Понятие "genre" во Франции XV-XVI веков: от лексического многообразия к кодификации термина

Кропачева Ксения Александровна аспирант, кафедра истории зарубежной литературы филологического факультета, Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова 119234, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1, стр. 51 Kropacheva Kseniya Aleksandrovna Postgraduate student, the department of History of Foreign Literature, M. V. Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moskva oblast', g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1, str. 51 kropacheva93@mail.ru Другие публикации этого автора

В процессе формирования французской теоретической мысли, который пришелся на XV-XVI вв., авторы трактатов сталкивались с большим количеством трудностей, в том числе терминологического порядка. Одним из таких «проблемных» вопросов стала привычная для современных специалистов категория жанра, поскольку в XV-XVI вв. сам термин «жанр» еще не был кодифицирован в области литературоведения, более того, по мнению Ж. Матьё-Кастеллани, в то время даже концепт жанра не был до конца сформирован ^{[9, p. 32]}. Одним из закономерных результатов подобной неопределенности стало наблюдаемое во всех теоретических текстах, с одной стороны, смешение наименований интересующего нас понятия, а с другой – представлений о жанровых формах ^[1].

Ту категорию, которую мы привыкли называть жанром, авторы XV в. именовали «rithme», «taille», «manière», «mode», «façon», «formulaire», «forme», «espèce», даже «poème». При этом они практически не разграничивали между собой эти названия, употребляя их как синонимы в рамках одного и того же текста. В теоретических трактатах не существовало также никакого разграничения между видами поэтических форм, видами рифм и видами строф. Лишь к началу XVI в. жанровая форма постепенно начинает рассматриваться как отдельная категория, соответственно, сокращается и количество её наименований. К середине XVI в. можно говорить о появлении во французской теории поэзии представления о жанре и соответствующего термина. В настоящей статье мы намерены более подробно изучить постепенное становление категории жанра на материале французских теоретических текстов XV-XVI вв., определить, какие наименования использовали авторы трактатов для её обозначения, прояснить возможные различия и/или сходства данных наименований, а также выяснить, когда начинает кодифицироваться термин «genre» в современном его понимании.

Первые свидетельства появления во французском языке слова «genre» относятся к концу XII в. Однако, как справедливо отмечает Э. Наис, в Средневековье оно употреблялось в совершено иных значениях, не имея никакой связи с литературным или культурным контекстом ^{[12, p. 104-105]}. В момент появления первых французских теоретических трактатов – то есть в конце XIV в. – это слово по-прежнему не использовалось в области теории, хотя само понятие, с которым мы соотносим его сегодня, постепенно оформлялось.

В одной из французских риторических поэтик начала XV в., «Рифмах» Жака Леграна, мы встречаем наименования «manière» и «façon» – упоминаемые ранее синонимы слова «жанр» – которые для автора обозначали одну и ту же категорию. В начале своего произведения он пишет: «Кроме того, ты должен знать, что существует множество способов (manières – К. К.) слагать стихотворения» ^{[8, p. 4]}. Далее он представляет первый из «способов» – рондо, что и позволяет нам предположить, что под данным словом подразумевается именно категория поэтической формы. Тем не менее, в конце части, посвященной рондо, Легран добавляет, что оно, по его мнению, «является наиболее распространенным способом» ^{[8, p. 5]}, употребляя в этот раз слово «façon». Таким образом, мы можем сделать вывод, что для автора два названия, обозначающие поэтическую форму, равнозначны.

В более поздней риторической поэтике, «Правилах второй риторики», мы также можем увидеть два равнозначных наименования поэтических форм, но иные, чем у Жака Леграна: в этом произведении также присутствует «fachon», орфографический вариант слова «façon», однако вместо «manière» впервые появляется «taille». По мнению Э. Ланглуа, одного из основоположников исследований теоретического наследия «великих риториков», именно этот термин будет чаще всего встречаться в риторических поэтиках ^{[6, p. 469]}. То же самое мы видим и в трактате «Наука второй риторики» Боде Эренка, опубликованном в 1432 г. Исключение составляет лишь добавленное в синонимический ряд наименование «forme».

Еще один теоретический трактат, «Искусство риторики» Жана Молине, датированный уже концом XV в., несколько выделяется среди остальных, поскольку, как отмечает Э. Наис, здесь мы можем обнаружить первые попытки разграничения ранее абсолютно идентичных наименований ^{[12, p. 110]}. Речь идет о терминах «taille» и «manière»: автор соотносит первый из них исключительно с технической стороной стихосложения, в то время как второй представляет собой совокупность общих правил составления той или иной поэтической формы. В данном случае «manière» включает в себя, наравне с «taille» (вид рифмы, строфы), также и «matière», т. е. тематику. Мы можем предположить, что подобным образом Молине пытался разграничить вид рифмы и поэтические формы как отдельные категории. Так, в части, посвященной двойной рифме, он отмечает: «Самым простым и распространенным видом (taille – К. К.) является двойная рифма <…> В подобной форме (manière – К. К.) написан “Роман о Розе”, многие фарсы и другие распространенные формы» ^{[10, p. 217-218]}. Безусловно, говорить о систематическом разделении видов рифмы и непосредственно жанровых форм было бы преждевременно. Однако в трактате Молине мы отмечаем важную для дальнейшего развития понятия жанровой формы тенденцию к разграничению ранее синонимичных наименований. Подобную ситуацию, т. е. не до конца систематизированные, но все же регулярно предпринимаемые попытки разделения видов рифм и поэтических форм, мы можем наблюдать и в других теоретических произведениях, в частности, в «Назидании о второй риторике» Инфортюне.

Во французских словарях первое употребление слова «genre» в области литературы датируется 1654 г. и приписывается известному поэту и писателю Онора де Бюэй, маркизу де Ракану ^{[5, p. 2149]}. Однако мы можем с уверенностью утверждать, что в интересующем нас значении оно использовалось и раньше, еще в середине XVI в. Впервые данный термин появляется в «Великом и истинном искусстве полной риторики» Пьера Фабри, опубликованном в 1521 г. ^[4]. Однако важно уточнить, что автор, несмотря на осознанное введение понятия «genre» в литературный контекст, все же приписывает этому слову несколько иное значение. В тексте Фабри мы можем обнаружить следующие выражения: «две формы (genres; под двумя «формами» автор подразумевает прозу и поэзию – К. К.) речи» ^{[4, p. 27]}, «три стиля (genres; в данном случае автор говорит именно о стилях речи, что и отражает наш перевод, поскольку далее называет высокий, средний и низкий стили – К. К.) речи» ^{[4, p. 27]}. С точки зрения Э. Наис, подобное употребление слова «genre» непривычно для самого автора и, вероятно, представляет собой кальку с латинского варианта «genus» (класс, вид), использовать который Фабри привык в первой части своего трактата, посвященной первой риторике ^{[12, p. 112]}. Можно предположить, что по аналогии автор решил ввести то же слово и в книгу о поэтической речи, где его синонимами регулярно становились наименования «espèce» и «forme». Интересно, что в трактате Фабри в последний раз появится ранее весьма распространенное для обозначения поэтических форм слово «taille»: впоследствии оно исчезнет даже из последних французских риторических поэтик и, безусловно, не появится в поэтиках нормативных.

Таким образом, какова бы ни была мотивация Пьера Фабри, благодаря ему само понятие «жанр» впервые входит во французскую литературоведческую традицию. Несмотря на то, что сам автор лишь условно связывал слово «genre» с жанровыми формами, именно он впервые начинает употреблять его в отношении описываемых им поэтических произведений. Публикацию «Великого и истинного искусства полной риторики» нельзя считать моментом зарождения концепта, однако его создатель начинает процесс адаптации данного слова к французским литературным реалиям.

По сравнению с произведением предшественника риторическую поэтику Грасьена дю Пона, «Искусство и науку поэтической риторики», можно считать определенным шагом назад в отношении понятия о жанре ^[3]. Как отмечает Ф. Лесеркль, в его трактате «различные виды стихотворений причудливо смешиваются с видами рифм» ^{[7, p. 72]}, в результате чего возникает путаница. Причину подобного смешения можно увидеть в многозначности активно используемого Грасьеном слова «rithme», которое включает в себя три различных интерпретации: рифма, стихотворная строка и стихотворение. На эту многозначность обращает внимание и специалист по теоретическим текстам французского Ренессанса Ж.-Ш. Монферран, добавляя к трем вышеперечисленным значениям четвертое, «поэтическую речь», которую Грасьен противопоставляет прозе ^{[11, p. 131]}. Определяя все виды рифм и поэтических форм одним и тем же словом, автор «Искусства и науки поэтической риторики» вновь размывает границы между ними, что отнюдь не способствует развитию тенденций, заданных Фабри и связанных с формированием понятия о жанре. Не менее важным для нашего исследования становится тот факт, что в трактате Грасьена слово «genre» не употребляется.

Не встретим мы этого слова и в первой французской нормативной поэтике – «Французском поэтическом искусстве» Тома Себиле, опубликованном в 1548 г. Однако, несмотря на отсутствие интересующего нас термина, данное произведение играет важную роль в становлении концепта жанра. Как предполагает Ф. Лесеркль ^{[7, p. 73]}, Себиле остро реагирует на смешивание видов рифм и поэтических форм, характерное для риторической поэтики Грасьена дю Пона, а потому включает в свой трактат целую главу, посвященную вопросу «Что следует называть “ryme”?» ^{[14, p. 16-20]}. В этой главе он пытается разграничить виды рифм и поэтические формы, причем данное стремление находит свое отражение и в композиции его нормативной поэтики: главы о рифмах и главы о жанровых формах помещены в разные книги, в первую и во вторую соответственно. Вместе с тем необходимо отметить, что наименование самих поэтических форм в произведении Себиле произвольно: он называет их то «poèmes», то «œuvres de la poésie», то «formes», постоянно чередуя данные названия.

В данном аспекте пальма первенства принадлежит его сопернику, опубликовавшему свой теоретический труд несколькими месяцами позже – Жоашену Дю Белле. В «Защите и прославлении французского языка» теоретик Плеяды употребляет слово «genre» одиннадцать раз, причем его значение практически совпадает с трактовкой категории, которую современный читатель связывает со словом «жанр» ^{[12, p. 120]}. Мы можем с уверенностью утверждать, что в данном случае имеем дело не с переводом с латыни, как в случае Пьера Фабри, а с самостоятельным употреблением этого термина, поскольку Дю Белле даже выносит его в заголовок четвертой главы второй книги, посвященной представлению жанровых форм: «Какие жанры/стихотворные формы (genresdepoèmes – К. К.) должен выбирать французский поэт» ^{[2, p. 54]}. Кроме того, он пытается объяснить своим читателям, что предыдущая традиция – как теоретическая, так и поэтическая – неверно употребляла это слово: «…потому что наши древние авторы неверно сводили понятие “жанр” (genre – К. К.) к значению “вид” (espèce – К. К.)» ^{[2, p. 63]}. Вместе с тем, автор «Защиты и прославления французского языка» иногда сам словно забывает о слове «genre» и заменяет его на характерные скорее для его предшественников «espèces» или «formes». Вероятно, у Дю Белле это может быть связано с тем, что недавно введенное понятие жанра еще не закрепилось в метаязыке французской поэзии и вполне может восприниматься как синонимичное словам «espèce» или «forme».

По словам Э. Наис, для окончательного закрепления термина «genre» и его систематизации был необходим человек с математическим складом ума ^{[12, p. 122]}. И такой человек появился: речь идет о Жаке Пелетье дю Мане – математике, одном из поэтов Плеяды и авторе «Поэтического искусства» (1555). В своем теоретическом произведении он последовательно употребляет термин «genre» в интересующем нас значении, при этом противопоставляя его другим наименованиям, а именно «forme» и «composition» ^{[13, p. 296-297]}. По мнению Ф. Лесеркля, толкование данного термина, предложенное Пелетье, полностью соответствует значению (категория литературных произведений, определяемая совокупностью общих характеристик), с которым он будет введен в употребление Раканом в XVII в. ^{[7, p. 74]}.

Как и ранее Дю Белле, автор «Поэтического искусства» вводит слово «genre» в заголовок одной из частей произведения, посвященной непосредственно описанию жанровых форм. Тем не менее, в отличие от предшественника, он называет её не «genres de poèmes», что ограничивало толкование термина лишь лирикой, но «genres d’écrire», что позволяет включить в него также и драматические, и нарративные формы. Таким образом, благодаря произведению Жака Пелетье дю Мана во французской теоретической традиции кодифицируется термин «жанр», который отныне будет употребляться теоретиками литературы для обозначения различных видов жанровых форм в понимании, близком к современному. Примеры этому мы можем обнаружить в более поздних трактатах, например, у Пьера Лодена д’Эгалье.

В заключение следует сказать, что понятие жанра прошло долгий путь, прежде чем занять свое место во французской литературной рефлексии. От достаточно обширного ряда взаимозаменяемых наименований, характерных для риторических поэтик, мы приходим к постепенному осознанию термина «жанр», к его обособлению как отдельной литературной категории, в соответствии с которой возможно организовать всю систему поэтических, драматических и повествовательных форм. Неслучайно появление системы жанров во французской традиции связывается именно с «Поэтическим искусством» Жака Пелетье дю Мана, благодаря которому и произошло окончательное формирование концепта жанра. Можно проследить и еще одну, не менее важную для нас закономерность: авторы риторических поэтик в большинстве своем не стремились к четкому разграничению видов рифм и жанровых форм, в то время как авторы нормативных поэтик регулярно ставили перед собой такую задачу. Следовательно, жанровая принадлежность самого трактата также оказывала определенное влияние на становление понятия жанра во французской теоретической мысли.