Использование механизма доверительного управления как способа предотвращения конфликта интересов на государственной службе: опыт Канады, Чили и Албании

Горохова Светлана Сергеевна кандидат юридических наук доцент, Департамент международного и публичного права, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации 109456, Россия, Московская область, г. Москва, ул. 4-Й вешняковский проезд, 4, каб. 414 Gorokhova Svetlana Sergeevna PhD in Law Associate Professor, Department of International and Public Law, Financial University under the Government of the Russian Federation 109456, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. 4-I veshnyakovskii proezd, 4, kab. 414 Swettalana@yandex.ru Другие публикации этого автора

Подавляющее число стран современного мира устанавливает запреты или жесткие ограничения на владение государственными служащими ценными бумагами и их участие в коммерческой деятельности.

При этом, наиболее распространенной формой предотвращения конфликта интересов на государственной службе, является полное отчуждение конфликтоопасных активов, причем, ряд государств, например, Албания, устанавливает и запрет ни их продажу аффилированным с государственным служащим лицам.

Законодательство большинства государств не устанавливает в качестве альтернативы отчуждению ценных бумаг и долей в коммерческих компаниях доверительное управление таким имуществом. В тоже время, к государствам, имеющим нормы, регулирующие возможность передачи проблемных активов в доверительное управление, вместо их полного отчуждения, относятся Российская Федерация, США, Канада, Чили, Албания, и некоторые другие. Отдельные страны находятся в процессе обсуждения подобных законодательных инициатив, например, Мексика.^[1]

Наиболее развитым, с точки зрения правовой регламентации института доверительного управления имуществом государственных служащих, является правовое регулирование в США, где помимо законодательного закрепления самой возможности помещения своих активов в траст (в качестве альтернативы продаже), присутствуют детальные административные регламенты действий служащих, включающие в себя, в том числе, и разработанные формы бланков документов для каждого этапа процедуры. К слову, отметим, что для российского законодательства, детальная регламентация действий государственных служащих в ситуации с передачей имущества в доверительное управление кажется также весьма разумной, поскольку ныне действующая отсылка к нормам гражданского законодательства, очевидно не удовлетворяет необходимую регламентационную потребность, что приводит к значительным затруднениям в правоприменении. Однако, о правовом регулировании специальных видов доверительного управления применительно к урегулированию конфликтов интересов в США мы уже писали ранее,^[2] поэтому в данной работе хотелось бы коснуться опыта других государств, а именно Канады, Чили и Албании.

Канада, как уже отмечалось, относится к немногочисленному спектру стран, использующих специфические формы доверительного управления в деле предотвращения конфликта частных и публичных интересов лиц, занимающих государственные должности.

Федеральный режим конфликта интересов в Канаде, в настоящее время регулируется главным образом Законом о конфликте интересов,^[3] который применяется к государственным должностным лицам, таким как министры, и парламентскими кодексами конфликта интересов, принятыми Сенатом и Палатой общин для регулирования поведения их членов. Неотъемлемой частью режима являются два независимых наблюдателя за конфликтом интересов, а именно комиссар по конфликту интересов и этике и сотрудник по этике Сената.

В соответствии с канадским законодательством, регулирующим вопросы конфликта интересов и этики, слепой траст - это финансовое соглашение, в котором доверительный управляющий или слепой доверительный агент уполномочен управлять активами траста без какого-либо участия бенефициара траста и не может предоставлять бенефициару какую-либо информацию о повседневной деятельности траста.

Согласно закону, министрам кабинета министров не разрешается владеть или торговать «ценными бумагами, акциями, сырьевыми товарами и фьючерсами» или «вести бизнес через партнерство или индивидуального предпринимателя», если эти активы не находятся в слепом трасте.

Попечители должны действовать отстраненно и независимо от учредителя слепого траста, а также должны быть одобрены комиссаром по конфликту интересов. Они не могут консультироваться с министром, чьими активами они управляют, но предоставляют ежегодный отчет о доходах от траста комиссару по конфликтам и самому министру, чтобы позволить им платить подоходные налоги.

Интересной особенностью рассматриваемой модели является то, что министры кабинета министров имеют право на возмещение своих расходов по учреждению и содержанию траста за счет средств налогоплательщиков. Большинство государств, применяющих исследуемый институт, включая Российскую Федерацию, такой возможности не предусматривают.

В соответствии с канадским законодательством, государственный служащий обязан в течение 120 дней со дня своего назначения лишиться каждого из своих контролируемых активов, выполнив одно из следующих действий:

продажа его в сделке не аффилированным с ним лицам; или,

размещение его в слепом трасте.

Условия слепого траста, при этом, должны предусматривать, что:

активы, подлежащие передаче в доверительное управление, регистрируются на имя доверительного управляющего;

государственный служащий не имеет никаких полномочий по управлению или контролю над трастовыми активами;

доверительный управляющий не должен запрашивать или принимать какие-либо инструкции или советы от учредителя траста относительно управления активами;

активы, переданные в траст, должны быть перечислены в списке, прилагаемом к контракту;

срок действия любого траста длится до тех пор, пока государственный служащий, учредивший траст, продолжает занимать свою должность или до тех пор, пока активы траста не будут исчерпаны;

доверительный управляющий не предоставляет информацию о трасте, включая его состав, держателю государственной должности, за исключением периодических отчетов об общей стоимости траста;

доверительный управляющий должен быть независим от государственного должностного лица, а уполномоченный по конфликтам и этике - уверен в этом.

В качестве доверительного управляющего в Канаде могут выступать:

государственный попечитель;

публичная компания, квалифицированная для выполнения обязанностей доверительного управляющего;

лицо, которое может выполнять обязанности доверительного управляющего в ходе своей обычной работы.^[3]

Канадское законодательство также как американское, устанавливает, что общие инвестиционные инструкции могут быть включены в слепой трастовый контракт, но только с предварительного одобрения Комиссара (уполномоченного по конфликту интересов и этике).^[4] Инструкции могут предусматривать пропорции для инвестирования в различные категории риска, но не могут быть отраслевыми.

Когда перечисленные требования законодательства соблюдены, служащий обязан предоставить либо подтверждающие продажу активов документы, либо копию контракта или иного документа, устанавливающего траст в отношении любого контролируемого актива.

Специально оговорено, что при условии одобрения Уполномоченным по конфликту интересов и этике, государственный служащий не обязан отчуждать контролируемые активы, предоставленные в качестве обеспечения кредитному учреждению.

Государственный служащий, который не является министром короны, государственным министром или парламентским секретарем, не обязан отчуждать контролируемые активы, если, по мнению Комиссара, активы имеют такую минимальную стоимость, что не представляют никакого риска конфликта интересов в связи с официальными обязанностями и обязанностями государственного служащего.

В данном случае (также, как и в практике США), мы видим дифференцированный подход к активам в зависимости от их стоимости и ликвидности, что, полагаем необходимо внедрить и в отечественное законодательство, поскольку на текущий момент в антикоррупционном законодательстве России ничего подобного не предусмотрено, хотя и очевидно, что малоценные и неликвидные активы передавать в доверительное управление нецелесообразно.^[5]

В качестве вывода, в отношении канадского варианта слепого траста, можно заключить, что он в достаточной степени схож с американским, за исключением нескольких особенностей. Наиболее существенным, конечно, можно считать тот факт, что государство Канада компенсирует своим служащим расходы на создание и обслуживание слепых трастов. Второй отличительный признак, заключается в том, что у доверительного управляющего нет безусловной обязанности изменить состав первоначальных активов, вложенных в траст, хотя он имеет право это сделать.

Присутствует законодательное регулирование института передачи управления активами государственных служащих и иных публичных лиц третьим лицам и в Чили.^[6]

Как и в большинстве государств, в Чили, в целях соблюдения принципа добросовестности, органы власти и отдельные должностные лица обязаны представлять декларации о своих финансовых интересах и имуществе. Это обязательство закреплено в Конституции Республики Чили с 2010 года после включения в статью 8 новых третьего и четвертого подпунктов, предусматривающих, что: «Президент Республики, государственные министры, депутаты и сенаторы, а также другие органы власти и должностные лица, указанные в Конституционном органическом законе, должны публично заявлять о своих интересах и имуществе».^[7] Закон № 20.880 «О честности на государственной службе и предотвращении конфликта интересов»,^[8] определяет случаи и условия, при которых эти лица делегируют третьим сторонам управление имуществом и обязанностями, связанными с возможным конфликтом интересов, при выполнении ими своих публичных функций.

Закон № 20.880 «О честности на государственной службе и предотвращении конфликта интересов» выделяет две категории таких субъектов:

те, которые находятся под контролем главного контролера Республики (General Accounting Office); и

те, которые имеют внутренние системы контроля.

Первые упоминаются в статье 4 Закона № 20.880:

1. Президент Республики, государственные министры, заместители секретарей, интенданты, губернаторы, региональные министерские секретари, старшие руководители служб, послы, министры-советники и консулы.

2. Советники Государственного совета обороны, Совета по вопросам транспарентности, Совета Высшего государственного управления, Национального совета по правам человека и Национального телевизионного совета.

3. Члены Экспертных или технических групп.

4. Мэры, советники и региональные советники.

5. Генеральные и старшие офицеры вооруженных сил и эквивалентные иерархические уровни сил правопорядка и общественной безопасности.

6. Местные защитники Управления омбудсмена по уголовным делам.

7. Директора акционерных обществ с государственным участием, а также директора и руководители государственных предприятий, Национального телевидения Чили, Национальной компании по добыче полезных ископаемых, Компании государственных железных дорог, Национальной медиа-корпорации, и, Государственного Банка Чили.

8. Руководители корпораций и фондов, которые оказывают услуги или имеют договоры с руководством Республики, а также директора, секретари, руководители фондов, корпораций или объединений регламентируемые Министерством внутренних дел.

9. Сотрудники, выполняющие прямые контрольные функции.

10. Другие должностные лица и персонал предприятий по контракту, являющиеся руководителями и иными представителями государственного управления до третьего иерархического уровня соответствующего предприятия.

11. Лица, работающие в государственной администрации по трудовому договору, если они регулярно получают вознаграждение, равное или превышающее среднемесячное вознаграждение, получаемое ежегодно должностным лицом, работающим на третьем иерархическом уровне, включая соответствующие надбавки.

12. Ректоры и члены советов директоров государственных вузов.

В рамках второй категории, Закон № 20.880 «О честности на государственной службе и предотвращении конфликта интересов»^[8] предусматривает в качестве субъектов (декларирующих свой доход, и имеющих обязанность отчуждения конфликтоопасного имущества в том числе и посредством передачи управления им третьим лицам), принадлежащих к иным (не исполнительной) ветвям власти и органам самоуправления:

других депутатов и сенаторов; национальных и региональных прокуроров и их заместителей; членов управленческих структур центральных политических партий; Генерального контролера Республики, заместителя Генерального Контролера и региональных Контролеров.

Отметим, что в отличие от американской^[2] и канадской модели, чилийский Закон № 20.880 «О честности на государственной службе и предотвращении конфликта интересов», предусматривая необходимость передачи ценных бумаг в управление третьим лицам, решил приравнять эту категорию не к трастовому договору, а к договору о мандате, который также, как и трастовый регулируется Гражданским кодексом Чили (статья 2116 и последующие статьи). Название, которое закон выбрал для этой конструкции, - это «специальный мандат по управлению портфелем ценных бумаг».

Специальный мандат на управление портфелем ценных бумаг определяется законом как «официальный договор, в соответствии с которым субъект поручает одному или нескольким уполномоченным лицам ликвидировать ценные бумаги, включающие его активы, инвестировать поступления от ликвидации в портфель активов и управлять поступлениями от такой ликвидации».^[9]

Закон также определяет обстоятельства, при которых должен быть применен мандат на управление портфелем ценных бумаг: государственные служащие и иные (ранее перечисленные) должностные лица владеют ценными бумагами публичного предложения, или долговыми обязательствами, при условии, что их общая стоимость превышает 25 000 Единиц Развития (UF) Счетная денежная единица, введенная еще в 1967 году, которая меняется в зависимости от инфляции и используется для оценки фондов и индексации выплат в Чили. На текущий момент курс UF к чилийскому песо равен 1: 33.519,30.^[10] Соотношение UF к американскому доллару 1:31,04.^[11] То есть, речь идет о допустимой стоимости акций чилийских служащих в 837 982 500 чилийских песо, или же в 776 000 долларов США. Как видим, активы должны иметь достаточно высокую оценку, прежде чем встает вопрос об их отчуждении, тем, или иным способом.

В отношении всех таких ценных бумаг и акций должен быть составлен мандат, как альтернатива – необходимо продать те ценные бумаги и акции, которые превышают этот лимит. В обоих случаях это необходимо сделать в течение девяноста календарных дней после вступлением в должность и, в случае необходимости, в тот же срок с момента обновления соответствующей декларации о доходах.

Касательно содержания мандата, чилийский Закон устанавливает, что акт об учреждении мандата должен содержать, по крайней мере, следующие позиции:

индивидуализация учредителя (уполномоченного) и управляющего;

подробный перечень ценных бумаг, составляющих часть имущества уполномоченного, в отношении которой формируется мандат, а также текущая стоимость таких ценных бумаг;

общие инструкции по управлению, касающиеся плана ликвидации, рисков и диверсификации инвестиций. Однако эти инструкции не могут касаться инвестиций в какой-либо конкретной области или компании, но должны носить только общий характер.

В течение пяти рабочих дней с момента выдачи публичного акта о создании мандата служащий должен представить удостоверенную копию Управлению по ценным бумагам и страхованию или Управлению банков и финансовых учреждений (в зависимости от подчиненности) и контролеру.

Сведения о публичном акте мандата, должны быть размещены на электронном сайте органа, в котором служащий выполняет свои функции.

Как уже было отмечено, может быть назначен один или несколько мандатариев, и ими могут быть только следующие юридические лица:

а) брокерские компании, брокеры по ценным бумагам, управляющие инвестиционными фондами, находящиеся под контролем Управления по ценным бумагам и страхованию;

б) банковские компании, уполномоченные действовать в Чили; и

в) субъекты, уполномоченные управлять активами третьих сторон, зарегистрированными за рубежом. Эти органы должны назначить представителя в Чили, обладающего широкими полномочиями по представлению.

В качестве доверенных лиц не могут быть назначены юридические лица, чьи руководители или администраторы, руководители или руководители имеют родственные связи с должностным лицом, их супругом, гражданским сожителем или родственниками до третьей степени кровного родства и второй степени юридического родства. В акте об учреждении мандата сторонами должен быть сделан аффидевит (affidavit) (письменное показание (утверждение о факте), данное под присягой, то есть, клятва. Для атеистов или не желающих клясться, как правило предусматривается альтернативная процедура подтверждения (affirmation), по сути то же самое, но без сакрализации), в котором говорится, что они (стороны) не связаны родственными связями или зависимыми отношениями, препятствующими действительному заключению договора.

В случае утраты независимого статуса учредитель мандата должен сообщить об этом соответствующему управлению.

В Законе «О честности на государственной службе и предотвращении конфликта интересов»^[8], также отмечается, что создание этого специального мандата не является отчуждением имущества, служащим объектом этого права для целей налогообложения, поэтому для этих целей, агент должен предоставлять своевременно в налоговую службу заявление под присягой с информацией, необходимой для определения источника поступления налогов, связанных с доходами лица.

Главное управление по ценным бумагам и страхованию и Главное управление банков и финансовых учреждений Чили отдельно ведут специальный реестр управляющих мандатами, в котором должны регистрироваться юридические лица, уполномоченные выполнять функции доверенных лиц. Такие реестры общедоступны и размещаться на электронном сайте соответствующих учреждений.

Закон содержит ряд положений, которые не позволяют служащему знать, как инвестируются ценные бумаги, и, тем более, давать указания по ним (статьи 31, 35 и 39). Только на ежегодной основе мандатарий должен отчитываться перед учредителем, но это должен быть письменный отчет об общем состоянии управляемого имущества, сопровождаемый общим отчетом о прибылях и убытках (статья 38). Для целей налогообложения предусматривается, что учредитель должен своевременно предоставить Службе внутренних доходов аффидевит с информацией, необходимой для определения происхождения налогов, соответствующих доходам, причем эта информация является исключительной ответственностью учредителя (статья 36).

Отношения между учредителем мандата и мандатарием, естественно, являются возмездными. Объем вознаграждения определяется договором, а все расходы, понесенные мандатарием при исполнении его функций, возмещаются за счет средств, которыми он управляет по договору.

Специфической чертой чилийского законодательства являются нормы, которые устанавливают перечень активов должностных лиц, которые не подлежат передаче в управление третьим лицам, и должны быть отчуждены при вступлении в должность. При этом, то, что должно отчуждать каждое лицо, зависит от его должности (Таблица 1).

Таблица 1. Имущество, подлежащее обязательному отчуждению при вступлении в должность в соответствии с законодательством республики Чили

Как видим, в случае с чилийским регламентом передачи ценных активов из управления государственного служащего к доверительному управляющему, также есть много общего с ранее рассмотренными национальными системами США и Канады, но есть и ряд отличий. Во-первых, здесь установлен четкий стоимостной критерий (причем достаточно высокий) оценки активов при принятии решения о необходимости их передачи в доверительное управление. Во-вторых, в чилийском законодательстве обращает на себя внимание более широкий круг обязанных субъектов, включающих в себя, в том числе, и ректоров государственных вузов. В-третьих, и это, пожалуй, самое примечательное, Закон «О честности на государственной службе и предотвращении конфликта интересов» содержит перечень имущества в отношении которого устанавливается обязательное требование по отчуждению, например, если служащий владеет долей в кампании, предоставляющей товары или услуги государству, или его учреждениям.

Еще одно государство, которое следует упомянуть в контексте правового регулирования доверительного управления, как инструмента предотвращения конфликта интересов на государственной службе, это Албания.

Так, в соответствии с Законом «О предотвращении конфликтов интересов при осуществлении общественных функций»,^[12] для лиц, осуществляющих эти самые общественные функции, предусмотрено так называемое «пассивное владение акциями или частью капитала», под которым понимается состояние, в котором собственник оставляет за собой право пользоваться гражданскими плодами собственности, но не осуществляет в отношении этой собственности никаких действий по управлению и распоряжению. Тогда как, все действия по управлению, владению, внесению каких-либо изменений и т.д., осуществляются доверительным управляющим, на основании заключенного между ними договора, в котором устанавливаются критерии доступа к доходам от имущества, а также права и обязанности сторон. Также, как и в ранее рассмотренных вариациях на тему доверительного управления, в албанской схеме, установлено правило для доверительного управляющего - не обмениваться никакими мнениями или какой-либо информацией с владельцем имущества, и не зависеть от него при совершении действий по управлению собственностью. Как и во всех ранее рассмотренных случаях, доверенное лицо должно действовать только в наилучших интересах сохранения и приумножения вверенного ему имущества, и с той же мотивацией что и действия, которые мог бы совершать сам владелец. Стороны в каждом случае сохраняют за собой право расторгнуть соглашение.

Албанским законодательством предусмотрены сроки, в которые «активное» владение акциями и долями в кампаниях должно быть заменено на «пассивное» - 60 дней или ранее, с момента вступления в должность, или с момента получения активов (например, в наследство). В течении 15 дней с момента передачи имущества в доверительное управление, лицо обязано уведомить об этом соответствующие компетентные органы. В случае нарушение требований законодательства, лицо подвергается ответственности, вплоть до отставки.

Анализируемый закон, также, как и российский аналог, устанавливает, что права и обязанности сторон, связанные с «пассивным владением имуществом», регулируются Гражданским кодексом Албании.^[13] Кроме того, видимо, в виду схожести некоторых аспектов развития института профессиональных управляющих (юридических лиц) ценными бумагами и активами, албанское законодательство, также, как и российское, предусматривает в качестве доверительного управляющего и физических лиц, но, как было отметено ранее, настаивает на их независимости от доверителя.

В данном случае, закон, также, как и российский не содержит норм об обязательной ротации изначально переданных активов, что еще больше сближает его с нашим вариантом регулирования,^[14] но, все-таки, в отличие от российской модели, предписывает для доверительного управляющего активами необходимость действовать самостоятельно, без консультаций с учредителем.

То есть, можно говорите о медианном варианте подхода регулирования данного способа предотвращения конфликта интересов (не слепой траст, но и не простое доверительное управление без ограничений), вероятно более адаптированном к реалиям жизни в Албании.

Резюмируя, отметим, что, хотя институт доверительного управления имуществом государственных служащих и иных публичных лиц – как инструмент предотвращения конфликта интересов, можно наблюдать в законодательстве ряда стран, тем не менее, большинство государств, предпочитает более радикальный способ противодействия коррупции, связанный с обязательностью отчуждения конфликтоопасного имущества, и установления запретов на определенные виды деятельности.

Так, в ряде государств действуют конкретные ограничения деятельности публичных должностных лиц в частном секторе. В одних государствах, например, в Армении, Болгарии и Буркина-Фасо, существует абсолютный запрет на такую деятельность, а в других государствах - в Австрии и Франции, публичные должностные лица могут получать доход от частной деятельности при наличии специального разрешения или до определенного уровня.

В некоторых странах запреты или ограничения на деятельность публичных должностных лиц в частном секторе действуют и после их ухода с должности, причем во многих из них этот срок составляет от трех до пяти лет. В Китае такое ограничение действует в течение трех лет, а если речь идет о младшей публичной должности, то этот срок уменьшается до двух лет.^[15]

Этот список можно продолжать, однако, в любом случае, отметим, что даже в тех странах, где в качестве альтернативы запрету на владение проблемными активами, предусмотрена их передача в доверительное управление, это всегда только лишь альтернатива отчуждению, о чем говориться совершенно ясно.

Итак, общим, для законодательства всех рассмотренных в данном исследовании стран, является то, что каждое из этих государств стремится, в силу своих возможностей, максимально освободить действия доверительного управляющего от воздействия на него учредителя доверительного управления, то есть, обеспечить независимость первого от последнего по вопросам управления вверенным имуществом. Однако, как отмечают исследователи, даже в самых продвинутых и строгих вариантах, избежать взаимодействия заинтересованных сторон полностью, вряд ли возможно.^[16]

Тем не менее, следует отметить, что, хотя бы формально, все нормативные акты, касающиеся этого вопроса, устанавливают правило, согласно которому, доверительный управляющий не должен быть аффилирован с доверителем по любым каналам. Считаем, это то, что можно достаточно легко применить и в российском законодательстве.

Еще одним моментом, который присутствует в законодательстве, например, Чили, и который может быть взят на вооружение законодательством Российской Федерации, является ограничение по стоимости имеющихся у государственных служащих ценных бумаг, подлежащих отчуждению или передаче в доверительное управление. Полагаем, что такой подход в значительной степени повысит степень разумности требований о передаче ценных бумаг в доверительное управление, по сравнению с требованием без ограничений и какой бы то ни было конкретики.

Кроме того, вопросом, который можно обсудить, является вопрос о возмещении затрат государственного служащего на заключение и обслуживание договора доверительного обслуживания со стороны государства. Такая практика присутствует в законодательстве Канады. Однако, полагаем, что лучшим вариантом для России все же будет установление критериев цены и доходности активов, которые следует передавать, избавив от этой необходимости собственников малоценных и малодоходных активов, с тем чтобы владельцы действительно ценных и доходных ресурсов самостоятельно несли бремя по обслуживанию доверительного управления, при нежелании окончательно расставаться с имеющимися активами.

Важным элементом обеспечения действенности доверительного управления активами служащего, переданными в доверительное управление, является ротация первоначальных активов. Полагаем, это существенный аспект в деле достижения антикоррупционных целей, поскольку только тогда, когда служащий не знает о тех акциях, владельцем которых он является, он не сможет использовать свое служебное положение в личных интересах, связанных с этими активами. Безусловно, такое положение повысило бы и антикоррупционную эффективность и российских правовых предписаний, но, в таком случае, очевидно, что российское законодательство должно четко ограничить субъектный состав профессиональными участниками рынка ценных бумаг. Напомним, что на текущий момент есть некоторая неопределенность относительно того, кто может быть доверительным управляющим в России в рассматриваемой ситуации.

Следует также обратить внимание на ограничения в отношении некоторых активов для служащих Чили. Например, в отношении долей компаний, участвующих в государственных закупках республики, предусмотрен обязательный порядок их отчуждения из собственности, без альтернатив. Вероятно, следовало бы предусмотреть подобные ограничения и для российских служащих.

Характерной чертой, в первую очередь, англо-саксонских национальных вариаций доверительного управления активами служащих, является то, что государство, в лице своих компетентных органов, знакомится с личностью доверительного управляющего и содержанием трастового договора (одобряя или не одобряя их) до, а не после его заключения. Что представляется весьма важным, с точки зрения полезности предпринятых усилий по передаче имущества в доверительное управление. Полагаем, такая схема была бы вполне уместна и в российской действительности, поскольку уже в самом начале предотвратила бы случаи передачи имущества в доверительное управление лицам, аффилированным с учредителем.

Постулирование юридической ответственности за несоблюдение норм о независимости сторон в договоре доверительного управление в большинстве из рассмотренных случаев осуществляется через подтверждение отсутствия тех или иных связей в договоре. Это очень разумное решение, которое может быть применено и в отечественной практике, поскольку такой пункт договора уже не позволит сторонам ссылаться на незнание соответствующих требований. Но, повторимся, конечно, подобные требования сначала нужно остановить.

Еще одним моментом, который обращает на себя внимание в законодательстве Чили, является то, что крайне подробно (в некоторых случаях с наименованиями кампаний и структур) перечисляются все субъекты на которых распространяется обязанность по отчуждению или передаче активов в доверительное управление. Отметим, что в качестве субъектов названы и представители естественных монополий, а также кампании масс-медиа, и даже руководство государственных вузов. По нашему мнению, в российском законодательстве уточнение перечня субъектов на которых распространяются соответствующие требования, также было бы не лишним, и позволило бы предотвратить возможные разночтения в толковании.