Интерпретация образа Татьяны Ларины в китайской пушкинистике 1978 - 2010 гг.

Чжу Янь аспирант, кафедра истории русской литературы филологического факультета, Университет МГУ-ППИ в Шэньчжэне, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 518100, Китай, провинция Гуандун, г. Шэньчжэнь, ул. Гоцзидасюеюань, 1, оф. 827 Zhu Yan Postgraduate student, Department of History of Russian Literature, Faculty of Philology, University of Moscow State University-SPI in Shenzhen, Lomonosov Moscow State University 518100, Kitai, provintsiya Guandun, g. Shen'chzhen', ul. Gotszidasyueyuan', 1, of. 827 zhuyan5148@yandex.ru Другие публикации этого автора

Исследование выполнено при финансовой поддержке стипендии Правительства Шэньчжэня и Университета МГУ-ППИ в Шэньчжэне.

Введение

В современном пушкиноведении восприятию творчества А. С. Пушкина за пределами родины, особенно в Китае, уделялось немало внимания, в большей степени это касается переводческой интерпретации. А анализ китайских литературоведческих работ о конкретном персонаже — в данной работе о Татьяне Ларине — осуществляется впервые.

Китайские читатели впервые узнали об романе «Евгений Онегин» в начале ХХ века. В то время перевод пушкинского романа в стихах на китайском языке ещё не появился, об этом произведении было написано лишь несколько простых ознакомительных очерков. В 1930–40-е гг. «Евгений Онегин» расценивался как величайшее произведение Пушкина, а главного героя истолковывали китайские литературоведы как объект критики в творчестве поэта. Полный перевод романа в стихах на китайском языке появился в 1940-х годах: в 1942 году вышел первый перевод, сделанный Су Фу с некрасовского текста на эсперанто (перевод «Евгения Онегина», сделанном Н.В. Некрасовым в 1931 г.); а в 1944 году — первый перевод с русского оригинала, осуществлённый Люй Ином. После образования Нового Китая в 1949 г. в связи с дружественным отношением между Китаем и СССР появились разные версии перевода «Евгения Онегина» и ряд научных работ, посвященных его изучению, особенно изучению образа Онегина как «лишнего человека».

С первого знакомства с Пушкинским романом в стихах до 1970-х годов его исследования были сосредоточены на главном герое — Онегине. А Татьяна Ларина, напротив, не привлекала особого внимания китайских литературоведов. Она упоминалась вскользь и, по контрасту с Онегиным, воспринималась как отражение русского национального характера. Образ Татьяны привлек внимание китайских интерпретаторов «Евгения Онегина» относительно поздно, только после политики «реформ и открытости» (1978 г.), стимулировавшей интерес к изучению и переосмыслению русской литературы в целом и творчества А.С. Пушкина, в частности.

Основная часть

Образ Татьяны высоко оценивают не только в России, но и в современном Китае. Пушкинская героиня вызывает восхищение среди китайской аудитории своей тесной связью с народом, твёрдым отстаиванием нравственных принципов и самопожертвованием. Пушкинист Ван Чжилян неоднократно высоко оценивал героиню Пушкина: «Татьяна так же невинна, проста и глубока, как жены декабристов. Она — редкий и прекрасный цветок, который цветет на земле России» ^{[8, с. 45]}; «Татьяна — это эталон жизни, который Пушкин показал русским и всему человечеству на той исторической высоте, которой поэт может достичь» ^{[9, с. 89]}. Литературовед Хэ Маочжэн рассматривает Татьяну как «самый очаровательный образ русской женщины в русской литературе» ^{[2, с. 148]}.

Помимо этого, китайские учёные единодушно выражали свою признательность Татьяне за ту смелость, с которой она объяснилась в любви Онегину. Например, педагог Лун Сян считает, что «это вызов, брошенный Татьяной традиционному обществу. Она стремится объединить любовь и брак, чтобы преодолеть присущие женщинам идеологические ограничения. Такое мужество достойно похвалы. Мы видим, что Татьяна обладает чертами современной женщины» ^{[16, с. 133]}. Другой китайский учёный, Ли Юаньцзин,оценивает Татьяну как «женщину-первопроходца, кто смеет стремиться к любви и обладает большим мужеством» ^{[15, с. 40]}.

В исследовательской литературе Китая при осмыслении образа Татьяны пристальное внимание уделяется финальной сцене романа: каждый интерпретатор стремится объяснить причину отказа Татьяны Онегину.

Переводчик Ван Шисе в статье «Критика о Татьяне» называет три причины окончательного отказа Татьяны от Онегина: во-первых, по первоначальному замыслу поэта Онегин должен был стать декабристом. А Татьяна служит лишь второстепенным персонажем. Её судьба и жизненный выбор должны зависеть от потребностей развития характера Онегина. Поэтому Татьяна должна отвергнуть Онегина, чтобы он из-за несчастной любви присоединился к восстанию декабристов. Вторая причина, по мнению переводчика, обусловлена нравственными ценностями Пушкина: учитывая свой богатый любовный опыт и весьма вольное поведение многих аристократок, он чувствовал, что общественные нравы ухудшаются. Поэтому поэт создал Татьяну, которая верна своему мужу. В связи с этим автор утверждает, что Татьяна — это романтический образ идеальной женщины. И это как раз является третьей причиной — творческий метод создания Татьяны. Автор статьи предлагает следующие аргументы: «Противоречие Татьяны между идеалом и реальностью, ее стремление к сельской идиллии, — всё это соответствует требованиям романтизма. Поэтому она представляет собой романтический образ, и, скорее, является “идеальной женщиной”. Просто в ее образе нет такого отчаяния и столь ярких красок традиционного романтизма» ^{[10, с. 148]}.

Рассмотрев исторический фон создания произведения, изучив характер и жизненный опыт Пушкина, проанализировав структуру романа в стихах, Ван Шисе предложил, на наш взгляд, весьма убедительную трактовку образа Татьяны. Его статья «Критика о Татьяне» стала важным подспорьем для будущих исследований по интерпретации Татьяны. Его аргумент в пользу того, что Татьяна представляет собой романтический образ, также повлиял на многих китайских учёных.

Переводчик Ван Чжилян в статье «Об образной системе и творческом методе “Евгения Онегина”» придерживался мнения Ван Шисе, рассматривая Татьяну идеал русской женщины, романтический образ. Окончательный отказ Татьяны от любви Онегина считается Ван Чжиляном идеальным путём для решения противоречия между личностью и коллективом. Автор также подчеркивает, что Татьяна верна своему нелюбимому мужу, это отнюдь не значит, что она намерена соблюдать правила патриархальной морали, она, скорее, верна своей чистой и благородной натуре, настаивая на своём критическом отношении к реальности того времени. «В то время и в своём положении она могла только выразить неприятие социальной реальности, пожертвовав личным счастьем, чтобы в высшей степени получить духовное удовлетворение. Мы также должны видеть, что в ее отказе скрывается неизменная любовь к Онегину. Именно потому, что она дорожит их любовью, она должна отвернуться от развратного образа жизни высшего общества» ^{[9, с. 89]}.

Однако литературовед Дяо Шаохуа в статье «“Евгений Онегин” и становление реализма в русской литературе» не считает образ Татьяны романтическим. Пушкинская героиня наконец вышла замуж за нелюбимого генерала, превратилась из робкой, невинной девы в неприступную богиню на берегах Невы. Такое изменение, подчёркивает Дяо Шаохуа, сделало образ Татьяны более реалистичным. Отвергнув ухаживания Онегина, Татьяна, по мнению автора статьи, не хочет идти на компромисс со своим аристократическим окружением; скорее, она решительно отказывается от неверности мужу в противовес тому, что было принято среди женщин в высшем обществе ^{[3, с. 205]}.

На самом деле, мнения Ван Чжиляна и Дяо Шаохуа совпадают. Они оба считают отказ Татьяны высокоморальным. Кроме Ван Чжиляна и Дяо Шаохуа, многие другие интерпретаторы пушкинского романа в стихах при анализе образа Татьяны дают высокую оценку ее душевным качествам: нравственной силе, честности и благородству. Однако некоторые высказывают противоположные мнения. Мы приведём типичный пример: статью Цю Синьминь, преподавательницы факультета русского языка Нанкинского сельскохозяйственного университета, «Неизменная судьба. Попытка анализа образа Татьяны в “Евгении Онегине”».

Рассуждая о развитии характера героини, Цю Синьминь делит ее жизнь на три периода: 1) период девичьих фантазий, который завершается отповедью Онегина; 2) переходный период — от знакомства с библиотекой Онегина до выхода замуж за знаменитого генерала; 3) период становления — становление неприступной богини на берегах Невы. При этом автор подробно доказывает, что духовный разрыв между Татьяной и Онегиным увеличивался и в конце концов стал главной причиной их любовной трагедии. Кроме того, Цю Синьминь придерживается положительной оценки Онегина, но при этом — совсем отрицательной оценки Татьяны. Например, она полагает, что Татьяна замкнута, мрачна, молчалива и она влюбилась в Онегина, чтобы избавиться от «скучной деревни» и «суровой окружающей среды» ^{[13, с. 39]}; «Онегин ищет правильный жизненный путь», а «Татьяна страстно жаждет личной любови и семейного счастья» ^{[13, с. 39]}; Онегин уважает Татьяну, отказывается от ее любви по-джентльменски, а отказ Татьяны демонстрирует, что она полностью усваивает привычки высшего общества и отказывает с тем же мастерством, как Онегин.

Татьяна действительно была несколько ограниченной провинциальной девушкой, но Цю Синьминь полностью отрицает достоинства Татьяны и не видит её чистоту, доброту, тесную связь с народом и другие хорошие качества. Мы считаем, что это слишком односторонне и несправедливо по отношению к пушкинской героине.

Конечно, интерпретаторы, предлагающие отрицательную оценку Татьяны, относятся к меньшинству. Большинство ученых ценят её благородную мораль и выражают свою любовь к героине.

C наступлением XXI века при изучении образа Татьяны больше внимание уделяется феминистской проблематике, которую с большим или меньшим успехом китайские литературоведы находят в пушкинском романе.

С быстрым политическим и экономическим развитием Китая в 1980–1990-е гг. идеологическая и культурная сфера стала очень активно реагировать на социальные изменения. В это время феминистская литературная критика из Западной Европе и США начала выходить на авансцену китайской литературной критики и литературоведения. «Задача женской критики состоит в том, чтобы научить женщину читать как женщина. В основном это сводится к переосмыслению роли и значения женских характеров и образов, к “разоблачению” мужского “психологического тиранства”» ^{[1, с. 419]}. Такая теория с 2000 года стала примениться к интерпретации пушкинской героини. Отметим некоторые трактовки феминистского толка.

Исследовательница Сунь Цзиньмэй в статье «Интерпретация образа Татьяны: перечтение “Евгения Онегина”» с феминистской точки зрения раскрывает «культурные коннотации гендера», отраженные в образе Татьяны как идеальной женщины в патриархальном обществе. С одной стороны, Сунь Цзиньмэй указывает на хорошие качества в характере героини: когда Татьяна стала светской дамой, она всё ещё питала любовное чувство к Онегину, но в то же время была предана своему мужу. «Её дух и тело были полностью разделены, в её сердце “вожделения” больше не существовало. Она была больше не реальной женщиной, а “богиней”» ^{[5, с. 75]}; перед лицом признания Онегина, по словам исследовательницы, Татьяна становится воплощением нравственности и проявляет самопожертвование. «Своей самоотверженной натурой она окончательно достигла собственного нравственного совершенства, при этом сохранила своё духовное благородство» ^{[5, с. 75]}. Но, с другой стороны, автор статьи считает, что самопожертвование Татьяны противоречит человеческой натуре, оно не может быть врожденным, а представляет собой просто результат невидимого порабощения женщин патриархальным обществом с помощью его культурных традиций в течение долгого времени. Сунь Цзиньмэй также подчёркивает, что «патриархальное общество поддерживает этику и мораль общества, подавляя природу женщины, чтобы сохранять основу своего существования. Именно это является источником духа самопожертвования» ^{[5, с. 76]}.

Наконец Сунь Цзиньмэй оспаривает трактовку Ван Чжиляна, согласно которой Татьяна представляет собой эталон жизни для всего человечества, утверждая, что это не может быть эталон для мужчины, «точнее говоря, Татьяна — это эталон жизни для женщины, созданный Пушкиным, представлявшем патриархальную культуру. Это флаг женщин, развевающийся в сердцах мужчин» ^{[5, с. 78]}. Автор делает вывод: «В образ Татьяны проникает идея патриархата. Сквозь образ Татьяны мы видим оковы цивилизации, налагаемые на женщин патриархальным обществом, а также дилемму выживания женщин в патриархальной культуре» ^{[5, с. 78]}.

Нужно сказать, что Сунь Цзиньмэй была первой, кто интерпретировал образ Татьяны с феминистической точки зрения. Она рассматривала Татьяну (особенно после замужества) не как настоящую женщину, а, скорее, как абстракцию, идеальную богиню, созданную приверженцем мужского шовинизма.

Кроме статьи Сунь Цзиньмэй после 2000 годов вышли больше десяти статей, посвящённых интерпретации образа Татьяны с точки зрения феминистической критики. Перечисляем некоторые из них: «Между традицией и современностью: изучение концепции женственности Пушкина в “Евгений Онегине”» Чжоу Ин ^[4]; «Феминистское размышление о Татьяне» Сяо Шуфэнь ^[11]; «Интерпретация женского субъективного сознания Татьяны» Сюй Янь ^[7];«Образ Татьяны в феминистской перспективе» Чэнь Фан ^[14]; «Гендерная и культурная интерпретация образа Татьяны» Чжан Цунься ^[6] и т.д. В этих статьях Татьяна представляет собой лишь «продукт патриархального общества», и все признанные раньше хорошие качества Татьяны, такие, например, как самопожертвование и чистота, рассматриваются феминистками как результат «мужского тиранства».

Нужно сказать, что феминистская идеология может иметь далеко идущие последствия для морального и интеллектуального просвещения в Китае: она предоставляет перспективу для глубокого понимания отношений между Татьяной и Онегиным, а также пушкинской концепции женственности. Однако большинство феминисток слепо принимают феминистскую теорию и неуклюже прилагают ее к художественным образам. Мы можем свести причины к следующим.

Западная феминистская литературная критика — это продукт феминистского движения в литературной области, которое развивалось в западном обществе на протяжении сотен лет. А в Китае фактически не было феминистского движения. В рецепции современными китайскими учеными теории феминизма господствует некритическое заимствование (borrowism). Так что некоторые учёные весьма неуклюже применяют феминистскую критику в интерпретации пушкинской героини, резко критикуя «мужской шовинизм» Пушкина и, наконец, доходят до крайности гендерного антагонизма. В результате нередко можно встретить аналогичный вывод: судя по трагедии Татьяны, мы видим оковы, налагаемые на женщин мужским шовинизмом ^{[5, с. 78; 14, с. 58]}. В понимании феминисток все трагические столкновения женщин с жизнью происходят от мужчин, но они не принимают во внимание возможные проблемы женщин, и в таком случае они полностью игнорируют собственную инициативу женщин.

К тому же некоторые «интерпретаторки» слепо стремятся к применению «свежего» учения, игнорируя при этом и принцип историзма, и здравый смысл: вменяя в вину автору художественного произведения его половую принадлежность. При переосмыслении классики они ищут в произведении не смысла, заложенного автором, а доказательства, подтверждающие их учение. Таким образом, статья становится не научным исследованием, а демонстрацией определённой теории. Приведём типичный пример.

В 1998 году на китайском языке был опубликован полный перевод книги «Второй пол» французской писательницы Симоны де Бовуар, в которой была фраза «Женщиной не рождаются, ею становятся» ^{[12, с. 309]}. Эта трактовка принимается как истина в последней инстанции. Китайская «интерпретаторка» Сяо Шуфэнь в статье «Феминистское размышление о Татьяне» прилагала её к образу Татьяны. Она утверждала: Онегин отверг Татьяну, потому что она ещё не стала женщиной; потом он влюблялся в Татьяну, потому что она превратилась в настоящую женщину. Сяо Шуфэнь объясняла, что из-за давления со стороны родителей и общества она стала светской дамой. Она знала, как обращаться с мужчинами, чтобы «Мужчины кланялися ниже, /Ловили взор ее очей» (7, XV); она знала, «Как сильно ни была она / Удивлена, поражена, / Но ей ничто не изменило…» (7, XVIII). По словам Сяо Шуфэнь, Татьяна в полной мере обладала женственностью, признанной высшим обществом. «Она завершила превращение из “человека” в “женщину”. Онегин, который вырос в светском обществе и придерживался эстетических предпочтений, свойственных аристократии, конечно, безумно влюбился в неё» ^{[11, с. 22]}. А процесс превращения девушки в женщину, на взгляд «авторки», «фактически это — процесс идентификации с обществом, в котором доминируют мужчины» ^{[11, с. 22]}.

Заключение

Учитывая вышеизложенное, можно сделать следующие выводы относительно особенностей интерпретации образа Татьяны в Китае. Большинство пушкиноведческих работ характеризуются увлечением оценкой нравственного облика Татьяны и пренебрежением художественной природой пушкинской героини. Она истолковывается с разных идеологических позиций и с разными оценками, причём о ней пишут как о живом человеке, социальном типе, но не как о художественном образе.

В современном Китае большинство учёных находятся под влиянием русских критиков и высоко оценивают образ Татьяны. Её смелость, чистота, верность, близость к природе и тесная связь с народом привлекли к ней любовь китайской аудитории. В китайской пушкинитстике с 1978 до 2010-х годов сложилось два подхода к нравственной проблеме, которую решала пушкинская героиня.

Согласно первому, китайские пушкинисты, поверхностно знакомые с русской культурой и историей, наивно считали, что почти все дворянские женщины начала XIX века были распутницами. А отказ Татьяны от любви Онегина, по их мнению, демонстрирует её верность и чистоту, будто бы не соответствующую реальности того времени. Это идеал русской женщины, романтический образ, который создал поэт. Согласно другому, Татьяна отказалась от любви Онегина, потому что хотела быть верной своему сердцу и соответствовать нормам высшего света. Оба подхода, в конечном счете, подтверждают моральные качества Татьяны.

Одновременно существуют и отрицательные оценки героини. Считается, что она не понимает стремления Онегина к новой жизни. Хотя такое мнение не занимает доминирующее положение, и некоторые моменты еще требуют обсуждения, его необходимо учитывать.

После наступления XXI века доктрины феминистической критики начали прилагаться к образу Татьяны. Причём прежняя высокая оценка Татьяны подверглась суровой критике со стороны китайских феминисток, в своих опусах занимающихся не столько литературоведческим анализом, сколько дурного толка публицистикой, заостряющей вопросы о гендерных требованиях женщин. Китайские сторонники феминистских доктрин считают, что взгляды Пушкина на представительниц лучшей части человечества обусловлены некоей «патриархальной идеологией». В слепом стремлении к новизне они топорно применяют западную теорию при интерпретации пушкинской героини, демонстрируя при этом отсутствие эстетического чутья, пренебрежение к принципу историзма и художественной природе литературных героев (не говоря уже о тех смыслах, которые вкладывал в свои образы «шовинист» Пушкин).