Реформы военно-судебной системы Швейцарии в 1799–1800 гг.: к вопросу о французском влиянии

Кричевцев Михаил Владимирович кандидат исторических наук доцент, Новосибирский государственный университет экономики и управления 630099, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Каменская, 52/1 Krichevtsev Mikhail Vladimirovich PhD in History Associate professor, Department of Theory and History of State and Law, Novosibirsk State University of Economics and Management 630099, Russia, Novosibirsk, Kamenskaya Street 52/1 cm.martellus@gmail.com Другие публикации этого автора

В конце XVIII в. территория Швейцарии стала ареной крупного военного конфликта. В 1799 г. здесь сошлись армии трех великих держав, с одной стороны, революционной Франции, с другой – участников второй антифранцузской коалиции Австрии и России. Сама Швейцария оказалась расколота на два лагеря. Часть населения, желавшая революционных изменений и ослабления местного кантонального патрициата, поддержала Францию и приветствовала ввод ее войск в 1798 г. Другая часть, готовая сохранить господство патрицианской знати, пыталась сопротивляться французской оккупации и призвала затем на помощь силы австрийского монарха. Поначалу верх одержали сторонники революции, и при поддержке французского правительства была провозглашена Гельветическая республика, 12 апреля 1798 г. была утверждена Конституция республики. В отличие от прежней Швейцарской конфедерации (федеративного государства) она стала на французский манер «единой и неделимой», кантоны были превращены в административно-территориальные округа в составе унитарного государства (22 кантона по Конституции, затем их число сократилось до 19) ^{[14, p. 90, 91]}.

Формирование нового государства сопровождалось проведением ряда реформ, в том числе военной. Сначала 4 сентября 1798 г. в республике был учрежден Гельветический легион из 1500 солдат для поддержания внутреннего порядка, затем 13 декабря того же года издан закон об организации войск милиции. Воинская повинность становилась обязательной для всех граждан мужского пола. Армия должна была состоять из элитного корпуса (на действительной службе) и резервного. Территория Швейцарии была поделена на военные департаменты, с генерал-инспекторами во главе войск. Каждый департамент должен был сформировать 8 батальонов элитного корпуса (в батальоне 1000 солдат) ^{[10, p. 5, 6],[14, p. 113]}. С началом острого конфликта на территории страны в феврале 1799 г. была объявлена мобилизация в 20 тыс. чел. Для поддержания дисциплины в созданных войсках было решено провести военно-судебную реформу, и 27 июля 1799 г. был издан закон о создании новых судов в каждом батальоне гельветических войск ^{[5, p. 146–160]}. Спустя год, когда военные действия уже прекратились, в военно-судебной системе была проведена новая реорганизация, отраженная в законе от 24 ноября 1800 г. ^{[6, p. 130–148]}

Военно-судебные реформы Гельветической республики упоминаются в общих работах швейцарских ученых, посвященных истории военной юстиции страны: в диссертации Е. Крафта, статьях Р. Барраса, Д. Канапы и М. Силаччи ^[1],[8],[12]. Исследователи отмечали резкое изменение в военно-судебной системе, выразившееся в переходе от прежней кантональной организации юстиции к размещению судов непосредственно в военных подразделениях и введении трехзвенной организации: дисциплинарных, военных и ревизионных советов. По признанию ученых XX в. Е. Крафта и Р. Барраса, такая организация военного правосудия была заимствована из Франции ^{[1, p. 11],[12, p. 40]}. В частности, Крафт отметил, что новое военное законодательство, взятое от другой страны, не соответствовало нравам швейцарцев и «не проникло в жизнь швейцарской нации» ^{[12, p. 40]}. Однако работы исследователей не содержали ни подробной характеристики самих реформ и их отличительных особенностей, ни серьезного анализа французского влияния на проводимые преобразования. Учитывая, что в российской историографии нет специальных исследований, посвященных военной юстиции Швейцарии конца XVIII – начала XIX в., а в швейцарской историографии есть существенные пробелы в ее изучении, обращение к данной теме может представлять определенный научный интерес. Актуальность данной темы также обусловлена необходимостью изучения общих проблем воздействия Великой французской революции на развитие правовых систем в Европе и формирование современного судебного права.

Предлагаемая вниманию читателя статья посвящена истории двух реформ военной юстиции Швейцарии – 1799 и 1800 гг. Это небольшой по хронологии, но очень важный рубеж перехода к новой военно-судебной организации, связанный с иностранным вмешательством в дела страны. Отсюда цель исследования – представить основные изменения в военной юстиции Швейцарии и степень влияния на них французских установлений конца XVIII века. Объектом изучения здесь выступает военно-судебное право Гельветической республики, отраженное в законах от 27 июля 1799 г. и 24 ноября 1800 г. Предметом исследования является процесс реформирования военной юстиции в Швейцарии при рецепции норм французского права. Для анализа были привлечены аутентичные законодательные акты Гельветической и Французской республик конца XVIII в., постановления правительства Гельвеции, опубликованные в официальной швейцарской прессе того времени. При работе над материалами темы были применены сравнительно-исторический метод исследования, контекстный анализ юридических документов и структурно-функциональный анализ судебно-правовых учреждений двух стран.

До Гельветической революции военно-судебная организация Швейцарии была ориентирована на соблюдение так называемого Heimatprinzip’а («домашнего принципа»). В соответствии с ним обвиняемый военнослужащий подлежал юрисдикции только того кантона, из которого происходил. Таким образом, военные лица должны были судиться обычным судом в своем кантоне. Следование «домашнему принципу», впрочем, порождало немалые трудности в отправлении правосудия. Известно, что при расследовании измены в битве при Мариньяно 1515 г. обвиняемый Бахман (Bachmann), приведенный к пытке, назвал 24 человек в качестве сообщников. Но поскольку они принадлежали к разным кантонам, местные власти не стали их преследовать ^{[12, p. 38]}. На практике имело место отступление от указанного принципа, когда военного человека могли судить «народным судом» (Kriegsgemeinden) во время похода. Такой «народный суд» мог выносить в том числе и смертные приговоры. Примером служит одно дело 1444 г., когда голосованием через поднятие рук были приговорены к смертной казни 72 чел. ^{[1, p. 9]}

Специальных органов военного правосудия не существовало до издания особого Акта о федеральной обороне (Défensional fédéral) от 18 марта 1668 г. Закон закрепил Heimatprinzip в качестве основного при организации военной юстиции. Для суда над военными формировался трибунал из офицеров, которым кантон делегировал свою власть. Однако дела об убийствах («les crimes de sang») по-прежнему должны были рассматриваться судебными органами кантона, если они не делегировали своих полномочий. В реальной обстановке также допускалось, что во время военной кампании командиры подразделений вершили суд, но при этом считалось, что они действовали как представители своих территорий, а не на основании собственных полномочий ^{[1, p. 10],[12, p. 39, 40]}.

Акт о федеральной обороне 1668 г. сохранял свое действие до создания Гельветической республики. На смену ему пришел Закон от 27 июля 1799 г. «об организации дисциплинарных, военных и ревизионных советов» (называемый в литературе также «Законом о военной уголовной процедуре» – Loi sur la procédure pénale militaire) ^[5]. Он был одобрен Сенатом и подписан президентом Исполнительной Директории республики Ф.-С. Лагарпом. Фредерик-Сезар де Лагарп (de La Harpe, 1754–1838) был одним из вождей партии «патриотов», которая выступала за революцию в Швейцарии и поддержала французскую оккупацию. Достойно примечания, что этот человек республиканских взглядов в 1780-х – начале 1790-х гг. являлся учителем русских великих князей Александра и Константина Павловичей и состоял полковником русской службы. В качестве лидера Гельвеции он принял участие в проведении целого ряда преобразований, в том числе и военных реформ.

Подписанный Лагарпом Закон от 27 июля 1799 г. (из 87 артикулов) порывал с традиционным «домашним принципом» военного правосудия. Отныне военные суды создавались в каждом батальоне гельветических войск и не имели связи с местом происхождения военнослужащих. Система правосудия была построена по трехзвенной схеме и включала дисциплинарные, военные и ревизионные советы.

Еще до издания общего Закона 1799 г. Исполнительная Директория попыталась создать дисциплинарные советы в одном из кантонов – Лемане. Третьего октября 1798 г. она своим постановлением утвердила проект, предложенный временным генерал-инспектором войск Лемана Бержье, об учреждении таких судов. В каждом дистрикте кантона создавался временный дисциплинарный совет из пяти военных чинов для рассмотрения дел о незначительных правонарушениях и наложении исправительных наказаний (самостоятельно – не более 8 дней тюрьмы или 15 дней ареста). Более опасные деяния должен был рассматривать военный совет ^{[7, p. 457, 458]}. Временное кантональное установление, очевидно, могло служить определенным опытом для перехода к постоянным учреждениям. По Закону 1799 г. дисциплинарные советы были учреждены в батальонах войск уже в отрыве от территориальной основы. Дисциплинарный совет (Conseil de discipline, Kriegszuchtrat) должен был включать семь членов: командира части, выступавшего в роли председателя; двух капитанов, лейтенанта, су-лейтенанта, сержанта и капрала. Шесть судей совета подбирались по старшинству срока пребывания в воинском звании и должны были сменяться каждые три месяца следующими за ними в списке по сроку службы. Секретарь совета назначался председателем из числа сержантов-фурьеров (без права решающего голоса). Дисциплинарный совет должен был собираться у председателя и только по его инициативе. Ведению совета подлежали дела о проступках (faute) военнослужащих в зависимости от назначаемого наказания: когда проступок мог быть наказан лишением свободы от 8 дней до месяца либо наказан разжалованием унтер-офицера или капрала. Если же обвиняемому грозило более суровое наказание, дело должен был расследовать военный совет. Во время рассмотрения дела в дисциплинарном совете сам председатель представлял судьям материалы о виновности военнослужащего, последний также мог быть выслушан на заседании совета. Решение по делу принималось по большинству в четыре голоса ^{[5, p. 146, 147]}.

Военный совет (Conseil de guerre, Kriegsrat) создавался в более широком составе: 4 капитана, 4 лейтенанта, 4 су-лейтенанта, 4 сержанта, 4 капрала, итого – 20 судей. Назначение судей производилось по очереди в зависимости от срока пребывания в воинском звании: для капитанов и лейтенантов от меньшего срока к большему, в трех других званиях – наоборот. Председателем (президентом) совета становился старший капитан из числа офицеров батальона, докладчик по делу назначался советом, а секретарь – этим докладчиком. Председатель совета также должен был назначить одного капитана, который призван был играть роль комиссара исполнительной власти при суде и следил бы за соблюдением форм процесса, исполнением и применением закона. Члены совета не могли быть близкими родственниками либо состоять в родстве с обвиняемым лицом. Компетенция военного совета определялась достаточно широко, и это составляло отличие от дисциплинарного: первый в принципе мог судить «все военные правонарушения» (tous les délits militaires). Закон от 27 июля 1799 г. определял круг лиц, подсудных военному совету: это все военные, а также лица, прикомандированные к армии или сопровождающие ее (включая рабочих, офицерских слуг и женщин в обозе); а также подстрекатели, шпионы и жители вражеской страны, оккупированной войсками Гельветической республики (art. 23, 24). Любое лицо, обвиняемое в совершении военного преступления и подлежащее суду совета, должно было быть немедленно арестовано. Высший офицер, местный командующий, через жалобу или общую молву узнавший о совершенном правонарушении, обязан был поручить капитану-докладчику начать следственные действия и произвести допросы свидетелей и обвиняемого, зафиксировать улики по делу. При наличии нескольких обвиняемых они подлежали допросу по отдельности. Все показания должны были быть записаны в протоколе. Обвиняемый сам мог выбрать себе защитника среди любых категорий местных граждан, если он затруднится в выборе, дисциплинарный совет должен был предложить ему своего. При этом защитник обвиняемого мог быть допущен к материалам предварительного следствия. После отчета докладчика командующий офицер созывал дисциплинарный совет, который в свою очередь принимал решение о созыве военного совета ^{[5, p. 148–153]}.

Военный совет собирался в публичном месте в центре каре выстроенных солдат батальона. За столом сидел председатель совета, справа от него – комиссар исполнительной власти, слева – докладчик. На конце стола – секретарь суда и адвокат подсудимого, вокруг стола полукругом размещались судьи. После начала заседания председатель должен возложить на бюро перед собой экземпляр закона, что рассматривалось как обязательная формальная процедура. На судебное заседание затем приводился обвиняемый, без оков или веревок, в сопровождении адвоката. Первым должен был выступить докладчик, который сообщал присутствию материалы протокола и другие связанные с делом свидетельства. Затем председатель проводил допрос обвиняемого, остальным членам совета также позволялось задавать ему вопросы. По окончании допроса слово брал комиссар исполнительной власти, который зачитывал соответствующий текст закона и делал свои заключения о его нарушении. После выступления общественного обвинителя слово предоставлялось защитнику или самому обвиняемому, по окончании их выступлений защитник удалялся, а подсудимый под эскортом отправлялся обратно в тюрьму. В отсутствие обвиняемого и его защитника судьи приступали к голосованию по вопросу о виновности подсудимого. При этом не обладали решающим голосом ни комиссар исполнительной власти, ни докладчик, ни секретарь совета. Голоса судей подавались от младших по званию к старшим, последний – от председателя совета, они должны были учитываться в определенной пропорции. Если в пользу обвиняемого проголосовало 9 судей, он подлежал освобождению; большинством в 12 голосов «против» принимался обвинительный вердикт. После этого судьи должны были обсудить меру наказания, которая также утверждалась большинством в 12 голосов. При отсутствии такого результата принималась мера наказания, наиболее благоприятная для обвиняемого. Приговор суда, подписанный председателем, подлежал публичному оглашению перед строем войск батальона. Но в то же самое время приговор и материалы суда должны были быть переданы на проверку в ревизионный совет ^{[5, p. 155–157]}.

Ревизионный совет (Conseil de révision, Revisionsrat) был составлен из 10 судей: по два человека от каждого воинского звания – капитанов, лейтенантов, су-лейтенантов, сержантов и капралов. Аналогично военному совету их назначение должно было производиться по очереди в зависимости от срока пребывания в одном звании (в инверсии по сравнению с военным советом: для капитанов и лейтенантов от большего срока к меньшему, в трех других званиях – наоборот). Председателем ревизионного совета становился командир батальона. Он выбирал докладчика из числа капитанов, докладчик – секретаря. Роль комиссара исполнительной власти призван был играть квартирмейстер. Обвиняемому позволялось выбрать себе защитника, либо он мог быть предложен дисциплинарным советом. При этом защитник мог быть тот же самый, что участвовал в заседании военного совета ^{[5, p. 153, 154]}. Функции органа были зафиксированы в следующем положении (art. 51): «во власти ревизионного совета подтвердить или отменить приговор военного совета, смягчить наказание или даже вернуть процесс тем же судьям для более подробного расследования» ^{[5, p. 154]}. Ревизионный совет должен был дать оценку вынесенному военным советом приговору до его исполнения. Члены совета могли собраться для этого в закрытом помещении, но заседание должно было быть публичным. Количество зрителей не должно превосходить в три раза число судей. На совете могли выступать защитник подсудимого и комиссар исполнительной власти (со стороны обвинения), однако разбирательство проводилось в отсутствие самого подсудимого. После заслушивания аргументов за и против приговора, зрители удалялись, судьи приступали к обсуждению решения, которое принималось по большинству голосов. Принятое решение через капитана-докладчика передавалось военному совету и подлежало публичному оглашению перед строем батальона. В зависимости от принятого решения ревизионного совета подсудимый либо подлежал освобождению, либо предавался заключенному в приговоре наказанию ^{[5, p. 157, 158]}.

Казалось, что Закон от 27 июля 1799 г., заложивший основы новой военно-судебной организации Швейцарии, будет иметь продолжительное действие. Однако оно сохранялось всего год, что можно связать с военными и политическими изменениями в Гельветической республике. Милиция республики не смогла должным образом противостоять натиску контрреволюционных сил, но 25–26 сентября 1799 г. французский генерал А. Массена разбил русские войска генерала А. М. Римского-Корсакова и союзные им австрийские части генерала Ф. фон Готце во втором сражении под Цюрихом. Это заставило австрийцев и прибывшие из Италии войска генерала-фельдмаршала А. В. Суворова ретироваться из Швейцарии. Победа французов спасла Гельветическую республику от поражения и австрийской оккупации, но поставила ее в сильную зависимость от Франции. Пришедший в конце 1799 г. к власти во Франции генерал Бонапарт отказался от поддержки партии «патриотов», возглавляемой Ф.-С. Лагарпом, и сделал ставку на их политических оппонентов – более умеренную партию «республиканцев». В январе 1800 г. Лагарп был отправлен в отставку, Исполнительная Директория была упразднена, и вместо нее составлена временная Исполнительная комиссия, просуществовавшая до августа месяца. Тогда были учреждены уже Законодательный и Исполнительный советы в качестве постоянных органов власти республики ^{[6, p. 3–5],[14, p. 125, 127]}.

В условиях прекращения военных действий и восстановления вооруженных сил Гельвеции новые власти попытались снова реформировать военно-судебную систему. Они констатировали, что Закон от 27 июля 1799 г. оказался малоэффективным (он «не достиг своей цели, и опыт подтвердил его неудовлетворительность»). Поэтому 24 ноября 1800 г. был принят новый «Закон о военных трибуналах войск Гельветической республики» (Loi sur les Tribunaux militaires des troupes de la République Helvétique) (подписан 17 декабря президентом Исполнительного совета Шмидом (Schmid)) ^[6]. В своем составе он содержал 91 артикул. Принятый закон сохранил отказ от использования «домашнего принципа» и общую композицию военных судов, состоявшую из трех звеньев – дисциплинарных, военных и ревизионных советов. Однако, если ранее дисциплинарные советы создавались только при каждом батальоне, теперь они должны были быть образованы как в батальонах, так и в других частях Гельветических войск, в каждом отряде роты, удаленной на расстояние свыше пяти льё от штаб-квартиры (исключая более мелкие подразделения). Закон уточнил создание военных и ревизионных советов в каждом пехотном батальоне, но также в частях артиллерии и кавалерии. Были сокращены составы военных судов. Дисциплинарный совет при штаб-квартире включал пять чел. (командира, двух капитанов, лейтенанта и су-лейтенанта), при отдельных отрядах – трех чел. (командира отряда, лейтенанта и су-лейтенанта). Члены советов должны были теперь обновляться раз в полгода. Военный совет вместо 20-ти прежних членов отныне состоял из 9 чел. (председателя, избранного командиром батальона из числа капитанов, а также по два лица из каждого звания – капитанов, лейтенантов, су-лейтенантов и сержантов). Члены совета должны были назначаться по очереди в зависимости от срока пребывания в звании (капитаны – от большего к меньшему; лейтенанты и су-лейтенанты – наоборот; сержанты назначались по желанию дисциплинарным советом). При этом был установлен срок полномочий для офицеров: «по возможности», не менее 6 мес. Ревизионный совет вместо 11-ти членов включил 7 чел. (командира – председателя совета, двух капитанов, двух лейтенантов и двух су-лейтенантов). Они также назначались по очереди в зависимости от срока пребывания в звании (капитаны: от меньшего к большему, лейтенанты и су-лейтенанты – наоборот), с установленным сроком полномочий, «насколько возможно», не менее 6 мес. ^{[6, p. 132, 133, 136–138]}. Эти данные позволяют отметить, что реформа была направлена на увеличение удельного веса офицеров и ослабление демократических начал при образовании органов военного правосудия.

Закон 1800 г. также уточнил компетенцию военных судов. Дисциплинарный совет должен был вести дела о правонарушениях (délits), наказание за которые не превышало трех месяцев тюрьмы, половина из которых может быть на хлебе и воде, либо оно предусматривало разжалование унтер-офицера или капрала или полную отставку (как видно, дисциплинарные наказания были ужесточены). Был расширен и круг лиц, подлежавших юрисдикции дисциплинарного совета: теперь он соответствовал кругу лиц в ведении военного совета (включая невоенных, причисленных к войскам или сопровождающих; подстрекателей, шпионов и жителей оккупированной вражеской страны). Как и прежде, все военные правонарушения, не входившие в компетенцию дисциплинарного совета, относились к ведению военного совета ^{[6, p. 134–137]}. Дополнительно были уточнены полномочия ревизионного совета: «ревизионный совет имеет право утвердить приговор, вынесенный военным советом, смягчить наказание и даже вернуть процесс тем же судьям, когда они не судили в соответствии с законами, или когда процедура не была полностью исполнена, и было необходимо более подробное расследование» (art. 40) ^{[6, p. 139]}. Новое положение о возвращении дела на повторное рассмотрение при несоблюдении закона или неполном исполнении процедуры подчеркивало характер ревизионного совета как органа кассации судебных решений. Процедурные нормы в Законе 1800 г. не претерпели существенных изменений, однако сокращение состава потребовало изменить правила, регулировавшие голосование судей при вынесении решения. В военном совете при подаче четырех голосов в пользу обвиняемого, он признавался невиновным и отпускался на свободу; при шести голосах «против» – выносился обвинительный вердикт ^{[6, p. 143]}.

В отличие от предыдущего Закон от 24 ноября 1800 г. сохранял свое действие в течение 18-ти лет ^{[1, p. 12]}.

Нет сомнений, что при создании нового военно-судебного права швейцарские власти ориентировались на опыт соседней Франции. Акт от 31 марта 1799 г. даже дозволил временное использование французских дисциплинарных законов во всех военных трибуналах Гельветической республики ^{[4, p. 456]}. Указанные выше Законы от 27 июля 1799 г. и 24 ноября 1800 г. тоже основывались на французском праве. Причем, можно видеть прямое заимствование целых фрагментов французского текста в гельветических актах. Там, где речь шла о военных советах, швейцарский законодатель брал за основу текст французского Закона от 13 брюмера V г. Республики (3 ноября 1796 г.), вводившего постоянные военные советы ^[2]. Иначе был воспринят текст Закона от 18 вандемьера VI г. Республики (9 октября 1797 г.) о введении во Франции постоянных ревизионных советов: он был использован в швейцарских актах лишь в малой степени ^[3]. Так что гельветические ревизионные советы отличались оригинальностью, воплощая лишь общий принцип кассации судебных решений, который был характерен и для французских судов.

Даже воспроизводя целиком иностранный текст, швейцарский законодатель мог вносить при этом некоторые поправки или добавления. Например, при перечислении невоенных лиц, находившихся при армии или сопровождавших войска и подсудных военным советам, в швейцарских законах к 11 пунктам перечня добавлен еще 12-й, где были упомянуты женщины, сопровождавшие армию (art. 24 в Законе 1799 г. и art. 17 в Законе 1800 г.) ^{[5, p. 149, 150],[6, p. 135, 136]}. Данное дополнение отсутствовало во французском Законе 1796 г. (art. X) ^[2]. Существенные различия можно видеть также в составе военных судов. Так, во французском постоянном военном совете 7 членов, в швейцарском военном совете, как сказано выше, – сначала 20, затем 9 членов. Во французском постоянном ревизионном совете – 5 членов, в швейцарском ревизионном совете – сначала 11, затем – 7 членов. Французские законы создавали постоянные составы для своих советов, швейцарские, как объяснено выше, признавали их ротацию. Таким образом, при значительной компилятивности швейцарских законодательных актов в них присутствовали и элементы собственного нормотворчества.

В общей же композиции военно-судебной системы Швейцарии рецепция норм французского права выглядит довольно парадоксально. Дело в том, что в момент проведения реформ 1799 и 1800 гг. во Франции не было трехзвенной системы военных судов. Тогда во Французской республике имелись только два основных типа военно-судебных органов – постоянные военные советы и постоянные ревизионные советы. Дисциплинарные советы существовали во Франции ранее, они были учреждены по Закону от 15 сентября 1790 г., затем подтверждены положениями якобинского декрета от 3 плювиоза II г. Республики (22 января 1794 г.) и термидорианского Закона от 2 дополнительного дня III г. Республики (18 сентября 1795 г.). Но Закон от 13 брюмера V г. Республики (3 ноября 1796 г.), учреждая постоянные военные советы, одновременно упразднил дисциплинарные советы (art. XLII) ^{[2],[9, p. 90, 92],[11, p. 90],[13, p. 62, 86]}. Так что ко времени создания советов в Швейцарии этот институт уже перестал применяться во Франции. При сопоставлении дисциплинарных советов во Франции и Швейцарии выявляются определенные различия. Так, французский дисциплинарный совет, по декрету от 22 января 1794 г., учреждался в более крупной военной единице, чем батальон – в каждой пехотной полубригаде, каждом полку кавалерии или артиллерии. В нем должно было состоять 9 членов, включая высшего офицера, капитана, лейтенанта, су-лейтенанта, сержанта, капрала и трех солдат или канониров для пехоты и артиллерии либо высшего офицера, капитана, лейтенанта, су-лейтенанта, квартирмейстера (maréchal-des-logis), бригадира и трех кавалеристов для конных войск. Как видно, состав дисциплинарного совета во Франции был немного шире и включал даже солдат, чего не было в Швейцарии. Однако сам принцип участия лиц разных воинских званий от старших к младшим в составе дисциплинарного совета был усвоен и в гельветических войсках. Периодичность обновления такого состава: во Франции – каждый месяц, в Швейцарии – сначала раз в три, затем раз в шесть месяцев. Что касается компетенции дисциплинарных советов, то в обеих странах она тоже несколько различалась. Дисциплинарный совет во Франции служил как для назначения дисциплинарного наказания, так и для продления или уменьшения наказания, наложенного в дисциплинарном порядке старшим начальником в отношении подчиненного, и для рассмотрения жалоб подчиненных на действия своих начальников. В Швейцарии такой совет выступал лишь органом назначения наказания за незначительные правонарушения. Введение трехзвенной системы военных судов и учреждение дисциплинарных советов в Гельветической республике одновременно ограничивало компетенцию военных советов. Если во Франции военные советы по Закону 1796 г. рассматривали дела о всех военных правонарушениях (délits militaries), то в Швейцарии по Закону 1800 г. юрисдикция была разделена между военными и дисциплинарными советами. Указанная черта составляла важную особенность гельветического военного правосудия по отношению к современному ему французскому.

В целом реформы в Швейцарии 1799 и 1800 гг. создали новую систему военной юстиции, которая была связана только с военной организацией и не зависела уже от кантональной принадлежности военнослужащих. Реформа 1799 г. отличалась от реорганизации 1800 г. бóльшим радикализмом и демократичностью созданных институтов, что соответствовало политическим устремлениям разных правящих групп, сменявших друг друга в руководстве Гельветической республикой. В 1799 г. реформу проводили более радикальные политики, «патриоты» во главе с Ф.-С. Лагарпом, в 1800 г. – более умеренные «республиканцы». Впрочем, как те, так и другие ориентировались на опыт построения военной юстиции революционной Франции. Как показало сравнительное исследование швейцарских и французских законодательных актов, рецепция французского военно-судебного права в Гельвеции не означала полного копирования заграничных норм. Основным же отличием швейцарской военно-судебной организации стало сохранение института дисциплинарных советов, который во Французской республике уже перестал существовать.