Иудейский культурный код в визуальном семиозисе Крыма

Крым на протяжении многих веков является средокрестием национальных культур, путем «из варяг в греки», центром пересечения культур Востока и Запада. Уникальность крымской культурной ойкумены составляет синтез языков, традиций, теософских воззрений, привнесенных каждым из этносов в период их миграции. Народы, культуры которых стали вехами в формировании крымского культурного ландшафта, можно условно отнести к трем группам. К первой группе относятся древние и не существующие ныне этносы, исчезнувшие в результате войн, либо растворившиеся в последующей крымской этносреде: скифы, сарматы, аланы, хазары, печенеги, половцы, готы, гунны и др. Ко второй, самой многочисленной группе, относятся народы, имеющие исконную территорию, для части которых Крым впоследствии стал новой родиной: к ним относятся, в первую очередь, греки, появившиеся в античности, итальянцы (генуэзцы) и армяне, периодизация крымского этапа культуры которых берет начало со времен Средневековья, а также многочисленные народы России, Западной и Восточной Европы – русские, украинцы, немцы, болгары, чехи, евреи, поляки, эстонцы и др. – в результате политических и социальных миграций в Новое и Новейшее время, в первую очередь, в связи с указами Екатерины II и освоением Крыма Российской империей путем внешней и внутренней колонизации. В качестве третьей группы народов могут быть выделены старожильческие этносы, не имеющие иной родины, кроме Крыма: крымские татары, крымские цыгане (крымуря), караимы и крымчаки. Это выделение является условным: пестрое многообразие культурного ландшафта Крыма было сформировано на протяжении веков, каждый этнос, с одной стороны, внес свой вклад в общую крымскую культуру, а с другой, крымская земля стала местом нового формирования идентичности каждого народа ^[10].

Известный русский культуролог и социолог Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) в своем программном произведении «Россия и Европа» (1869) вывел ряд «культурно-исторических типов», одной из важнейших категорий, определяющих которые, является религия. «Религия – нравственная основа любой деятельности» ^{[2, с. 157]}, «Религия составляет преобладающий интерес для народа во все времена его жизни» [Данилевский, Россия и Европа, с. 225], «Религия составляла самое существенное, господствующее (почти исключительно) содержание древней (…) жизни, и (…) в ней же заключается преобладающий духовный интерес простых (…) людей» ^{[2, с. 577]}. Этническая идентичность, таким образом, базировалась исторически (до глобализации ХХ в.), в первую очередь на религиозных догмах. Этот тезис подтверждается и другими учеными-этнографами, в частности, Владимиром Васильевичем Стасовым.

Выявление детерминации иудейского культурного кода невозможно без обращения к основам религиозных верований народов Крыма, исповедующих иудаизм – евреев-ашкеназов, караимов и крымчаков.

Термин иудей имеет несколько лексических значений. К первому из них, наиболее общему, относится определение группы людей, в основе религии которых лежит Тора (Пятикнижие Моисеево), но без ее продолжения (в отличие от представителей других авраамических религий – христиан и мусульман, в священных книгах которых – Библии и Коране – Тора дополнена последующими разделами). Таким образом, данное определение классифицирует группы не по этническому (антропологическому), а по конфессиональному признаку. Согласно данной классификации, к иудеям относятся:

- евреи-ашкеназы;

- евреи-сефарды;

-евреи-мизрахим – общее название восточных евреев – (бухарские евреи,грузинские евреи,горские евреи, персидские евреи, эфиопские евреи);

- караимы;

- крымчаки;

- русские иудействующие;

- субботники.

Второе значение, более узкое, состоит в определении термином иудей одновременно и конфессии и еврейского этноса, в этом случае иудаизм выступает как национальная религия ^[3].

Наше исследование не касается вопросов антропологии и этногенеза евреев, караимов и крымчаков, мы рассматриваем общность и коннотации символики в декоративно-прикладном искусстве исключительно на имеющихся примерах, большинство из которых (сохранившихся художественных артефактов) относятся ко второй половине XIX – первой трети ХХ в.

К народам, проживающим в Крыму и исповедующим иудаизм (религию, основанную на Торе – Пятикнижии Моисеевом) относятся:

Евреи-ашкеназы – этнос, исповедующий талмудический иудаизм (в основе вероучения которого лежит ТаНаХ (состоящий из Торы (Пятикнижия Моисеева), книг Пророков и Агиографов) и Талмуд (книга толкований ТаНаХа мудрецами). Термин Ашкеназ происходит от еврейского названия средневековой Германии, встречавшегося в еврейских источниках с Х в. Ашкеназами называли восточноевропейских евреев-выходцев из Германии, расселившихся в результате миграций в Польше и Прибалтике. Разговорным языком ашкеназов был идиш – немецкий диалект, языком богослужений – древнееврейский (иврит). Ашкеназы являются последователями палестинской традиции в литургике.

Другим еврейским субкультурным регионом был Сефарад, включавший пиренейский полуостров и южную часть Франции. Выходцев из этого региона называют сефардами. Между ашкеназами и сефардами, ввиду их обособленного развития, существуют различия в культурных особенностях, языках и богослужебной практике. Сефарды являются последователями вавилонской практики богослужений, их литературным языком долгое время был арабский, а разговорным – ладино.

Итальянское еврейство, как субкультурный тип, объединяет в себе черты обеих традиций – и ашкеназской, и сефардской.

Евреи, переселившиеся в Крым с его присоединением к Российской империи, в подавляющем большинстве относились к ашкеназам, создавшим впоследствии на территории полуострова свою традиционную общину ^{[3, с. 52]}.

Караимы – («читающие») (самоназвание – «карай» или «караи» в единственном числе, «караим, карайлар» – во множественном), народ Крыма, исповедующий неталмудический иудаизм (самоназвание караизм), сутью которого является следование Торе и непринятие любых ее толкований (в т.ч. Талмуда). Несмотря на то, что караимский язык, как и крымскотатарский, относится к кыпчакской группе тюркских языков, письменность караимов и крымчаков основана на древнееврейском алфавите ^[5].

Крымчаки (самоназвание «кърымчах» в единственном числе, «кърымчахлар» во множественном) – народ Крыма, исповедующий талмудический иудаизм сефардского толка с примесями местных традиций. Этноним «крымчак» впервые появился в официальных документах Российской империи в 1844 г., для отличия этой иудейской группы от евреев-ашкеназов, переселявшихся в Крым из России и Польши с конца XIX в. В документах и литературе также встречаются названия «крымские евреи», «константинопольские евреи», «турецкие евреи», «крымские раббаниты», «крымские раввинисты». В выданных в XVI в. отдельным представителям общности ханских ярлыках присутствует название «яхудиллер Карасу» – («иудеи Карасубазара»). Как минимум с ХVI – XVII в. крымчаки перешли на этнолект крымскотатарского языка (кыпчакская группа). Интересной особенностью является употребление крымчаками в качестве произносимого имени Всевышнего «Аллах», что свидетельствует о едином континууме не только бытовых терминов речи, но и религиозных понятий ^[6], ^[14].

Народное декоративно-прикладное искусство наглядно демонстрирует синтез культур, общность этнокультурного поля. Такое взаимопроникновение является естественным следствием компактного проживания народов на единой территории, наглядным подтверждением чему служит наличие континуума этнокультурных кодов декоративно-прикладного искусства.

Актуальным направлением в данном контексте является сравнительное семантико-символическое, типологическое и стилистическое исследование произведений декоративно-прикладного искусства иудеев Крыма: евреев, караимов и крымчаков, а также анализ устойчивых символов, основанных на едином источнике, лежащем в основе религии каждого из обозначенных этносов – Торе, в континууме которых отображаются как общие этнокультурные истоки, так и уникальность каждого этноса.

Визуальный семиозис является подразделом семиотики – науки, анализирующей знаковые системы и их связи.

Согласно философскому словарю, к основным функциям знаковых систем относятся: а) передача сообщения или выражение смысла; б) общение, взаимодействие людей, эмоциональное воздействие. Осуществление данных функций требует наличия определенных знаковых систем и законов их применения. В соответствии с этим, выделяют три основных раздела семиотики: 1) синтактика, изучающая внутреннюю структуру знаковой системы; 2) семантика, предметом которой является значение знаков; 3) прагматика, изучающая группы людей, использующие определенные знаковые системы.

Семиотика, как философское течение, возникла в конце XIX в., параллельно развиваясь в двух направлениях: семиологии и прагматике. Основы семиологических исследований содержатся в работах швейцарского философа, лингвиста и семиотика Фердинанда де Соссюра (1857–1913), который занимался семиотикой языкового знака и вывел концепцию «двустороннего знака», состоящего из означающего (слова) и означаемого (значения формы). Связь означающего и означаемого, согласно Соссюра, условно: значения знака могут различаться для разных групп людей ^[12].

Основоположником прагматики был американский философ, математик и логик Чарльз Сандерс Пирс (1839–1914), рассматривавший знаки (как искусственные, например, буквы, так и естественные, например, психологические реакции) с точки зрения логики. Ученый считал, что вся Вселенная состоит из знаков, расшифровка которых поддается логике. Другими словами, знаком можно назвать все, что означает (для определенного человека или группы людей) некий объект. При этом символами Пирс называл знаки, внешне не напоминающие означаемый объект, а имеющие произвольное соотношение, принятое определенной группой людей ^[11].

Бельгийское объединение авторов – семиотиков Mu (транскрипция греческой буквы μ) (основано в 1967 г.), действующее при университете Льежа, в 70-х– 80-х гг., разработало структуру семиотики, согласно которой знаки функционируют на трех уровнях: иконическом, символическом или индексном.

Итальянский философ, теоретик культуры, специалист по семиотике и средневековой эстетике, писатель Умберто Эко (1932 – 2016), опираясь в своих исследованиях на разработки концепции знака Ч. Пирса, развивал понятие знака и совокупности знаков до кодов, означающих не конкретный, а обобщенный объект. В своей работе, посвященной теории семиотики, изданной в 1976 г., У. Эко называл сообщение, передаваемое знаком или рядом знаков, текстом.

Теория культурного текста стала одним из ключевых постулатов, касающихся этнокультурного взаимодействия, выдвинутых советским и российским культурологом и семиотиком Юрием Михайловичем Лотманом (1922–1993). Ему принадлежит авторство созданной на основе трудов французских структуралистов теории «семиосферы» культуры. В трудах Лотмана представлено понятие о едином механизме семиотического пространства: «семиотический универсум, как совокупность отдельных текстов и замкнутых по отношению друг к другу языков» ^[9]. Именно Лотман начинает обращаться к понятиям «язык» и «текст» не только как к «системе знаков, средству общения, системе хранения и передачи информации», но и, не упраздняя данного определения, рассматривает данные категории в контексте семиотики культуры. Впоследствии российский культуролог Андрей Яковлевич Флиер (род. 1950) включает определение «Культурный текст» в тезаурус основных культурологических понятий.

К теории культурного текста обращались в своих работах российский культуролог и теоретик искусства Николай Андреевич Хренов (род. 1942), российский историк и культуролог Александр Алексеевич Хлевов (род. 1969), российский культуролог и теоретик искусства Игорь Вадимович Кондаков (род. 1947), российский культуролог Диана Сергеевна Берестовская (1934–2020) и др.

Иудейский изобразительный семиозис является производной ряда культурных составляющих, что показано нами в схеме (рис. 1), за основу которой была взята диаграмма японского теоретика менеджмента, химика, статистика, инженера, профессора Токийского университета Каору Исикавы (1915–1989), так называемая «Рыбья кость» (рис. 1). Эта диаграмма анализа корневых причин того или иного процесса или явления имеет сходство с рыбьим хребтом, где «голова» – начальные данные, «кости» – параметры, привносящие изменения в процесс, и «хвост» – производная.

Рис. 1

В нашем случае, «голова», или общие вводные данные – этническая культура иудеев Крыма, «хвост» – иудейский изобразительный семиозис Крыма. «Кости» – переменные, влияющие на конечный результат, это:

1. Этносы

2. Религия

3. Стили

4. Семантика

К этносам относятся изучаемые иудейские народы Крыма: евреи (ашкеназы); крымчаки (сефарды); караимы.

К направлениям религии (религиозным учениям) относятся: ашкеназийский и сефардский раввинизм, хасидизм, караимизм.

К художественным стилям эпох относятся: эллинистический классицизм, скифо-сарматский, малоазийский, сельджукский, мавританский стиль мудехар, барокко, модерн.

К семантике относятся: тексты Торы, Талмуда, мидрашей, локальные и заимствованные мифы.

Данная схема представляет процесс формирования иудейского изобразительного семиозиса Крыма в его наиболее общем виде, показывая, какие важнейшие компоненты влияют на конечный результат. Далее в тексте раздела мы подробно рассмотрим последовательность данного процесса и его составляющих.

Традиционные изобразительные элементы любого этнического декора делятся на два типа:

1. Элементы орнамента (изображения, повторяющиеся с определенной периодичностью);

2. Отдельные устойчивые изображения и/или сюжеты.

Эти два типа могут быть представлены в той или иной этнокультуре одновременно, либо (ввиду ограничений на изображения того или иного рода, например, людей и животных) может присутствовать только один из них, преимущественно орнамент.

Согласно определению Большой Советской Энциклопедии, орнамент (оrnamentum – «украшение» (лат.) представляет собой узор, прикладным назначением которого является украшение предметов, архитектуры, произведений искусств, а также собственно человеческого тела. Орнамент акцентирует или выявляет архитектонику предмета, декором которого он является. Элементы орнамента представляют собой абстрактные или стилизованные мотивы. Касательно происхождения орнамента существует ряд теорий, большинство исследователей склоняется к тому, что визуальная символика орнаментальных элементов имела прикладной, магический смысл, используясь в качестве оберегов. Второй по значимости функцией орнамента является эстетическая, являющаяся следствием развития технологического и мировоззренческого процессов в обществе. В целом, с развитием общества обе эти функции продолжали существовать в синтезе, что позволяет исследователям, зная культурные коды тех или иных этносов (культурных ландшафтов), определять значения как отдельных элементов орнаментов, так и их совокупности.

Владимир Васильевич Стасов (1824–1906) в своей фундаментальной работе «Русский народный орнамент» акцентировал мысль на архаичности и символизме этнического орнамента, подчеркивая необходимость сохранения стремительно исчезающего этнического материала: «Орнамент всех вообще новых народов идет из глубины древности, а у народов древнего мира никогда не заключал ни единой праздной линии: каждая черточка здесь имеет свое значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений. Ряды орнаментики – это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и не назначенная для одних только глаз, а также для ума и чувства». Таким образом, Стасов предвосхитил понятие «культурный текст», акцентируя внимание на символизме изобразительных элементов в народном искусстве ^[13].

По мнению Владимира Николаевича Топорова (1928–2005), ритм орнамента основывается на повторяющемся ритуале, на котором в целом и базируется семиотика. «Ритуал становится семантической «точкой», которая, генерируя из себя новые значения, наполняет бытие смыслом. Именно ритуалу суждено было стать почвой, на которой зародились и / или совершались по преимуществу такие процессы, как онтологизация, персонализация, субъективация, семиотизация, историзация».

Помимо орнамента, то есть композиций из повторяющихся с разной периодичностью элементов, в народном искусстве существовал также второй тип изображений ­– отдельные устойчивые изображения или сюжеты, присутствующие во всех видах декора, независимо от техник и технологий. Этимология этих сюжетов восходит к магическим или религиозным смыслам, они были связаны с мировоззренческими постулатами тех или иных культур. Как орнаментальные, так и сюжетные визуальные образы часто могли быть заимствованы одними народами от других. Одним из ярких примеров является предположительно древнеиндийский знак из двух пересеченных треугольников, образующих шестиконечную звезду, присутствующий в изобразительных культурах разных народов и конфессий, сегодня известный как Магендавид – «Звезда Давида». Иногда распространенные символы (изображение солнца или звезд, а также дерева, цветка, волны) появлялись одновременно в различных культурах, что было связано с поклонением силам природы – самым архаичным из народных верований. Что касается традиционных для иудаизма сюжетов, то это были, помимо орнаментики, ключевые образы из Писания, иллюстрации к мидрашам, часто имевшим эсхатологический смысл, иллюстрации к Свитку Эстер и прочие символы, семиозис которых будет подробно рассмотрен ниже.

Согласно классификации народного орнамента, предложенной украинским искусствоведом Михаилом Романовичем Селивачевым (род. 1946), дополненным и расширенным крымским искусствоведом Нурией Мунировной Акчуриной-Муфтиевой (род. 1958), элементы, составляющие орнамент, а также отдельные устойчивые изображения в народном искусстве в целом подразделяются на три категории: физиоморфные (включающие в себя стилизованные изображения реальных фигур и предметов), абстрактные (геометрические) и эпиграфические (текстовые). В свою очередь, физиоморфные изображения распределяются по пяти подразделам: зооморфные – изображения реально существующих и мифических животных, антропоморфные – изображения человека, а также части человеческого тела либо их условные символы, фитоморфные – изображения растений и их частей, а также значимых композиций из разных растений, скевоморфные – изображения обрядовых и бытовых предметов и астральные – изображениянебесных тел – Солнца и звезд ^{[1, с. 205]}.

В изобразительной традиции иудейских народов Крыма, согласно данной классификации, присутствие разных видов изображений распределялось неоднородно. Так, в еврейском ашкеназийском народном искусстве основными знаковыми элементами были изображения символических животных, птиц, рыб, а также мифологических существ – химер. Большое количество изображений также включали в себя фигуру человека либо ее часть. Растительные (фитоморфные) и астральные элементы также присутствовали, однако в меньшей степени значимости. В караимском и крымчакском народном искусстве, напротив, фитоморфные и геометрические элементы составляли основной репертуар изобразительных мотивов. Различия в изобразительных культурах ашкеназов, с одной стороны, и караимов и крымчаков, с другой, состоят также и в том, что в караимской и крымчакской изобразительных практиках присутствует в основном орнамент, а не отдельный устойчивый сюжет (исключение составляет, пожалуй, только Древо Жизни), в то время как в еврейской ашкеназийской культуре таких сюжетов, в основном иллюстрирующих мидраши, насчитывается достаточно много. Эти различия связаны с близостью и влиянием на искусство караимов и крымчаков традиций крымскотатарского искусства, с его жестким запретом на изображение человека и животных.

Для выяснения детерминации иудейского культурного кода народного искусства в общекрымском пространстве необходимо, во-первых, определить, какая его функция является определяющей для данного исследования. Во-вторых, проанализировать имеющиеся источники (вербальные и визуальные), содержащие информацию о типологии и значениях отдельных символов и изображений в декоративно-прикладном искусстве евреев-ашкеназов, караимов и крымчаков.

Под культурным кодом в современной культурологии принято понимать ключ к понятию определенной картины мира. Само понятие «код» происходит из технической среды, его значение состоит в дешифровке языков, однако, значение термина было расширено до философского уровня. Существует несколько определений культурного кода:

1. Культурный код как знаковая структура (в визуальной семиотике – определенный круг образов);

2. Культурный код как система упорядочивания (использования) символов (в нашем случае – в изобразительной символике, например в орнаментике – канон: тип построения, композиция, регламент очередности, величин и т.д.)

3. Культурный код как некое случайное или природное соответствие означающего и означаемого (в визуальном воплощении может быть применимо к архаичным символам, присутствующим одновременно в культурах многих народов, например: солнце, дерево, волна)

Функции культурного кода состоят в:

а) расшифровке смысла отдельных явлений (текстов, знаков, символов) – при отсутствии кода культурный текст остается закрытым (в случае с визуальной семиотикой, например, орнаментом, в этом случае он воспринимается лишь с точки зрения стилистики, композиционных особенностей, цвета и т.д., без дешифровки значений его элементов и их совокупности)

б) взаимосвязи между означающим (знаком) и означаемым (предметом, явлением, смыслом);

Ф. Соссюр объяснял термин культурный код с помощью лингвистики, построения языка. Однако предмету нашей монографии более близко выдвинутое У. Эко семиотическое понятие S-кода (семиотического кода), согласно которому построение высказывания (или, в нашем случае, изображения) ведется по строго определенным канонам, правилам комбинаторики. Также, по его словам, одно и то же высказывание (изображение) может быть понято по-разному (под разным углом) представителями различных групп. Так, в случае с орнаментальным мотивом (например, деревом) его значение может быть по-разному воспринято представителями разных этносов.

Российский и американский лингвист и культуролог Роман Осипович Якобсон (1896–1982) ввел в научный тезаурус понятие субкода, для описания систем нескольких кодов. Этот термин может быть применен и к народному орнаменту: в культурах разных этносов (например, армян, евреев, крымчаков и караимов) существуют композиции со сходными символами, однако их трактовки отличаются друг от друга в соответствии с религиозными и общекультурными особенностями.

Исследуя обширный пласт артефактов (а также их архивные фото), находящихся в музейных и частных собраниях, принадлежащих трем иудейским этносам Крыма и включающих значимые изобразительные элементы, мы считаем целесообразным представить коды иудейского изобразительного семиозиса в виде схемы по типу кругов Эйлера (рис. 2). Диаграмма швейцарского, прусского и российского математика и механика Леонарда Эйлера (1707–1783) – «круги Эйлера» – схема, позволяющая наглядно выявить соотношения между некими подмножествами с помощью наложения геометрических плоскостей друг на друга.

рис. 2

Нами выделено пять кодов, с помощью которых выявляются основные смыслы любых традиционных изображений, касающихся иудейской культуры, со следующими названиями:

1. Код Сэфер (Книга)

2. Код Менора

3. Код Числа

4. Код Римон

5. Код Бестиарий

Код Сэфер – «Книга» (иврит) является основным, включающим в себя все остальные коды, на схеме он изображается в виде большого сиреневого круга, внутри которого находятся четыре остальных круга (кода). Код Сэфер включает в себя ключевые вербальные источники, являющиеся основой для всех иудейских постулатов.

Основным отличием иудаизма от прочих древних верований был монотеизм. По религиозным представлениям иудеев, Бог через пророка Моисея даровал им свод законов (Завет) в виде скрижалей, обязав строго придерживаться заповедей и не почитать иных богов. Впоследствии завет был оформлен в свод священных книг, в которые входит Тора (Пятикнижие Моиссево), Невиим (Книги пророков) и Ктувим (Писания), на которых базируется иудаизм как вероучение. В качестве признания чрезвычайно важной роли этого свода в жизни еврейского народа его иногда обозначают просто словом Сефер – Книга, во мн. ч., Сфарим – Книги. Заповеди и Законы Моисеевы составляют «смысловой стержень иудаизма… основу иудейской религии, а также основу иудейской этики и права»; это – «центральный документ иудаизма» ^{[7, с. 5]}.

Считающийся каноническим вариант письменной Торы была оформлен книжниками Эзрой и Нехемией. В 457 г. до н.э. жрецом-книжником Эзрой был привезен в Иерусалим из Вавилона вариант Торы, использовавшийся вавилонскими изгнанниками. В Иерусалиме на тот момент существовали и другие варианты Писания, поэтому возникла необходимость упорядочивания канонического варианта Торы. Эзра и Нехемия проделали эту работу в течение 13 лет при поддержке сановников и старейшин (автономной администрации Иудеи). После окончания оформления письменного канона Закона возникла необходимость его популяризации, внедрения и объяснения. Таким образом в иудаизме образовалась вторая часть Закона – так называемая устная, состоявшая в толкованиях письменного Закона.

Активный процесс формирования Устного Закона – Устной Торы начался с IV в. до н.э. В устной Торе были прописаны эсхатологические идеи, не освещенные либо слабо освещенные в письменной Торе: о бессмертии душ, загробном мире, Страшном Суде – посмертном воздаянии за земные грехи (нарушения заповедей), а также многие предписания, касающиеся религиозно-бытовых обрядов ^{[7, с. 3–27]}. Существует постулат о том, что Устная Тора была дана Моисею одновременно с письменным законом, однако была записана мудрецами позднее. Письменное оформление устного Закона – Талмуда – относится ко II–V в. По образной характеристике израильского раввина, переводчика Торы, основателя Института изучения иудаизма Адина Штейнзальца (1937–2020), «Если Библия [имеется в виду Тора – прим. авт. статьи] – краеугольный камень иудаизма, то Талмуд – его центральная колонна, поддерживающая весь духовный и философский свод… (Он) представляет собой собрание устных законов, разрабатывавшихся поколениями мудрецов в Палестине и Вавилонии вплоть до начала средних веков».

Устный Закон, объединенный общим названием Талмуд («учение» – иврит), состоит из двух составляющих: Мишны и Гемары.

Мишна, в свою очередь, включает в себя Галаху, Мидраши и Аггаду. Мишна в ее современном состоянии была отредактирована в III в. Иегудой Га-Наси. Первое печатное издание Мишны появилось около 1485 г.

Галаха – свод законов, предписаний (и в письменной, и в устной Торе). Кодекс основных законов Галахи, использующийся до настоящего времени включительно – Шулхан Арух (букв. «накрытый стол» – иврит) был структурирован и записан испанским раввином, крупным авторитетом и знатоком иудейского канона, Йосефом бен Эфраимом Каро (1488–1575).

Мидраш – жанр гомилетической и экзегетической литературы, состоящий из проповедей мудрецов, притч, в которых объясняется суть того или иного закона или явления, описанного в Торе.

Аггада – творчески переработанная, изложенная с художественным вымыслом притча или реальная история из жизни мудрецов, демонстрирующая в виде аллегории действие предписания или наказание за его невыполнение. Аггада по своей сути также является мидрашом. Наиболее ранним из дошедших до нас мидрашей является пасхальная Аггада, в которой содержится описание праздника Песах и предписания по традициям его почитания.

Название Гемара изначально позиционировалось как более поздний синоним Талмуда, то есть толкований к Торе и Мишне, возникшее в эпоху гонений на Талмуд как антихристианское произведение. В ряде источников Гемарой называют Талмуд в целом, а также его отдельные главы. Однако, по сути, Гемара является отдельным и более поздним источником, содержащим дополнения и толкования мудрецов к уже имеющимся главам Мишны.

К одному из самых известных и широко распространенных (до настоящего времени включительно) мистических и эзотерических течений иудаизма, в котором рассматривается онтологическая сущность Бога и его роль, а также предпринимаются попытки толкований неких скрытых значений Торы, относится Каббала. Течение возникло в XII в., но его основное распространение пришлось на XVI в. Изначально термином Каббала называли все книги, не вошедшие в Пятикнижие, а позднее – весь Устный Закон, однако с XII в. мудрецы стали подчеркивать эзотерическую составляющую их учения. В период расцвета каббалистического учения (1270–1320) была написана основная книга его постулатов – Сэфер га-Зогар, или, сокращенно, Зогар («книга сияния» – иврит). В книге содержатся мистические толкования различных сюжетов Торы. Фактически, Зогар представляет собой книгу мидрашей эсхатологического содержания, записанных от лица путешественников по Эрец Исраэль (Земле Израиля), основной темой которых является познание Бога, и в то же время, признание его непознаваемым.

Желтый круг – код Менора;

Название Менора (как основной и наиболее древний иудейский символ), дано коду, расшифровывающему группу скевоморфных изображений иудейской культовой атрибутики.

Первоначальное описание культовых предметов описаны в Торе в виде предписаний, данных Богом для создания и оснащения Скинии Завета (для хранения скрижалей Торы), и впоследствии Первого и Второго Храмов.

Главной святыней, которой отводится особое место в иудаизме, является Тора ^[8]. Чтение Торы является основой литургии в субботние и праздничные дни. Тора представляет собой свиток, написанный на пергаменте специально обученным для этого мастером, переписчиком сойфером – от слова Сэфер – «книга» (иврит); каждые четыре пергаментные страницы сшиваются вместе специальными нитями, образуя иериа – разделы, соединенные, в свою очередь, в свиток. Концы свитка прикрепляются к круглым деревянным валикам эц хаим – «Древо жизни»(иврит), с рукоятками по обеим сторонам; между рукоятками и валиком надеваются деревянные диски, поддерживающие свиток, в то время, когда он находится в вертикальном положении ^[8]. Само название эц хаим подчеркивает первостепенную важность Торы в иудейском мировоззрении, она является символом вечной жизни. У сефардов Тора традиционно помещалась в футляр из дерева или металла, у ашкеназов – в расшитый тканевый чехол, чаще всего бархатный. В средние века утвердилась традиция пышного украшения футляра Торы – его увенчивают богатые по форме и орнаментике металлические (серебряные, иногда позолоченные) навершия – короны Кетер-Тора – «Корона Торы» (иврит), или навершия из металла в виде гранатов – риммоним. Кетер Тора и риммоним часто дополнены колокольчиками, в память о тех, которые крепились к одежде первосвященников. На цепи подвешивается специальная пластина с чеканным орнаментом, часто инкрустированная полудрагоценными камнями – торашилд или тас. Тас содержит надпись с названием праздника и служит для быстрого нахождения нужного места в Писании, поскольку в синагоге обычно имеется несколько свитков Торы, каждый из которых намотан на эц хаим в определенном месте, соответствующем надписи на щитке ^[4]. К пергаменту запрещено прикасаться руками, поэтому при чтении свитка пользуются особой указкой яд – «рука» (иврит), по форме воспроизводящей кисть человеческой руки с вытянутым указательным пальцем. Обрядовый характер предмета находит выражение в его богатой декорировке: большинство ядов выполнены из серебра, однако встречаются бронзовые, костяные и деревянные указки. Близким по значению и дизайну к свитку Торы ритуальным предметом является Мегила Эстер – «свиток Эстер» (иврит) – одной из ветхозаветных книг, традиционно читаемой в период праздника Пурим, однако, в отличие от свитка Торы, свиток Эстер прикреплен только к одному валику, на который он наматывается, второй конец при чтении остается свободным. По-видимому, такое отличие связано с небольшим (по сравнению с Торой) объемом свитка Эстер. Футляр, в котором хранится свиток Эстер, содержит изображения иллюстрирующих его содержание сцен.

Согласно тексту Писания, завет об изготовлении меноры был дан Моисею Всевышним на горе Синай одновременно с заповедями: «И сделай светильник из золота чистого; чеканный да сделан будет светильник; бедро его и стебель его, чашечки его, завязи его и цветы его должны быть из него. И шесть ветвей [должны] выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его, и три ветви светильника из другого бока его. Три чашечки миндалеобразные на одной ветви, завязь и цветок; и три чашечки миндалеобразные на другой ветви, завязь и цветок. Так на шести ветвях, выходящих из светильника. А на [самом] светильнике четыре чашечки миндалеобразные, завязи его и цветки его. Завязь под двумя ветвями его и [ещё] завязь под двумя ветвями его, и [ещё] завязь под двумя ветвями его, у шести ветвей, выходящих из светильника. Завязи их и ветви их должны быть из него же, весь он одной чеканки, из чистого золота. И сделай семь лампад его, и зажжёт он лампады его, чтобы он освещал лицевую сторону свою. И щипцы к нему, и совки к нему из чистого золота. Из таланта золота чистого пусть сделают его со всеми этими принадлежностями. Смотри же, и сделай их по образцу, какой тебе показан на горе» [Исход (Шмот) 25:9].

Согласно описанию Торы, во время скитаний евреев по пустыне менора стояла в Скинии завета, а позднее, в период Первого храма, построенного царем Соломоном, вдоль северной и южной стен стояло пять позолоченных менор. В буквальном переводе менора – «светильник» (иврит), однако понятие традиционно применяется по отношению синагогальному семисвечнику, все ветви которого развернуты в одной плоскости. При всем разнообразии менор, независимо от территории и периода их создания, все они имеют сходство с деревом, на что имеется прямое указание в приведенном тексте Писания.

К меноре близки и трех- четырех- пятисвечные светильники, изготовлявшиеся как для храмовых, так и для бытовых нужд. Они составляют значительную часть репертуара иудейского декоративно-прикладного искусства. Перед ковчегом (Арон-Гакодешем) обычно подвешивается специальный металлический светильник Нер Томид – «неугасимая свеча» (иврит).

Особую разновидность составляют так называемые ханукии – девятиствольные светильники, используемые в строго определенные дни одного из наиболее важных праздников еврейского календаря – Хануки. Стилистически ханукии относятся к двум видам: первые – сходные с менорой, но с девятью стволами, и вторые – с чашечками-подсвечниками, расположенными в ряд на горизонтальной планке, которая с одной стороны переходит под прямым углом в вертикально закрепленную декорированную стенку, как правило, закругленную в верхней части. На еврейских хануккиях такого типа часто встречается изображение арки с колоннами (символа Храма), львов, единорогов и др. мистических животных. У крымчаков формы ханукий аскетичнее и, как правило, лишены изображений животных. Ханукальные светильники или ханукии являлись столь же обязательным элементом еврейского и крымчакского обихода, как и субботние подсвечники. Ввиду массовости их изготовления еврейские мастера оставили множество разновидностей ханукальных ламп от канделябров до многообразных по форме и орнаменту светильников, первоначально предназначавшихся для масла, и лишь затем приспособленных под свечи.

К предметам первостепенной важности в иудейской богослужебной практике относятся такие элементы мужского ритуального костюма, как:

- талит (иврит) или талес (идиш) – молитвенное наплечное покрывало белого цвета прямоугольной формы, с несколькими вытканными черными или черно-синими полосами. Посередине продольной части талита чаще всего пришивается атара – «венец, корона» (иврит) – прямоугольный кусок ткани для отличия верхней наружной и нижней внутренней частей. Иногда на атара вышиваются бенедикции, которые необходимо произносить, облачаясь в талит. Вдоль поперечных сторон талита часто пришивается бахрома. Талит надевается во время чтения определенной молитвы Шахарит на голову, перебрасывая все четыре его конца через левое плечо, образуя Исмаилово окутывание, после чего он опускается на плечи. В разных общинах традиции, связанные с талитом различаются. Так, у ашкеназов дети облачаются в маленький, детский талит, а неженатые мужчины молятся без талита; у сефардов все мужчины молятся в талите;

- цицит (у крымчаков чичит, у караимов чичит или арба кенафот – «четыре угла» (иврит)) – кисти или пучок нитей, пришивающиеся к четырем концам мужской одежды, согласно предписанию, содержащемуся в Торе [Числа (Бемидбар) 15:38–41]. В каждом пучке должна быть крашеная голубая нить, при взгляде на которую каждый должен вспоминать о заповедях. Цицит должны быть видны из-под одежды. В некоторых хасидских общинах практикуется носимый под одеждой талит катан – малый талит (иврит) (в сравнении с талит гадоль – большой талит (иврит)), на котором обязательно есть цицит. У караимов чичит (арба кенафот) представляет собой шарф с вышитыми узорными концами, с белыми, голубыми и зелеными кистями по его краям. Караимский чичит не только надевали на плечи, но и вешали на стенах кенас, понимая заповедь «смотреть на чичит» буквально;

- кипа (ермолка) – дословно «покрытие, купол» – круглая вязаная или сшитая клиньями шапочка, надевающаяся евреями и крымчаками на темени, под основной головной убор (например, шапку-штраймеле у хасидов). Крымские караимы вместо кипы во время молитвы надевали остроконечную шапку калпак (повседневным головным убором и караимов, и крымчаков была черная барашковая шапка крымка); караимы также не носили пейсов – длинных локонов у висков, заповедь о которых содержтися в Тадмуде.

- тфилин (иврит)или филактерии (греч.) – две деревянные или кожаные коробочки с кожаными шнурками, с фрагментами текстов из Торы внутри, надевающиеся мужчиной во время определенных молитв на лоб и на руку соответственно, во исполнение библейского предписания: «Да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем... и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими» [Второзаконие (Дварим) 6:6–8; ср. Исход (Шмот) 13:9, 16; Второзаконие (Дварим) 11:18]. Караимы, в отличие от евреев и крымчаков, тфилин не надевают.

Одним из обязательных предметов, использующихся в синагогальной церемонии отделения субботы от остальных дней недели, является бсамим, или годес (хадас) – «мирт» (иврит) – специальный сосуд для благовоний, в качестве которых используется гвоздика, шафран, пряности, а в сефардских общинах – розмарин. Воскурение благовоний известно с глубокой древности. В Торе предписывается приносить Богу ароматы для воскурений в числе прочих даров и сделать особый жертвенник для приношения курения. Более поздняя трактовка значения обычая воскуривать благовония в иудаизме состоит в символическом утешении человека, так как происходит потеря добавочной души, вселяющейся в человека в субботу и покидающей его на исходе субботы. Бсамим, как правило, представляют собой металлические сосуды разнообразной формы, с отверстиями для воскурения благовоний. Первоначальные формы бсамим, сложившиеся в эпоху раннего средневековья, восходят к форме христианских дарохранительниц – шкатулок для «Святых даров» для обряда Причастия, более поздние образцы в частности, на территории Восточной Европы, часто являются повторением формы православных ритуальных кубков для Причастия – потиров, дополненных соответствующей крышкой. Такое сходство является характерным примером взаимосвязи двух культур – иудейской и православной ^[8].

К особым ритуальным предметам также принадлежат:

- специальный декорированный нож для обрезания;

- кресло Илии – резной деревянный стул для моэля – совершающего обряд обрезания;

- чаша с надписями для обряда обрезания;

- Хупа – декорированный свадебный балдахин для церемонии бракосочетания;

- ктубба (у караимов шетар) – богато декорированный брачный договор;

- серебряное кольцо-перстень, надеваемый женихом на указательный палец невесты с надписью Мазаль Тов – пожелание счастья (иврит)и изображением дома, одновременно символизирующего Храм и домашний очаг (такой перстень ранее был один на всю общину и хранился в синагоге для церемоний бракосочетания);

Специальное назначение среди атрибутов молитвенных домов имеют сосуды – цдака – кружка для пожертвований, а также кувшины для ритуального омовения рук.

Зеленый круг – код Римон – «гранат» (иврит);

Название Римон (как один из иудейских символов единства в вере) выбрано для кода, объединяющего фитоморфные изображения. Стоит отметить, что изображение граната как символа единства используется и в других культурах и этносах, однако, имеет иное значение, например, у тюрков – единства и многочисленности семьи, рода. В Торе встречаются описания и упоминания различных растений: граната, винограда, инжира, пальмы, кедра, алоэ, миндаля, оливы, терна, дуба, пшеницы и др. Ключевым фитоморфным символом является два Райских древа: Древо Жизни и Древо Познания добра и зла. Часто упоминаемый образ дуба – большого и мощного дерева (дуб Морэ [Бытие (Брейшит) 12:6]; дубрава Мамре [Бытие (Брейшит) 13:18]; Шехемский дуб [Бытие (Брейшит) 35:4] и др.), является традиционным для восточной мифологии, в политеизме олицетворявшим вместилище духов, а в иудаизме выступавшим олицетворением мощной силы. В караимской мифологии существовало аутентичное предание о священных дубах на кладбище Балта-Тиймэз – «топор не коснется» (караим.), около средневекового караимского города Чуфут-Кале под Бахчисараем. Быть похороненным на этом кладбище считалось почетным и праведным, поэтому на нем встречаются не только надгробия над могилами, но и кенотафы по умершим в чужой земле. По всей вероятности, данная легенда о дубах является синтезом древнетюркских верований и иудейского прочтения символа дуба, однако упоминания об этой традиции в связи с караимами относятся лишь ко второй половине XIX в., а само название Балта Тиймэз – к 20–30-м годам ХХ в. и принадлежит авторству Серайя Шапшала. Отсутствие более ранних упоминаний о такой важной традиции (с точки зрения современных караимских этнографов), учитывая многовековую распространенную грамотность караимов, не дает основания на ее научное подтверждение ^[5].

В целом растительная символика, представленная в виде изображений цветущих деревьев с плодами и сидящими на них птицами, или их отдельных ветвей, или вазонов с цветами и плодами, олицетворяет райский сад, плач о потерянном рае и надежду на приход Мессии и возвращение к раю. Также растения служат символом плодородия обетованной земли (послы, вернувшиеся из земли Ханаанской с виноградом, инжиром и гранатами [Числа (Бемидбар) 13:17–24], голубка, вернувшаяся к Ною в ковчег с масличной ветвью [Бытие (Брейшит) 8:8–11])

Красный круг ­– код Числа;

Код Числа объединяет числовую символику, а также назван идентично одной из книг Торы.

Согласно иудейскому мировоззрению, в Торе нет незначительных или малозначимых деталей, более того, каждый аспект несет не только прямое, но и иносказательное значение. На поиске скрытых смыслов и объяснении противоречий в Писании построен основной метод иудейской диалектики – пилпул. Один из аспектов Каббалы заключается в переводе текстов (слов) Торы в числовые значения (ввиду буквенного написания цифр в иврите), и последующая расшифровка значений этих чисел. Знаковыми числами в иудаизме являются, например: 1 – единство Бога; 2 – два стража райских Врат и врат Храма; 7 – количество дней творения, дней недели, ветвей Меноры, 12 – число колен Израилевых (потомков Иакова (Израиля), каждый из которых наследует определенную землю [Бытие (Брейшит) 49:1 – 27]); число камней жертвенника Моисея [Бытие (Брейшит) 24:4]; 40 дней и ночей пребывания Моисея на горе Синай с Богом [Исход (Шмот) 24:16–18]; 40 лет странствий по пустыне [Числа (Бемидбар) 33:38–39]; 613 – общее число заповедей, данных Моисею Богом и т.д.

Лиловый круг – код Бестиарий;

Код Бестиарий объединяет зооморфные, а также зооантропоморфные изображения: животных, а также птиц, рыб (включая мифологических, химерических). Иудейский бестиарий, ввиду запрета на изображение человека в иудаизме, часто несет иносказательный смысл и является олицетворением Бога, человека или его отдельных качеств. Так, символами Бога являются дикий бык Шор и орел [Числа (Бемидбар) 23:22; 28:49]. Каждому из двенадцати колен израилевых соответствует свой символ, так, Лев символизирует царское колено Иегуды [Числа (Бемидбар) 28:49]. С этим связана и символика изображений животных на надгробиях – мацевах. Так, например, медведь Бер указывает на носителя мужского имени Бер, а также является символом людей, принесших плоды винограда из земли Ханаанской [Числа (Бемидбар) 13:17–24]. Также животные, например, орел, лев, грифон, Левиафан являются символами мессианских ожиданий (миф о животных, которые будут поданы на пир по приходу Мессии). В качестве отрицательных символов упоминаются (и изображаются) скорпионы, жабы, ядовитые змеи, летучие мыши, саранча [Второзаконие (Дварим) 9:15–16; Пророки (Невиим) 2:20]. В ряде случаев упоминаемые животные имеют прямой смысл (стада коз, овец, жертвенный ягненок/козленок). К зооантропоморфным изображениям можно отнести также изображения отдельных частей тела человека как образ целого, например, благословляющие руки первосвященника – Ааронида. Подобным образом изображаются и знаки Зодиака, относящиеся к отдельной группе бестиарных символов и означающие в иудейском прочтении круг двенадцати основных праздников. Так, Дева изображается как рука с кувшином, Близнецы в виде двух кистей рук и т.д.

Сопряжения (объединения) близлежащих кодов усложняют итоговые смыслы, придавая им развернутые варианты значений.

Объединения трех из четырех кодов с каждой из четырех сторон (на схеме показаны ярко-желтым) выявляют через синтез символов четыре ключевых смысла иудейской культуры: Творение, Рай, персоны Торы и ожидание Мессии.

Центральное сопряжение всех пяти кодов представляет собой Око (по смысловому значению, а также на схеме прочитывается визуальное сходство с глазом), или Сердце иудаизма, его центральный смысл, аккумулирующий все мировоззренческие идеи, визуальным (изобразительным) воплощением которого, инвариантным для всех иудейских народов Крыма, является синагогальный Арон Гакодеш – шкаф для хранения свитка Торы (рис. 3, 4).

Традиционная композиция Арон Гакодеша олицетворяет Ковчег (Скинию) Завета, а также Святая Святых Первого и Второго Храмов – место хранения скрижалей, а позднее написанной Торы. Место для хранения Торы в синагоге (кенасе, къаале) оформлено в виде портала – входа в Рай, обрамленного двумя колоннами (образами храмовых колонн Яхин и Боаз) – код Числа, Менора. По бокам от портала часто помещены символы стражей – львы, или лев и единорог – код Бестиарий. Растения, цветы и плоды в верхней части Арон Гакодеша олицетворяют райский сад – код Римон. В верхней части портала изображается символ Бога как царской власти – лев, орел – код Бестиарий, или корона – код Менора. Над порталом помещаются изображения скрижалей Торы – коды Сэфер (Книга), Менора, Числа. Такая композиция с небольшими вариациями также часто встречается в оформлении брачных ктуббот или шетаров – брачных контрактов, пинкасов – уставов различных организаций, махзоров – праздничных молитвенников, а также в декоре обрядовых предметов – вышитых завес-парохетов, посуды, щитков для разделения глав Торы – тасов, надгробий – мацев.

Таким образом, выделенные нами коды иудейского визуального семиозиса инвариантны, их источником служит Книга – Тора, как основа всей религиозной иудейской доктрины. Каждый из кодов представляет собой группу символов, объединенных кодом Книги. Сопряжения кодов и их комбинации показывают круговорот от общего первоисточника – Торы, к нему же – Торе как святыне, и в эсхатологическом, и в материальном воплощении. Устойчивая композиция, переходящая из одного артефакта в другой, указывает на иудейскую принадлежность, а трактовка отдельных символов позволяет дешифровать культурный текст. Ряд коннотаций в изобразительном семиозисе трех иудейских этносов Крыма незначителен, и относится в большей степени к народной мифологии, тогда как в религиозной традиции совокупность визуальных кодов практически инвариантна и соответствует их единому первоисточнику.

Рис. 3

Рис. 4