Духовное присутствие Русской Православной Церкви в Африке: текущая ситуация, актуальные риски и потенциальные угрозы

Стенько Александр Иванович ORCID: 0000-0002-0951-7597 преподаватель, Институт иностранных языков, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Stenko Aleksandr Ivanovich Teacher, Institute of Foreign Languages, Peoples Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow region, Moscow, Miklukho-Maklaya str., 6 stenko-ai@rudn.ru

Введение - Миссия Московского Патриархата в Африке в центре процесса политизации религии

С 2013 г. в отечественном и зарубежном политологическом дискурсе активно исследуется выявленная М.М.Мчедловой тенденция последовательного усиления религиозного фактора в современной социально-политической сфере на основе двуединого процесса «политизации религии и конфессионализации политики» ^[1]. Как представляется, за прошедшие десять лет данный феномен перешел из формата «фиксируемого тренда» в разряд «общепризнанного элемента» как внутренней политики многих формально секулярных государств, так и значительной части развивающихся на глобальной арене международных процессов.

Зачастую, особенно в течение крайне турбулентного для мировой политики 2022 года, не в полной мере заметными для неискушенного наблюдателя остаются множащиеся примеры форсированной интеграции религиозно-конфессиональных субъектов и объектов в ткань глобальных политических процессов. Весьма наглядно указанный тренд можно проследить на примере массированного внешнего противодействия, с которым столкнулась Русская Православная Церковь в рамках начатой также в прошлом году миссионерской деятельности на Африканском континенте. Речь идет о нарастающем внешнем общественно-дипломатическом прессинге РПЦ после учреждения в конце 2021 года Патриаршего экзархата Африки во главе с митрополитом Клинским Леонидом (Горбачевым). Главным «критиком» активизации миссионерства Московского Патриархата в регионе ожидаемо становится Александрийская Православная Церковь и ее предстоятель патриарх Феодор II (Хорефтакис), жестко выступающий против новой юрисдикционной структуры РПЦ.

Предыстория вопроса

Создание Патриаршего экзархата Африки явилось де-факто вынужденной ответной мерой на ранее произошедшее (8 ноября 2019 года) признание АПЦ автокефалии учрежденной вопреки воле РПЦ неканонической религиозной структуры («Православной церкви Украины» под руководством С.Думенко, являвшегося до этого «епископом» другого непризнанного конфессионального объединения - «Украинской православной церкви Киевского патриархата»). После подобного демарша Александрии Священный Синод РПЦ в конце 2019 года постановил вывести «приходы Русской Православной Церкви, находящиеся на Африканском континенте из юрисдикции Александрийского Патриархата и наделить их ставропигиальным статусом, представительство патриарха Московского и всея Руси при патриархе Александрийском преобразовать в приход Русской православной церкви в Каире» ^[2].

В сентябре 2021 года в справке к журналу Священного Синода РПЦ № 61 указывалось следующее. «После разрыва общения с Александрийским Патриархатом «в Русскую Православную Церковь стали поступать многочисленные прошения о приеме в юрисдикцию Московского Патриархата от клириков Александрийской Церкви, не согласных с решением Патриарха Феодора о признании украинских раскольников и не желающих по этой причине пребывать под его омофором. Русская Православная Церковь воздерживалась от положительного ответа на таковые прошения в надежде на то, что Патриарх Феодор изменит свое решение, а архиереи Александрийской Церкви не поддержат легализацию украинского раскола. К сожалению, этого не произошло. 28 июля 2021 года Предстоятель Александрийской Церкви направил на организованное раскольниками мероприятие в Киеве своего официального представителя епископа Вавилонского Феодора, который огласил приветствие от имени Александрийского Патриарха. А 13 августа 2021 года Патриарх Феодор посетил о.Имврос (Турция) и за литургией, которую возглавил Константинопольский Патриарх Варфоломей, сослужил с главой так называемой «Православной церкви Украины», а затем в ходе отдельной встречи с ним заверил его в своей решительной поддержке. К настоящему времени никто из архиереев Александрийской Православной Церкви не выразил несогласия с действиями Патриарха Феодора по поддержке раскола на Украине» ^[3].

Ввиду указанных обстоятельств решением Священного Синода от 29 декабря 2021 года в юрисдикцию Московского Патриархата были приняты 102 клирика АПЦ из восьми африканских стран, а также создан Патриарший экзархат Африки, в составе которого были выделены Северо-Африканская и Южно-Африканская епархии ^[4].

Подобная институционализация духовного присутствия РПЦ в Африке мгновенно вызвала полное неприятие и разнонаправленное противодействие со стороны церковноначалия АПЦ. Уже на следующий день после учреждения Африканского экзархата патриарх Феодор выразил «глубочайшее сожаление в связи с вторжением Русской Церкви в каноническую юрисдикцию Александрии» ^[5]. Впоследствии синод АПЦ на заседании 12 января 2022 года принял заявление, в котором осудил действия Москвы и охарактеризовал их как «безнравственное вторжение Церкви России, осуществлённое ... недостойными методами», а также как «попытку извратить православную экклесиологию по причинам, проистекающим из этнофилетизма, осуждённого Константинопольским Собором 1872 года, в то время как в деянии Московского Патриархата просматриваются признаки неоколониализма и притязания на глобальное доминирование, что противоречит православной традиции» ^[6].

В течение следующих месяцев 2022 года Александрийский Патриархат продолжил линию на формализацию «конфликта» с Русской Православной Церковью путем принятия все новых конфронтационных решений, кульминацией которых стало заседание синодалов АПЦ 22 - 25 ноября в Каире, объявивших о разрыве евхаристического общения с Московским Патриархатом. Параллельно с этим александрийцами предпринимались во многом тщетные, но крайне резонансные шаги по торпедированию практической деятельности Африканского экзархата РПЦ. Так, в феврале «на церковный суд» в Александрию вызывались два клирика Московского Патриархата (по обвинению «в незаконном переводе африканского духовенства и верующих в новую юрисдикцию»), а в декабре было объявлено о запуске в АПЦ процедуры «извержения из сана» митрополита Леонида ^[7].

Действия ключевого регионального оппонента РПЦ

Последовательно наращивая конфронтационную линию в двустороннем диалоге с Русской Православной Церковью, Александрийский Патриархат планомерно активизирует разнообразные и не всегда чистоплотные политические методы для блокирования духовно-миссионерской деятельности РПЦ в Африке. В июле 2022 года, например, патриарх Феодор едва не спровоцировал разрыв общения с лидером важнейшей на севере Африки христианской конфессии, папой Коптской Православной Церкви Феодором II (Сулейманом) после направления ему письма с резкой критикой последнего за решение уступить коптский храм в Каире для богослужений РПЦ в обмен на аналогичный шаг по предоставлению для литургий одного из московских соборов ^[8]. Параллельно с этим архиереи АПЦ форсировали инструменты «церковной дипломатии» в целях объединения вокруг себя «антироссийски настроенных союзников» из числа представителей религиозных центров и светских властей разных государств. Так, в течение года александрийский предстоятель активно контактировал с лидерами Константинопольского Патриархата и греческих православных церквей, используя каждую такую встречу для резонансных заявлений о якобы «антиканонических действиях Москвы в Африке». Особый «внешнеполитический» акцент в попытках Феодора создать вокруг себя «антироссийский церковно-светский фронт» был сделан на развитии диалога с администрацией США. Даже с учетом того, что большая часть подобных контактов проходила в неафишируемом формате, целый ряд из них стал достоянием общественности и освещался в СМИ - как, в частности, консультации александрийского патриарха Феодора с руководящими сотрудниками американского посольства в Египте в марте 2022 года ^[9].

Апогеем усилий АПЦ по привлечению на свою сторону Вашингтона представляется официальный визит Феодора в США в октябре 2022 года. В рамках поездки в Соединенные Штаты им были проведены встречи с ведущими функционерами американской администрации, а также лично с действующим президентом Джозефом Байденом. Согласно пресс-релизам, указанные встречи глава АПЦ во многом посвятил задаче доведения до собеседников «деталей вызывающею тревогу развития ситуации вокруг неканонического вторжения Московского Патриархата в экклизиологическую юрисдикцию Александрии» ^[10].

Хотя руководство США воздерживается от публичной реакции на напористый дипломатический натиск Александрийского Патриархата в контексте «вопроса Русской Церкви», в целом было бы оправданным предположить, что Белый дом окажет посильное, возможно не в полной мере открытое, содействие АПЦ в ее устремлениях по торпедированию деятельности РПЦ в Африке. Подобный шаг логичным образом будет укладываться в общий текущий курс Вашингтона на повсеместное сдерживание Москвы на глобальном уровне.

Политический инструментарий США в конфессиональной сфере

При этом следует учитывать тот факт, что американская сторона среди ключевых международных игроков накопила к настоящему времени наиболее значительный арсенал методов задействования религиозной сферы в целях достижения своих стратегических приоритетов на мировой арене. Данное обстоятельство обусловливает необходимость проведения более детального анализа окончательно сформировавшейся к настоящему времени системы подключения церковно-конфессиональных инструментов к национальной иерархии органов государственной власти, осуществляющих реализацию внешней политики Соединенных Штатов.

Многие исследователи приходят к выводу, что у истоков современного подхода Белого дома к активному использованию религиозного фактора для обеспечения собственных интересов в мире стояла экс-госсекретарь Мадлен Олбрайт. Еще 23 октября 1997 года, выступая в Колумбийской юридической школе Католического университета в Вашингтоне, она заявила, что «поиск религиозной свободы и толерантности будет … играть важную роль во внешней политике США, поскольку игнорирование свободы вероисповедания или угроза ее нарушения могут вызвать не только страх и столкновения, но и послужить причиной новой мировой войны» ^[11].

С подачи Олбрайт Конгресс США в ноябре 1998 года принял законодательный акт "О свободе вероисповедания в мире” (International Religious Freedom Act – IRFA). Основополагающие положения IRFA обосновали формирование (на тот момент, по сути, преимущественно формально) системы профильных государственных институтов. Так, в Госдепартаменте была учреждена должность посла по особым поручениям по вопросам международной свободы вероисповедания (Ambassador-at-Large for International Religious Freedom within the Department of State), а в Совете по национальной безопасности - пост специального советника по свободе религий (Special Adviser on International Religious Freedom within the National Security Council). Также были созданы аппараты сотрудников, необходимые для осуществления деятельности двух новых функционеров. Причем, параллельно в Конгрессе была сформирована двухпартийная Комиссия по международной свободе вероисповедания (United States Commission on International Religious Freedom – USCIRF) ^[12].

Вместе с тем (как не исключают отдельные американские ученые-политологи, во-многом из-за завершения в 2001 году министерской карьеры Олбрайт) деятельность указанных структур американской администрации после «громкого и амбициозного учреждения» почти двадцать лет носила достаточно формалистский характер, а проблематика религиозных свобод пребывала в относительном забвении со стороны американского дипкорпуса. Однако «новым идеологом» для этого направления внешней политики США стал один из преемников Олбрайт – госсекретарь в республиканской администрации 2018 - 2021 годов Майк Помпео.

Помпео, взяв работу структур «обеспечения религиозных свобод в мире» под личный контроль, не только вдохнул в них вторую жизнь, но и расширил их полномочия, а также стал «отцом-основателем» обновленной международной дискуссионной «площадки» высокого уровня - Международного альянса за свободу религий (International Religious Freedom or Belief Alliance) ^[13]. Одной из задач формировавшейся в 2018 - 2020 годах структуры, к настоящему времени объединяющей представителей министерств иностранных дел 37 стран (не представителей религиозных конфессий, а политиков), является усиление инструментария дипломатического воздействия США и их союзников на третьи страны. Как отмечает ряд исследователей, включая черногорского политолога И.Дамьяновича, относительно недавние процессы создания неканонических православных церквей на Украинеи в Черногориив значительной мере осуществлялись при поддержке Государственного департамента США и других структур в американской администрации ^[14]. Кроме того, например, уже в первые дни продолжающегося украинского кризиса Международный альянс за свободу религий по инициативе Великобритании опубликовал официальное заявление с «осуждением России за развязывание военных действий против многоконфессиональной украинской демократии» ^[15].

В этом контексте оправданным представляется обратить внимание на практические аспекты устоявшейся сейчас правоприменительной практики использования «вероисповедательного досье» во внешней политике США. К настоящему времени главным прикладным инструментом в этом становится так называемый «ежегодный доклад Госдепартамента о ситуации со свободой в вероисповедательной сфере в мире». Указанный документ с начала 2000-х годов на регулярной основе готовится к публикации профильными экспертами Госдепартамента и Конгресса. Как правило в течение мая каждого года по данному докладу проходят специальные слушания в Палате представителей и Сенате, в рамках которых обсуждается развитие религиозной ситуации в разных странах за период предшествующего календарного года ^[16].

Те государства, правительственные учреждения, юридические и физические лица, которые (на взгляд американцев) «нарушают права и свободы различных конфессиональных групп», попадают в разряд «вызывающих особое беспокойство» (Countries or Entities of Particular Concern). Причем, включение в этот «черный список» формально открывает путь для дальнейших прикладных шагов администрации США в целях «устранения выявленных религиозных нарушений». Законодательно утверждена «расширенная номенклатура» допустимых в этих целях последовательных действий. Соответствующий алгоритм на первом этапе подразумевает сугубо дипломатические меры - демарши, публичные заявления и осуждения, отмена встреч и контактов с представителями страны или организации, нарушающей «свободу вероисповедания». В дальнейшем исполнительные органы администрации Соединенных Штатов уполномочены самостоятельно выбирать масштаб и специфику применяемых политических или же экономических ограничений - вплоть до введения санкций против отдельных государств ^[16].

Заключение

В утвержденном ранее Конгрессом США законодательном акте "О свободе вероисповедания в мире" и принятых в последствии различными администрациями исполнительных инициатив очевидным образом просматривается настрой Вашингтона на создание институционально-юридической базы для поддержки неканонических движений в разных регионах мира. Форсированное морально-идеологическое сближение Белого дома с Александрийской Православной Церковью при этом явно несет в себе угрозу нового противостояния России и Соединенных Штатов во внешнеполитической деятельности, которая тесно переплетена с конфессиональными делами. Религия в данном случае выступает как фактор мягкой силы на международной арене, особенно в контексте все усиливающегося противопоставления так называемого западного мира Российской Федерации, в первую очередь в контексте кризиса на Украине.

Как представляется, с подачи Александрийского Патриархата американские госорганы, профилирующиеся на тематике «международной свободы вероисповедания», в обозримой перспективе возьмут в фокус своего внимания миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви на Африканском континенте. В частности, не исключено, что данное «досье» может найти отражение и в готовящемся к публикации к лету текущего года «ежегодном докладе Госдепартамента США о ситуации со свободой в вероисповедательной сфере в мире». Реализация же подобного сценария в свою очередь создаст формальные и юридические предпосылки для осуществления правительством США в будущем разнонаправленных дипломатических, политических и административных шагов, способных затруднить деятельность Московского Патриархата не только в Африке, но и в других регионах духовного присутствия РПЦ.