Культурфилософские основания искусственного интеллекта как феномена культуры

Беликова Евгения Константиновна ORCID: 0009-0001-7575-024X кандидат культурологии доцент; кафедра английского языка; Московский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1, строение 52 Belikova Evgeniya Konstantinovna PhD in Cultural Studies Associate Professor; Department of English; Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory str., 1, building 52 jkbelikova@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

Искусственный интеллект (ИИ) как технологический феномен сложился во второй половине ХХ в. после начала его разработки представителями естественнонаучных дисциплин в рамках компьютеризации и цифровизации, однако как феномен культуры он, как это ни парадоксально, имеет гораздо более богатую и продолжительную историю. Факт разработки проблемы возникновения ИИ, его соотношения с сущностью человека, его роли в обществе, начавшейся задолго до его изобретения учёными, не может быть случаен и заслуживает внимательного анализа. Культура ИИ привлекала самых разных исследователей, философов и культурологов, ещё в то время, когда самого искусственного разума ещё не существовало. Исходя из анализа сущности человека, его сознания и мышления, философы высказывали мысли о науке, технике и технологиях, нередко звучавшие как предвидения. О создании существ, которые могли быть построены как человек и были бы способны сравняться с человеком и заменить его, говорил ещё Аристотель в своей «Логике» ^[1]. Созданная древнегреческим философом силлогическая логика и сегодня остаётся одной из ключевых стратегий ИИ. Однако в философских исследованиях Нового времени, Просвещения, постмодернизма подобные изыскания стали особенно предметными и перспективными.

Обзор литературы

Современные учёные всё чаще обращают свой взор на построения и умозаключения, сделанные философами предшествующих времён. Поиск в работах философов предыдущих столетий и десятилетий культурфилософских оснований того или иного феномена, в том числе ИИ, позволяет лучше понять этот феномен. Современные философы и культурологи читают труды классиков новыми глазами и видят в них множество нитей, ведущих к ИИ. И. Ю. Алексеева выявляет, что компьютерный образ человеческого знания становился предметом философских изысканий издавна, в частности, говорит о пророческих предвидениях ИИ Т. Гоббса ^{[2, с. 184]}. С. Г. Ушкин заявляет, что Т. Гоббс в книге «Левиафан» предугадал революцию искусственного интеллекта и больших данных ^[3]. Дж. Хогеланд называет Т. Гоббса «дедушкой искусственного интеллекта» ^{[4, р. 23]}. Н. Ю. Клюева среди идей Г. В. Лейбница, повлиявших на развитие компьютерных наук и исследования в области искусственного интеллекта, выделяет желание учёного «свести все научные рассуждения к математическим расчетам» ^{[5, с. 82]}. И. Д. Марголин и Н. П. Дубовская говорят, что в трудах Б. Спинозы сформулирована «гипотеза о физической символьной системе, которая станет основой для исследований в области искусственного интеллекта» ^{[6, с. 23]}. К. М. Лауфер, изучив положение Б. Спинозы о социальной сущности человека, заявляет, что философ отрицал возможность полного повторения человеческого разума машиной, не способной к социальному взаимодействию ^{[7, с. 224]}. В. Н. Брюшинкин ^[8] и Д. П. Козолупенко ^[9] видят признаки ИИ, теоретические основания для исследований в области ИИ в построенной И. Кантом модели мира. А. В. Михайловский характеризует В. Зомбарта как критика техники ^[10]. В. Е. Кострюков обращается к разработанной постмодернистами теории «смерти автора» и связывает её с идеей определения границ человека и нейросети ^[11]. Несмотря на наличие значительного числа работ, в которых современные философы находят предпосылки разработки ИИ в трудах философов предыдущих периодов развития науки, целостного исследования, в котором были бы систематизированы культурфилософские основания ИИ как феномена культуры, пока не проводилось.

Цель статьи – выявить культурфилософские основания ИИ, определить этапы научной разработки данного явления в период, когда оно ещё не получило современного технологического оформления.

Основная часть

Предтечей построения культуры ИИ, попытками обосновать его в культурфилософском отношении можно считать исследования многих философов того периода, когда ИИ технологически ещё не существовал. Можно выделить несколько ракурсов культурфилософского осмысления культуры ИИ, из которых наиболее значимыми являются интериоризационный, фатический, критический.

Интериоризационный ракурс осмысления культуры ИИ

Интериоризационный ракурс выбирается при попытке философов оценить опыт человека в отношении техники и технологий, выделить аспекты практического сосуществования человека и техники, оценить суть искусственного разума, который будет когда-то создан по образцу естественного, разобраться в том, способен ли он полностью повторить человеческое сознание, как будет влиять на культуру.

Провидческий образ искусственного интеллекта, сосуществующего с человеком и стремящегося диктовать ему правила, обеспечивая за это защиту, создаёт Т. Гоббс в «Левиафане». Огромный Левиафан, изображённый автором, «сохраняет свое сходство с естественным», поскольку процессы в его теле совершаются по тем же рациональным законам, что и у естественного ^{[12, с. 269]}. О рациональном устройстве мышления человека и возможности его разумного описания говорит Г.В. Лейбниц, веривший в силу науки и технологий, стремившийся «придумать некий алфавит человеческих мыслей» ^{[13, с. 414]}, который очень напоминает современные языки программирования. Р. Декарт рассматривает человеческое мышление как вполне материальное явление, основанное на заложенных в интеллект универсальных моделях. По Р. Декарту, мысль разлагаема на «операции нашего интеллекта» ^{[14, с. 182]}, и этот процесс можно производить столько раз, сколько необходимо для решения любой самой трудной проблемы. Подход Р. Декарта к мышлению как совокупности операций, а к человеку, как к машине («Бог создал наше тело наподобие машины и пожелал, чтобы оно действовало как универсальный инструмент» [Там же, с. 469]) доказывает, что создание думающей, как человек, машины вполне возможно. В безграничную силу разума верит и Б. Спиноза, понимающий человека как единство телесного, мыслительного и социального и уверенный, что разум человека постоянно совершенствуется, причём как оперативная система: «…Природной своей силой создает себе умственные орудия (instrumenta intellectualia), от которых обретает другие силы для других умственных работ, а от этих работ – другие орудия» ^{[15, с. 329]}. О моделировании процесса познания говорит И. Кант, размышления которого о разуме, мысли, мышлении приводят автора к представлению о возможности автономного мышления, существующего вне человека, о «схематизме рассудка» ^{[16, с. 127]}, делении мысли на максимы (операции) и т. п.

В философии Просвещения интериоризационный ракурс осмысления технологии встречается в трудах Д. Юма, говорившего об «атомных впечатлениях», из которых складываются более сложные мыслительные композиции. Д. Юм сопоставляет с машинами и человека, и животных, и вообще весь мир, говоря об их схожем устройстве и о сходных причинах (основаниях возникновения) ^{[17, с. 400]}. Образ машины помогает учёному осмыслить все явления мира, живые и неживые, и он приходит к идее «искусственной машины», источниками которой называет «разум и преднамеренность» [Там же, с. 430].

Интериоризационный подход стал первым в понимании ИИ учёными, которым необходимо было адаптироваться в мире, постепенно наполняемом техникой и технологиями, объяснить сложные связи между человеком и машинами, проанализировать и описать первый опыт восприятия техники и технологий, спрогнозировать дальнейшее развитие событий.

Данный ракурс культурфилософского осмысления ИИ остаётся основным и в дальнейшем развитии философской мысли, но при этом дополняется другими ракурсами, демонстрирующими желание учёных более глубоко и детально разобраться в сущности техники и технологий.

Фатический ракурс осмысления культуры ИИ

Постепенно человек понимает, что в восприятии техники и технологий очень важным моментом является установление взаимоотношений с ними, организация общения, коммуникации. Это формирует фатический ракурс восприятия техники и ИИ. Философам необходимо понять, во-первых, возможно ли это общение (или человек и машина настолько отличаются друг от друга, что оно нереально), во-вторых, каким оно будет (если возможно), в-третьих, будет ли оно вестись на равных, то есть мыслимо ли создание машины, соизмеримой по разуму, по сознанию с человеком. Это вопросы решаются по-разному.

Неокантианец Г. Риккерт говорит о непреодолимой границе между естественным и искусственным, между гуманитарным и техническим, формируя точку зрения, получившую характеристику «пессимизма Риккерта». Главное отличие данных сфер, по мнению Г. Риккерта, соответственно, – способность и неспособность выражать индивидуальность. Создание искусственного разума ставится философом под сомнение, поскольку естественные науки «не в состоянии ввести в свои понятия индивидуальности действительность» ^{[18, с. 112]}.

Вопросы диалога с машинами становятся особенно актуальными для философов постмодернизма, наблюдающих становление и развитие постиндустриального общества и расширение использования машин в первую очередь за счёт их информационной функции. Философами делаются очень интересные наблюдения, многие из которых также являются провидческими.

Так, Э. Тоффлер в работе «Третья волна» (1980) прогнозирует индивидуализацию и персонификацию виртуального пространства, их нацеленность на «персональные информационные запросы» ^{[19, с. 560]}, которые мы наблюдаем сегодня, с появлением искусственных нейросетей. Д. Белл говорит об ИИ как о явлении, с которым человек соотносит своё «я», пытаясь осознать себя в сопоставлении с машиной ^[20].

С идеей ИИ соотносится важная для постмодернизма концепция «смерти автора». Ж. Деррида замечает, что автор (субъект) в современном мире утрачивает свою единичность, неповторимость, размывается, лишается «точечной простоты» ^{[21, с. 288]}. Р. Барт заявляет об устранении автора на всех уровнях текста и о замене его скриптором, которого не существует вне текста, который не обладает какими-то индивидуальными чертами, эмоциями, настроениями, идеями, творческими потенциями. Скриптор создаёт текст, особенно не задумываясь и очень споро, используя при этом «необъятный словарь, из которого он черпает свое письмо, не знающее остановки» ^{[22, с. 389]}. Главным для текста становится не автор, а читатель, что вполне соответствует современному способу авторства ИИ, находящегося на втором плане, позиционирующего себя как вторичное образование. М. Фуко также говорит об утрате автора, однако замечает, что эта утрата относительна и наблюдается не во всех случаях. Автор становится разным, его образ вариативен, выступает как «переменная» характеристика информационного пространства ^{[23, с. 40]}.

Фатический ракурс понимания культуры ИИ позволяет философам заметить, какое влияние искусственный разум оказывает на человека, трансформируя его восприятие реальности и самого себя.

Критический ракурс осмысления культуры ИИ

Для философов всегда было очевидно, что взаимоотношения человека и машины не могут быть простыми, что технологии продуцируют множество проблем, требующих критического размышления. Осмысление культуры ИИ в данном случае вытекает из идеи противостояния человека и машины, их соперничества, того вреда, который ИИ может нанести человеку. Речь также идёт об возможности и опасности утраты человеком рядом с машиной собственной уникальности.

Ещё Р. Декарт говорит о том, что машины не способны обрести душу и полноценное мышление, их разум не может сравниться с человеческим, даже если внешне это будет так выглядеть ^{[14, с. 283]}. Ему возражает Ж.О. де Ламетри, уравнивающий человека и машину на основании знаний о физиологии человеческого организма ^{[24, с. 184]}. На ранних этапах развития техники опасность сравняться с машиной виделась философам одной из самых серьёзных; с получением машинами новых возможностей учёные постепенно увидели ещё множество угроз, исходящих от технологий.

Значительный технопессимизм проявляет Н. А. Бердяев в работе «Человек и машина». Философ заявляет об опасности для человека быть вытесненным машиной, об отдалении человека в мире машин от собственной природы, об ударе по гуманизму, наносимом техникой. Удручает автора в этой ситуации то, что избавиться от технологий человек уже не может и вынужден приспосабливаться к ним, выживать в мире, наполненном экзистенциальными угрозами, в условиях, когда он может утратить эмоции, душу, когда «душевно-эмоциональная стихия угасает в современной цивилизации» ^{[25, с. 23]}.

М. Хайдеггер в работе «Вопрос о технике» (1954), как и Н. А. Бердяев, говорит об опасности бездумно принимать те удобства, которые дают машины, без философского и культурологического осмысления того вреда, который они могут нанести человеку. Человек в этом случае рискует стать рабом машин, разучиться жить без них, обходиться без их помощи. У машин, по мнению М. Хайдеггера, не может быть только технологической, инструментальной сущности: «…Сущность техники вовсе не есть что-то техническое» ^{[26, с. 221]}, думать так – значит обманываться и подвергать себя опасности попасть в зависимость от машин.

О негативном воздействии техники на общественную и личную сферу начинают заявлять многие философы, причём делают это задолго до того, как такое воздействие оформилось, стало очевидным. В. Зомбарт также предлагает критически взглянуть на пользу, приносимую машинами, поскольку, по его мнению, необходимость в этой пользе продуцируется самим существованием машин ^{[27, s. 305]}.

Разрушительная сила машин побуждает многих философов выдвигать мрачные прогнозы относительно их роли в мировых войнах нового типа, более технологичных и смертоносных, чем ранее. По мнению Д. Белла, компьютеры преображают, коренным образом трансформируют войну, дают ей новое лицо, и война меняется «под “ужасным” контролем науки» ^{[20, с. 28]}. Война с применением ИИ может не только принести огромный урон человечеству, но и вообще уничтожить его. Этот тезис становится наиболее сильным аргументом в культурфилософских исследованиях критического ракурса, которых становится всё больше в последнее время.

Заключение

Очевидно, что гуманистическая, бытийная, культурная суть для ИИ не менее важна, чем технологическая. Именно поэтому представители научного сообщества осознали возможность и даже неизбежность появления данного феномена задолго до его научного и технологического оформления и поспешили начать дискуссию о соотношении естественного и искусственного разума, о вероятности создания ИИ, полностью повторяющего человеческое сознание, об опасностях, которые может заключать в себе ИИ.

Основой культурфилософских изысканий в области техники, технологий, ИИ во все времена было желание разобраться в сущности культуры ИИ, понять возможность повторения с помощью машин мыслительного процесса, сознания человека. В течение столетий осмысления ИИ выделилось несколько точек зрения на данный культурный феномен (ракурсов, способов видения). Интериоризационный ракурс стал первым. Он представляет собой оценку философами (такими как Т. Гоббс, Г.В. Лейбниц, Р. Декарт, Б. Спиноза, Д. Юм и др.) опыта взаимодействия человека и машины, возможности их равенства или неравенства, организации их сосуществования, влияния машин на культуру и на сущность человека. Фатический ракурс, по сути, также является интериоризационным, но сосредоточен на вопросах диалога, коммуникации человека и машины, того, способна ли технология отодвинуть человека на второй план, вытеснить его из коммуникативного пространства, трансформировать мир таким образом, что человек перестанет быть главным коммуникантом в нём (Г. Риккерт, Э. Тоффлер, Ж. Деррида, Р. Барт, М. Фуко и др.). Критический ракурс осмысления культуры ИИ оказался наиболее распространённым в исследованиях XX–XXI вв. (Н. А. Бердяев, М. Хайдеггер, В. Зомбарт, Д. Белл и др.), когда стали очевидны те опасности и угрозы, которые исходят от ИИ и требуют философского, культурного взгляда.

Перспективы проведённого в данной работе исследования состоят в применении теоретических построений философов различных научных школ и исторических периодов относительно техники и ИИ к современной ситуации развития искусственного разума, компьютеров и нейросетей. Сегодня мы можем увидеть, насколько точны были провидческие высказывания представителей культурфилософии об ИИ, о распространении техники и технологий в жизни человека и общества, и оценить логические, культурные и иные причины, по которым философам удавалось в течение столетий выстраивать различные способы осмысления ИИ.