Изменение судом категории тяжести совершенного преступления и применение принудительных мер, предусмотренных ст. 92 УК РФ: проблемы теории, законодательной регламентации и правоприменения

Нагорнов Кирилл Игоревич юридический факультет ФГАОУ ВО "Казанский (Приволжский) федеральный университет" 420008, Россия, республика Татарстан, г. Казань,, ул. Кремлевская, 18 Nagornov Kirill Igorevich Scientific Associate, the faculty of Law, Kazan (Volga Region) Federal University 420008, Russia, respublika Tatarstan, g. Kazan',, ul. Kremlevskaya, 18 nagornov_k@inbox.ru Другие публикации этого автора

Российский законодатель в ч. 6 ст. 15 Уголовного Кодекса РФ (далее – УК РФ) предусмотрел наличие особого предписания, которое предоставляет суду право изменять категорию тяжести преступления. Реализация указанного положения, как неоднократно отмечалось теоретиками уголовного права [1–7], Пленумом Верховного Суда РФ (далее – Пленум ВС РФ) ^[8], обусловливает возможность применения различных уголовно-правовых последствий, в т.ч. принудительных мер воспитательного воздействия (далее – ПМВВ) и помещения в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа (далее – СУВУЗТ). Не переходя в дискуссию вопроса обоснованности закрепления возможности изменения судом категории тяжести совершенного преступления в уголовном законе, в данной работе представляется необходимым, ввиду малоисследованности, сконцентрировать внимание на особенностях применения положений ч. 6 ст. 15 и ст. 92 УК РФ, в целях оценки с позиции теории уголовного права такого специфического порядка применения ПМВВ и помещения в СУВУЗТ, а также выявления в нем возможных недостатков и противоречий, которые могут породить (и порождают) в правоприменительной практике проблемы и весьма неоднозначные решения.

Исходя из изложенного, объектом настоящего исследования выступает уголовно-правовой механизм применения ПМВВ и помещения в СУВУЗТ после изменения судом на основании ч. 6 ст. 15 УК РФ категории совершенного преступления. В этой связи критическому анализу подлежит комплекс норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих ПМВВ, помещение в СУВУЗТ и изменение категории тяжести совершенного преступления, а также отдельные положения постановлений Пленума ВС РФ, материалы национальной судебной практики и статистики, труды научной доктрины по данной проблематике. Методологию представленного научного исследования составляет совокупность методов научного познания, среди которых основное место занимают сравнительно-правовой, формально-юридический и статистический методы, а также методы логического анализа, синтеза, индукции, дедукции и обобщения. Эмпирическую базу исследования составили материалы 300 уголовных дел, в которых разрешался вопрос о применении ПМВВ и о помещении в СУВУЗТ, а также о применении положений ч. 6 ст. 15 УК РФ, в т.ч. с последующим освобождением от уголовного наказания по ст. 92 УК РФ.

Прежде чем перейти к рассмотрению обозначенной проблемы, необходимым видится уточнить еще один момент. Поскольку правовую природу меры в виде помещения в СУВУЗТ законодатель однозначно не определил (в соответствии с ч. 2 ст. 92 УК РФ мера применяется как принудительная мера воспитательного воздействия, однако в системе ПМВВ, регламентированной в ч. 2 ст. 90 УК РФ, она отсутствует; в ч. 2 ст. 87 УК РФ среди возможных уголовно-правовых последствий, применимых к подросткам, законодатель отдельно указывает о ПМВВ и о помещении в СУВУЗТ), поэтому здесь и далее по тексту будем говорить отдельно о ПМВВ, предусмотренных в ч. 2 ст. 90 УК РФ, и мере в виде помещения в СУВУЗТ, предусмотренной ч. 2 ст. 92 УК РФ.

Итак, упомянутая норма (ч. 6 ст. 15 УК РФ), а вслед за ней и п. 8 постановления Пленума ВС РФ от 15 мая 2018 г. № 10 «О практике применения судами положений части 6 статьи 15 Уголовного кодекса Российской Федерации» (далее – постановление № 10) предполагают, что изменение категории преступления возможно только после того, как осужденному назначено наказание. Вместе с тем в ч. 1 ст. 299 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее – УПК РФ) вопрос об изменении категории преступления предписывается разрешать перед вопросом о назначении наказания подсудимому, что, безусловно, противоречит указанным выше положениям. На это также обращают внимание и отдельные авторы ^{[1, с. 37; 9, с. 51]}. Хотя в ст. 299 УПК РФ не указано, что вопросы, связанные с постановлением приговора, одним из которых является вопрос о применении ч. 6 ст. 15 УК РФ, решаются судом в строго предусмотренной этой статьей последовательности, в ч. 1 ст. 301 УПК РФ, например, предписывается, что «при постановлении приговора в совещательной комнате, если уголовное дело рассматривалось судом коллегиально, председательствующий ставит на разрешение вопросы в порядке, установленном статьей 299 настоящего Кодекса». Кроме того, если же регламентированный в ст. 299 УПК РФ перечень вопросов все-таки не является своеобразной инструкцией для суда, то какова вообще тогда смысловая нагрузка данной нормы? Просто перечислить в хаотичном порядке все вопросы, которые должен разрешить суд в совещательной комнате при постановлении приговора? Думается, нет. Неслучайно поэтому при анализе материалов судебной практики были установлены случаи, когда суды руководствовались подобной противоречащей уголовному закону последовательности, ориентируясь на ст. 299 УПК РФ.

Примером может служить дело, рассмотренное одним из районных судов Иркутской области ^[10], в рамках которого судом до назначения уголовного наказания была изменена категория преступления с тяжкой на среднюю тяжесть (ч. 3 ст. 260 УК РФ), что позволило освободить несовершеннолетнего от наказания и применить к нему такие принудительные меры воспитания, как предупреждение и передача под надзор матери сроком на шесть месяцев. Или, например, по другому делу несовершеннолетняя П. за совершение преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ, после изменения категории преступления была освобождена от наказания (без его предварительного назначения) с применением принудительной меры воспитания в виде предупреждения ^[11].

Если строго руководствоваться последовательностью, указанной в ч. 6 ст. 15 УК РФ, и изменять категорию преступления после назначения наказания, то в последующем допустимо освобождение от наказания с применением единственно возможной при таких условиях меры – помещения в СУВУЗТ, потому что только она предусматривает предварительное назначение наказания. Тогда как в ч. 1 ст. 92 УК РФ о необходимости предварительного назначения наказания вообще ничего не указано. Отсутствует указание на таковое и в ст. 432 уголовно-процессуального закона. А в п. 35 постановления Пленума ВС РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 «О практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» (далее – постановление № 1) отмечается следующее: «в соответствии с частью 1 статьи 432 УПК РФ при рассмотрении уголовного дела о преступлении небольшой или средней тяжести суд вправе, постановив обвинительный приговор, освободить несовершеннолетнего от наказания и применить к нему в силу части 1 статьи 92 УК РФ принудительные меры воспитательного воздействия. В таком случае на основании пункта 3 части 5 статьи 302 УПК РФ суд постановляет обвинительный приговор без назначения наказания» ^[12]. Следовательно, применение положений ч. 1 ст. 92 УК РФ после реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ не представляется возможным, на что также указывают отдельные авторы ^{[13, с. 92, 93]}. Но такой позиции Пленума ВС РФ не всегда следует судебная практика, впрочем, это является исключением. В этих случаях суды, думается, также ориентировались на ст. 299 УПК РФ, в соответствии с которой вопрос о применении ПМВВ разрешается после назначения наказания. Вместе с тем в данной норме почему-то указывается на ст.ст. 90 и 91 УК РФ, а не на ст. 92 УК РФ, хотя вопрос о применении ст. 90 УК РФ (т.е. о применении ПМВВ при освобождении от уголовной ответственности и прекращении уголовного дела) при постановлении приговора не может возникнуть.

Так, несовершеннолетнему К., признанному виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 112 УК РФ, было назначено наказание в виде ограничения свободы сроком на восемь месяцев, от которого он был освобожден с передачей под надзор матери и ограничением свободы досуга на срок восемь месяцев ^[14]. Или, например, по другому делу несовершеннолетний, признанный виновным в совершении преступления, предусмотренного п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, был освобожден от назначенного наказания в виде обязательных работ в размере 100 часов с применением меры в виде предупреждения ^[15].

Казалось бы, вопрос о возможности освобождения несовершеннолетнего от назначенного наказания с применением ПМВВ, с точки зрения действующего закона (не считая противоречий, содержащихся в ст. 299 УПК РФ, которую необходимо привести в соответствие с положениями УК РФ) и с учетом вышеуказанного разъяснения, решен. Однако Пленум ВС РФ в другом своем постановлении, посвященном вопросам реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ, указывает следующее: «изменение категории преступления на менее тяжкую улучшает правовое положение осужденного, поскольку влияет, в частности, на … возможность освобождения от отбывания наказания в связи с деятельным раскаянием (статья 75 УК РФ), примирением с потерпевшим (статья 76 УК РФ), истечением срока давности уголовного преследования или исполнения обвинительного приговора суда (статьи 78, 83, 94 УК РФ), изменением обстановки (статья 80.1 УК РФ) или вследствие акта об амнистии (статья 84 УК РФ), применением к несовершеннолетнему принудительных мер воспитательного воздействия (статья 92 УК РФ)…». Детализируя механизм реализации положений ч. 6 ст. 15 УК РФ, Пленум ВС РФ в п. 10 этого же постановления добавляет, что «в этих случаях суд постановляет приговор, резолютивная часть которого должна, в частности, содержать решения о признании подсудимого виновным в совершении преступления, о назначении ему наказания, об изменении категории преступления на менее тяжкую с указанием измененной категории преступления, а также об освобождении от отбывания назначенного наказания (пункт 2 части 5 статьи 302 УПК РФ)».

В качестве иллюстрации приведем в пример приговор, по которому несовершеннолетние Б. и К. были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ, и освобождены от наказания в виде штрафа в размере 5 000 рублей после изменения категории преступления в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ с применением принудительной меры воспитания в виде предупреждения ^[16]. По другому делу несовершеннолетняя Т., признанная виновной в совершении аналогичного преступления, после изменения категории преступления в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ была освобождена от наказания в виде штрафа в размере 10 000 рублей с применением принудительной меры воспитания в виде передачи под надзор опекуну сроком на 1 год ^[17].

Приведенная позиция высшей судебной инстанции вводит в замешательство, причем не только применительно к рассматриваемому нами институту, но и к иным, например, освобождению от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием или примирением с потерпевшим, которые вопреки позиции Пленума ВС РФ и в соответствии с уголовным законом не являются отдельными видами освобождения от уголовного наказания. Озадачиваются этим и другие правоведы ^{[5, с. 39-40;18, с. 57;19, с. 40,89]}. Отметим, что во многом схожее положение содержалось ранее в п. 26 постановления Пленума ВС РФ от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности», однако впоследствии оно было исключено еще до принятия постановления № 10.

Вместе с тем в связи с изложенным закономерен ряд следующих вопросов: как можно применять нормы об освобождении от уголовной ответственности (а ссылка именно на них в тексте постановления), если лицо признанно виновным и ему уже назначено уголовное наказание; почему Пленум ВС РФ, ссылаясь на ст.ст.ст. 75, 76, 92 УК РФ, обошел стороной, например, ч. 1 ст. 76.2 и ч. 1 ст. 90 УК РФ; не стирается ли грань между такими категориями, как «освобождение от уголовной ответственности», «освобождение от назначения наказания» и «освобождение от реального отбывания назначенного наказания»; как можно применить одно из оснований освобождения от уголовного наказания, не требующее предварительного его назначения, если наказание уже назначено; не противоречит ли позиция, изложенная в постановлении № 10, распространяющим свое действие на некоторые виды освобождения от уголовной ответственности и наказания, цели введения ч. 6 в ст. 15 УК РФ (в частности в пояснительной записке к законопроекту указывается об индивидуализации наказания и вынесении справедливых приговоров ^[20], а в п. 1 постановления № 10 – об обеспечении индивидуализации ответственности осужденного)?

К сожалению, на этом проблемы, связанные с реализацией положений ч. 6 ст. 15 и ст. 92 УК РФ, не заканчиваются. Выше нами обращалось внимание на такую меру, предусмотренную ч. 2 ст. 92 УК РФ, как помещение в СУВУЗТ, которая может быть применена к несовершеннолетним за совершение преступления средней тяжести или тяжкой категории. При этом в качестве еще одного условия применения меры в ч. 2 ст. 92 УК РФ указывается на предварительное назначение наказания в виде лишения свободы, что также является одним из условий применения ч. 6 ст. 15 УК РФ. В ч. 5 ст. 92 УК РФ (данная норма была введена Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ) законодатель определил перечень преступлений, за совершение которых невозможно освобождение от наказания в порядке ч. 2 ст. 92 УК РФ с помещением в СУВУЗТ. Примечательно, что данный перечень наряду с тяжкими включает и особо тяжкие преступления, за совершение которых данная мера в силу предписания ч. 2 ст. 92 УК РФ применена быть не может (например, ч. 1 ст. 205.1, ч. 2 ст. 208 УК РФ). Вместе с тем из анализа ч. 5 ст. 92 УК РФ не понятен принцип, которым руководствовался законодатель, включая то или иное преступление в данное предписание. Перечисленные в списке преступления направлены на разные объекты уголовно-правовой охраны. Если ориентироваться на санкцию статьи, то в указанном перечне содержатся деяния, в которых: а) имеются наказания, не связанные с лишением свободы (например, ст. 205.2); б) наряду с основным предусмотрен дополнительный вид наказания (например, ч. 4 ст. 158, ч. 2 ст. 161); в) минимальный размер наказания в виде лишения свободы не определен (например, чч. 1,2 ст. 111, ч. 3 ст. 122, ч. 1 ст. 126, ч. 4 ст. 158, ч.1,2 ст. 162, ч. 2 ст. 163), а в некоторых случаях он составляет от 2 лет (например, ст. 205.2, ч. 1 ст. 360); г) максимальный размер наказания в виде лишения свободы, не считая особо тяжкий преступлений, которые сюда не должны относится, составляет 10 лет (например, ч. 2 ст. 111, ч. 2 ст. 131 и ч. 2 ст. 132, ч. 4 ст. 158, ч. 2 ст. 162, ст. 205.4, ст. 206, ч. 2 ст. 210, ч. 2 ст. 226, ч. 2 ст. 229, ч. 2 ст. 360). Думается, подобное казуальное перечисление отдельных тяжких преступлений не оправдано ни с юридико-технической точки зрения (т.к. это только усложняет восприятие законодательного массива), ни обусловлено заложенным в меру содержанием.

Возвращаясь к интересующей нас проблеме, заметим следующее. Установив такой перечень преступлений, после чего введя ч. 6 в ст. 15 УК РФ, законодатель упустил из виду то, что в случае совершения лицом особо тяжких преступлений, которые не указаны в ч. 5 ст. 92 УК РФ (например, ст. 105, чч. 3,4 ст. 111 УК РФ), и последующем «снижении» на основании ч. 6 ст. 15 УК РФ категории данных преступлений на менее тяжкую, т.е. на тяжкое преступление, освобождение от уголовного наказания с помещением в СУВУЗТ в порядке ч. 2 ст. 92 УК РФ не возбраняется ^{[21, c. 59]}. Получается, что, например, особо квалифицированные разновидности умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, в случае изменения их категории в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, не препятствуют распространению на осужденного ч. 2 ст. 92 УК РФ, а основной состав умышленного причинения тяжкого вреда здоровью исключает применение указанного положения (т.к. указан в ч. 5 ст. 92 УК РФ).

Помимо этого, в свете рассматриваемого вопроса о применении ст. 92 после реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ, заметим, что в законе и в тексте постановления № 10 отсутствуют какие-либо пояснения на случай, если категория преступлений, перечисленных в ч. 5 ст. 92 УК РФ, была «снижена» на одну ступень. Возможно ли в данном случае помещение в СУВУЗТ? Сохраняется ли возможность помещения в СУВУЗТ, в случае «снижения» категории преступления со средней на небольшую тяжесть?

Поскольку Пленум ВС РФ допускает возможным применение положений ст. 92 УК РФ после реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ, закономерны также следующие вопросы:

1) изменив категорию преступлений, перечисленных в ч. 5 ст. 92 УК РФ (с тяжкой на среднюю тяжесть), возможно ли применить ПМВВ в порядке ч. 1 ст. 92 УК РФ? Хотя ответ в данном случае понятен (поскольку за данные преступления законодатель исключил возможность применения наиболее строгой меры, коей является помещение в СУВУЗТ, то о применении ПМВВ, перечисленных в ч. 2 ст. 90 УК, за их совершение не должно вестись и речи), но такая «лазейка», предоставляющая потенциальную возможность для ее реализации, все же имеется и она ничем не ограничена;

2) в случае назначения наказания в виде лишения свободы и последующем «снижении» категории преступления на среднюю или небольшую тяжесть возможно ли применить ПМВВ, предусмотренные ч. 2 ст. 90 УК РФ? Или назначение данного вида наказания сопровождается возможностью освобождения только с применением меры в виде помещения в СУВУЗТ? Можно также сформулировать немного по-другому: предварительное назначение каких видов наказаний может влечь освобождение с применением мер, предусмотренных в ч. 2 ст. 90 УК РФ?

Решение отмеченных выше проблем и противоречий, связанных применением ПМВВ и меры в виде помещения в СУВУЗТ в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, видится в следующем.

Во-первых, конечно, вначале необходимо определиться с тем, следует ли сохранить (видоизменив или без такового) либо исключить из уголовного закона предписание об изменении категории тяжести преступления, т.к. с момента его введения Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ оно получило весьма неоднозначную оценку среди представителей научной доктрины и правоприменительной практики. В случае признания необходимости исключения ч. 6 из ст. 15 УК РФ, рассматриваемая нами проблема, связанная с применением ПМВВ в порядке указанной нормы, разрешиться сама собой. Разрешиться ряд проблем, связанных с применением меры в виде помещения в СУВУЗТ при изменении категории преступления.

Наряду с этим назрела необходимость определиться и с правовой природой ПМВВ, которая вызывает многочисленные вопросы, ввиду ее неопределенности (ПМВВ могут применяться при освобождении от уголовной ответственности и от наказания, а если относить к ПМВВ и помещение в СУВУЗТ, то вдобавок к сказанному – при освобождении от отбывания назначенного наказания и от дальнейшего отбывания назначенного наказания).

Во-вторых, понимая сложность поднятых в предыдущих двух абзацах проблем, разрешение которых дело ближайшей перспективы, пока что в целях обеспечения единообразного применения положения об изменении категории преступления следует устранить имеющееся противоречие между уголовным и уголовно-процессуальным законом, изменив последовательность рассматриваемых судом вопросов при постановлении приговора в ч. 1 ст. 299 УПК РФ. Помимо этого, с позиции нынешней редакции необходимо прийти к единому мнению относительно тех уголовно-правовых последствий, которые возможно применить после реализации положений ч. 6 ст. 15 УК РФ. Применение различных видов освобождения от уголовной ответственности (ст.ст. 75, 76 УК РФ и др.), которые согласно постановлению № 10 признаются видами освобождения от уголовного наказания, а также таких разновидностей освобождения от уголовного наказания, которые не требуют предварительного его назначения, в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ должно исключаться.

В-третьих, сказанное выше невольно заставляет задуматься о том, насколько необходимо и обосновано предварительное назначение наказания перед освобождением с применением ПМВВ? Ответ на данный вопрос позволит разрешить дискуссию о возможности применения ПМВВ в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, требующей предварительного назначения наказания.

Как представляется, такая последовательность (предварительное назначение наказания перед применением ПМВВ) противоречит следующему. По нашему мнению основанием применения ПМВВ является установление судом возможности исправления несовершеннолетнего путем их применения, ввиду чего нецелесообразно обращение к более строгим уголовно-правовым средствам, а именно к наказанию. На такой вывод ориентирует анализ положений ч. 1 ст. 90 УК РФ и ч. 1 ст. 432 УПК РФ, хотя в самой ч. 1 ст. 92 УК РФ об основании освобождения от наказания с применением ПМВВ вообще ничего не указано (что, думается, неслучайно, т.к. не представляется возможным смоделировать применительно к одним и тем же мерам разные основания применения ^{[22, c. 256, 257]}, одно из которых обосновывает нецелесообразность привлечения к уголовной ответственности, а другое – к уголовному наказанию). В ч. 1 ст. 432 УПК РФ, именуемой «Освобождение судом несовершеннолетнего подсудимого от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия или направлением в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа», указывается, что применение ПМВВ возможно в том случае, когда несовершеннолетний может быть исправлен без применения уголовного наказания (аналогично, заметим, указано в ч. 1 ст. 427 УПК РФ). Применительно к приведенной формулировке закономерен вопрос: если без применения наказания может быть исправлен подросток, то посредством чего? Посредством применения ПМВВ или чего-то иного? В этой связи обращает на себя внимание ч. 1 ст. 90 УК РФ, в которой, несмотрня на то, что речь ведется об основании освобождения от уголовной ответственности, законодатель четко определил зависимость освобождения с применением ПМВВ от возможности обеспечить данными мерами исправление несовершеннолетнего.

Изложенное выше подводит к мысли о том, что ориентиром в разрешении вопроса об освобождении от наказания с применением ПМВВ является установление судом возможности исправления лица данными мерами, предопределяющей нецелесообразность обращения к применению наказания. Поскольку термин «применение» может употребляться в значении «назначение», а также «практическая реализация назначенного», то основание назначения ПМВВ предопределяет нецелесообразность именно назначения наказания. Такое заключение, в свою очередь, базируется на том, что: 1) по своему содержанию (или содержательному комплексу) ПМВВ менее суровы, чем меры наказания; 2) освобождение от наказания с применением данных мер носит безусловный характер. В связи с чем, с одной стороны, поскольку при назначении наказания суд так же, как и при применении ПМВВ, руководствуется возможностью обеспечить исправление лица данными мерами (хотя и не только этим), первостепенное назначение наказания, думается, подразумевает отрицательный ответ на вопрос о возможности исправления лица ПМВВ. Следовательно, в применении ПМВВ, как менее строгих по сравнению с наказанием мер, после того как оно уже было назначено нет смысла. Однако в УК РФ имеются некоторые исключения на этот счет (например, ст. 73 УК РФ). В этой связи, с другой стороны, нет смысла прибегать к назначению наиболее строгих мер уголовно-правового воздействия, а затем постфактум рассматривать вопрос о возможности исправления лица применением менее строгих мер, если отсутствуют механизмы, позволяющие отменить такое решение.

Теперь подробнее остановимся на каждом аспекте.

1. Начнем сосравнительного анализа содержательных комплексов наказаний и ПМВВ, что позволит нам оценить их строгость (см. табл. 1).

Виды ПМВВ и наказаний, применяемых кнесовершеннолетним осужденным по УК РФ

Таблица 1

1.1. Обращение к положениям уголовного законодательства позволяет среди ПМВВ и наказаний выделить такие меры, которые имеют между собой некоторые общие черты, например: возложение обязанности загладить причиненный вред может выражаться в денежном взыскании либо в привлечении к выполнению работ, что объединяет данную меру со штрафом и обязательными работами; при ограничении досуга и установлении особых требований к поведению несовершеннолетний, как и при лишении права заниматься определенной деятельностью, может временно лишаться права на управление механическим транспортным средством, либо, как и при ограничении свободы, может ограничиваться в свободе перемещения; ограничение досуга и установление особых требований к поведению может быть связано с привлечением к труду, что осуществляется и при исправительных работах.

Изложенное выше позволяет обратить внимание на то, что: во-первых, в содержании двух ПМВВ имеется реперссивный компонент в виде лишений или ограничений прав и свобод; во-вторых, лишениям или ограничениям при применении ПМВВ и наказаний, не связанных с лишением свободы, могут подвергаться одни и те же права и свободы (имущественные, трудовые права и др.). В свою очередь, уголовно-правовое воздействие на одни и те же права и свободы (назовем это объект воздействия) может оказываться за счет содержательно схожих лишений или ограничений (ограничение пребывания вне дома в определенное время суток и т.п.). Однако между схожими ПМВВ и наказаниями могут встречаться содержательные расхождения, например, в случае назначения штрафа с лица взыскивается денежная сумма в доход государства, а при применении ПМВВ лицо возмещает причиненный вред потерпевшему, при этом в денежной или в иной форме.

Оценивая репрессивный компонент ПМВВ и наказаний, обратим внимание на его качественную характеристику, отражающую важность подвергаемых лишениям и ограничениям конкретных прав и свобод. По этому параметру наказание в виде лишения свободы на определенный срок строже любой, из перечисленных в ч. 2 ст. 90 УК РФ, ПМВВ. Сомнений в этом не возникает. Вместе с тем, поскольку лишениям или ограничениям при применении ПМВВ и наказаний, не связанных с лишением свободы, могут подвергаться одни и те же права и свободы, репрессивный компонент возложения обязанности загладить причиненный вред, ограничения досуга и установления особых требований к поведению по качественной характеристике или по характеру, как может показаться, не отличается от штрафа, лишения права заниматься определенной деятельностью, обязательных работ и ограничения свободы. Например, при штрафе и возложении обязанности загладить причиненный вред в денежной форме лицо претерпевает имущественные лишения. Однако осуждение с назначением наказания, в отличие от осуждения с применением ПМВВ, влечет состояние судимости (иное видение отражено, например, в ч. 3 ст. 121 Уголовного кодекса Беларуси ^[23]), которое дополнительно предусматривает различного рода иных обременений и правоограничений, ввиду чего наказания оказываются, чем схожие ПМВВ.

Вместе с тем репрессивный компонент наказаний и ПМВВ может иметь количественные отличия, что также влияет на оценку их строгости. Так, например, лишение права на управление механическим транспортным средством применяется на срок от одного года до пяти лет, а запрет на управление механическим транспортным средством – на срок от одного месяца до двух лет за совершение преступления небольшой тяжести и от шести месяцев до трех лет за совершение преступления средней тяжести. В приведенном примере воздействие наказания по количественному параметру оказывается строже принудительной меры. Но если проанализировать ч. 4 ст. 91, ч. 5 ст. 88 и ст. 53 УК РФ, то по продолжительности воздействия мера в виде ограничения досуга и установления особых требований к поведению несовершеннолетнего может оказаться строже схожего вида наказания: последнее применяется на срок от двух месяцев до двух лет, а принудительная мера воспитания за совершение преступления средней тяжести на срок от шести месяцев до трех лет. Более того, перечень ограничений у меры, предусмотренной ч. 3 ст. 91 УК РФ, в отличие от наказания, предусмотренного ст. 53 УК РФ, является открытым. Аналогичным образом обстоят дела с возложением обязанности загладить причиненный вред, репрессивный компонент которого по количественным параметрам может превосходить воздействие наказаний, предусмотренных п.п.п. «а», «в» и «г» ч. 1 ст. 88 УК РФ, ввиду того, что не определены максимальный размер вреда, подлежащего заглаживанию, и сроки, в течение которых должно быть произведено заглаживание. Хотя в приведенных случаях строгость наказаний все же выше, поскольку ее оценка основывается на нескольких критериях (как минимум, качественном и количественном), как представляется, необходима детальная проработка содержательных комплексов ПМВВ, обличенных в каучуковые законодательные формулировки.

Таким образом, сопоставив между собой репрессивные компоненты ПМВВ и наказаний по качественному и количественному параметрам, можем прийти к выводу о том, что репрессия наказаний оказывается строже, чем у ПМВВ. Возвращаясь к вопросу о необходимости и обоснованности предварительного назначения наказания перед применением ПМВВ, отметим, что в таком случае будет происходить замена одной меры на другую, которые отличны по качественным и количественным параметрам репрессивного компонента. В связи с чем, с одной стороны, непонятен смысл такой сложной и очень противоречивой процедуры, если изначально можно определить необходимую и достаточную для обеспечения исправления меру воздействия. С другой стороны, если такая замена может быть, то исполнение наказания должно откладываться под условием (т.к. снижается строгость репрессии), что отсутствует при применении ПМВВ в порядке ч. 1 ст. 92 УК РФ (об этом далее будет сказано более подробно). Кроме того, поскольку применение ПМВВ, в отличие от назначения наказания, не влечет последствий судимости, несомненно, повышающей строгость репрессивного потенциала наказаний, не совсем понятной и обоснованной с позиции теории уголовного права видится такая «чехарда» уголовно-правовыми последствиями: изначально лицо осуждается с назначением ему наказания, а отсюда должно следовать производное последствие в виде судимости, однако тут же лицо освобождается от наказания и уже несудимо (в силу ч. 2 ст. 86 УК РФ).

1.2. В разветвление затронутой мысли о содержательном комплексе ПМВВ и наказаний, видится необходимым обратить внимание на еще один немаловажный момент. Как представляется, наличие репрессивных компонентов в ПМВВ позволяет прийти к выводу о том, что их применение должно осуществляться в рамках уголовной ответственности (правда, судебный штраф, как мы знаем, применяется при освобождении от уголовной ответственности, что в науке подвергается обоснованной критике ^{[24, с. 186-189]}). При этом в рамках уголовной ответственности (на этапе определения меры уголовно-правового воздействия) ПМВВ и наказания могут выступать в качестве альтернативных и конкурирующих между собой вариантов разрешения уголовно-правового конфликта. На такой вывод ориентирует наличие общих объектов воздействия, некоторых содержательных сходств в репрессивных компонентах, при одновременном отличии в качественных и количественных параметрах. При этом конкуренцию между ПМВВ и наказаниям позволяет разрешить требуемые для обеспечения исправления лица характер, продолжительность или размер воздействия, определяемые на основе оценки содержательного комплекса конкретно взятой меры, личности нарушителя и совершенного преступления.

Вместе с тем вынуждены сделать несколько оговорок.

1) Пока не все ПМВВ могут являться альтернативами наказаниям, поскольку в двух мерах вообще отсутствует репрессивный компонент. Но их существование в системе ПМВВ в науке давно вызывает вопросы, ввиду, например, того, что: при предупреждении и передаче под надзор судом не возлагаются какие-либо обязанности на самого подростка; при передаче под надзор специализированному государственному органу осуществляется постановка на учет и проведение профилактической работы, как и при применении иных ПМВВ; воспитательное воздействие, образующее содержание передачи под надзор, также составляет содержание иных мер, в результате чего происходит дублирование; и т.д.

2) Пределы такой альтернативы пока могут предопределяться только теми уголовно-правовыми средствами, которые не связаны с изоляцией от общества, ввиду того, что содержательные комплексы наказания в виде лишения свободы и ПМВВ вообще несопоставимы. Конечно, можно вспомнить об условном осуждении к наказанию в виде лишения свободы, которое довольно часто судами применяется (см. далее табл. 2). Но, в отличие от применения ПМВВ в порядке ч. 1 ст. 92 УК РФ, условное осуждение «это производная от наказания мера уголовно-правового характера» ^{[24, с. 290]} с совершенно иной сущностью и основанием применения. При условном осуждении лицо находится в испытательном режиме, в связи с чем имеется возможность отменить решение об условном осуждении, и только по прошествии испытательного срока погашается судимость (ч. 3 ст. 86 УК РФ). Более того, ПМВВ применяются за совершение преступлений небольшой и средней тяжести, тогда как наказание в виде лишения свободы не может быть назначено несовершеннолетним, совершившим впервые преступление небольшой тяжести, а также лицам, совершившим до 16 лет впервые преступление средней тяжести (ч. 6 ст. 88 УК). Сказанное лишний раз подчеркивает нецелесообразность освобождения с применением ПМВВ в тех случаях, когда суд пришел к выводу о назначении наказания, связанного с изоляцией от общества (в т.ч. по предлагаемому Пленумом ВС РФ варианту в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ), т.к. в таких случаях лица имеют криминальный опыт и их исправление ПМВВ вызывает большие сомнения и, наверное, практически недостижимо. Но применительно к данной мысли (применения ПМВВ только к лицам, у которых отсутствует криминальный опыт) имеется замечание: если устанавливать такое требование к ПМВВ, применяемым при освобождении от уголовного наказания, то какие «заслуги» должны быть у лица при решении вопроса о применении к нему ПМВВ при освобождении от уголовной ответственности? Как представляется, это также наглядно иллюстрирует недостатки нынешней концепции (модели) регламентации порядка применения ПМВВ.

Из сказанного выше следует вывод о том, что поскольку в рамках уголовной ответственности (на этапе определения меры уголовно-правового воздействия) ПМВВ и наказания могут выступать в качестве альтернативных и конкурирующих между собой вариантов разрешения уголовно-правового конфликта, то отсутствует целесообразность в процедуре предварительного назначения наказания перед применением ПМВВ.

1.3.Заметим также, что приведенные выше рассуждения относительно альтернативности ПМВВ наказаниям, не связанным с лишением свободы, позволяют также отрицательно ответить на вопрос о том, оправдывает ли предварительное назначение наказания перед применением ПМВВ существование специального предписания в ч. 6 ст. 15 УК РФ, предоставляющего ряд льгот, одной из которой могла быть являться возможность применения ПМВВ за преступления, отнесенные к такой категории, которая изначально исключает возможность постановки данного вопроса, если бы не было механизма ее «снижения».

В таком случае следует обратить внимание на ту палитру уголовно-правовых средств, которая предоставлена правоприменителю за совершение тяжких преступлений. Согласно положениям ст. 53 УК РФ за указанную категорию преступлений не может быть применено в качестве основного наказания ограничение свободы, что должно обуславливать возможность назначения в данных случаях (не беря пока во внимание исключения) только нижерасположенных видов наказаний в системе (ч. 1 ст. 88 УК РФ), т.е. лишения свободы на определенный срок, и невозможность назначения вышерасположенных видов наказаний. Такой подход, с учетом выше указанных соображений, вообще исключал бы возможность постановки вопроса о применении ПМВВ, которые могут выступать альтернативой только наказаниям, не связанным с лишением свободы. Однако, например, в санкциях таких тяжких преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 158, ч. 3 ст. 159 и ч. 2 ст. 166 УК РФ, законодатель предусмотрел штраф наряду с иными наказаниями, хотя за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 167 УК РФ и отнесенного к категории средней тяжести, в качестве наказаний установлены только принудительные работы (неприменимые к несовершеннолетним) и лишение свободы на определенный срок. Вместе с тем возможна еще одна ситуация, например, когда были применены положения ст. 64 УК РФ и, соответственно, за преступление может быть назначено одно из наказаний, предусмотренных п.п. «а» - «д» ч. 1 ст. 88 УК РФ. Хотя существование возможности последовательного применения положений ст. 64, ч. 6 ст. 15 и ч. 1 ст. 92 УК РФ (а перечисленные нормы связаны с наличием каких-либо особых обстоятельств, о содержании которых в науке было немало сломанных копий ^{[25; 26]}) не может не вызвать нареканий.

Анализ материалов судебной практики показал, что довольно часто суды прибегают к применению ПМВВ после изменения категории тяжести преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 158 УК РФ.

Так, например, Иркутский районный суд признал виновным Б. в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ, а затем, назначив наказание в виде штрафа в размере 5 000 рублей и изменив категорию преступления с тяжкой на среднюю тяжесть, освободил Б. от наказания с применением меры в виде предупреждения ^[27]. За совершение аналогичного преступления после изменения его категории тяжести в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ несовершеннолетний Г. был освобожден от наказания в виде штрафа в размере 50 000 рублей с применением таких мер, как передача под надзор родителю сроком на 3 года, и возложение некоторых ограничений досуга ^[28].

Приведенные выше примеры применения ПМВВ привлекают внимание тем, что:

1) за совершение преступления одной и той же категории и квалификации применен вид наказания, который имеет некоторые сходства с мерой в виде возложения обязанности загладить причиненный вред;

2) очень контрастны переходы от наказания к принудительным мерам воспитания – штраф и меры в виде предупреждения, передачи под надзор родителю, ограничения досуга и установления требований к поведению подростка несопоставимы по объекту, содержанию, продолжительности и размеру воздействия. В данном случае возникают вопросы относительно соразмерности назначенного наказания примененным ПМВВ и их соответствия характеру и степени общественной опасности преступления, а также личности виновного.

Итак, за совершение деяний, отнесенных законодателем к категории тяжких преступлений, возможно, следует предоставить право применения ПМВВ, а не ограничиваться только теми случаями, когда «вредоносность совершенного деяния не достигает уровня, характерного для преступлений той категории, к которой отнесено законом, и является более низкой» ^{[29, с. 39]}, что побуждает предусмотреть в УК РФ возможность применения ПМВВ в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, существенно нарушая логику основания их применения. Такой вывод обусловлен тем, что ПМВВ и наказания, не связанные с лишением свободы, могут выступать друг другу альтернативами. Соответственно, вполне логично распространение возможности применения ПМВВ на ситуации, где указанные виды наказаний могут назначаться. На возможность расширения перечня категорий преступления, как условия применения ПМВВ, также обращалось внимание в научной литературе ^{[30, с. 12]}. В этой связи необходимо оценить, во-первых, обоснованность отнесения тех или иных деяний к категории «тяжких» и соразмерность санкций, установленных за их совершение, во-вторых, возможности содержательного комплекса ПМВВ в обеспечении достижения исправления лица, в случае совершения преступлений, отнесенных законодателем к тяжкой категории (не требуется ли производить их ограничение, как это сделано в ч. 5 ст. 92 УК РФ).

Таким образом, на стадии принятия решения об избрании меры уголовно-правового воздействия ПМВВ и наказания, не связанные с лишением свободы, могут являться альтернативными вариантами разрешения уголовно-правового конфликта, а раз так, то ПМВВ могут применяться в тех ситуациях, где указанные виды наказаний могут назначаться. При этом на стадии принятия решения об избрании меры уголовно-правового воздействия, думается, вопрос о применении ПМВВ логичнее разрешать перед вопросом о назначении наказания, как менее строгих мер. Это позволит обеспечить реализацию принципов справедливости, экономии репрессии, неотвратимости уголовной ответственности или, как еще указывают отдельные авторы, принципа неотвратимости мер уголовно-правового характера ^{[31, с. 78]} либо принципа неотвратимости уголовно-правового воздействия ^{[32, с. 141]}.

2.Теперь о безусловном характере освобождения с применением ПМВВ.

2.1. По действующей редакции освобождение от наказания с применением ПМВВ, в отличие от некоторых иных видов освобождения от наказания и от аналогичного ему вида освобождения от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 90 УК РФ), не является условным, т.е. отменить решение о применении ПМВВ и перейти к назначению наказания невозможно. Это обусловлено тем, что в ч. 4 ст. 90 УК РФ указывается на возможность отмены примененной меры и направлением материалов для привлечения несовершеннолетнего к уголовной ответственности, тогда как в нашем случае, лицо уже было привлечено к ней. Правда, здесь следует сделать некоторое уточнение. В соответствии с п. 38 постановления № 1: «при установлении систематического неисполнения несовершеннолетним принудительной меры воспитательного воздействия суд вправе по ходатайству специализированного государственного органа отменить постановление о применении такой меры, назначенной в порядке части 1 статьи 431 или части 1 статьи 432 УПК РФ, и направить уголовное дело в отношении несовершеннолетнего на новое судебное рассмотрение». Анализ вышеуказанного положения вызывает недоумение: суд вправе отменить постановление о применении ПМВВ, что характерно для освобождения от уголовной ответственности (!), тогда как при освобождении от уголовного наказания с применением ПМВВ, по общему правилу, выносится обвинительный приговор; в то же время, как далее указывается, такая мера может быть назначена в порядке ч. 1 ст. 431 УПК РФ (т.е. при освобождении от уголовной ответственности) или ч. 1 ст. 432 УПК РФ (т.е. при освобождении от уголовного наказания). Неоднозначно сложилась и судебная практика по данному вопросу, в связи с чем в одних приговорах суды разъясняют возможность отмены примененных мер, что противоречит ч. 4 ст. 90 УК РФ, а в других – нет ^{[33; 34]}. Отмеченная нами дилемма была разрешена Пленумом ВС РФ совершенно недавно (накануне выхода в печать настоящей статьи) в постановлении от 28 октября 2021 г. № 32 «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам». В подп. 12 п. 2 данного постановления высшей судебной инстанцией п. 38 постановления № 1 был изложен в новой редакции, в которой было исключено указание на ч. 1 ст. 432 УПК РФ. Таким образом, отменить решение о применении ПМВВ, назначенных при освобождении от наказания, невозможно.

Предпринимая попытки разрешить вопрос о том, следует ли перед применением ПМВВ предварительно назначать наказание, нами были проанализированы положения комплексного института освобождения от уголовного наказания. На самом деле с учетом анализа ряда положений УК РФ довольно трудно определить единый замысел, в соответствии с которым: на первом этапе наказание нецелесообразно назначать, в связи с чем лицо освобождается от его назначения, далее – нецелесообразно реально отбывать наказание, в связи с чем лицо освобождается от его реального отбывания, а затем – наказание нецелесообразно отбывать дальше, поэтому лицо освобождается от отбывания его оставшейся части. Сложность эта обусловлена тем, что отдельные институты главы 12 УК РФ могут применяться в нескольких из указанных выше порядков. Например, освобождение от наказания в связи с болезнью применяется как при освобождении от назначения наказания, так и при освобождении от дальнейшего отбывания наказания (в одних случаях наказание предварительно назначается, а в других – нет). Еще больше возможностей освобождения заложено в институты амнистии и помилования, предусмотренные главой 13 УК РФ. Все это только усложняет понимание сущности и правовой природы комплексного института освобождения от наказания.

Рассматривая институты главы 12 УК РФ, требующие предварительного назначения наказания, заметим, что многим из них свойственен условный характер освобождения (например, ст.ст.ст. 79, 82, 82.1 УК РФ). К этому списку можно также отнести и условное осуждение (ст. 73 УК РФ), в рамках которого предварительно назначается наказание, но лицо освобождается от его отбывания под определенным условием. Отсрочка отбывания наказания, кроме того, предполагает возможность возвращения судом по истечении времени, установленного законом, к вопросу об отбывании наказания. Однако не для всех видов освобождения от наказания, требующих его предварительного назначения, характерно возложение на лицо запретов, ограничений и обязанностей, неисполнение которых может влечь отмену такого решения и привлечение к отбыванию ранее назначенного наказания. Не все виды освобождения от реального отбывания наказания предполагают возвращение к вопросу об отбывании наказания по прошествии определенного периода времени. Речь в данном случае идет, например, об освобождении от наказания в связи с истечением срока давности обвинительного приговора суда, об освобождении от наказания в связи с производством зачета срока содержания под стражей в порядке ч. 5 ст. 72 УК РФ, об амнистии и помиловании. Но в указанных случаях вообще нет необходимости в оказании на лицо уголовно-правового воздействия с помощью применения тех или иных мер (требуемые условия выполнены до принятия решения об освобождении), чего не скажешь в случае применения ПМВВ, которые направлены на то, чтобы исправить в будущем подростка.

Сказанное позволяет прийти к выводу о том, что если не предусматривать какой-либо механизм привлечения к отбыванию ранее назначенного наказания применительно к мерам, заменяющим воздействие наказания (в которых строгость репрессии снижена), то для чего вообще тогда нужно предварительно назначать наказание? Ведь изначально можно было определить необходимую и достаточную меру воздействия. Поскольку по действующей редакции освобождение от наказания с применением ПМВВ носит безусловный характер, следовательно, исключается всякая необходимость в предварительном назначении наказания перед их применением.

2.2. Но если предусмотреть возможность перехода от ПМВВ к наказанию, в данном случае ответ будет иным? Нужен ли вообще такой механизм при освобождении от наказания с применением ПМВВ? Целесообразность такого механизма, думается, может быть обусловлена основанием применения ПМВВ, в соответствии с которым данные меры применяются, если ими можно обеспечить исправление несовершеннолетнего. Следовательно, если исправления при исполнении меры достичь невозможно, ввиду, например, систематического неисполнения меры, возникает необходимость обращения к более строгим уголовно-правовым средствам реагирования.

Предприняв попытку спроектировать конструкции, в которых предварительное назначение наказания перед освобождением с применением ПМВВ связано с возможностью привлечения к его отбыванию, мы пришли к следующим выводам.

1) Если установить предварительное назначение наказания перед применением ПМВВ и предусмотреть возможность возвращения по отбытии срока последних к вопросу о его отбывании, то институт ПМВВ превращается в специфическую разновидность отсрочки отбывания наказания. Закрепление в УК РФ отсрочки отбывания наказания (ст.ст. 82, 82.1 УК РФ) обусловлено соображениями гуманизма (в частности, создание благоприятных условий для рождения, воспитания детей и т.д.) и отбывание наказания в данных случаях нецелесообразно в определенный промежуток времени в связи с наличием препятствующих, затрудняющих процесс отбывания наказания и достижение его целей обстоятельств ^{[35, c. 297]}. Однако по прошествии определенного времени суд может возвратиться к вопросу о реальном отбывании назначенного наказания. Идеями гуманизма пронизан и институт ПМВВ, но в случае его применения никаких препятствующих и затрудняющих процесс отбывания наказания и достижение его целей обстоятельств нет. Вместе с тем исправление подростка можно достичь применением менее строгих мер. Наличие в мерах репрессивных компонентов (хотя и не во всех), за счет которых оказывается воздействие, думается, обуславливает нецелесообразность возвращения судом по отбытии срока, на который были применены ПМВВ, к вопросу об отбывании наказания, т.к. необходимое и достаточное для обеспечения исправления воздействия уже оказано.

2) Если же предусмотреть возможность возвращения к данному вопросу в период исполнения (отбывания) меры, то конструкция будет выглядеть следующим образом: предварительно назначается наказание, к реальному отбыванию которого лицо не привлекается под условием выполнения определенных обязательств (т.е. исполнения конкретной ПМВВ). Неисполнение возложенных обязательств, в свою очередь, может влечь отмену этого решения и привлечение к отбыванию наказания. В таком случае, с учетом того, что положения чч. 5 и 6 ст. 73 УК РФ и так дублируют содержание некоторых принудительных мер воспитания, институт ПМВВ превращается в не влекущую последствий судимости разновидность условного осуждения. Вместе с тем у ПМВВ с наказаниями имеются общие объекты воздействия и содержательные сходства, позволяющие пока двум ПМВВ и пяти мерам наказания конкурировать между собой, в отличие от условного осуждения и наказаний в виде исправительных работ, лишения свободы и др.

Таким образом, в проанализированных выше конструкциях, предусматривающих предварительное назначение наказания перед применением ПМВВ и сопровождаемых возможностью привлечения лица к его отбыванию, ПМВВ превращается в специфическую разновидность отсрочки отбывания наказания или условного осуждения. Правовая природа ПМВВ, которая и без того вызывает много вопросов и критику, при таком раскладе вообще теряет внутреннюю логику. Необходимость в существовании возможности перехода от ПМВВ к наказанию может и имеется, но она не может быть сопровождена его предварительным назначением, в этой связи обращает внимание положение ч. 3 ст. 103 УК Кыргызстана, в соответствии с которым, в случае систематического нарушения условий исполнения принудительной меры воспитательного характера, суд заменяет такую меру более строгой принудительной мерой воспитательного характера или решает вопрос о применении наказания ^[36]. При этом в Кыргызстане лицо так же, как и в России, освобождается от назначения наказания.

2.3. Выше нами в основном рассматривался вопрос о необходимости и обоснованности назначения наказания перед освобождением с применением ПМВВ. Вместе с тем, почему же тогда законодатель в ч. 2 ст. 92 УК РФ применительно к освобождению от наказания с последующим помещением в СУВУЗТ в качестве условия установил предварительное назначение наказания? Может быть, имеются еще какие-либо обстоятельства, которые позволят взглянуть нам на решение рассматриваемой проблемы по-другому?

Ранее нами обращалось внимание на то, что содержательный комплекс у мер, предусмотренных в ч. 2 ст. 90 УК РФ, отличен от меры, предусмотренной ч. 2 ст. 92 УК РФ. Последняя мера имеет некоторую схожесть с наказанием в виде лишения свободы, т.к. связана с изоляцией лица от общества. В силу международных стандартов отправления правосудия применение мер такого характера в отношении несовершеннолетних ограничено ^[37], в этой связи вполне логично, что отдельные условия назначения наказания в виде лишения свободы и меры в виде помещения в СУВУЗТ должны совпадать. В то же время анализ содержания меры, предусмотренной ч. 2 ст. 92 УК РФ, и наказания в виде лишения свободы позволяет прийти к выводу о том, что хотя данные меры связаны с изоляцией лица от общества, но наказание строже (по срокам применения, по наличию судимости и др.). Сказанное, разумеется, должно обуславливать приоритетным разрешение вопроса о применении меры в виде помещения в СУВУЗТ, а не о назначении наказания. Тем более освобождение с применением данной меры носит безусловный характер, а на практике ее применения после назначения наказания в виде лишения свободы отрицательно сказывается возможность применения условного осуждения к данному виду наказанию (см. далее табл. 2). Так в чем же дело?

Возможно, одной из причин такого подхода (установления предварительного осуждения к наказанию) могла являться необходимость в устранении противоречия, связанного с тем, что освобождение от наказания с помещением СУВУЗТ, которое вообще не требовало предварительного назначения наказания, могло применяться в ходе отбывания назначенного наказания (п. 16 ст. 397 УПК РФ, п. 37 постановления № 1). Все дело в том, что первоначальная редакция ч. 2 ст. 92 УК РФ не предусматривала предварительного назначения наказания и выглядела следующим образом: «несовершеннолетний, осужденный за совершение преступления средней тяжести, может быть освобожден судом от наказания, если будет признано, что цели наказания могут быть достигнуты только путем помещения его в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение для несовершеннолетних». В то же время ст. 397 УПК РФ, который вступил в силу с 1 июля 2002 г., изначально содержала п. 16, предусматривающий возможность освобождения от наказания (вид которого не конкретизирован) с помещением в СУВУЗТ при исполнении приговора. Только 7 июля 2003 г. Федеральным законом № 111-ФЗ часть 2 ст. 92 УК РФ была дополнена указанием на предварительное осуждение к лишению свободы.

Обращение же к тексту пояснительной записки законопроекта, который стал впоследствии Федеральным законом № 111-ФЗ, позволяет отметить следующее: «…в статье 92 Уголовного кодекса Российской Федерации уточняется юридическая природа помещения несовершеннолетних в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа: эта мера отнесена к категории мер принудительного воспитательного воздействия, которые применяются к несовершеннолетним. Она, как наиболее строгая из принудительных мер воспитательного воздействия, в соответствии с законопроектом может быть применена только при осуждении несовершеннолетнего к наказанию в виде лишения свободы» ^[20]. Как видим, разработчики законопроекта, указав на особый порядок применения меры, не объясняют, почему требуется предварительное назначение наказания. Вместе с тем усматривается противоречие в том, что наказание в виде лишения свободы может применяться за повторное совершение несовершеннолетними преступления небольшой тяжести, тогда как освободить от наказания с помещением в СУВУЗТ в данном случае не представляется возможным ^{[38, с. 93]}.

То, что законодатель таким изменением УК РФ устранил имевшее место быть в нем противоречие, конечно, само по себе неплохо. Однако если необходимость предварительного назначения наказания перед освобождением с применением меры в виде помещения в СУВУЗТ обусловлена сохранением возможности ее применения в ходе стадии исполнения приговора, то возникает вопрос о том, необходим ли в уголовном законе данный дополнительный правовой инструментарий, предоставляющий право освобождения от дальнейшего отбывания наказания? Как представляется, нет. В этих случаях достаточно иных уголовно-правовых средств (например, условно-досрочного освобождения, замены неотбытой части наказания менее строгим видом и др.) и отсутствует необходимость прибегать к применению меры, также связанной с изоляцией от общества. Возникает вопрос и о том, а заинтересован ли сам осужденный будет в таком освобождении? Кроме того, поскольку освобождение с помещением в СУВУЗТ носит безусловный характер, на наш взгляд, видится необоснованым предоставлять судам право применять его в ходе отбывания назначенного наказания. Как мы указывали выше, снижение строгости репрессии должно предполагать введение осужденного в режим испытания, который может позволить возвратить его в исходное на момент освобождения положение на случай негативной динамики.

Итак, рассмотренное выше предположение, которое могло объяснить необходимость и обоснованность предварительного назначения наказания перед применением меры в виде помещения в СУВУЗТ, также не находит своего подтверждения.

Не находят оно подтверждения и применительно к ПМВВ. На наш взгляд,предоставление возможности применения ПМВВ в ходе отбывания назначенного наказания также неоправданно. Причины тому следующие: 1) если предоставить возможность применения ПМВВ в ходе отбывания наказания, то возникнет проблема отграничения ПМВВ от институтов условно-досрочного освобождения и замены неотбытой части наказания более мягким видом. Условно-досрочное освобождение влечет возложение обязанностей, предусмотренных ч. 5 ст. 73 УК РФ, контроль со стороны органов уголовно-исполнительной инспекции, а при решении вопроса о его применении судом учитываются принятые осужденным меры по возмещению причиненного вреда (как и при замене наказания). Перечисленный комплекс во многом дублирует содержание некоторых ПМВВ. Применение отдельных мер при освобождении от дальнейшего отбывания наказания вообще видится сомнительным (например, предупреждения). Остается только одна мера (ч. 2 ст. 91 УК РФ), ради которой существование такого механизма очень сомнительно, все-таки речь ведется о применении не одной меры в данном порядке (да и существование этой меры в системе ПМВВ вызывает много вопросов);2) освобождение с применением ПМВВ носит безусловный характер. Если освобождение от дальнейшего отбывания наказания с применением ПМВВ сопроводить возможностью отмены последних с привлечением к отбыванию наказания, то институт ПМВВ превратиться в не что иное, как в институт условно-досрочного освобождения.

Подводя итог нашим рассуждениям, далеко небесспорным и неокончательным, отметим, что предварительное назначение наказания перед освобождением с применением ПМВВ нам видится нецелесообразным, а потому не может быть и речи о применении данных мер в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ (в действующей редакции). В этой связи следует исключить из постановления № 10 указание о возможности применения ч. 1 ст. 92 после реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ.

В-четвертых, отдельные положения главы 14 УК РФ, в определенном смысле содействуют успешной реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ. Так, например, чч. 6 и 6.1. ст. 88 УК РФ, ограничивающие верхний и нижний пределы наказания в виде лишения свободы за совершение тяжкого и особо тяжкого преступления, в ряде случаев позволяют соблюсти выполнение такого условия механизма изменения категории преступления, как предельный срок наказания в виде лишения свободы. Содействуют механизму «снижения» категории преступления, с учетом «расплывчатости» такого условия, как «фактические обстоятельства преступления», положения ч. 2 ст. 61 УК РФ (позволяющей суду учитывать в качестве обстоятельств, смягчающих наказание, и те, которые отсутствуют в ч. 1 ст. 61 УК РФ), а в след за ней и чч. 1, 2 ст. 89 УК РФ (указывающие на необходимость учета при назначении наказания несовершеннолетнему самого факта несовершеннолетия и др.). В этой связи необходима проработка условий применения ч. 6 ст. 15 УК РФ, которая позволит обеспечить их какую-либо конкретизацию.

В-пятых, отечественный правоприменитель довольно часто обращается к назначению наказания и условному осуждению, нежели к применению ПМВВ и помещению в СУВУЗТ, о чем свидетельствует следующее (см. табл. 2).

Итак, по сравнению с 2015 годом в 2019 году отмечается рост только числа лиц, к которым были применены ПМВВ при освобождении от уголовной ответственности, а также лиц, которым назначено наказание в виде ограничения свободы. Во всех остальных случаях – общая тенденция сокращения, как и общего числа осужденных несовершеннолетних, вместе с количеством выявленных подростков, совершивших преступления ^[40]. Если ориентироваться на относительные показатели, то, заметим, что в последнем пятилетии отмечается тенденция роста удельного веса лиц, которым были назначены наказания, не связанные с лишением свободы (с 28,7% до 35,2%), в то время как сокращается удельный вес лиц, которым назначено лишение свободы (с 17,4 до 16,7%) и условное осуждение (с 42% до 39%). В анализируемом периоде прослеживается тенденция увеличения и удельного веса лиц, к которым применены ПМВВ в порядке ч. 1 ст. 92 УК РФ (от 2,3% до 2,8%), но она незначительна. В среднем удельный вес лиц (из общего количества осужденных несовершеннолетних), которые были освобождены от наказания в порядке ч. 1 ст. 92 УК РФ составляет всего 2,4%. Не лучшим образом обстоят дела и с практикой применения ч. 2 ст. 92 УК РФ. В среднем удельный вес лиц (из общего количества осужденных несовершеннолетних), которые были освобождены от наказания в порядке ч. 2 ст. 92 УК РФ составляет 1,9%, по сравнению с 2015 г. в 2019 г. удельный вес данной категории лиц увеличился с 1,6% до 1,7%. Если же обратить внимание на данные о количестве и об удельном весе лиц, которые были осуждены к наказанию в виде лишения свободы (в т.ч. и условно) и о количестве и об удельном весе лиц, которые были помещены в СУВУЗТ, то можем отметить их явную несопоставимость.

По итогу, ПМВВ и помещение в СУВУЗТ, как меры уголовной ответственности, применяются судами крайне редко, а потому в нынешних реалиях пока не составляют конкуренцию наказанию, как его возможные альтернативы.

Следует обратить внимание на данные статистики по применению судами ч. 6 ст. 15 УК РФ (см. табл. 3).

Практика изменения судами категории тяжести преступления (по числу лиц) ^[39]

Таблица 3

В таблице не указаны сведения за 2012 год (т.е. первый год, когда начала реализовываться данная норма судами), ввиду отсутствия информации в статистических отчетах Судебного Департамента при Верховном Суде РФ, но, конечно, это не означает, что в данный период положения рассматриваемой нормы не применялись. Кроме того, отметим, что за период 2013-2016 гг. в отчетах также указывалась информация об изменении судом категории тяжести по отдельным категориям дел, в т.ч. и по преступлениям небольшой тяжести: за 2013 и 2014 гг. – по 3; за 2015 г. – 138; за 2016 г. – 246.

Исходя из анализа представленных данных, можем прийти к следующим выводам. Из общего количества осужденных несовершеннолетних доля лиц, которым были применены положения ч. 6 ст. 15 УК РФ, составляет: за 2015 г. – 0,8%, за 2016 г. – 0,9%, за 2017 г. – 1,2%, за 2018 г. – 2,8%, за 2019 г. – 5%. Практика изменения судами категории преступления возросла применительно к несовершеннолетним более чем в 2,5 раза (+185%), тогда как количество осужденных несовершеннолетних ежегодно сокращалось. Кроме того, хотя суды стали реже прибегать к применению ч. 6 ст. 15 УК РФ за совершение особо тяжких и средней тяжести преступлений, вместе с тем, почти в 2 раза возросла практика применения данной нормы за совершение тяжких преступлений.

Таким образом, количество ежегодно осуждаемых несовершеннолетних снижается, как и количество лиц, к которым были применены меры в порядке чч. 1 и 2 ст. 92 УК РФ, в то время как увеличивается численность несовершеннолетних, в отношении которых судами была изменена категория преступления. Вряд ли данной нормой (ч. 6 ст. 15 УК РФ) удастся «переломить» существующую практику применения ПМВВ или помещения в СУВУЗТ, не говоря уж о том, что такой порядок применения мер, предусмотренных ст. 92 УК РФ, существенно противоречит ряду положений УК РФ, да и сама норма не рассчитана на массовое применение. Поэтому видятся необходимыми тщательные и продуманные преобразования ПМВВ и меры в виде помещения в СУВУЗТ.

В-шестых, пока в УК РФ будут предусмотрены такие условия применения меры в виде помещения в СУВУЗТ, как предварительное осуждение к лишению свободы и перечень преступлений, за совершение которых не возможно применение данной меры, а постановление № 10 будет предусматривать возможность реализации положений ст. 92 УК РФ после применения ч. 6 ст. 15 УК РФ, в тексте указанного постановления необходимыми видятся следующие разъяснения:

1) поскольку одним из условий применения положений ч. 2 ст. 92 УК РФ является предварительное осуждение несовершеннолетнего к наказанию в виде лишения свободы за совершение преступления средней тяжести или тяжкого преступления, то в случае изменения судом категории тяжести преступления в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, если предварительно было назначено наказание, не связанное с лишением свободы, применение положения ч. 2 ст. 92 УК РФ не допустимо;

2) лицо, совершившее преступления, предусмотренные ч. 5 ст. 92 УК РФ, а также совершившее особо тяжкие преступления, категория которых изменена на менее тяжкую в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, освобождению от наказания по ч. 2 ст. 92 УК РФ не подлежит;

3) изменение в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ категории преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. 92 УК РФ, не предоставляет суду права на применение ч. 2 ст. 92 УК РФ;

4) в случае изменения категории совершенного преступления со средней тяжести на небольшую тяжесть в порядке ч. 6 ст. 15 УК РФ, последующее применение ч. 2 ст. 92 УК РФ не допустимо.

В переспективе видится необходимым рассмотреть вопрос о целесообразности исключения из ч. 2 ст. 92 УК РФ указания о предварительном назначении наказания в виде лишения свободы перед примененеим меры в виде помещения в СУВУЗТ, что потребует дополнительной проработки и изучения.

В завершении следует подчеркнуть важность и значимость для эффективного уголовно-правового регулирования внутренней согласованности положений самого уголовного закона, вносимые изменения в который должны их учитывать и быть научно-обоснованными ^{[41, с. 94-95]}. Автор настоящей работы выражает надежду на дальнейшее критическое обсуждение затронутого круга вопросов, что, несомненно, может оказать содействие развитию положений национального уголовного законодательства об уголовной ответственности несовершеннолетних и изменении категории преступления.