К проблеме интертекстуальности «фандоринского корпуса» Б. Акунина: «Планета Вода» и «Пена дней» Бориса Виана

Герейханова Камилла Фезамеддиновна кандидат филологических наук доцент, кафедра истории журналистики и литературы, Институт международного права и экономики имени А.С. Грибоедова 111024, Россия, Москва, г. Москва, ул. Шоссе Энтузиастов, 21, оф. 111024, г. Москва, шоссе Энтузиастов, д 21 Gereikhanova Kamilla Fezameddinovna PhD in Philology Docent, the department of History of Journalism and Literature, Institute of International Law and Economics named after A. S. Griboyedov 111024, Russia, Moskva, g. Moscow, ul. Shosse Entuziastov, 21, of. 111024, g. Moskva, shosse Entuziastov, d 21 kamilla.gereykhaova@mail.ru

Афанасьева Оксана Васильевна кандидат филологических наук доцент, кафедра иностранных языков, Московский информационно-технологический университет – Московский архитектурно-строительный институт 129164, Россия, Москва, г. Москва, ул. Волгоградский пр-Т, 32, к. 11 Afanaseva Oksana Vasilevna PhD in Philology Docent, the department of Foreign Languages, Moscow Information Technology University – Moscow Architectural and Construction Institute 129164, Russia, Moscow, g. Moscow, ul. Volgogradskii pr-T, 32, k. 11 oxana4u2014@yandex.ru

Б. Акунин использует разнообразные формы и приемы игры с читателем в своих текстах, прибегая к явным и скрытым аллюзиям, реминисценциям, цитатам и другим видам межтекстовых диалогов ^[1]. Некоторые отсылки к текстам других произведений русской и мировой литературы в «фандоринском корпусе» являются достаточно очевидными, другие зашифрованы автором и требуют дополнительного исследования.

Подробно проанализированы связи произведений Б. Акунина с классической и современной русской литературой ^{[11, 13, 14, 16, 19]}, также прослеживаются связи с английской литературой, в частности – с классическими детективами А. Конан Дойля и Агаты Кристи и других авторов ^{[6, 7]}. Также исследованы связи с японской литературой ^{[12, 15]}: одним из главных персонажей фандоринского цикла является японец Масахиро Сибата, действие нескольких произведений (рассказ «Сигумо», роман «Алмазная колесница» и последний на сегодняшний день роман цикла «Просто Маса») происходит в Японии. Григорий Чхартишвили, выступающий под псевдонимом «Б. Акунин», - переводчик с японского языка и крупный специалист по японской культуре, что делает связи с японской литературой в его творчестве обширными и многосторонними. Также Чхартишвили переводил с английского языка: «В 1973 году он окончил английскую школу № 36, в 1979 году - историко-филологическое отделение Института стран Азии и Африки (МГУ), где получил диплом историка-японоведа. После института занимался литературным переводом с японского и английского языков.

В переводе Чхартишвили изданы японские авторы Юкио Мисима, Кэндзи Маруяма, Ясуси Иноуэ, Масахико Симада, Кобо Абэ, Синъити Хоси, Такэси Кайко, Сехэй Оока, а также представители американской и английской литературы (Корагессан Бойл, Малкольм Брэдбери, Питер Устинов и др.)» ^[8].

С японской и английской культурой автор произведений об Эрасте Фандорине, таким образом, знаком в подлиннике, как и с классической русской литературой, отсылки к которой непосредственно декларируются в посвящении всей серии «Новый детектив» «памяти XIX столетия». Вопрос об межтекстовом диалоге с французской литературой применительно к «фандоринскому корпусу» не рассматривался. Настоящее исследование призвано открыть тему «французского Акунина» на примере повести «Планета Вода», отсылающей, по нашему мнению, к произведению Бориса Виана «Пена дней». Следует отметить, что сведений о знании Акуниным французского языка в его биографии нет, поэтому, вероятнее всего, с произведением он знакомится в переводе. «Пена дней» - роман, изобилующий игрой слов, которую чрезвычайно трудно перевести на другой язык – так, два перевода этого романа на русский язык разительно отличаются. В связи с этим межтекстовый диалог осуществляется автором не с помощью прямого цитирования: речь идет о заимствовании ключевого образа произведения Виана и его своеобразном обыгрывании и развитии.

В произведении Виана главный герой, Колен, богатый юноша, ведущий роскошную жизнь, влюбляется в молодую прекрасную Хлою. В свадебном путешествии Хлоя переохлаждается и заболевает – в оригинале в ее правом легком вырастает “nénuphar” – кувшинка, водяная лилия (в переводе Лилианы Лунгиной – «нимфея» ^[10], в переводе В. Ляпицкого – «кувшинка»):

– Ce nénuphar, dit Colin. Où a-t-elle pu attraper ça ?

– Elle a un nénuphar ? demanda Nicolas incrédule.

– Dans le poumon droit, dit Colin. Le professeur croyait au début que c’était seulement quelque chose d’animal. Mais c’est ça. On l’a vu sur l’écran. Il est déjà assez grand, mais, enfin, on doit pouvoir en venir à bout ^[3].

- Это кувшинка, - сказал Колен. – Где она могла ее подцепить?

- У нее кувшинка? – недоверчиво переспросил Николас.

- В правом легком, - сказал Колен. - Сперва профессор думал, что это всего-навсего какое-то животное. Но это кувшинка. Она хорошо видна на экране. Довольно большая, но ведь и с ней можно справиться (перевод В. Ляпицкого) ^[9].

Для борьбы с «нимфеей», символизирующей туберкулез, главный герой постоянно окружает свою супругу различными цветами – их аромат может убить заболевание. Интенсивное лечение не помогает, и Колен, потратив все свои сбережения, вынужден наняться на работу – «выращивать» ружья, согревая их теплом своего тела. Ключевыми образами «Пены дней» становятся образ прекрасной смертельно больной девушки, утопающей в цветах, и ее возлюбленного, работающего над изготовлением оружия.

Эти два образа в их смысловой связи заимствует Б. Акунин в повесть «Планета Вода». Повесть открывается описанием преступлений «Лилиевого маньяка», которого предлагается найти Эрасту Петровичу Фандорину:

«В первую минуту Фандорину показалось, что на фотографиях одно и то же: ванная, в ней неподвижная девочка-подросток неестественно белого цвета, с закрытыми глазами. …

– Они спят или просто позируют? – спросил Эраст Петрович. – Кто и зачем покрыл тела белыми лилиями? Почему в ванне нет воды? Ее с-слили? …

Обстоятельства гибели идентичны. Сначала девочка пропадала. Потом ее находили в ванной комнате в гостиничном номере. Никаких следов насилия, в том числе полового. На левом запястье разрез. Причина смерти – обескровливание. Белые лилии. Вода, перемешанная с кровью, слита. Как видите, всё выглядит очень аккуратно, почти стерильно» ^{[4, c. 18]}.

«Лилиевым маньяком» оказывается специалист по разработке уникального новейшего оружия – профессор Кранк. Krank по-немецки обозначает «больной», то есть этот герой обладает говорящей фамилией (как и многие герои «Пены дней»). Убийства девочек и обкладывание их цветами необходимы ему для вдохновения: выпуская из них кровь, он заряжается творческой энергией и может продолжать изобретать оружие: «Я утратил вдохновение, я в тупике… Разве вы не хотите, чтобы торпеда умела находить неподвижную цель? Сами же говорили: «А что делать, если корабль выключает двигатель? Ведь рано или поздно они поймут, в чем дело». Решение где-то близко, но я не могу его найти. Мне нужна искра!» ^{[4, c. 177]} «Искрой» для Кранка являются убийства – вот почему рядом с его подводной лабораторией, на поверхности у подножия горы организован специальный санаторий для девочек, больных туберкулезом: «…Ваш санаторий создан с одной-единственной целью: поставлять монстру жертв. Именно поэтому сюда принимают только девочек, притом одинакового типа – золотоволосых, с продолговатым лицом, в возрасте от десяти до четырнадцати лет» ^{[4, c. 129]}. Санаторий для излечения девочек находится в горах – как и санаторий, куда едет лечиться Хлоя в «Пене дней».

Ключевой образ «Планеты Вода» - больная туберкулезом умирающая девочка в окружении лилий – однозначно связан с соответствующим образом в «Пене дней». Для подтверждения этого приведем еще один факт межтекстового диалога, задействующего связь с еще двумя текстами.

Главную героиню романа Бориса Виана зовут Хлоя, что связывает текста Виана с античным романом «Дафнис и Хлоя», описанием счастливой любви. В романе Лонга влюбленные, преодолев все препятствия, счастливо соединяются, а в романе Виана, наоборот, идиллия после свадьбы нарушается: «идиллическим отношениям Колена и Хлои наступает со временем конец: внезапно обнаруживается, что в легких девушки цветет водяная лилия (изящная метафора туберкулеза и одновременно обыгрывание имени героини, которое в переводе с греческого означает «молодой побег»)» ^[18]. В «Планете Вода» одной из девочек благодаря вмешательству Фандорина удается избежать смерти в окружении лилий. Впервые встретившись с этой девочкой, Фандорин мысленно называет ее в честь героини японской сказки: «Эраст Петрович вздохнул с облегчением. Это была не греза, а совершенно живая девочка лет десяти. Просто очень красивая. По привычке немедленно дал ей прозвище – Кагуяхимэ, что означает «сияющая ночью принцесса» ^{[4, c. 85]}.

Это же прозвище повторяет и Масахиро, впервые увидев девочку: «– Спасибо, девочка, – поблагодарил Маса. – Ты добрая. Но тебе нужно больше кушать, а то ты похожа на Кагуяхимэ» ^{[4, c. 199]}.

Кагуяхимэ – персонаж сказки «Повесть о старике Такэтори», древнейшего произведения японского фольклора ^[2], повествующего о чудесной девочке, обнаруженной стариком внутри молодого побега бамбука. Таким образом, прозвище героини «Планеты Вода» так же, как и имя героини «Пены дней», связано с образом молодого побега. Это указывает на связь двух текстов, зашифрованную Б. Акуниным в ономастике.

Используя намеки на определенный текст, автор зачастую углубляет смысл своего произведения, имплицитно говоря о том, что не вошло в текст самой повести. Отсылка к «Пене дней», по нашему мнению, - это ключ к пониманию потенциального будущего утопии Наполеона Четвертого, описанной в «Планете Вода». В «Пене дней» богатые и благополучные молодые люди – Колен, Хлоя и их друзья и знакомые – противопоставлены миру тяжело трудящихся бедняков, вынужденных за гроши осуществлять буквально убивающую их работу. Фактически, те же идеи в свою утопию вкладывает Наполеон Четвертый, рассуждая о погибших «муравьях» - матросах крейсера, атаковавшего Атлантис: «Сама по себе жизнь не имеет никакой ценности. Если человек так и не стал человеком, а существует на манер муравья… Какая трагедия… Я не об этих пятистах муравьишках. Я о полутора миллиардах остальных, которые живы, а в то же время не живут… Ничего, мы заставим человечество пробудиться. Мы сделаем муравьев людьми. Я, Наполеон из рода Бонапартов, вам это обещаю» ^{[4, c. 184]}. Для Наполеона, как для Раскольникова, люди делятся на немногочисленных «право имеющих» (к которым он причисляет и себя) и многочисленных «тварей дрожащих». Фактически, крах его подводной утопии начинается с момента, когда он видит в девочке Беллинде не «муравья», а личность. Такова же история и виановского Колена: беззаботный и богатый прожигатель жизни, со снисхождением относящийся к вынужденным работать людям в итоге из-за любви к Хлое тратит все свои сбережения и уже сам вынужден идти работать на самые неприятные и трудные должности, чтобы продлить ей жизнь. Вводя в текст отсылку к «Пене дней», Б. Акунин указывает не только на абсурдность мира, выстраиваемого «подводным принцем» Наполеоном, но и на его обреченность: в последней главе подводная столица гибнет, спасаются только сам Наполеон и девочка Беллинда. Критик А. Сергеев видит в «Пене дней», в первую очередь, историю о столкновении идиллии с жестоким и несправедливым миром ^[18]. Фактически, то же можно сказать и о «Планете Вода» - построенная Наполеоном Четвертым идиллия разрушается при первых же попытках выйти за пределы выдуманного им ограниченного мирка. Жанрово «Пена дней», как и «Планета Вода», близка антиутопии ^[17], и в обоих случаях в оазис идиллии – жизнь главного героя – беспощадно вторгается реальность.

Помимо указанного смысла, отсылка к «Пене дней» содержит еще один намек для прочтения «Планеты Вода». Важной частью сюжета «Пены дней» является линия любви Ализы и Шика – друзей Хлои и Колена, неразрывно связанная с образом писателя и философа Жан-Соля Партра (Жан-Поля Сартра). Увлеченный Партром Шик скупает его произведения и тратит на это все деньги. Из-за этого он вынужден расстаться с искренне любящей его Ализой, так как не может жениться на ней – он слишком увлечен идеями Партра. Сами идеи Партра (Сартра) в романе не подвергаются высмеиванию – речь идет скорее о пародии на одержимых поклонников философа, организованной по принципу пастиша. Сартр, как известно, не только не был обижен на образ Партра, но и горячо приветствовал «Пену дней» и публиковал отрывки из нее в своем журнале до издания полной версии романа ^[17]. История Ализы и Шика – это история о том, как одержимость идеей губит в человеке все человеческие чувства, а в конце физически убивает его самого: в романе погибают и Шик, и Ализа, и Жан-Соль Партр. Это один из вариантов судьбы героя «Планеты Вода» Наполеона Четвертого – одержимый манией величия безумец может привести к гибели и себя, и своих близких.

Связь с романом Виана углубляет жанровую природу «Планеты Вода» - охарактеризованная автором как «технократический детектив», она одновременно представляет собой и антиутопию, и философскую повесть, и пародию (в частности, идеи Наполеона Четвертого представляют собой карикатурное переосмысление идей о сверхчеловеке). Сам автор в своей записи в «Живом Журнале» под заглавием «Фандорин XV» упоминает о сходстве «Планеты Вода» с произведениями фантастов XIX века – Верна и Уэллса: «Титульная повесть, самая большая, вам скорее всего не понравится. Это технократический детектив, то есть почти фантастика, почти Герберт Уэллс, хотя скорее все-таки Жюль Верн. Я знаю, мои читатели в большинстве своем не любят слишком замысловатых фантазий, но ничего не поделаешь, дамы и господа. Начался ХХ век, а он будет насквозь технократичен и наворотит такого, что и не снилось фантазерам предшествующего столетия» ^[5]. Наличие авторских комментариев, отсылающих к определенным интертекстуальным источникам, позволяет отнести связи «Планеты Вода» с «Пеной дней» к категории криптотекста – скрытого, «подводного» интертекста, второго смыслового слоя.