«Мягкая сила» США как инструмент внешней политики на европейском направлении на примере Французской Республики (2016–2021 гг.)

Алексеев Юрий Юрьевич магистр, кафедра Теории и истории международных отношений, Российский Университет Дружбы Народов 117198, Россия, Москва, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Alekseev Yury Master's Degree, Department of Theory and History of International Relations, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskva, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 u.alekseev@fcomofv.ru Другие публикации этого автора     Замарайкина Любовь Николаевна магистр, кафедра Теории и истории международных отношений, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Москва, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 10/2 Zamaraikina Liubov Master's Degree, Department of Theory and History of International Relations, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskva, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 lyubov.hm@yandex.ru Другие публикации этого автора

Анучин Сергей Владимирович магистр, кафедра Теории и истории международных отношений, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Москва область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 10/2 Anuchin Sergei Master's Degree, Department of Theory and History of International Relations, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moskva oblast', g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 sergey-anuchin1999@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

Соединенные Штаты Америки с середины XX века являли собой пример прогрессивного, политически устойчивого и динамически развивающегося государства, чье культурное доминирование в мире можно проследить и в наши дни (в частности, это касается продуктов аудиовизуального производства: фильмов, игр, музыки и т.д.). Однако момента инаугурации Дональда Трампа на должность президента США в 2016 году, американская внешняя политика претерпела значительные перемены. Провозглашение концепции «Америка прежде всего!», выходом США из ряда глобальных организаций и соглашений, таких как ВОЗ, ЮНЕСКО или Парижского соглашения по климату сильно ударили по американскому имиджу и репутации в мире. Свидетельством тому стало падение США за период президентства Трампа в рейтинге Soft Power 30 c первого на пятое место ^[1].

За прошедшие годы американская риторика изменилась и по отношению к ближайшим экономическим, идеологическим и политическим союзникам по НАТО – странам Европейского Союза. Это выразилось в наличии многочисленных разногласий между странами по ряду таких направлений как экономика, торговля, миграционная политика и т. д., что не могло не отразиться на «мягкосиловом» потенциале американской привлекательности для современной Европы. Принимая во внимание ключевое значение Франции как одного из лидеров ЕС по экономической устойчивости и международной привлекательности, необходимо определить роль и место европейских стран в стратегии внешней политики США, а также выявить содержательную часть культурного-гуманитарного американо-французского сотрудничества.

Таким образом, целью данного исследования является раскрытие потенциала американской «мягкой силы» в отношении европейских стран в условиях изоляционистской политики.

Теоретическое основание

"Мягкая сила" представляет собой политическую теорию привлекательности, которая подразумевает под собой определенную стратегию реализации потенциала, которым обладает власть в целях продвижения ее интересов. Иногда в научных кругах можно проследить мнение, что "мягкая сила" уже включена в другие концепции - такие как «харизма» ^{[2, 241]}, «культурный империализм» ^{[3, с. 734]}, «влияние» ^{[3, с. 340]}, «гегемония» ^{[4, с. 349]}, «политическая пропаганда» ^{[5, с. 26]} и «социологическая пропаганда» ^{[6, с. 112]}. Описание же, которое можно найти в определении "мягкой силы" Дж. Ная [7. С. 12], звучит следующим образом: "мягкая сила" - способность влиять на другие государства с целью реализации собственных целей через сотрудничество в определенных сферах, направленное на убеждение и формирование положительного восприятия».

Публичная дипломатии в данном контексте дает возможность исследовать и анализировать национальные проекты, которые описываются как проекты публичной дипломатии. При этом отмечается, образовательная политика является наиболее измеримой частью "мягкой силы" ^{[8, с. 9]}. В то же время "мягкая сила" была определена как наиболее близкая к теории публичной дипломатии ^{[9, с.177]}. Таким образом, образовательная политика по Дж. Наю аккумулирует ресурсы "мягкой силы", сочетая в себе "культуру, ценности, легитимную политику, позитивную внутреннюю модель, успешную экономику" ^{[10, с.18]}.

Методология исследования

Для данного исследования наиболее релевантными методами исследования являются ретроспективный метод, позволяющий оценить изменения, произошедшие во внешнеполитическом курсе Д. Трампа в отношении Европы после его инаугурации. Принимая во внимание, что в работе акцентирование внимания происходит на содержательной части американских образовательных программ, реализуемых в Европе на примере Французской Республики, был использован метод контент-анализа. Помимо всего прочего, использовался системный подход в проведении исследования.

Позиция Дональда Трампа по отношению к Европейскому Союзу

Высказывания Трампа об американской внешней политике во время предвыборной кампании подразумевали под собой подрыв трансатлантического порядка, заложенного во времена после Второй мировой войны ^[11]. В связи с этим, проведение протекционистской политики изначально подразумевалось, как лейтмотив внешней политики нового правительства.

С этого момента у Государственного Департамента изменился подход к структуре взаимодействия с ЕС: комплексный и многосторонний американо-европейский диалог сменился разовыми сделками с европейскими странами по отдельности ^[12]. Это особенно отразилось на ЕС, чье процветание и безопасность по-прежнему во многом зависят от послевоенных многосторонних институтов и экономического порядка, которые партнерство США и Европы создавало и поддерживало на протяжении более полувека. Именно поэтому ЕС вкладывает так много средств в те области, которые Трамп осуждает, такие как международные действия по борьбе с изменением климата и продвижение либеральных ценностей. Без участия США продвигать эту повестку дня будет гораздо сложнее.

В плане экономических отношений изменилась американская риторика, во многом, изменилась в связи с двумя основными сделками - Трансатлантическому торговому и инвестиционному партнерству (TTIP) и Всеобъемлющему экономическому и торговому соглашению между ЕС и Канадой (CETA). Первоначальная идея TTИП заключалась в создании всеобъемлющей основы для дальнейшего развития экономических отношений между США и ЕС, одним из стратегических столпов которых является торговля. Однако кейс ТТИП показал, что перспектива свободной торговли между ЕС и США не только туманна, но и оспаривается самой европейской общественностью ^[13].

Однако хуже всего для Европы то, что Трамп недавно перешел от простой критики ЕС к его открытому нападению. Согласно его словам в интервью Fox News, «Европейский союз, возможно, так же плох, как Китай, только меньше... Это ужасно, что они сделали с нами... В прошлом году... если вы посмотрите на торговый дефицит... 151 миллиард долларов…. Вдобавок ко всему, мы тратим целое состояние на НАТО, чтобы защищать их»" ^[14]. Он даже четко сказал, что "Европейский Союз - это враг (из-за) того, что они делают с нами в торговле" на встрече с В. Путиным в Хельсинки ^[15]. Трамп был первым президентом США, рассматривающим Евросоюз как экономического соперника, а не как геополитического союзника. Хотя председатель Европейской комиссии Жан Клод Юнкер смог договориться с Трампом в июне 2018 года о перемирии в трансатлантической торговой войне, он выдвинул невыполнимое требование, чтобы страны-члены НАТО увеличили свои расходы на оборону с 2 до 4% ВВП ^[16].

Что касается климатической повестки, то этот вопрос занимает особое место в отношениях США и ЕС. Европейские обязательства по увеличению доли возобновляемых источников энергии в энергобалансе и расширению сотрудничества на энергетическом рынке являются важными факторами ускорения инноваций и повышения энергетической безопасности. Более того, именно благодаря американскому финансированию и дипломатической поддержке удалось достичь Парижского соглашения по климату 2015 года. Тем не менее, администрация Трампа отказалась от климатической дипломатии и вернулась к сокращению выбросов у себя дома, что значительно ослабило режим борьбы с изменением климата (но не приведет к его краху, так как первым же указом Дж. Байдена в 2021 США вернулись к странам – участницам Парижского соглашения) ^[17].

Таким образом, уже на данном этапе исследования можно сделать вывод о том, что США при Дональде Трампе подрывали собственную международную привлекательность и способствовали тому, чтобы их «мягкосиловой» потенциал в Евросоюзе ослабевал с точки зрения экономического присутствия и военной поддержки.

НАТО как проводник американских интересов в Европе

На протяжении семи десятилетий трансатлантическое партнерство было основой международного порядка после Второй мировой войны, основанного на общей приверженности США и Европы свободе, демократии, правам человека, верховенству закона и открытой торговле. Опираясь на сеть трансатлантических институтов, таких как Организация Североатлантического договора (НАТО), Европейское сообщество и позднее Европейский союз, а также международные организации, такие как МВФ и ВТО, трансатлантические отношения были построены для обеспечения нормативной базы, на которой будет покоиться либеральный международный порядок ^[18].

Задолго до избрания Трампа американские администрации вполне обоснованно жаловались на неравное распределение бремени по обеспечению безопасности Европы. Сейчас оборонные бюджеты снова растут после 12-процентного падения за последнее десятилетие, но, по мнению Трампа, европейским правительствам необходимо было сделать гораздо больше.

Например, что касается обороны, верно, что сумма военных расходов стран-членов ЕС значительна (почти 200 миллиардов долларов США, что почти в четыре раза больше, чем у России, и лишь на треть меньше, чем у США) ^[19]. Однако ЕС не участвует в военных расходах совместно и поэтому не может использовать экономию от масштаба или оптимизировать распределение задач. Любой прогресс в более быстрой интеграции европейской оборонной политики можно только приветствовать. Фактически, за последние два года были предприняты шаги, которые были бы немыслимы десять лет назад. В конце 2017 года 25 европейских стран создали Постоянное структурированное сотрудничество ЕС (PESCO) в области безопасности и обороны. Кроме того, девять стран, включая Великобританию, договорились о создании многонациональной командной структуры, чтобы облегчить доступность и развертывание подкреплений.

Хотя ее еще нельзя назвать силами быстрого реагирования, в рамках этой структуры теперь совместно используются как доктрина, так и оборудование, что позволяет быстрее принимать решения. Кроме того, в европейский бюджет на 2021-27 годы, который сейчас находится на стадии переговоров, почти наверняка впервые будет включена статья расходов в размере 1,5 млрд евро в год на исследования и разработки, связанные с обороной. Однако по-прежнему необходимо развивать более совершенное стратегическое мышление и быть более амбициозными на европейском уровне, учитывая, что в настоящее время европейская коллективная оборона все еще исключена действующей Европейской глобальной стратегией.

Однако по мнению Трампа НАТО является "устаревшим" альянсом, поскольку тот не делает достаточно для борьбы с терроризмом ^[20]. Это будет зависеть, подчеркнул Трамп, от того, выполнили ли европейские союзники "свои [финансовые] обязательства перед нами", в частности, достигли ли они целевого показателя НАТО в 2% ВВП по расходам на оборону. Хотя вопрос справедливого распределения бремени между США и их европейскими союзниками так же стар, как и сам Альянс, ни один президент США до Трампа не заходил так далеко, чтобы угрожать вывести американские войска из Европы, если союзники не будут платить больше за американскую защиту.

Меркантилистское понимание Трампом трансатлантических отношений в сфере безопасности коренится в его подходе к мировой политике с нулевой суммой, согласно которому внешние отношения — это простое взаимодействие, в которое США вносят непропорционально больший вклад, чем их союзники, и получают от них и от мирового порядка в целом невыгодные сделки ^[21]. Это ощущение плохой сделки, требующей срочного пересмотра, путем постановки интересов Америки на первое место, стало движущей силой заявлений и политики Трампа и вызвало большую озабоченность в Европе по поводу позиции США в области безопасности относительно НАТО.

Попытки некоторых высокопоставленных чиновников администрации смягчить заявления Трампа, например вице-президента Майка Спенса, заявившего на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2017 года, что "Соединенные Штаты Америки твердо поддерживают НАТО и будут непоколебимы в нашей приверженности этому трансатлантическому альянсу", едва ли были достаточны, чтобы успокоить европейцев. После того, как в мае 2017 года в своей речи на саммите НАТО в Брюсселе президент Трамп отказался однозначно одобрить Статью 5, через несколько недель он застал врасплох всех своих советников по национальной безопасности, заявив на пресс-конференции, что Соединенные Штаты твердо стоят за Статью 5.

Хотя Трамп изменил свое мнение об "устарелости" НАТО, признав важность альянса в борьбе с терроризмом, он упорно и прямолинейно критикует союзников за то, что они не соблюдают 2-процентный порог в расходах на оборону. Более того, во время своего выступления на саммите НАТО в Брюсселе в 2018 году он дошел до того, что предложил членам альянса увеличить свои военные расходы до 4%. Однако о самом потрясающем из всех противоречивых заявлений президента Трампа о НАТО сообщила газета The New York Times. По данным газеты, в течение 2018 года Трамп в частном порядке высказывал угрозу выхода Соединенных Штатов из НАТО. Эта идея была встречена резкой критикой со стороны команды президента по национальной безопасности, включая тогдашнего министра обороны Джеймса Мэттиса и бывшего советника по национальной безопасности Джона Болтона ^[22].

Они указали, что выход США из 70-летнего альянса резко снизит американское влияние в Европе, что нанесет ущерб интересам США. Руководствуясь теми же взглядами, Конгресс принял меры по противодействию любому такому шагу президента. В январе 2019 года Палата представителей подавляющим большинством голосов одобрила беспрецедентное двухпартийное законодательство, известное как Акт о поддержке НАТО, запрещающее выход США из альянса без одобрения Сената ^[23].

Хотя критика Трампом участия европейских стран НАТО в альянсе во многом основана на его твитах и выступлениях, фактические документы говорят несколько о другом. Например, Стратегия национальной безопасности (СНБ), опубликованная президентом Трампом в декабре 2017 года ^[24]. В ней подтверждается приверженность США Европе, подчеркивая, что "сильная и свободная Европа имеет жизненно важное значение для Соединенных Штатов. Нас связывает общая приверженность принципам демократии, индивидуальной свободы и верховенства закона [...]. Соединенные Штаты находятся в большей безопасности, когда Европа процветает и стабильна и может помочь защитить наши общие интересы и идеалы. Соединенные Штаты сохраняют твердую приверженность нашим европейским союзникам и партнерам.

В этих стратегических документах четко подтверждается приверженность США Европе. Резкий контраст между открытой критикой европейских союзников и, с другой стороны, евро ориентированными документами по стратегической политике, опубликованными его администрацией, поднимает вопрос о том, в какой степени его противоречивое президентство влияет на трансатлантический альянс безопасности. Таким образом, транзакционный подход Трампа к управлению НАТО представлял собой "экзистенциальную угрозу" для альянса, которая исходила не столько от непоследовательных политических позиций Трампа, сколько от некоторых его основных убеждений в отношении мировой политики ^[25]. С другой стороны, не стоит забывать, что влияние Трампа на трансатлантический альянс не стоит преувеличивать. Особенно, если вспомнить раскол между США и некоторыми их союзниками, а именно Францией и Германией, вызванный односторонним решением Джорджа Буша-младшего вмешаться в Ирак в 2003 году.

В этом свете даже рост напряженности между США и странами-членами ЕС по поводу иранской ядерной сделки после решения Трампа в одностороннем порядке вывести свою страну из Совместного всеобъемлющего плана действий (JCPOA) не так уж необычен ^[26]. Нынешний трансатлантический кризис является, прежде всего, результатом асимметрии власти между Соединенными Штатами и Европой.

В связи с этим, американская привлекательность для ЕС как гаранта безопасности значительно падает. Более того, если «мягкосиловое влияние» государства напрямую зависит от поддерживаемых им институтов (в данном случае, НАТО), то при президенстве Трампа Европа озаботилась уменьшением зависимости от США в сфере безопасности путем укрепления собственной обороноспособности.

Данный тезис находит подтверждение в интервью президента Франции Э. Макрона в недавнем интервью журналу The Economist: «в условиях, когда Америка Трампа отвернулась от европейского проекта и растут риски конфронтации с Китаем и авторитарными режимами в России и Турции, Европе необходимо начать мыслить и действовать не только как экономическая, но и как стратегическая держава, добившись своего "военного суверенитета"… Если мы не проснемся [...] существует значительный риск, что в долгосрочной перспективе мы исчезнем геополитически, или, по крайней мере, перестанем контролировать свою судьбу" ^[27].

При таком сценарии США постепенно уберут «зонтик безопасности», который они развертывали от имени Европы на протяжении более 70 лет, вынуждая европейцев взять на себя ответственность за собственную безопасность. Основная проблема ЕС в этом отношении заключается в том, что он не является государством и поэтому не имеет реальной общей внешней политики и стратегии безопасности. Даже его огромная экономическая мощь проецируется фрагментарно и не интегрирована с другими аспектами стратегии.

Популизм Дональда Трампа как инструмент «привлекательности» в Европе

Несмотря на многочисленные взлеты и падения в прошлом из-за вопросов, связанных с международной безопасностью, торговыми спорами и дипломатической напряженностью, эти основанные на ценностях трансатлантические отношения оказались устойчивыми к кризисам. Однако эта устойчивость подверглась серьезному испытанию подходом президента Дональда Трампа к внешней политике по принципу "Америка прежде всего". Этот подход делал акцент на преследовании национальных интересов США как конечной цели, независимо от международных норм и политических традиций, тем самым радикально расходясь с более инклюзивным видением Барака Обамы об "обновлении американского лидерства" в "многопартнерском мире" ^[28]. В отличие от своих предшественников, Трамп отвергал сами основы либерального международного порядка, о чем свидетельствует его презрение к многосторонним организациям, глубокое недоверие к традиционным союзникам США и односторонний и транзакционный взгляд на безопасность и торговые союзы.

В октябре 2018 года журнал Foreign Affairs опубликовал результаты опроса, проведенного среди широкого круга экспертов в области трансатлантических отношений, относительно влияния президентства Трампа на трансатлантические отношения. Вопрос "Был ли нанесен непоправимый ущерб трансатлантическому альянсу?" не вызвал единого мнения ^[29]. Тем не менее, большинство респондентов согласились с тем, что трансатлантическим отношениям был нанесен серьезный ущерб, особенно в сфере безопасности и торговли, хотя не все из них определили его как "непоправимый".

Этот ущерб был нанесен, по мнению экспертов, неосторожной и разрушительной риторикой Трампа, а также его односторонними и противоречивыми действиями, связанными, в частности, с НАТО, выходом США из иранской ядерной сделки и Парижского соглашения по климату, а также введенными Трампом тарифами на импорт стали и алюминия. Действительно, список внешнеполитических твитов, выступлений и решений Трампа, которые вызвали обеспокоенность европейцев относительно будущего трансатлантических отношений, довольно длинный. Тем не менее, стоит напомнить хотя бы о трех основных вопросах, вызывающих разногласия между администрацией Трампа и странами-членами ЕС: Brexit, НАТО и торговля.

Одни из первых трений между Вашингтоном и Брюсселем возникли еще в 2016 году, когда тогдашний кандидат в президенты Дональд Трамп назвал результаты референдума Brexit "великой победой", заявив, что британские избиратели воспользовались своим "священным правом" вернуть себе независимость и вновь установить контроль над своей страной, границами и экономикой ^[30]. Неудивительно, что бывший премьер-министр Великобритании Тереза Мэй стала первым иностранным лидером, встретившимся Трампом всего через восемь дней после его инаугурации 28 января 2017 года ^[31]. Чтобы укрепить эти "особые отношения", Трамп пообещал, что США будут вести переговоры о заключении сделки о свободной торговле с Великобританией, как только страна выйдет из ЕС.

Несмотря на то, что в апреле 2019 года спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси заявила, что Конгресс заблокирует любую торговую сделку с Великобританией, если Brexit ослабит мирное соглашение по Северной Ирландии, некоторые американские чиновники, такие как бывший советник по национальной безопасности Джон Болтон, заявили, что Америка с энтузиазмом поддержит Brexit без последствий. К этому следует добавить заявление Болтона о том, что он и президент Трамп "были левеллерами до того, как появились левеллеры" в том смысле, что голосование по Brexit проложило путь к избранию Дональда Трампа, поскольку оно создало основу для глобального антиэстеблишмента и популистского восстания, тем самым придав легитимность призыву Трампа вернуть суверенитет народу и "сделать Америку снова великой". Это также отражает евроскептическую позицию нынешней администрации США, которая противоречит традиционной внешнеполитической стратегии США в отношении Европы, в то время как предыдущие американские президенты поощряли процесс интеграции и расширения ЕС, исходя из убеждения, что мирная, стабильная и процветающая Европа имеет жизненно важное значение для продвижения интересов и безопасности США ^[32].

В то же время, как мнение Трампа о союзниках ЕС, так и Brexit послужили для ЕС тревожным сигналом к более тесному сотрудничеству в области безопасности и обороны. Это отражено в Глобальной стратегии ЕС по внешней политике и политике безопасности (EUGS), опубликованной в июне 2016 года, всего через несколько дней после результатов голосования по Brexit ^[33]. В ней подчеркивается необходимость достижения ЕС "стратегической автономии" от гарантий безопасности США. С этой точки зрения, Brexit может помочь ЕС углубить проекты военной интеграции в рамках общей политики безопасности и обороны (CSDP), такие как сотрудничество постоянных структур (PESCO), запущенное 25 государствами-членами ЕС в 2017 году.

К этому следует добавить предложение бывшего председателя Европейской комиссии Жан-Клода Юнкера о создании Европейского оборонного фонда (EDF), который будет финансироваться из европейского бюджета на общую сумму до 13 млрд евро. В документе, посвященном будущему европейской обороны в июне 2017 года, Европейская комиссия заявила, что "за последние два года было достигнуто больше, чем за последние 60" ^[26].

Таким образом, популизм Трампа лишь обострил противоречия с «континентальной» Европой и вынудил ее перенаправить финансирование на военные проекты. По этой причине, возникает закономерный вопрос: как тогда изменилось культурно-гуманитарное взаимодействие США с Европой при условии конфронтационной риторики в сфере обороны и торговли? Для этого будет изучен перечень языковых и культурно-образовательных программ США во Франции, которая стала инициатором создания сил европейской обороны в противовес американскому доминированию в Европе.

Образование как инструмент «мягкосилового» влияния США на Францию

Поскольку образовательная политика является одним из ключевых элементов «мягкой силы», то для проведения исследования необходимо понять, как она реализуется в рамках американо-французского взаимодействия. Если исходить из позиции, что американская внешняя политика в период президентства Д. Трампа заняла изоляционистскую позицию, то каким образом могла реализовываться «мягкосиловая» компонента внешней политики США и Франции? Стоит отметить, какие материальные ресурсы, затрачиваются французским Правительством на образование (включающее в себя проведение культурных мероприятий и распространение французского языка).

Исходя из данных в период с 2016 по 2021 гг., французский бюджет на образовательные расходы за последнее десятилетие достиг исторического минимума. Тем не менее, вопреки возможному сокращению количества культурно-языковых и образовательных программ, их совокупный и содержательный объем изменений не претерпел ^[27]. Следовательно, имеется возможность оценить полноту использования базового «инструмента» взаимоотношений между США и Францией по линии культурно-образовательного сотрудничества, а именно, тематических направлений студенческого обмена в рамках работы проекта Campus France-USA ^[29]:

В рамках этих программ тысячи американских студентов каждый год получают степени и профессиональные программы во Франции, общая численность которых достигает 17 тысяч человек ежегодно ^[31]. Тем временем, количество французских студентов, обучающихся в США ровняется 7.8 тысячам человек ^[31].

В связи с этим, основываясь на концепте Дж. Ная о способности воздействия на другие страны с помощью сотрудничества, получается следующий результат. Направления сотрудничества, по большей части, сконцентрированы на менеджменте (в т. ч. госуправлении), праве и международных отношениях. Так как на данных программах обучаются представили США, можно предположить, что по окончании обучения данные граждане станут восприимчивы именно к французским, европейским ценностям и традициям ведения дел. Таким образом, если рассматривать «мягкую силу» в чистом виде как культурно-ценностную среду, благодаря которой объект воздействия начинает принимать решения в пользу субъекта отношения, то при Д.Трампе Французская Республика в данной сфере смогла занять лидерские позиции, обойдя США.

Заключение

Подводя итог вышесказанному, стоит признать, что президентство Дональда Трампа действительно оказало неоднозначный, в некоторых аспектах деструктивный эффект на развитие «мягкосилового» вектора в американской внешней политике. Несмотря на то, что де-юре американские военные ведомства призвали в документации ведущую роль Евросоюза в обеспечении глобальной безопасности и поддержания деятельности НАТО, де-факто, риторика Трампа подорвала традиционно доброжелательное отношение европейцев к США. Поскольку восприятие «привлекательности» является ключевым элементом «мягкосилового» воздействия, то результаты данного исследования дают основания для следующих выводов.

В период с 2016 по 2021 гг., американское влияние на Европу было ослаблено не только провокационными высказываниями и действиями по поводу финансирования НАТО, противоречий по вопросам торгово-экономических соглашений и проблем с Парижским соглашением по климату, но и проработкой культурно-образовательного вектора внешней политики. Таким образом, к 2021 году США имели ослабленное влияние на Французскую Республику, что дало французской стороне усилить воздействие на американских студентов и укрепить собственные позиции в американской интеллектуальной и управленческой среде.