Окраины Крымского Юрта (К вопросу о материковых территориях Крымского ханства)

Кадыров Расим Решатович преподаватель кафедры истории, ГБОУ ВО РК "Крымский инженерно-педагогический университет им. Ф. Я. Якубова". Заведующий Музеем истории и археологии (г. Старый Крым) на правах отдела ГБУ РК "Крымскотатарский музей культурно-исторического наследия" 295001, Россия, республика Крым, г. Симферополь, пер. Учебный, 8 Kadyrov Rasim Reshatovich lecturer of the Department of History, SBEEHE RC «F. Yakubov Crimean Engineering and Pedagogical University». Head of the Museum of History and Archeology as a department of the SBE RC «Crimean Tatar Museum of Cultural and Historical Heritage». 295001, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', per. Uchebnyi, 8 rasimkadyrov929@gmail.com Другие публикации этого автора

Крымское ханство еще с начала своего существования получило в наследство от Золотой Орды земли Крымского Улуса, в который помимо Крымского полуострова, входили обширные степные пространства. И если на полуострове было представлено преимущественно оседлое население, формировались новые населенные пункты и административно-территориальная система, то степные пространства за Перекопом были населены в основном кочевниками, которые находились в подчинении сераскиров из династии Гераев ^{[1, с. 422; 12, с. 58]}.

С момента своего возникновения, государство, вело постоянную борьбу за господство над владениями некогда могущественного Улуса Джучи с другими государствами, образованными после его распада. Помимо стран, где господствовали Чингизиды, свои притязания на территории начали выдвигать Великое княжество Литовское и Великое княжество Московское. Сложная геополитическая обстановка XV ­- нач. XVI веков вместе с отсутствием всякой демаркации границ в причерноморских степях создают трудности для формирования политической карты Крымского ханства того времени ^{[11, с. 122]}. Тем не менее, исходя из данных письменных источников, доподлинно известно, что земли ­­за Перекопским перешейком и Керченским проливом входили в ханские владения, где формировалась скотоводческая культура с постоянным притоком нового населения, преимущественно выходцев из ногайских племен ^{[19, с. 109]}.

В. Грибовский отмечает, что еще до начала XVIII века владения Крымского ханства охватывали большую часть Северного Причерноморья, Северного Приазовья и Северо-Западного Кавказа. К сожалению, прочертить точные пограничные линии, отделяющие Крымские земли от соседей, достаточно сложная задача, так как в начальный период существования Крымского ханства границы фактически растворялись в бескрайних степях, а кочующие там орды не всегда признавали власть крымских ханов. Первые попытки демаркации границ приходятся на вторую половину XVII века. Демаркационная линия 1663 года разделяла крымско-османские территории по степным речкам Кодыма и Ягорлик ^{[7, с. 357- 361]}.

Отчасти пролить свет на территориальные границы ханства позволяют и картографические материалы. Европейские карты XVI-XVII веков очерчивают и маркируют территории, указывая их принадлежность, но и они не претендуют на полною достоверность. По мнению И. К. Фоменко, за редким исключением отражение политической ситуации на картах отстает на 30-50 лет ^{[20, с. 48]}. Одними из ранних картографических источников, которые отражают территорию Крымского ханства считаются карты, составленные Николой Кузаносом «Tabula moderna Sarmatia Eur sive Hungarie Polonie Russie Prussie et Valche», датированные 1513 и 1520 годами. Составитель в месте очертания полуострова помещает надпись «Tartaria Precopiesis» (Татария Перекопская), такая же надпись нанесена на земли, расположенные севернее Перекопа. Очерчивается и западная граница ханства по реке Днепр. На похожей карте автора Себастьяна Мюнстера на месте изображения полуострова расположена то же словосочетание, выше за Перекопом изображена джучидская тамга и надпись «Tataria minor» (Малая Татария) ^{[5, с. 44, с. 55; 20, с. 53]}. Согласно этому источнику, земли Малой Татарии очерчиваются по реке Конские воды с севера и по Днепру с запада. Восточную границу ханства мы можем видеть позже, на карте 1562 года «Russiae, Moscoviae et Tartariae descriptio» Э. Дженкинсона. Согласно источнику, граница проходила по реке Волга ^{[5, с. 179]}. Наиболее подробной картой для XVI века служит работа Геррарда Меркатора 1595 года «Taurica Chersonesus. Nostra aetate Przecopsca et Gazara dicitur». Карта показывает, что восточные и юго-восточные границы ханства простирались до реки Северский Донец и правого берега реки Дон. Для большей наглядности названия населенных пунктов отмечены миниатюрой и подкрашены красным цветом. Помимо обозначения границ, ценность карты состоит в том, что земли за Перекопским перешейком усеяны названиями населенных пунктов, что свидетельствует о наличии здесь оседлых и полуоседлых поселений ^{[5, с. 290; 20, с. 55]}.

Освещая территориальные рамки Крымского ханства XV-XVI вв. в причерноморских и приазовских степях, мы можем сказать, что границы ханства простирались до тех мест, куда могли дойти кочевники. Крымские правители, ведя свою родословную от Чингизидов, считали все степное пространство своими исконными владениями. В титулатуре они величались как правители Великой Орды, Великой страны, Кипчакской степи и всех татар ^{[9, с. 32]}. Турецкий исследователь Х. Инальчик объясняет, что титул правителя Великой Орды говорит о власти над основными племенами и центральными регионами на Нижней Волге, а правитель Дешт-и Кыпчака о господстве над степными пространствами Восточной Европы от Днестра до Астрахани ^{[10, с. 91]}. Помимо Крымского ханства, территория лесостепей между Днепром и Доном находилась в сфере интересов Великого княжества Литовского и Московского государства. Для крымских татар эта территория представляла широкие угодья для выпаса скота, что привлекало на эти земли новых подданых из числа кочевников. В этой связи, ханы не редко предъявляли территориальные претензии своим соседям и проводили активную экспансионистскую политику. Так, результатом войн 1480-1490-х гг. литовцами были потеряны крайние южные укрепления, которые заняли крымские татары ^{[15, с. 317]}. В. Трепавлов абсолютно четко характеризует это население как степной щит Крыма. Многочисленные кочующие орды создавали заслон от проникновения на полуостров вражеских войск ^{[19, с. 108]}. Перед нападением вглубь Крымского ханства на долю вражеских войск, обремененных обозом, приходился долгий и изнурительный марш по безводным степям. Присутствие в регионе ханских подданых позволяло крымскому и ногайскому войску оперативно собрать силы для нового похода и контролировать существующие пути. Татары совершали набеги на соседей по степи вдоль рек. Понять маршруты передвижения крымской конницы позволяют сведения о строительстве Москвой пограничных укреплений. А. И. Папков к 1530-1540-м гг. выделяет две главные пограничные линии, главная из которых шла по реке Оке. Другая проходила по городам Одоев, Белек, Бобрик, Пронск, Зарайск, а позже Новгород-Северский, Путивль, Карачев, Мценск. ^{[13, с. 119-120]}. Помимо путей военных экспедиций по полю пролегали и сухопутные торговые маршруты, где купцы, проезжая по чужим владениям, уплачивали особые пошлины. Недостаточность источников обусловило слабую разработанность данного направления исторической географии региона. Исследователь В.Е. Сыроечковский писал о торговых поездках московских сообщения купцов в Крым и крымских подданых обратным маршрутом. Купцы пользовались путями, которые вели в Крым через Киев на Таванскую переправу. Автор отмечает, что этот старинный путь был достаточно оживленным. Одним из пунктов назначения русских купцов был возведенный Менгли Гераем в 1495 году Очаков, откуда далее купцы следовали на полуостров. Отметим, что крепость Очаков уже в XVI веке находилась в османском подчинении. Другой путь в Азов и Кефе пролегал по Дону ^{[18, с. 45-46]}. В «Описании Украины», составленном французским инженером Г.Л. де Бопланом упоминаются названия речных переправ через реку Днепр, по которым татары переходили границу. Это Кичкас, Носовка, Тавань, Бургунка и Очаков. Самой удобной по его утверждению являлась Таванская переправа ^{[4, с. 432]}. Эти территории находились в совместном владении крымских татар и турок, которые с конца XV века активно строили в степной части свои оборонительные рубежи, среди которых Аккерман, Килия, Азов и другие. Исследователями отмечается тот факт, что турецкая администрация распространяла свою власть на крепости и их округи ввиду невозможности физически контролировать степные районы с кочевым населением. Традиционно всей полнотой власти там обладали крымские монархи. Более того в отличии от ханов, которые считали эти земли исконно крымскими, турецкие власти рассматривали их как «пространство войны», которое в отличии от «пространства ислама» (территории на которых господствовало мусульманское право) не имело четких пограничных линий ^{[7, с. 358, с. 360]}.

Несмотря на тезис о том, что материковые земли Крымского ханства заселялись кочевниками, на протяжении истории существования Крымского ханства там существовали стационарные и полустационарные поселения с формировавшейся земледельческой культурой. В книге путешествии Эвлии Челеби упоминается о расположении ханской ставки в селении Ханкышла, где находилась резиденция прибрежного аги (титула представителя крымских ханов при буджакских татарах), который контролировал кочующие Орды в Буджаке. Согласно описанию турецкого путешественника, это благоустроенное поселение насчитывало пять сотен домов, баню, мечеть и караван сарай. Всего же Челеби пишет, что на землях Буджака расположено две сотни поселений, а общее число жителей доходит до сорока пяти тысяч человек. Говоря о ведении хозяйства, упоминается, что эти татары снабжают Стамбул маслом и медом, а пошлины уплачивают как прибрежному аге, так и очаковскому паше ^{[21, с. 40]}. По пути следования Челеби рассказывает и о других татарских поселениях, среди которых: Коркмаз, Султан-Савати-хан, Тонал. Автор отмечает, что в поселениях имеются мечети, а крыши домов крыты тростником. Далее следует городок Чаплыджа, где под управлением прибрежного аги проживает татаро-валашское население. В городе насчитывается пять сотен домов, мечеть и семьдесят лавок. Также встречаем упоминание о том, что под властью Крыма находится село Копан, население которого составляют молдаване, где насчитывается две сотни домов и одна церковь ^{[21, с. 40-41]}. Информация, которую дает автор, не позволяет говорить нам о ведении населением исключительно кочевого образа жизни. Другие сведения приводит французский инженер Гийом Левассер де Боплан. Он пишет о наличии в Буджаке от восьмидесяти до девяноста поселений ^{[4, с. 203]}.

Отметим, что крупные и мелкие стационарные поселения располагались на всей материковой части владений Крымского ханства. Их создание было призвано, с одной стороны, закрепить свое господство на этих территориях, а с другой - создать условия кочевым племенам для их перевода к оседлому образу жизни. Одним из таких населенных пунктов можно считать Балыклею. Городище расположено возле современного села Покровка, Веселиновского района Николаевской области. Согласно данным В.Б. Пивоворовича, здесь функционировал монетный двор монетный двор Менгли Герая. Ученые предполагают, что это поселение существовало еще со времен Золотой Орды, о чем свидетельствуют найденный нумизматический материал, среди которого монеты хана Узбека, Джанибека, Кильдибека, Тохтамыша ^{[14, с. 76]}. О. В. Белецкая, основываясь на данных анализа письменных источников, среди которых отмечены и ханские ярлыки, указывает на юридическую принадлежность поселения к литовским землям, о чем свидетельствовали ярлыки Хаджи Герая. Однако фактически эта территория была под контролем крымских татар, где Менгли Герай возобновил работу монетного двора. Автор, анализируя нарративные письменные источники, приходит к выводу, что поселение Балыклея было разрушено уже в последней четверти XVI века ^{[2, с. 401- 403]}. Нумизматический материал, найденный на поселении, выявлен преимущественно случайным образом. К сожалению, ввиду отсутствия археологических исследований на этом объекте охарактеризовать должным образом данное поселение не представляется возможным.

Еще одно татарское поселение, о котором сохранились сведения, располагалось на левом берегу Днепра, в 30 километрах к югу от современного Запорожья на территории водохранилища Каховской ГЭС. В отличии от предыдущей локации, на этой территории проводились археологические исследования Института археологии Академии Наук УССР. Археологические находки показывают, что хронологические рамки функционирования поселения относятся к XIV-XVI векам. Согласно исследованиям, площадь городища была равна 10 гектарам. В центре располагались культовые сооружения и дома построенные из камня, а на окраинах небольшие глинобитные сооружения. Характер выявленных предметов, среди которых кости скота и фрагменты посудин с дырочками (дуршлаков) используемых для изготовления сыра, позволяют говорить о развитии здесь животноводства. Также были обнаружены фрагменты мотыги и жерновов, что свидетельствует и о развитии земледелия. Обнаружение в значительном количестве железных шлаков, изделий из металла, костяных изделий и костей со следами обработки, говорят о развитии на городище косторезного дела и обработки железа. Исследователи на основании обнаруженных монет предполагают, что это поселение в Днепровских порогах отыгрывало важную роль в транзитной торговле между Россией, Украиной и Польшей, с одной стороны, и Золотой Ордой, Крымским ханством и Турцией, с другой стороны. Прекращение функционирования городища приходится на XVI век – к моменту вытеснения татар с этой территории и формировании здесь запорожского казачества ^{[8, с. 175-193]}.

Известно также о создании вдоль Днепра татарских крепостей, среди которых был Очаков (в XVI веке турецкая крепость), и крепость Ислам-Кермен (совр. Каховка). Во времена «Описания Украины» Бопланом упоминается, что замок уже лежал в руинах ^{[4, с.193]}. Известно и о строительстве Шахин Гераем I в более поздний период крепости рядом с турецкой крепостью Доган (Таван). Эвлия Челеби описывает ее как большую крепость с наличием красивой мечети и восьмидесяти домов ^{[21, с. 203]}. Шахин Герай, о котором пишет Эвлия, в бытность правления Мухаммед Герая (г.п.1623-1629) носил титул калги-султана (второго лица после хана). (г. п. 1623-1640). В. Д. Смирнов пишет, что в 1625-1626 годах султану Мураду IV поступило предложение от крымского хана о совместном строительстве двух крепостей на берегу Днепра, что помогло бы решить вопросы с нападениями казаков на османские и крымские земли. Османский правитель принял это предложение ^{[17, с. 167]}. А. Л. Бертье-Делагард в публикации «К вопросу о нахождении Маврокастрона» пишет о наличии системы укреплений между совр. Бериславом и Каховкой через о. Тавань, в месте расположения «татарской переправы», о которой говорится у Боплана. Автор упоминает и о создании двух крепостей под названием «Мустрид-кермен и Мубарек-кермен», одна из которых являлась татарской ^{[3, с. 5]}.

В историческом очерке памятной книги Таврической Губернии упоминается о неравномерном расселении на материковых пространствах крымского ханства. Самые густонаселенные и ухоженные в хозяйственном плане районы расположены на западе от Кинбурунской косы до низовий Днепра. Переселенцами в нач. XVIII века были обнаружены остатки садов и виноградников. Эдичкульская Орда занимала кочевья в центральной части государства в приднепровской полосе между Каховкой и Каменкой, а в центральных районах близ Сиваша располагалась Джамболюкская орда ^{[16, с. 1]}. Сохранились некоторые статистические сведения о селениях расположенных за перешейком, среди них: селение Аирга, Колла, Куича, Туркмен, Ногай- Кыргыз, Джау-Кыргыз, Чауры-ус, Тант, Аонрат, где в общем располагалось 198 семейств ^{[1, с. 423]}.

Суммируя вышесказанное хотелось бы отметить, что Причерноморье и Приазовье представляло интерес для четырех противоборствующих государств. Больше века, с момента образования ханства, эти земли сохраняли статус никем не контролированного «Дикого поля» ^{[6, с. 259, с. 267]}. Крымское ханство, как и сопредельные государства, было не в состоянии полностью подчинить себе обширные степные пространства. Границы государства расширялись и сужались в зависимости от достижения успеха в войнах с Польшей-Литвой, а позднее и Московским государством. При этом, крымские правители рассматривали расширение своих владений не как новые земельные приобретения, а как возвращение собственных наследных территорий, где еще со времен Золотой Орды существовали стационарные поселения.