К вопросу о создании Больших императорских корон в России в XVIII веке

В последнее время тема императорских регалий российских монархов в отечественной научной литературе все больше привлекает внимание исследователей. В XVIII–XIX вв. можно выделить три основных типа императорских корон: Большая, Малая и погребальная. И, несмотря на то, что именно Большим императорским коронам посвящено больше всего публикаций, многие проблемы, связанные с их изучением, недостаточно освещены.

Целью исследования является уточнение авторства и обстоятельств создания Больших императорских корон в России XVIII в. В статье планируется рассмотреть художественные особенности корон как произведений ювелирного искусства. Для достижения обозначенной цели данного исследования автором был применен комплексный метод, основанный на сочетании искусствоведческого и историко-культурного подхода.

Несмотря на свою государственную, историческую и художественную значимость, императорские регалии XVIII столетия долгое время не становились предметом специального исследования. Первые упоминания о них (и в частности, коронах) встречаются в литературе в начале XIX в. Связано это с получением Мастерской и Оружейной палатой 10 марта 1806 г. статуса музея. Уже через год в свет выходит издание А.Ф. Малиновского, посвященное этому музею, в котором впервые были опубликованы царские и императорские венцы ^[66]. В дальнейшем возникает ряд путеводителей по Оружейной палате и Московскому Кремлю ^[77],[54]. Чаще всего они содержат краткие аннотации, в которые порой вкрадываются и фактические ошибки. В 1884 г. публикуется «Опись московской Оружейной палаты» с подробным описанием двух Больших корон: Екатерины I и Анны Иоанновны ^{[70, с. 39–40]}. Последние две императорские коронации 1883 и 1896 гг. дали импульс для издания ряда трудов, в которых впервые возникла тема регалий русских царей и императоров. Среди них работа барона Б.В. Кёне «О регалиях Государей Всероссийских» 1882 г. ^[59]. После Октябрьской революции 1917 г. императорские инсигнии интересовали в основном в качестве возможного товара для продажи за границу. Так, в 1925 г. С.Н. Тройницкий, входивший в состав комиссии по экспертизе и отбору коронационных ценностей, публикует небольшую статью «Коронационные регалии» ^[79]. Авторы всех этих изданий не ставили перед собой научно-исследовательские цели по изучению императорских корон и обстоятельств их создания.

Первым крупным исследователем, в чьих трудах появились сведения об изготовлении императорских корон в России, стала Л.К. Кузнецова. В 1984 г. она защитила диссертацию «Искусство петербургских ювелиров второй половины XVIII столетия», в которой значительная часть отведена ювелирам Г.Ф. Экарту и Ж. Позье и их участию в создании в 1762 г. Большой императорской короны Екатерины II ^[63]. Эта тема была ею продолжена в статье «Георг-Фридрих Экарт и Алмазная мастерская. Его отношения с Позье и работа над короной Екатерины II» (1989) ^[61]. В ходе работы с архивными документами ей также удалось установить авторство Большой и Малой корон Елизаветы Петровны 1742 г. ^[62]. В 1998 г. первая Большая императорская корона 1724 г. привлекла внимание сотрудников Оружейной палаты И.А. Бобровницкой и С.А. Амелёхиной ^[40],[35]. Среди архивных документов по подготовке к коронации императрицы Анны Иоанновны нам удалось обнаружить информацию об авторстве и обстоятельстве создания Большой и Малой корон 1730 г., которая была в 2011 г. озвучена на коллоквиуме в Музеях Московского Кремля и опубликована в статьях 2013 и 2015 гг. ^[42],[44]. В них же впервые были введены в научный оборот новые сведения о короне Петра II, существование которой ранее в литературе ставилось под сомнение. В 2013 г. в свет вышел выставочный каталог «Венчание на царство и коронации в Московском Кремле» ^[55], где автор одной из статей упоминает императорские короны в контексте коронационных торжеств в XVIII–XIX вв. ^[36].

Несмотря на возникший в последнее время интерес к императорским регалиям, и в частности к Большим коронам, в научной литературе до сих пор не существует комплексного исследования, посвященного этим инсигниям. Обращение же к архивным документам позволило нам ввести в научный оборот новые сведения, касающиеся обстоятельств создания этих корон, уточнить имена ювелиров, их изготавливающих, а также во многом реконструировать внешний вид этих регалий.

Термин «Большая» императорская корона применим к венцам, созданным для обряда коронования монарха в Успенском соборе Московского Кремля. В XVIII в. таких регалий было пять: корона Екатерины I (1723–1724 гг., Музеи Московского Кремля), Петра II (1727), Анны Иоанновны (1730 г., Музеи Московского Кремля), Елизаветы Петровны (1742) и Екатерины II (1762 г., выставка «Алмазный фонд» Гохран РФ). Сам термин впервые появился лишь в 1730 г., по-видимому, в связи с тем, что для коронационных торжеств готовилось две короны: Большая и Малая («выходная») ^[50].

Как известно, в допетровское время в состав царских регалий входили венцы, «шапки». Но лишь одна из них бессменно использовалась во всех обрядах венчания государя на царство – начиная с 1498 г. и заканчивая 1682 г. – шапка Мономаха ^{[41, с. 27]}. Однако в начале XVIII в. на смену шапкам в придворном российском церемониале появляется корона. Впервые ее возникновение относится к 1710 г., когда состоялась свадьба племянницы Петра I царевны Анны Иоанновны с герцогом Фридрихом Вильгельмом Курляндским, сыгранная по новому церемониальному образцу. Фридрих Христиан Вебер пишет о венце, украшавшем невесту, – «владельческая корона» ^{[53, с. 1685]}. Также короны использовались и в траурном церемониале, созданном по новому западноевропейскому образцу: при погребении царицы Марфы Матвеевны (1716), сестры царя Петра I – царевны Натальи Алексеевны (1717), царицы Прасковьи Федоровны (1723) ^[48],[49]. Первое упоминание о «цесарской» короне, т.е. императорского типа с двумя полушариями, относится к 1 ноября 1721 г., когда спустя неделю после принятия Петром I титула императора Всероссийского царица Екатерина Алексеевна появилась на свадьбе князя Репнина «в головном уборе, в котором сияла императорская корона» ^{[37, с. 236]}.

Таким образом, до коронации Екатерины I в 1724 г. придворными ювелирами уже создавался ряд корон.

В литературе упоминание о короне Екатерины I впервые появляется в 1807 г. при описании нового музея в Московском Кремле. Однако автор «Исторического описания…» А.Ф. Малиновский под названием «корона Екатерины I» ошибочно публикует венец Анны Иоанновны. (Сразу после коронации в 1724 г. корону разбирают, и с тех пор сохранился лишь каркас короны.) Возможно, Малиновский это делал специально, так как для концепции нового музея требовался знаковый экспонат – первая корона Российской империи ^[64]. В путеводителе по Оружейной палате, составленном А. Вельтманом в 1844 г., эта ошибка была уже исправлена ^{[54, с. 57–58]}. Однако в своей работе о российских регалиях 1882 г. барон Б.В. Кёне снова неверно пишет, что «эта корона из чистаго золота …украшенная драгоценными каменьями и увенчанная бриллиантовым крестом» ^{[59, с. 16]}.

В XX в. корона Екатерины I не попадала в поле зрения исследователей. В 1998 г. С.А. Амелёхина, ссылаясь на архивные документы, впервые пишет, что ее создал русский ювелир Самсон Ларионов ^[35]. И только в статьях 2013–2016 гг. нам удалось реконструировать внешний образ этой короны, найти точный прототип, выяснить обстоятельства ее создания и выявить круг мастеров, ее изготавливающих ^{[42],[43],[44],[46],[47]}.

Первое упоминание в архивных документах о короне Екатерины I относится к 24 июня 1723 г., когда в Санкт-Петербурге состоялось заседание коронационной комиссии. На него был приглашен Самсон Ларионов, так как «надобно в Кунст каморе сделать корону цесарскую» ^{[8, л. 2]}. Его спросили: «Может он тое корону делать и против показанного рисунка во сколько времени сделает, и чтоб он делал тое корону один не припуская к тому делу никого. И он сказал, что ежели ему одному делать, то надобно делать год, ежели ж одного из русских же своего товарища допустить ему будет позволено то и в полгода сделает и чтоб уже государыня императрица изволила его от своих дел уволить. По сем он отпущен и наказано ему, чтоб он о сем никому не объявлял, а содержал секретно ибо надобно так, что когда она корона будет сделана, тогда поставится в кунст каморе якобы старая а не вновь сделана, при том же изволила говорить, чтоб сперва корпус сделать отдать золотого дела мастеру иноземцу Рокенхину и о сем приосвещенному новгородскому переговорить с генералом фелтьцейхместеру господину Брюсу» ^{[8, л. 2–3]}.

Однако идея сделать новый венец «под древность» была, по-видимому, не реализована. Он был изготовлен в течение нескольких месяцев в придворной мастерской, которую в это время и возглавлял Самсон Ларионов. Благодаря архивным документам нам удалось обнаружить как минимум десять имен ювелиров, принимавших участие в изготовлении короны для Екатерины I. Помимо самого Ларионова, из жалованных (т.е. находившихся в штате) мастеров были задействованы Никита Михайлович Милюков, Михаил Юрьевич Бельский и Григорий Осипов. Также в создании короны принимали участие «вольные» мастера: золотарь Афанасий Федоров (золотил венец), серебряник Андрей Житков (делал решетки каркаса короны), золотых дел мастера Степан Александров, Иван Индрик, Петр Самсонов и Андрей Григорьев (вставляли алмазы) ^[52].

В литературе возникали предположения о том, к каким иностранным регалиям могла восходить эта корона. Барон Кёне считал, что венец «соответствует короне последних византийских императоров» ^{[59, с. 16]}. В 1998 г. И.А. Бобровницкая предположила, что при ее создании ориентировались на венцы императоров Священно-Римской империи германской нации, в частности на сохранившуюся до наших дней корону императора Рудольфа II (1602) ^[40].

Однако обращение к изобразительным источникам и архивным документам позволило нам выявить прототип первой Большой императорской короны в России. Им стала личная («дворцовая») корона императора Священной Римской империи германской нации Леопольда I, изображения которой мы знаем по гравюрам 1680–1690-х гг. ^[42]. На одной из них четко видно, что навершием короны является не камень, а металлический шар, который украшают ободки из камней таким образом, чтобы сымитировать императорскую державу. И уже эту «державу» венчает крест. Известно, что при разработке церемонии коронования Екатерины I тщательно изучался материал, взятый из описаний западноевропейских коронаций (по большей части Священной Римской империи и с участием женщин), происходящих с 1690 по 1723 г. Данные документы сохранились в архиве. Среди них есть описание короны Леопольда I, которая была на нем во время церемонии коронации его супруги Элеоноры Магдалены Терезы фон Пфальц-Нойбург в императрицы Священной Римской империи в 1690 г. Так, «его цесарское величество имело на главе дворцовую корону золотую со многими алмазами и с жемчугом» ^{[27, л. 7]}. Эта запись также косвенно подтверждает отсутствие какого-либо большого камня в навершии короны императора.

Интересно, что первоначально корону Екатерины I венчал именно металлический шар, обрамленный бриллиантами, с крестом из этих же камней. Это (как и весь облик императорского венца) удалось установить по найденным нами архивным документам ^{[29, л. 751–751об.]}.

Судя по описи, корону украшали крупные жемчужины и алмазы двух видов огранки. По подсчету, где-то одну половину составляли бриллианты (1 005 шт.), а вторую – «тафельштейны» (1 002 шт.). «Тафельштейн» – это плоский камень, на котором вышлифована одна, возможно бόльшая, площадка («тафель»), а вокруг нее – один или два ряда «граней». Различие в огранке алмазов позволяло создавать своеобразную игру света и тени, блеска бриллиантов и матовости (и зеркальности) крупных плоских камней. Особенно хорошо, например, это было заметно на центральной дуге, где посередине располагались жемчужины, а по бокам от них чередовались крупные «тафельштейны» в обрамлении мелких бриллиантов. Самые крупные алмазы находились в нижнем ободе, где четыре больших бриллианта овальной формы чередовались с четырьмя «острыми» (ромбовидными) бриллиантами. Эти восемь алмазов, в свою очередь, разделяли, как значится в описи, 32 бриллианта среднего размера (по 4 бриллианта в промежутке). Корону венчал крест, в котором было «девять бриалтов средних и девять тафельштейна малых» ^{[29, л. 751–751об.]}. Особое место в украшении короны занимал жемчуг (138 шт.), который располагался на всех дугах венца: на центральной – 34 жемчужины, на боковых – 37 и 38 «зерен», а на лентах посередине каждого полушария – по 14 и 15 жемчужин соответственно.

В таком виде корона прибыла в Москву в середине марта 1724 г. Однако уже 30 марта в Мастерской Московского Кремля приглашенным гостям, среди которых был и Ф.В. Берхгольц, кабинет-секретарь А.В. Макаров демонстрирует императорский венец, который венчает «очень дорогой и невероятной величины рубин длиною почти в палец» ^{[38, с. 215]}. В официальном описании коронации также значится: «Рубин, или Яхант весма чистои, величиною болше голубиного яица… поставлен был на верху диадима о средине Короны вместо Глобуса» ^{[69, с. 25]}. Таким образом, в марте металлический шар был заменен на драгоценный камень.

7 мая 1724 г. состоялась церемония коронации императрицы, а уже 9 июня в Мастерскую и Оружейную палату передается «корона всея Ея величества государыни императрицы коронована толко один корпус серебреной вызолочен. яблоко с крестом золотое наведено финифтью лазоревою. без алмазных вещей, во одном месте короночка переломлена и пристегнута ниткою, футляре бархотном малиновом к верху колцо серебреное» ^{[3, л. 162]}. Таким образом, корону разбирают уже через месяц после торжества. Алмазы, которые являлись собственностью царицы, попадают в Комнату императрицы (а после ее смерти достаются ее дочерям) ^[28]. В РГАДА хранятся три рисунка этой короны, выполненные, скорее всего, между серединой марта и началом июня 1724 г., поскольку на венце присутствует красный камень. Два рисунка черно-белых (за исключением красного камня под крестом) и один выполнен красками (цветными и золотой) ^{[33, л. 33–35]}.

Так как рисунки хранятся среди документов, связанных с коронацией Петра II, долгое время в научной литературе они считались рисунками короны юного императора ^{[78],[72],[55]}. Однако благодаря найденным в архиве описаниям корон двух правителей – Екатерины I и Петра II – можно с уверенностью сказать, что эти рисунки запечатлели первую российскую Большую императорскую корону 1724 г. ^{[43, с. 91–104]}.

С приходом к власти императора Петра II возникла необходимость в создании новой регалии для церемонии коронования. Поскольку корона Екатерины I к этому времени была уже давно разобрана, на заседании Верховного тайного совета 2 октября 1727 г. было принято решение «корону сделать вновь».

Долгое время в научной литературе о короне Петра II было ничего неизвестно. Почти все авторы, которые писали о российских регалиях в XIX–XX вв., начиная с Малиновского, считали, что собственного венца у Петра II не было, и он короновался короной Екатерины I ^{[66, с. 36],[59, с. 17],[79, с. 11],[81, с. 363],[76, с. 123],[60, с. 95],[58, с. 55]}. И только работа с архивными документами позволила определить имена мастеров, создавших регалию, и реконструировать ее внешний вид ^[43],[46].

Новую корону вновь изготовила группа придворных ювелиров, входящих в «команду надворного интенданта господина Мошкова» под руководством Самсона Ларионова. Именно он отвечал за создание короны для юного императора, получал материалы и заключал договоры с другими мастерами на выполнение работ по этому заказу.

Так, из записки от 24 октября 1727 г. становится известно, что модель к короне делал фонарного дела десятник Василий Братищев с двумя товарищами ^{[19, л. 607]}. В ноябре Самсон Ларионов подает список материалов и инструментов «на дело короны его императорскаго величества» и получает два фунта серебра выжеги на сумму 31 руб., купленного у купца Ивана Леонтьева ^{[19, л. 616–616 об.]}. 10 ноября 1727 г. мастера «чеканной работы» Никита Васильев и Илья Григорьев просят выдать им 10 руб. по договору за изготовление «двух лент чеканной работы сквозною» для короны Петра II ^{[19, л. 622–622 об.]}. За отдельную работу – «подзор серебреной чеканной работы» к короне – Никита Васильев также получил в декабре 15 руб. ^{[19, л. 659–659 об.]}. Имена этих мастеров ранее были неизвестны и в научной литературе не встречались. Сам каркас короны выполнил известный ювелир, с 1721 г. староста (олдерман) иностранного цеха петербургских серебряников Готфрид Гильдебранд (29 декабря 1727 г. он получает за эту работу 10 руб.) ^{[19, л. 670–671]}. Золотил корону Петра II уже упомянутый золотарь Афанасий Федоров. Для этого он использовал 12 «червонных», взятых 24 ноября 1727 г. у П.И. Мошкова, и в декабре 1727 г. просил 12 руб. вознаграждения (по 1 руб. за червонец) ^{[19, л. 657, 673]}. Однако ему выдали только 10 руб. на основании того, что по справке из «конторы интендантских дел» за аналогичную работу к короне императрицы Екатерины I он 18 февраля 1724 г. получил именно 10 руб. ^{[19, л. 657–657 об.]}.

Благодаря описи камней, украшавших корону, которая была составлена при передаче венца на хранение в Мастерскую и Оружейную палату 28 марта 1728 г. (после коронации Петра II, которая состоялась 25 февраля 1728 г.), можно приблизительно реконструировать внешний вид этой регалии ^{[4, л. 113–119об.],[20, л. 19–23об.],[2, л. 2–7]}.

В отличие от алмазной короны Екатерины I, в которой был только один красный камень, венчающий венец, корона Петра II была из «разных каменьев». Центральную дугу поочередно украшают красные камни («лалы водокшанские»), синие («яхонты лазоревые» – сапфиры) и белые (алмазы). В нижнем ободе в эту очередность вклиниваются еще и камни зеленого цвета – изумруды. Все эти цветные крупные камни разделяются двумя алмазами (пара состояла либо из бриллиантов, либо из «алмазов греческих четвероугольных»). Вокруг венца по очереди сменяли друг друга восемь больших чеканных листьев (с крупными изумрудами и «лалами» на каждом) и восемь малых листьев (с «четвероугольными» алмазами «греческой» огранки по центру). «Пукли» (полушарии) короны были украшены розетками с бриллиантами, на боковых дугах располагалось 73 жемчужины. Венчал корону крест из девяти алмазов «четвероугольных» греческой огранки на общую сумму 2 000 руб., закрепленный на огромном «лале» (красном камне) стоимостью 60 000 руб., окруженный по ободу 26 бриллиантами (еще два в закрепке). Вся корона была дорогой (за счет высокого качества камней) – 122 608 руб.

Из архивных документов становится известно, что огранкой драгоценных камней для короны занимался французский гранильщик Бенуа Граверо (у которого в течение семи лет учился Жереми Позье) ^{[82, p. 353],[73]}. Судя по документам, датируемым ноябрем 1727 г., для короны Петра II Граверо гранил один большой изумруд весом 28 каратов, 24 изумруда общим весом 32 карата и два сапфира («яхонта лазоревых») весом 40 каратов ^{[19, л. 652–653]}.

По описи, на короне значатся только один крупный изумруд «штигранно граненой» очень высокой стоимости – 1 500 руб., который располагался «на переди на подзоре на первом листе против ленты» ^{[4, л. 117],[20, л. 20 об.]}, и четыре крупных сапфира (по 150 или 200 руб. за камень) двух видов огранки: два – «осмигранных» и два – бриллиантовой огранки. Изумруды же разного достоинства, как упоминалось выше, украшали нижний обод короны и восемь больших чеканных листьев (вместе с «лалами» на каждом). За эту работу Граверо запросил 80 руб., однако получил лишь 50 руб. ^{[19, л. 652–653]}.

Множество небольших бриллиантов располагалось на двух полушариях венца (в основном в «розетках» по несколько алмазов). Часть этих бриллиантов была куплена в ноябре 1727 г. у банкира и ювелира Исаака Липмана ^[65] за 589 руб. ^{[19, л. 654]}, а часть – у «иноземца купца Мариота» за 344 руб. 25 коп. ^{[19, л. 675]}.

По-видимому, эти камни использовались другими ювелирами для украшения «пуклей». Так, золотых дел мастера Степан Александров и Иван Индрик (которые ранее участвовали в создании короны Екатерины I) в декабре 1727 г. получили 29 руб. 20 коп. за «вставку» 146 алмазов в корону. Причем уточняется, что сделано «24 штуки в них по 4 алмаза, да 25 по 2 алмаза» с «каждого алмаза за работу по 20 копеек» ^{[19, л. 660–661 об.]}. Речь, скорее всего, идет об украшении камнями розеток на полушария венца. Аналогичную работу выполняли и золотари Семен Ульянов и Василий Иванов с еще 150 алмазами ^{[19, л. 655–656]}. Однако они вставляли «на пуклы одиноких гнезды», т.е. не в розетки (дробницы), а украшали саму решетку полушарий.

С февраля 1728 г. по конец декабря 1729 г. корона Петра II хранилась в Мастерской палате. Последнее упоминание короны датируется 31 декабря 1729 г., когда она была выдана из палаты гоф-интенданту Петру Мошкову для подготовки к свадьбе императора ^{[7, л. 44–45],[5, л. 66 об.],[31, л. 4–4 об.]}. Стоит отметить, что в начале января 1730 г. поступил указ вице-канцлера барона А.И. Остермана «зделать к браку Его императорского величества корону из алмазных вещей которые сняты с большой и малой корон» ^{[10, л. 3]}. Однако свадьба не состоялась из-за смерти императора 19 января 1730 г. В описании погребения Петра II значится использование императорской короны. На данный момент неизвестно, что это был за венец: то ли драгоценная Большая корона, созданная в 1727 г., то ли новая погребальная корона, поскольку корону Петра II уже успели разобрать.

Не ясным остается и то, куда пропали роскошные камни с этой короны, поскольку на Большую императорскую корону для новой правительницы использовались драгоценные камни значительно худшего качества. Возможно, при подготовке свадьбы (помимо брачных венцов) часть камней ушла на украшение для невесты. Так, шведский посланник И. фон Дитмер в письме к своему королю от 15 января 1730 г. пишет, что Петр II заболел и свадьба отложена, «между тем все ювелиры заняты приготовлением для Ея Величества невесты груднаго украшения, говорят весьма большой ценности» ^{[1, л. 16]}.

Таким образом, к моменту восшествия на царство нового монарха – императрицы Анны Иоанновны короны предыдущего правителя снова не существовало.

В XX в. в научной литературе установилось мнение, что корону Анны Иоанновны, хранящуюся и сейчас в Оружейной палате, создал ювелир Готлиб Вильгельм Дункель. Пытаясь понять, откуда появилась подобная информация, мы обратились к небольшой статье С.Н. Тройницкого 1925 г. В ней он пишет: «Кто делал …корону Анны Иоанновны, мы не знаем, может быть, Готлиб Вильгельм Дункель, имя которого часто встречается в документах той эпохи в связи с ювелирными работами, исполнявшимися для двора» ^{[79, с. 11]}. Так, ничем не подкрепленное предположение об авторстве венца ввело в научный оборот имя Дункеля. После довольно продолжительного периода, когда данная тема не поднималась в научных кругах, в альбоме «Оружейная палата» 1988 г. была опубликована статья Э.П. Чернухи «Государственные регалии и предметы парадного церемониала». В ней автор (не делая ссылок) утвердительно пишет, что корону императрицы Анны Иоанновны создал в 1731 г. в Петербурге мастер Г.В. Дункель ^{[81, с. 363]}, делая тем самым целый ряд фактических ошибок. Эта статья почти в неизменном виде перешла и в книгу «Оружейная палата Московского Кремля» 2006 г. ^{[71, с. 21–43]}. Эта же информация возникает и в книге И.Ф. Полыниной и Н.Н. Рахманова «Регалии Российской империи» 1994 г. ^[74]. Однако изучение архивных документов позволило нам в 2011 г. ввести в научный оборот новую атрибуцию короны Анны Иоанновны, и эта информация вошла в ряд изданий ^{[42],[44],[55]}.

Погребение Петра II состоялось 11 февраля, а 15-го числа в Москву торжественно въехала новая императрица – царевна Анна Иоанновна, герцогиня Курляндская. Поэтому уже в марте в Москве началась активная работа по созданию регалий к новой коронации ^[42],[44]. Изготовление Большой и Малой корон было снова поручено Самсону Ларионову, возглавлявшему группу «штатных» ювелиров. По требованию Ларионова 13 марта были куплены четыре фунта «выжежного чистого серебра плавленного» (по два на каждую корону) ^{[9, л. 43–44]}. Также 16 марта он получил на создание Большой короны 2 355 бриллиантов, 3 больших «лала» и 14 «лалов» среднего размера, а также 105 «зерен бурмяцких», т.е. отборного крупного жемчуга ^{[32, л. 1–2]}.

Помимо Ларионова, в изготовлении этих регалий принимали участие алмазных дел мастер Иван Шмит (Johann Schmint(y)), «штатные» золотых дел мастера Никита Милюков и Калина Афанасьев, серебряных дел мастер Петр Семенов, золотарь Лука Федоров и переплетчики Иван Матфеев и Вадим Алексеев. Футляр к короне за вознаграждение в 5 руб. выполнил футлярный мастер Федор Савельев. В работе были задействованы и московские мастера. Сохранились записки солдат, которые дважды запросили 25 коп. за собственные издержанные деньги на извозчиков «как собирали к делу короны ея императорскаго величества золотых дел мастеров серебреников и чеканчиков» ^{[9, л. 53]}.

В правление Анны Иоанновны Большая корона несколько переделывалась – жемчуг был заменен алмазными дробницами. Так, на гравюре из коронационного альбома 1730 г. хорошо видны крупные жемчужины, украшающие венец. В таком же виде корона запечатлена на портрете Анны Иоанновны кисти Л. Каравакка (1730, ГТГ). И, как уже упоминалось выше, Мошков среди других камней получил на создание короны и «зерна бурмяцкие». Однако уже по описи января 1742 г. значится, что в отделке венца были использованы лишь алмазы, «лалы», «шпынари» и яхонты, «да сверх той окружности лал болшой водокшаской цена тысяча рублев» ^{[7, л. 69–74 об.]}. В 1732 г. по приказу императрицы Анны Иоанновны «лал», венчающий этот венец, стоимостью в 5 000 руб. был снят и заменен на более дешевый камень ценой в 1 000 руб. А дорогой красный камень «внесен в комнату» императрицы ^[21]. Тем не менее оба камня не имеют никакого отношения к «легендарному» красному камню, привезенному в 1676 г. Николаем Спафарием из Китая, о чем часто пишут в литературе, поскольку он весил в два раза меньше и стоил 2 672 руб. ^[47],[41].

Эта Большая корона участвовала в церемонии погребения императрицы Анны Иоанновны в 1740 г. в Санкт-Петербурге. (8 апреля 1741 г. она была принята обратно в Оружейную палату «с росписью» ^{[2, л. 39–53 об.]}.)

После дворцового переворота на престол восходит императрица Елизавета Петровна. Для ее коронации в Петербурге в 1742 г. были изготовлены две императорские короны: Большая и Малая ^{[12, л. 1–4 об.]}. Большую корону делала команда мастеров (21 человек) во главе с Иоганном Генрихом Цартом (Johann Heinrich Zahrt). В основном это были иностранные ювелиры. Но в их число входила и группа «штатных» русских мастеров, возглавляемая Самсоном Ларионовым. Это была его последняя работа. За участие в изготовлении Большой короны царица повелела наградить Самсона Ларионова традиционной «премией» в 100 руб. Однако, поскольку 18 мая 1742 г. мастер скончался, эти деньги получила его вдова Матрена Васильевна ^{[18, л. 191]}.

Примечательно, что 28 декабря 1741 г. в Москву пришел приказ срочно снова прислать две короны (Екатерины I и Анны Иоанновны) в Северную столицу ^{[7, л. 67]}, и уже 3 января 1742 г. они были посланы к императорскому двору ^{[7, л. 45]}. Вероятно, они понадобились в качестве образца.

За работу придворных ювелиров при новой государыне лично отвечал ее камер-юнкер Никита Андрианович Возжинский (ему же напрямую подчинялась придворная «мастерская золотых дел», входящая в состав Камер-цалмейстерской конторы). 10 марта 1742 г. на покупку серебра и «на дачю мастерам и на протчия расходы» выдали 500 руб. ^{[24, л. 63 об.]} Вскоре выяснилось, что на отделку Большой императорской короны не хватает бриллиантов. Для решения этой проблемы были куплены камни у банкира Исаака Липмана. Возжинский писал в письме от 11 марта 1742 г.: «Вашему императорскому величеству предлагаю, которые короны у нас в санкт-петербурге делаются и надеямся оные работою окончать в скорости, при том же вашему императорскому величеству доношу недостало к большой короне бралиантов, а окроме решеток ста сорока камней, а окроме лимбана сыскать нигде не мог и я от него взял толикое число бралиантов а весом сорок шесть крат и одна четверть, а ценою за крату по сорок по семь рублев» ^{[23, л. 2]}. В ответ из Москвы, где уже находилась императрица, ему ответили, что «на дуги к короне то Ея Императорское Величество изволила опробовать а что выписали что надлежит крупные бриллиантов на решетки а сколько их и сколь велики надобно не пишите. Потому Ея Императорское Величество указала чтоб вы на короне делали что надлежит кроме решеток и как дойдете до решеток, то немедленно сюды ехали со всеми мастерами и с короною для доделки здесь…» ^{[18, л. 50]}. В это же время пришел приказ из императорского кабинета в новгородскую губернскую канцелярию обеспечить безопасный проезд Возжинскому, который должен был «с короною и мастерами ехал немедленно сюда в Москву» ^{[18, л. 50]}.

После коронации императрица приказала создать альбом, посвященный этому событию, в котором были изображены и регалии. Гравюру с изображением Большой императорской короны в 1743 г. создал Х.А. Вортман. Однако, помимо черно-белых изображений, ограниченным тиражом (50 шт.) было «иллюминировано» (т.е. раскрашено акварелью) несколько альбомов ^[67]. Также сохранилось акварельное изображение венца, созданное И. Мичуриным, из уникального рукописного коронационного альбома императрицы Елизаветы Петровны 1743 г. (СПбФ АРАН) ^[80]. Благодаря этому сейчас можно узнать, как выглядела Большая корона и какие камни в ней использовались.

Помимо традиционных для подобных венцов XVIII столетия бриллиантов и жемчугов, в корону были добавлены и «лалы» (т.е. красные камни, такие как шпинели, турмалины и рубины). Подобный подбор камней повторял Большую корону Анны Иоанновны 1730 г. В отличие от корон предыдущих правителей венец Елизаветы был выполнен по новой моде, в стиле рококо. Например, если раньше листья вокруг венца представляли собой чеканные позолоченные листы, украшенные крупными камнями в кастах (небольшое количество, обычно 2–5 камней), то теперь вместо них были целые букеты цветов, все усыпанные мелкими бриллиантами.

После коронации регалии были выставлены на всеобщее обозрение. Очевидец этого малоросс Я. Маркович пишет о короне, что в ней «набольший алмаз внизу в 25 тыс. рублей, а под крестом лал красный в 60 тыс. рублей» ^{[68, с. 309]}.

Большую императорскую корону, судя по всему, вскоре после коронации разобрали. Так, для создания новой Малой короны придворный ювелир Якоб Дублон 22 сентября 1743 г. получил 158 бриллиантов «из короны выломаныя» ^{[30, л. 9–10]}. Сохранилось упоминание ювелира Жереми Позье о короне Елизаветы Петровны: «Корона императрицы Елисаветы, стоющая чрезвычайно дорого, состоит, так же как и все ея уборы, из самоцветных камней: из рубинов, из сапфиров, из изумрудов. Все эти камни ни с чем не сравнятся по своей величине и красоте» ^{[73, с. 87–88]}. Мы считаем, что речь идет, скорее всего, об одной из Малых корон царицы, а не о Большой, как предполагают некоторые исследователи, например Л.К. Кузнецова ^{[60, с. 100]}. Во-первых, венец, которым короновалась Елизавета Петровна, был лишь из бриллиантов, рубинов и жемчуга; во-вторых, судя по воспоминаниям самого «бриллианщика», он не был на торжествах в Москве и не мог видеть корону. (Известно, что после коронации сразу была разобрана держава ^{[39, с. 710–711]}, такая же судьба постигла, по-видимому, и Большую корону.)

Для церемонии коронации Екатерины II в 1762 г. необходимо было вновь сделать Большую императорскую корону и державу (скипетр традиционно взяли из Мастерской и Оружейной палаты).

В создании короны, как в свое время установила Л.К. Кузнецова, принимали непосредственное участие золотых дел мастер Георг Фридрих Экарт и «брильянщик» Жереми Позье ^{[61, с. 379–391]}. К заслугам Экарта, несомненно, стоит отнести общий рисунок короны. Как пишет мастер в своей челобитной, работал он «с усердием и ревностью, как довольно известно, ибо главное основание фигуры, как корона вид свой по изготовлении ныне имеет, положено мною, и я к тому по искусству моему приложил» ^{[13, л. 2]}. Однако обрамлять корону камнями поручили Позье.

Помимо этих двух ювелиров, в работе над короной принимали участие как «вольные», так и «штатные» мастера. На данный момент известны следующие имена. В помощь себе Позье привлек «хорошего и очень искусного оправщика (metteur en oeuvre), француза, по имени Ороте (Auoroté), который отлично сделал свое дело» ^{[73, 112]}. Изучение истории придворной «Алмазной мастерской» в последние годы позволило нам узнать почти обо всех золотых дел мастерах, находящихся на казенной службе (в штате Двора) в XVIII в. ^[52]. Однако упоминаемые Л.К. Кузнецовой «казенные золотарные мастера» Иван Липман и Иван Естифеев, принимавшие участие в создании короны, в числе придворных ювелиров не значатся. В этот период, по архивным документам, работал «золотарь Иван Липман» (саксонец Иоганн Липман) в ведомстве Канцелярий от строений (оно же упоминается в цитате, что приводит Кузнецова). Поэтому, вполне возможно, что петербургская исследовательница ошиблась и речь идет не о ювелирах (золотить они могли и различные деревянные и металлические конструкции), а об участниках строительных работ по коронационным торжествам.

Вместе с тем среди «штатных» мастеров нам удалось обнаружить одного ювелира, который согласно его челобитной принимал участие в создании венца. Это Иван Никифоров ^{[22, л. 1],[6, л. 118],[17, л. 220–220 об.]}. Прибыв из Москвы, в 1750-х гг. он работал в команде ювелиров при Петергофской гранильной мельнице. Причем там он получал самый высокий оклад (17,5 руб. в месяц). В 1759 г. «за неимением работ» на мельнице он уволился. Получив паспорт, работал в Петербурге «у вольных мастеров». Известно, что с конца июля 1762 г. Иван Никифоров трудился «при деле короны» Екатерины II, а «как оная уже сделана он находился без дела» ^{[22, л. 7]}. Вместе с ним с теми же кадровыми передвижениями работал и Григорий Никитич Подусцов. В 1764 г. их вновь взяли на мельницу с небольшим повышением оклада, а в 1767 г. Никифорова перевели в придворную алмазную мастерскую с самым большим среди мастеров годовым окладом в 220 руб. (поскольку, помимо мастерства, он знал немецкий язык). Вполне возможно предположить и его участие в работе над царской регалией ^[52].

В архивах (РГАДА и РГИА) сохранились записи о выдаче из Кабинета денег на дело короны. Так, 31 августа И.И. Бецкой, отвечающий за ее создание (в его подчинении также были все казенные ювелиры), получил «на заплату за корону» 2 000 руб., 11 ноября «на раздачу бывшим при деле короны» – 4 200 руб. и 10 декабря «еще для такой же раздачи» – 4 000 руб. ^{[25, л. 3]}. Бриллианты на венец в основном были взяты из «немодных» вещей, находившихся в Кабинете. Их разборку поручили Позье. Так, по его словам, Екатерина II «пору­чила камергеру Бецкому (Bezki) проверить казенныя вещи и приказала мне разломать все, что окажется не в современном вкусе, и употребить на новую корону, которую она желала иметь к коронации... Я выбрал между вещами все, что могло годиться на эту работу, и так как императрица ска­зала мне, что желает, чтобы эта корона осталась в том же виде после коронации, то я отобрал все самые большие камни, негодящиеся на модную отделку, отчасти бриллиантовые, отчасти цветные, что составило богатейшую вещь, какая только имеется в Европе» ^{[73, с. 111–112]}.

Однако бриллиантов не хватило, и их докупили. Так, 1 сентября 1762 г. было выдано 1 773 руб. купцу армянину Шириману за 25 бриллиантов для короны ^{[25, л. 3]}, а 12 мая 1763 г. – самому Позье 8 107 руб. за 185 бриллиантов общим весом 1471/32 карата ^{[16, л. 8, 109]}. В РГАДА удалось найти оригинальный счет за эти бриллианты, где расписаны все камни, с личной подписью и печатью Жереми Позье ^{[11, л. 213]}.

Ювелир пишет: «Несмотря на все предосторожности, принятыя мною, чтобы сделать корону легкою и употребить только самые необходимые материалы, чтобы удержать камни, в ней оказалось пять фунтов весу. Я примерил корону ея величеству. Екатерина сказала, что очень ею довольна, и, в течение четырех или пяти часов во время церемонии, какъ-нибудь продержит эту тяжесть» ^{[73, с. 111–112]}.

Среди архивных документов сохранилось «Описание бриллиантам, болшему лалу и жемчугу, которые находятца в короне числом весом и ценою со всеми росходами» от 22 сентября 1762 г. ^{[26, л. 120]}. В короне было 58 «самых больших бриллиантов», 4 878 бриллиантов «разной величины» общим весом 2 8585/32 карата, 1 «большой лал» 389½ карата, 75 штук «большого жемчуга» весом 745 каратов. Общая стоимость объявлена в 2 000 000 руб.

Большая корона Екатерины II по праву считается шедевром русского ювелирного искусства. Прозрачная сетка полушарий заткана повторяющимся узором из бриллиантовых цветков. Снизу полушария обхватывают лавровые ветви – символ власти и триумфа, а гирлянда между полушариями состоит из дубовых листьев и желудей, олицетворяет мощь, славу и процветание.

Среди архивных документов есть упоминание о том, что рассматривался вариант, когда Большая корона Екатерины II могла быть наряду с другими регалиями передана в Оружейную палату на хранение. Так, 10 мая 1763 г. статский советник Голубцов пришел в Головинский дворец забирать императорские инсигнии, однако ему отдали лишь скипетр, державу Петра II и три подушки, «а о короне и платье оная каморюнфора (Екатерина Шаргородская. – Ю.Б.) объявила что мне отдан не будут а отдадутся по приезде всемилостивейшей государыни из города Ростова» ^{[84, л. 198–200]}. В последствии корона осталось при владелице.

Пришедший к власти в 1796 г. Павел I сделал регалии наследственными. Таким образом, впервые за всю историю императорской России Большая корона не создавалась заново для коронации, а использовалась как постоянная государственная инсигния.

В научной литературе считается, что по приказу Павла I эту корону расширяет и слегка переделывает «собственный ювелир» императора Якоб Дюваль. Исследователи приводят в пример воспоминания учителя математики великих князей Шарля Франсуа Масона о торжественном перевозе короны из мастерской Дюваля во дворец ^{[83, p. 293],[60, с. 451–452]}. Также Л.К. Кузнецова со ссылкой на архивный документ ^{[14, л. 185, 221]} пишет, что за ее «сделание» 19 февраля 1797 г. Дюваль получил 10 000 руб. ^{[60, с. 451]}. Уже в следующем абзаце своей книги она отмечает, что Дюваль исполнил к коронации 1797 г. и Малую корону для императрицы Марии Федоровны ^{[60, с. 452]}. В этот раз исследовательница ссылается на статью Р.Р. Гафифуллина «Корона русских императриц» ^[56]. Однако в своей статье Гафифуллин пишет, что Дюваль «исполнил для императрицы Марии Федоровны корону из казенных бриллиантов и получил за работу 10 000 руб.», делая ссылку на тот же архивный документ, что и Кузнецова, писавшая о Большой императорской короне ^{[56, с. 24]}. Таким образом, упоминая один и тот же документ из РГИА, исследователи делают выводы о работе Дюваля над двумя разными коронами.

Нам ближе версия, где речь идет о Малой императорской короне. Вероятно, работа над Большой короной имела характер незначительной реставрации, закрепления камней и т.д. Сумма в 10 000 руб., которую Павел I повелел «заплатить из Кабинета» ^{[14, л. 185, 221]}, была слишком значительной для реставрации. Скорее всего, она включала плату как за работу ювелиров (речь идет, конечно, о группе подмастерьев в мастерской Дюваля) над Малой короной, так и за добавленные бриллианты.

Важным аспектом проблемы изучения корон является вопрос об использовании регалий в императорских церемониалах. Стоит заметить, что Большие короны создавались именно для церемонии коронования в Успенском соборе Московского Кремля. Три короны из пяти были разобраны вскоре после церемонии. Известен прецедент, когда корона Анны Иоанновны участвовала в церемонии приема китайских послов в 1731 г. в Москве. Так, 26 января (при приеме послов) и 2 марта (при «отпуске» послов) в аудиенц-зале в Кремле императрица «изволила придти в …аудиенц-залу в императорской мантии и в меньшой короне и изволила на троне сесть» ^{[34, с. 110, 115]}, а в это время «подле трона, на правой стороне, на уготовленном столе, положены были императорская корона, скипетр и держава» ^{[34, с. 110, 115]}. После переезда двора в 1732 г. в Санкт-Петербург, корона осталась на хранение в Мастерской и Оружейной палате и снова была задействована лишь в церемонии погребения императрицы Анны Иоанновны в 1740 г. Использование Большой короны как символа власти во время посольских церемоний продолжила лишь Екатерина II.

Павел I, придававший огромное значение придворному церемониалу, как уже упоминалось выше, сделал императорские регалии, созданные в период правления Екатерины II, наследственными. Таким образом, Большая корона перестала быть «личной» инсигнией монарха и приобрела статус «государственной». (Хотя такой термин применялся к регалиям и раньше.)

Данное исследование показало, что внешний облик Больших корон со временем видоизменяется. Первые короны, исполненные русскими мастерами под началом С. Ларионова, по своей эстетике близки к древнерусским традициям: наличие свободного пространства металлического фона, украшение драгоценными дробницами (накладками), использование декоративного элемента «алмазная дорожка» (когда касты с мелкими алмазами соединяются между собой, образуя ленточную линию) и т.д. Начиная с 1742 г., когда «главным мастером» короны становится иностранный мастер, художественный образ венцов меняется. Большая корона Елизаветы Петровны под влиянием стиля рококо становится изящнее и утонченнее. Увеличивается как само количество бриллиантов в отделке венца, так и уровень их огранки. Все это заставляет корону переливаться на свету и играть многочисленными оттенками. Вершиной ювелирного мастерства и работы с камнем явилась последняя Большая императорская корона 1762 г., полная символизма и торжества.

Как и в церемонии российской императорской коронации сплелись традиции венчания на царство и новые элементы, взятые из западноевропейских коронационных торжеств, так и в первых императорских коронах образы венца римского императора Леопольда I были переработаны на свой манер (например, добавлен камень в навершие) и получили дальнейшее развитие в коронах следующих монархов.

В процессе исследования удалось установить, что Большие императорские короны, создававшиеся специально для церемонии коронования, в большинстве случаев вскоре разбирались. Лишь в XIX в. в ходе формирования национального самосознания в контексте общеевропейской тенденции значимость любой регалии как уникального «древнего» предмета, связанного с историей предков и легитимностью власти монарха, значительно возросла.

Иллюстрации

Портрет императора Леопольда I. Гравировал Х. Каузе. Аугсбург, 1680-е гг. Деталь

Корона императрицы Екатерины I. 1724. Рисунок. РГАДА

Корона императора Петра II. Реконструкция Ю.И. Быковой

Большая корона императрицы Анны Иоанновны. Из книги «Описание коронации ее величества императрицы и самодержицы всероссийской Анны Иоанновны, торжественно отправленной в царствующем граде Москве, в апреле 1730 г.»

Большая корона императрицы Елизаветы Петровны. Из альбома к «Обстоятельному описанию священного коронования императрицы Елисаветы Петровны». СПб., 1744

Корона Екатерины II. 1762. Мастера: Г.Х. Экарт, Ж. Позье. Гохран РФ