Стенограммы заводских производственных совещаний как источник по социально-психологическим аспектам истории промышленных предприятий (на примере стенограмм АМО ЗИЛ)

Белый Константин Вячеславович Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, кафедра источниковедения, соискатель 107031, Россия, г. Москва, ул. Большая Лубянка, 19, оф. 3 Belyj Konstantin Vyatcheslavovitch PhD Candidate, Section of Source Studies, History Department, Lomonosov Moscow State University 107031, Russia, g. Moscow, ul. Bol'shaya Lubyanka, 19, of. 3 signboard3kb@mail.ru Другие публикации этого автора

Одной из разновидностей внутренней документации промышленных предприятий является протокольная документация, включающая в себя протоколы и стенограммы заводских конференций, заседаний и совещаний, чаще всего посвященных производственным вопросам. Протоколирование как способ последовательной более-менее краткой фиксации обсуждения и принятия решений стал использоваться в делопроизводстве отечественных предприятий в конце XIX в. Дореволюционная практика протоколирования с незначительными изменениями перешла в советское делопроизводство, где получила дальнейшее распространение ^{[8, 44-45]}.

Наряду с протоколированием исторически развивалось стенографирование. Историю отечественной стенографии специалисты отсчитывают еще с XV в., но начало ее активного развития и более широкого применения приходится на начало 1860-х гг., когда вследствие земельной и судебной реформ, государству остро потребовались кадры стенографов ^{[22, 56]}. В пореформенный период стенографирование в разной мере использовалось в делопроизводстве представительских, исполнительных, судебных органов власти, а к концу XIX в. в делопроизводстве крупных коммерческих предприятий ^{[22, 59-60]}. В 1920-1930-е гг. разрабатывается единая отечественная система стенографии, а стенографический способ ведения протокольной документации становится значительно более распространенным, войдя в том числе в делопроизводственную практику крупных промышленных предприятий, на которых многие важные совещания и заседания отныне стенографируются ^{[22, 83]}. С 1990-2000-х гг. стенография стала использоваться значительно реже в связи с распространением аудиозаписи мероприятий, поэтому стенограммы производственных совещаний и заседаний можно рассматривать как феномен главным образом советского периода.

В 1920-х – нач. 1930-х гг. была проведена большая работа по подготовке к изданию серии протокольных и стенографический отчетов партийных съездов, конференций, совещаний советских руководителей в годы Революции и Гражданской войны ^{[2, 7-8]}. Было обращено внимание и на информационный потенциал стенографических записей. Широко использовалась стенография для фиксации воспоминаний в контексте историко-партийных, краеведческих исследований, в работе издательства «История фабрик и заводов» и других учреждений. С 1920-х гг. началось издание стенограмм заседания советских партийных органов и органов власти, других учреждений ^{[8, 45]}.

С конца 1950-х гг. продолжилась активная источниковедческая разработка истории КПСС, истории профсоюзного движения в СССР, в которой использовалась протокольно-стенографическая документация ^{[1, 26-27]}. На современном историографическом этапе более глубокому анализу историков подверглись стенографические материалы дореволюционных и советских органов власти ^[7], следственных органов ^[6], научных организаций ^[5] и т.д. При этом, хотя стенограммы производственных совещаний частично использовались историками, особенно в рамках изучения истории партии, профсоюзного движения и истории промышленных предприятий, отдельно в историографии они еще не рассматривались.

Данная статья посвящена анализу стенограмм производственных совещаний московского автомобильного завода им. И. А. Лихачева (АМО ЗИЛ) – одного из крупнейших предприятий СССР в своей отрасли. В архивных фондах АМО ЗИЛ содержится комплекс стенограмм различных совещаний, собраний и конференций 1920-1980-х гг., посвященных обсуждению вопросов хозяйственно-организационного, производственно-технического, бытового, социально-политического, культурного, исторического характеров. Это стенограммы производственных совещаний, собраний и конференций (для удобства мы их объединили их под общим названием «производственные совещания», которое отражает суть всех трех типов упомянутых мероприятий), партийных, комсомольских, профсоюзных заводских совещаний и конференций, собраний старых кадровиков и бесед с бывшими работниками предприятия, которые производились в рамках подготовки книги по истории завода.

В фондах предприятия в ЦГА Москвы и заводском архиве встречаются стенограммы заседаний Московского военно-промышленного комитета 1916-1917 гг., затрагивающие деятельность завода «АМО», стенограммы конференций и производственных совещаний Центрального управления государственных автозаводов и «Автотреста» 1924-1925 гг., в которые в то время входил завод, стенограммы конференций трудового коллектива 1990-х гг. и собраний акционеров АМО ЗИЛ 2000-х гг., однако основная часть стенографических материалов относится к периоду 1930-х – 1980-х гг.

Стенограммы производственных совещаний, из которых в значительной степени состоит комплекс стенографических материалов АМО ЗИЛ, располагаются главным образом в архивной документации Общего отдела предприятия (до 1926 г. – Заводоуправление, с 1926 до 1940 гг. – Управление делами, в 1941-1946 г. – Секретариат, с 1947 г. – Общий отдел) и отчасти партийной организации. Среди 3394 документальных дел Общего отдела за 1918-1992 гг. находятся 85 дел, состоящих или включающих в себя стенографические записи ключевых производственных совещаний, проводившихся в течение года на предприятии.

Хронологически данные материалы распределены неравномерно. К предвоенному периоду и периоду первой реконструкции завода (нач. 1930-х – нач. 1941 гг.) относится 23 дела, к военному периоду 8 дел, к периоду послевоенного восстановления (вторая пол. 1940-х – первая пол. 1950-х гг.) 29 дел, к периоду второй большой реконструкции предприятия (второй пол. 1950-х – 1960-м гг.) 6 дел, к периоду создания производственного объединения (1970 – первая пол. 1980-х гг.) 8 дел, а к некоторым годам Перестройки (1986-1988 гг.) 5 дел. При этом стенографические материалы производственных совещаний 1930-х – 1980-х гг. отсутствуют за 1930, 1932, вторую пол. 1941, 1956-1957, 1960, 1963-1964, 1966-1969, 1971-1972, 1974-1976, 1980-1985, 1989 годы. Вопрос о том, имелись ли ранее в архиве предприятия стенограммы производственных совещаний этих лет остается открытым. В 1991 г. заведующая архивом завода Л.М. Петрунина отметила высокую сохранность материалов Общего отдела, упомянув также об определенных потерях в годы войны ^{[21, 1]}. Поэтому возможно, что часть стенографических материалов, как минимум, довоенного времени не сохранилась.

Анализируя стенограммы производственных совещаний, можно заметить определенную преемственность обсуждаемых вопросов. Впрочем, время от времени появлялись новые темы для обсуждения. Неизменно актуальными вопросами на протяжении всего советского периода оставались вопросы повышения производительности труда и культуры производства, вопросы финансирования предприятия, поставки материалов и комплектующих. В 1930-е годы в центре внимания участников совещаний и заседаний была также скорейшая реконструкция автозавода, развертывание соцсоревнований, в период ВОВ – выпуск военной продукции, эвакуация предприятия и развертывание производства на новых площадях, в послевоенный период – восстановление и дальнейшее увеличение производственного потенциала завода. Совещания 1970 – середины 1980-х гг. посвящены в значительной степени созданию производственного объединения и налаживанию эффективного взаимодействия филиалов и головного завода. Значительно расширяется круг вопросов (вплоть до социальных и политических), поднимаемых на совещаниях и заседаниях второй половины 1980-х гг., в связи с политикой гласности и социально-экономическими преобразованиями.

Стенограммы производственных совещаний практически не цензурировались и не редактировались, а потому хорошо передают ход, атмосферу дискуссии, речевые особенности и характеры ее участников, а также всю палитру мнений по самым разным, зачастую острым вопросам. Анализируя их, можно выявить социально-психологические аспекты развития предприятия: общую атмосферу в коллективе завода в целом и его подразделениях в частности, хозяйственную культуру, менталитет организаторов и участников производства, а также отношение представителей разных социальных групп к проблемам и задачам развития предприятия.

Первой социальной группой, которая хорошо представлена в стенограммах производственных совещаний, являются руководители предприятия. На материалах стенографических записей можно изучать их стиль работы, взаимодействия с подчиненными, отношение к различным вопросам развития завода и коллектива, а также личные психологические, речевые особенности. Приведем несколько примеров.

Одним из самых известных руководителей Московского автозавода является И. А. Лихачев (1896-1956 гг.), бывший директором завода в 1926-1939 и 1940-1950 годах. Именно во время его директорства происходит масштабная реконструкция, техническое перевооружение предприятия, многократное увеличение выпуска продукции в результате чего автозавод становится одним крупнейших автомобилестроительных заводов Европы и мира. Большая заслуга, по воспоминанию современников и оценке историков, в этом принадлежит И. А. Лихачеву ^[3]. Родившись в бедной семье крестьянина Тульской губернии и окончив всего три класса училища, он благодаря острому уму, пытливости и смекалке, умению всему учиться на практике, работать с людьми и организовывать производство впоследствии снискал прозвище «профессора автомобилестроения», сохранив при этом «определенные привычки русского [деревенского] человека» ^{[3, 8-9, 208-210]}.

Стиль хозяйствования И. А. Лихачева, по словам современников, отличался требовательностью и одновременно открытостью. Директор «не терпел уравниловки и устанавливал оклады в зависимости от сложности и объема работы» ^{[3, 17]}. Он регулярно посещал производственные площадки и лично общался с работниками предприятия, заботился об их жизни и быте, внимательно выслушивал собеседников и славился способностью, – как вспоминают соратники, – «из различных мнений и предложений отбирать самые рациональные, умел обосновывать их и убеждать коллектив в необходимости проводить эти мероприятия в жизнь» ^{[3, 17-18]}. При этом даже в жестких решениях И. А. Лихачев нередко проявлял юмор. Например, на совещании общезаводского партийно-хозяйственного актива от 31 октября 1933 г., посвященном переходу к выпуску АМО-5 и АМО-6, он так призвал работников к максимальной мобилизации: «Товарищи, через две недели нам придется экзамен держать, как мы с Вами приготовились к переходу на новую машину. Дело довольно серьезное. Мы конкретно еще не избили серьезно никого, а предупреждали, что придется поджаривать тех, кто плохо подготовился» ^{[13, 53]}.

Постоянной проблемой на производстве в 1930-е – 1940-е гг. было достаточно большое количество брака, причем, как утверждали начальники цехов, оно было нередко связано еще и с изначально низким качеством поставляемых материалов. Руководители и сотрудники предприятия предлагали разные решения по сокращению производственных дефектов и призывали за это буквально сражаться. Например, И. А. Лихачев, на одном из собраний партийно-хозяйственного актива 1948 г. заявил, что «по браку за 8 месяцев – 25,216 тысяч рублей – это невероятная сумма, за нее нужно драться» ^{[10, 10]}.

В беседах с сотрудниками раскрывается отношение И. А. Лихачева к сотрудникам предприятия. Например, в начале одного из производственных совещаний 1936 г. И. А. Лихачев, желая неформально, откровенно обсудить с мастерами их положение на участках, обратился к присутствующим с такими словами: «Мы так вас никогда не собирали, близко так не разговаривали с вами. Редко мы мастеров похвалим, больше ругаем, а сами не знаем, как они работают. Треугольник нашего завода решил собрать мастеров, послушать, что мешает нормальной работе мастера… Надо сказать, кто у нас мастер. Мастер у нас это какой-то задерганный, замызганный замухрышка на нашем заводе во всех отношениях» ^{[14, 1]}. После этой речи и свободного обсуждения с участием мастеров, директор выразил понимание, что одна из главных проблем в коллективе, влиявшая на производственный процесс в 1930-е гг. – недостаток поддержки со стороны руководства предприятия мастеров как важных участников организации производства.

Во многих стенограммах отражаются методика работы директора с персоналом, различные аспекты мотивирования их к труду, использовавшиеся в то время на автозаводе. Обсуждая, например, в 1944 г. с начальником цеха проблемы работы всего подразделения, И. А. Лихачев однажды заметил: «У тебя один бухгалтер умер в цеху и конец. Бухгалтерии больше не существует. Ты учил, ты сам мужик старательный, бухгалтерское дело хорошо знаешь, человек квалифицированный, но ты наберись смелости для двух ударов: один удар – поругай его за плохую работу, а тот, который хорошо работает – подыми его, покажи на весь завод» ^{[17, 30]}. Большое внимание в собраниях И. А. Лихачев уделял также условиям питания и работы, технике безопасности сотрудников, жилищно-бытовым вопросам.

Важным источником для изучения культуры организации и управления производством являются стенограммы более позднего времени, когда ЗИЛ превращается в крупное производственное объединение с 16 филиалами. Руководители и сотрудники головного завода ПО ЗИЛ постоянно делились опытом с другими предприятиями и филиалами, обучали их сотрудников, пытались поднять технический уровень и культуру производства региональных подразделений.

К примеру, на одном из совещаний совета директоров ПО ЗИЛ 1977 г. известный организатор производства, генеральный директор П. Д. Бородин так охарактеризовал причины невыполнения производственной программы рядом филиалов. Отметив, что объединение является во многом уникальным и представляет собой почти один сплошной трехсменный конвейер, гендиректор высказал необходимость не просто совершенствовать структуру управления, но и воспитывать кадры на местах, повышать их хозяйственную культуру, учить работать в едином ритме объединения, так как местные жители еще не были психологически работать на конвейере, так как традиционно занимались в основном сельским хозяйством. «Ну вот возьмем опять Рославльский завод, – сказал во время обсуждения П. Д. Бородин. – Очень тяжело он рождается, как завод темповый, завод массового производства… Там они испокон веков занимались торговлей собственного оборудованного производства: яблочками, огурчиками. Да и сейчас там они еще имеют и коровок, огурчики, яблочки соленые, моченые, какие хочешь… Эту, понимаете, укоренившуюся, сложившуюся жизнь ломать и заставить человека отдавать через 1,8 минуты необходимый агрегат, который должен быть доставлен в Москву на какой-то конвейер. Это очень трудно психологически» ^{[19, 11-12]}.

В целом стенограммы совещаний совета директоров хорошо иллюстрируют проблемы и достижения работы объединения, а также особенности организации производства своего времени, в том числе нормы неписанного права, например, – систему т.н. толкачей, которые отправлялись одним предприятием в другое и различными способами получали необходимые материалы или комплектующие. «Сколько мы содержим дармоедов, представителей заводов. Почему? – негодуя воскликнул, например, во время того же совещания П. Д. Бородин. – То, что наши службы работают не четко, не дисциплинированно и безответственно. Поэтому они вынуждены всех толкачей держать. А мы должны поставить задачу перед собой в ближайшие месяцы вытеснить с завода всех толкачей, никаких представительств, все службы должны работать. Что это за разврат такой, держим по 5-6 человек. Представьте, если на ЗИЛ не поедешь, не выколотишь, то программу не выполнишь. Что это за организация работы?» ^{[19, 21]}.

Руководители подразделений нередко получали строгий выговор от генерального директора, как свидетельствуют стенограммы, даже за, казалось бы, второстепенные по отношению к производственной деятельности вопросы. Так генеральный директор Е. А. Браков, осмотрев в сентябре 1986 г. один из филиалов ЗИЛ, обратил внимание директора на состояние санитарных помещений: «Евгений Александрович, вы помылись, почистились, хорошо у вас на заводе. Но туалеты безобразные, в безобразном состоянии: освещения нет, стены черные, вместо того, чтобы обеспечить рабочих жидким мылом или каким-либо другим моющим средством, люди моют руки побелкой со стены… За такое положение нужно просто снимать с работы. Нужно кого-то встряхнуть, чтобы исправить положение» ^{[20, 86]}.

Иногда в производственных совещаниях участвовали представители вышестоящего руководства, в том числе Московского горкома партии, и стенограммы совещаний раскрывают их отношение к деятельности предприятия, его руководства и сотрудников. Например, на одном из совещаний в октябре 1942 г. руководство горкома подвергло резкой критике директора предприятия, когда, несмотря на успешную эвакуацию завода в 1941 г. и максимально быструю реорганизацию производства в Москве в начале и середине 1942 г., завод не выполнил задание по выпуску ЗИС-42. «Руководство завода поступило подло и утверждаю опять», – заявил второй секретарь МГК ВКП(б) М. Г. Попов, усмотревший причину срыва производства в головокружении от достижений в начале года. «После эвакуации, успешно проведенной, – отметил он, – после всяких раскачек, наладки хорошо пошел миномет, очень хорошо, хорошо пошли боеприпасы, снаряды, хорошо пошел автомат». А, вот, к машине ЗИС-42 для артиллерии начальники завода, по мнению М. Г. Попова, отнеслись «легкомысленно», не мобилизовав коллектив ^{[9, 33]}.

Другой социальной группой, достаточно хорошо отраженной в стенограммах производственных совещаний, являются начальники подразделений предприятия и инженерно-технические работники (ИТР), активно участвовавшие в обсуждении развития завода, высказывавшие свое отношение к результатам деятельности руководства и коллектива. Например, во время проведения упомянутого выше совещания в октябре 1942 г. некоторые ИТР признавали свою вину в срыве плановых показателей по производству продукции. «Нас нередко, Иван Алексеевич, так же, как и здесь, ругал, – отмечал один из участников собрания. – И тов. Горошкин на партийном собрании крепко нас ругал. Нас стоит ругать и еще крепче, потому что брак у нас в литейной колоссальный» ^{[9, 12]}. Другие же говорили о проблемах межзаводской кооперации, вследствие чего часть комплектующих так и не была получена, а также о вине начальников подразделений, не решавшихся вовремя сообщить руководству завода о несоответствии плановых заданий объективным производственным возможностям цехов и не всегда воспринимавших проблемы новообразованных филиалов московского автозавода как свои. «Ни один начальник здесь не сказал, что у него план не реальный… – подчеркнул очередной выступающий. – Основная причина в том, что у товарищей вредное представление считать, что это не наш конвейер, что это дополнительная канитель» ^{[9, 12-13, 86]}.

Еще один инженер, участник производственного совещания в начале 1940 г. так охарактеризовал причину сбоев в производстве и дефектов продукции: «Всякому человеку мало-мальски знакомому с положением американской автомобильной промышленности, ясно, что в условиях массового производства, крупного серийного производства, пожалуй, невозможно без длительной остановки завода производить коренную ломку конструкции выпускаемых машин. Автомобильная американская промышленность идет по пути постепенного изменения конструкции машин, по пути реформирования, ежегодного внесения усовершенствований. Эта сумма усовершенствований дает возможность за 3-4 года коренным образом менять машину… А наш конструкторский отдел имеет в портфеле чертежи, имел целый ряд интересных вещей, но все это не внедрялось» ^{[15, 115-116]}. Таким образом, по мнению, специалиста, ключевая проблема заключалась в практике скачкового, рывкообразного решения производственных задач, широко распространенной в СССР и заметно тормозившей техническое усовершенствование продукции.

В совещаниях в 1948 г. звучали и такие высказывания, вскрывавшие одну из причин высокого объема дефектов: «Еще не было в истории случая, чтобы начальник производства или его заместитель пришли к директору завода и сказали – вот мы забраковали 4,5 тысячи тонн, из которых можно выпустить 2 тысячи машин, что мы просим принести в жертву такого-то и наказать, чтобы на этом опыте научить весь аппарат, а не всемерно защищать браковщиков» ^{[18, 71]}. Важно отметить, что, по мнению представителя ИТР, одной из главных причин увеличения брака на заводе было широко распространенное «покрывательство» друг друга и даже защита провинившихся подчиненных перед дирекцией.

Стенограммы заседания совета директоров полны информации и о других сторонах развития предприятия и объединения. ЗИЛу нередко передавались предприятия с морально устаревшим оборудованием, поэтому одной из главных задач головного завода было техническое перевооружение филиалов. Вот как эту проблему озвучивал в 1977 г. заместитель главного инженера ЗИЛ Б. С. Карсавин: «Необходимо совершенствовать металлургическое производство. «Пензенский завод «Автозапчасть» – литейка не демидовских времен, а времен Леонардо да Винчи, литейка, позорящая ЗИЛ. Сердобский машзавод, Житомирский и Смоленский – литейки 40-х годов по уровню технологий, по уровню заданий – еще более древние» ^{[20, 46]}. То есть, работники, в данном случае Б. С. Карсавин, осознавали корень проблемы, усматривая в сбоях при изготовлении металла вину прежде всего не руководства и рабочих, а морально устаревшего оборудования, остро нуждавшегося в модернизации.

И, наконец, еще одной социальной группой, хорошо представленной в стенограммах производственных совещаний, являются рабочие и мастера. Стенограммы позволяют не только выявить особенности взаимодействия рабочих и администрации, отношение рабочих к решению начальства, но и их видение причин проблем развития предприятия и способов решения этих проблем, мотивацию труда. К примеру, на одном из совещаний 1933 г. мастер, тов. Васильев (представитель отдела технического надзора по инструменту и абразивам) связывал невыполнение плана с отсутствием материального стимулирования: «Мы получаем голую ставку. От нас многое зависит в выполнении программы, очень много зависит, а заинтересованность какая есть? Надо поставить нас в зависимость от выполнения производственной программы» ^{[14, 2]}. Многие мастера-производственники на том же совещании отмечали отсутствие должной субординации к ним со стороны коллег. «Нас не уважают, механики забирают людей и не спрашивают. Нормовики сами назначают задание», – говорили они, приводя конкретные примеры и предлагая свои решения этой и иных проблем ^{[14, 2]}.

Дискуссии, отображенные в стенограммах, чаще всего отличались активностью и остротой. В выступлениях участников совещаний 1930-1940-х гг. встречались подобные фразы: «ты их обжуливаешь, обвешиваешь», «вот физиономия главного металлурга», а также оригинальные предложения, исходившие от рабочих, в том числе по вопросам совершенствованию условий их труда и быта. «Для того, чтобы человек мог в 15 минут закусить, – подметил как-то один работник, – я думаю, что на каждом участке можно открыть будочку с заранее приготовленными продуктами» ^{[15, 111-112, 114, 284]}.

Нередко встречаются в стенограммах совещаний автобиографические сведения работников, а также личные оценки коллег, возможностей профессионального роста на предприятии. «На завод я пришел недавно – 15 сентбря 1939 года, – рассказывал рабочий МСЦ № 4 тов. Кузнецов на одном из совещаний 1940 г. – На заводах раньше я никогда не работал, я был портным в Москвошвее. Сначала мне казалось даже страшно, я думал, что я не имею специальности ни слесаря, ни токаря, и что я не сумею ничего сделать». Но мужчину, по его словам, приняли на работу и благодаря желанию, творческому настрою, у него все получилось. ^{[16, 47]} «Только надо уметь работать. А у нас бывает так – приходят на завод и смотрят, сколько можно заработать, а по сути дела, если честно отнестись к работе, то и здесь заработки будут хорошие и производительность труда большая» ^{[16, 49]}.

Подобных выдержек из стенограмм производственных совещаний можно привести множество, но даже рассмотренных выше вполне достаточно, чтобы наглядно представить информационный потенциал данного источника. Как видно по материалам Завода им. И. А. Лихачева, в стенографированных записях производственных совещаний, заседаний, конференций с участием руководителей и сотрудников предприятий содержится богатый и пока еще мало введенный научный в оборот материал по самых разным аспектам хозяйственной культуры советского периода и социально-психологическим аспектам истории промышленного предприятия.

Изучая стенограммы производственных совещаний можно проследить основные тенденции развития предприятия на разных исторических этапах, отражение макропроцессов на микроуровне, выявить особенности хозяйственной культуры, с большей глубиной взглянуть на важные события в истории предприятия, определить атмосферу внутри коллектива, специфику взаимоотношения руководства и сотрудников предприятия, мотивации к труду, социально-психологический облик администрации и работников. Несомненно, полноценное изучение стенограмм фабрично-заводских совещаний, заседаний, конференций позволит исследователям не только лучше увидеть общую картину и специфику развития конкретного единичного предприятия, производственного объединения, но и проследить развитие отечественной хозяйственной культуры XX столетия на микроуровне.