Преемственность культурного наследия в наблюдаемых элементах домовой резьбы северо-запада Костромской области (Буйский район)

Травин Илья Александрович инженер-исследователь, Центр гуманитарных проблем Баренц региона, Филиал Федерального государственного бюджетного учреждения науки Федерального исследовательского центра «Кольский научный центр Российской академии наук». 184200, Россия, Мурманская область, г. Апатиты, ул. Академгородок, 40а Travin Ilia Aleksandrovich Research Engineer, Center of Humanitarian Problems of the Barents Region – branch of the Kolsky Scientific Center of the Russian Academy of Sciences 184200, Russia, Murmanskaya oblast', g. Apatity, ul. Akademgorodok, 40a diletant101@list.ru Другие публикации этого автора

Культура всегда привлекает особое внимание, как один из главных факторов развития цивилизаций. Изучая культуру, и вопрос непрерывной преемственности процессов в ней, Э. А. Баллер писал: «Преемственность — это связь между различными этапами или ступенями развития как бытия, так и познания, сущность которой состоит в сохранении тех или иных элементов целого или отдельных сторон его организации при изменении целого как системы» ^{[1, с. 15]}. Цельное ядро культурного наследия остаётся неизменным, или последовательно изменяется в ходе развития цивилизации и смене вектора культурной гармонии. Поколения меняются, и приоритет выборки культурного наследия и его сохранения меняется с ходом времени. Разбирая связи современников и поколений, Э. А. Баллер выделял преемственность на различных уровнях: «…Преемственность на одном уровне наблюдается в процессе количественных изменений, происходящих в рамках данного, относительно неизменного качества. Преемственность на различных уровнях связана с качественными изменениями. При количественных изменениях основное содержание преемственности составляет сама структура, сохраняется, удерживается организация. При качественных изменениях, когда структура объекта так или иначе трансформируется, содержанием преемственности являются лишь отдельные элементы, составляющие связи объекта» ^{[1, с. 9]}.

Предметом исследования являются декоративные элементы, выполненные из дерева, и закреплённые на жилых домах г. Буй и населённых пунктов Буйского района Костромской области. Научная новизна работы состоит в концептуальном комплексном подходе к изучаемому вопросу, с привлечением данных большого количества наук, и широкой исторической и культурологической зоне исследований. При этом довольно узкий географический ареал выступает своеобразным ограничением. В рамках проведённого научного исследования представлены визуальные доказательства присутствия в современных узорах декоративной домовой резьбы северо-запада Костромской области (Буйский район) декоративных элементов периода неолита (совокупная последовательность лунок и линий-прорезей), бронзового века (прямоугольные элементы), и треугольных элементов, характерных для культуры меря и славян, что показывает преемственность культурного наследия в декоративно-прикладном искусстве домовой резьбы от неолита до наших дней.

Методом исследования является комплексный подход по работе с источниками. В первую очередь, проводится визуальное исследование строений с фиксацией типичных и выделяющихся из типологии элементов. В дальнейшем, проводится культурологический анализ с привлечением ассимиляции данных, полученных с привлечением различных наук. Особый интерес представляют данные, полученные археологией в радиусе до 100 км. от места проведения визуальных наблюдений.

О начальном заселении именно этого региона исторические записи довольно скудны. Немного расширив исторический ареал на юг до Поволжья (расстояние 100–120 км.), можно упомянуть важные слова И. В. Дубова, который отмечал, что «В XV–XVI вв. в Ярославском Поволжье не только помнили о каком-то чудском населении (мере), жившем здесь еще до прихода славян, но и следовали различным финно-угорским обычаям: боготворили “хозяина” — медведя, в утке видели прародительницу мира, поклонялись камням, например, “синему” камню, лежащему на берегу Плещеева озера. Эти “бесовские наущения” жестоко преследовались православной церковью, но далеко не всегда церковники были в силах преодолеть влияние старых языческих традиций» ^{[2, с. 16]}. Известно мнение, что самих предков летописной мери следует искать в культурах предшествующего времени ^{[2, с. 17]}. Поглощение и принятие чужой культуры и обычаев, непременно несли в себе принятие элементов декоративно-прикладного искусства, визуально гармонично дополняющих культуру. Культура мери должна нести в себе элементы культуры предков мери, и при поглощении культуры мери иной культурой, присутствие в ней тех или иных элементов культуры мери будет так же ожидаемо.

По мнению П. Н. Третьякова, расселение славян в мерянских землях происходило с конца VIII—начала IX в., причем на первом этапе, колонизация из Новгородских земель шла по крупнейшим водным путям ^{[3, с. 67]}. Само же древнерусское население в Костромском Поволжье было сформировано смешением местного мерянского населения с переселенцами из Ярославского поволжья ^{[2, с. 20]}. Процесс включения Костромского Поволжья в состав Древней Руси идёт до середины XII столетия. При культурологическом исследовании региона следует учитывать наслоение культур в декоративно-прикладном искусстве, которое можно видеть перед собой сейчас.

Место исследования было выбрано как находящиеся на северо-западе Костромской области населённые пункты Буйского района. Этот район интересен тем, что находится на территории от поймы реки Кострома к водоразделу между рекой Костромой и верхним течением реки Сухона, что даёт основание предполагать встретить в исследовании признаки различных культур, как пример, меря. В вопросе преемственности культурного наследия в домовой резьбе, непременно следует определить границы изначально допустимых в данном визуальном контексте, информационных векторов первичной культуры. Известно, что языческая защита дома от мифических элементов, угрожающих жильцам и самому дому, основывалась на оберегающих элементах, размещённых на доме.

Рассматриваемые элементы декора были созданы в период не раньше 1930-х гг., по образцам, распространённым в данной местности. К сожалению, жилых деревянных строений, построенных в XV-XIX вв., не сохранилось, поэтому при исследовании приходилось учитывать фактор утери весомого количества образцов резьбы. Особенно жалко наиболее древние элементы декора, учитывая, что г. Буй отмечен уже как населённый пункт в первой половине XVI в. ^{[4, с. 107]}. Не были замечены на зданиях и элементы декора, представляющие собой венчающие крышу видоизменённые конские головы, что было типично для славянской культуры ^{[5, с. 82]}. Сакральный смысл древних элементов декора утрачен, и в настоящее время, резьба имеет лишь более декоративное значение. Можно согласиться с мнением И. М. Верещагиной и М. Е. Савинцевой: «Первоначально резьба носила культовый характер, но с течением времени ее сакральный смысл утратился, однако традиция придавать различным функциональным элементам дома художественный вид сохранилась» ^{[6, с. 89]}.

В недавнем прошлом, большая часть населения района была занята на заготовке леса и сплаве его по рекам, но уменьшение этих работ привело к миграции населения в районный центр и снижения числа жилых домов в деревнях района. На данный момент, население самого г. Буй составляет около 23000 человек ^[7]. Учитывая миграцию, декор строений в г. Буй сейчас может быть исторически местным, или же заимствованным из ареала населённых пунктов района, т.к. нередки случаи перевоза жилых домов из деревень в районный центр.

Исследование преемственности культурного наследия в преломлении факторов и стилей домовой резьбы имеет особенность в том, сам исследователь часто теряет визуальное подтверждение развитию декора и его элементов — сам материал (дерево) является крайне недолговечным. Получается ситуация, в которой связи, поддерживающие линию декоративно-прикладного искусства идущего от предков, испытывают на себе влияние как непосредственно от изменения ментального культурного наследия в самом обществе, так и от довольно непродолжительного физического существования осязаемого культурного наследия прошлого. Эта утрата исторически важного и базового слоя была отмечена исследователями около ста лет назад — утрата массовых образцов древнего наследия привела к тому, что уже в начале XX века приходилось вести наблюдения с образцами не ранее XVIII в. В. С. Воронов в 1924 году, описывая обзор главнейших формальных граней крестьянского искусства в пределах XVIII–XIX вв., отмечал, что «Памятники более ранних эпох встречаются в чрезвычайно ограниченном количестве и пока еще не позволяют делать никаких художественно-стилистических обобщений» ^{[8, с. 21]}. Позже и Б. А. Рыбаков писал: «К величайшему сожалению, многие сотни тысяч русских деревенских и городских наличников XVIII–XX вв. не были в свое время изучены этнографами в полной мере…» ^{[9, с. 485]}.

В таком случае, лишь отсылки к древним языческим представлениям об обустройстве мира и защите человека и его дома в мире, могут дать исследователю опорные временные маркеры. Следует учесть, что внешнюю декоративную резьбу не стоит рассматривать отдельно от всей системы мировоззрения человека в период язычества. Резьба не являлась лишь украшением жилища, но в первую очередь, была необходима в базовых устойчивых концепциях отношения общества к окружающему миру, и к месту человека в нём. Б. А. Рыбаков отмечал, что «Деревянная резьба русского Севера создавала на фасаде и на крыше дома сложную и глубоко продуманную, создававшуюся тысячелетиями, систему защиты… Это была защита при помощи макрокосма, тщательно воспроизведенного во всех своих основных элементах в декоре жилища, которое становилось микрокосмом семьи. Этот, созданный руками человека, микрокосм повторял картину мира, возникшую в представлениях предков славян… где-то в глубинах бронзового века» ^{[9, с. 494]}. Стоит учесть сложность и временные затраты на воспроизводство элементов. Такая целеустремлённость даёт основание предполагать, что декоративная домовая резьба это больше, чем просто украшение дома. Особое внимание резчиком уделяется таким типовым элементам, как чело строения, очелье (фронтон), причелины и стенные подзоры, наличники и полотенца. Большое значение резчиком уделялось изображению солнца, в противовес всему тёмному, несущему болезни и смерть.

Визуальное обследование жилых домов показало, что солярные знаки, являющиеся одними из самых древних, в современном состоянии домовой резьбы представлены довольно редко. Техника их выполнения — выемчато-трехгранная резьба. В. С. Воронов писал про солярные знаки: «В орнаментальном содержании… радиально расчленённый круг или розетка играет главную роль. Этот характерный мотив представляет собой древнеязыческий графический символ солнца… Этот круг - главное и постоянное око народной бытовой резьбы» ^{[10, с. 12]}. Исследования, проведённые летом 2019 г. показывают, что в данном регионе, чаще всего солярные знаки присутствуют в виде розеток, выполненных в стиле выемчато-трехгранной резьбы. Надо отметить, что украшения солярными знаками домов отмечено наукой не только в Поволжье, и традиция украшать розеткой дома и косяки дверей была зафиксирована также в некоторых районах Украины ^{[11, с. 38, 69]}. Наблюдения, проведённые также в Костромском архитектурно-этнографическом и ландшафтном музее-заповеднике «Костромская слобода», показали, что в наружном декоре деревянных часовен северо-запада Костромской области отсутствовали солярные знаки как украшения (церковь Илии Пророка XVIII в. из села Верхний Березовец Солигаличского района), что подчёркивает дистанцию между наружным украшением церковных зданий и жилых, бытовых. Интересно, что имеются данные об единичных случаях украшения розетками косяков дверей в центральных русских районах ^{[12, с. 84]} и в Карелии ^{[13, с. 130]}. Тут стоит привести слова А. П. Косменко: «Искусство “этнографической” поры дифференцируется в основном по региональному, а также локальным признакам» ^{[14, с. 190]} и отметить необходимость более углублённого изучения этого материала в сельских поселениях данного региона. Конечно, не только украшения фриза, но и декор наличников играет важную роль в отражении культурного наследия. Можно согласиться со словами И. Л. Эрг: «Эволюция окна изменяла как его форму, так и размеры. На всех этапах развития окна нераздельно решалась и задача художественного порядка — от поиска пропорций оконного проема до орнаментального украшения наличника. За все время своего существования характер наличников, претерпев ряд изменений, дал много самобытных форм и, наряду с этим впитал в себя в творчески переработанном виде многие формы, заимствованные из гражданской и церковной архитектуры» ^{[15, с. 12]}.

В рамках общей работы стоит бегло обратить внимание на элементы домовой резьбы, выполненные в виде плавных изогнутых линий (преимущественно на наличниках), разнообразные завитки, ветви растений, волнистые побеги и т.п. Эти сложные по форме элементы, несомненно, дошли до современного времени уже из наследия славянских народов и населения древнерусского государства. В настоящее время эти элементы можно встретить на прорезной резьбе наличниках домов. К сожалению, сложная пластично-рельефная резьба в виде волнистого побега с повторяющими завитками, вкупе с изображением птиц-сирен, или львов, держащих в лапах концы побегов, не была выявлена на строениях города. В. С. Воронов отмечал именно эту резьбу как элемент пластично-рельефной резьбы XVIII-XIX вв., получившийся от сложного культурного заимствования декора: «Фризы и причелины изб повторяют ту резьбу, которая была распространена на декоративных фризах, окаймляющих кормы поволжских барок и судов» ^{[10, с. 28]}. Это так же отмечено и у Л. А. Волошиной: «появление в XIX веке на Волге пароходов привело к тому, что корабельные резчики стали искусными исполнителями домовой резьбы» ^{[16, с. 172]}. Утерю декора можно объяснить утратой строений с декором (пожар), изменением восприятия поколений, исчезновением мастеров, в силах которых повторить/выполнить такую резьбу. Поэтому сейчас, при получении данных для работы, было принято решение ограничиться геометрическими узорами и прорезной резьбой.

Большой интерес в городе Буй представляет редко встречающийся декор наличника, явно дошедший до нас из культурного наследия эпохи, очень удалённой от сегодняшнего дня. Декор украшает часть наличника и представляет собой резьбу, сделанную в стиле выемчатой резьбы. Декор характеризуется вертикально расположенными лунками по оси симметрии фигурной доски, имеющей трапециедальный вид и вертикальное расположение. От лунок к внешним краям доски отходят ровные и узкие симметричные прорези, имеющие наклон к вертикальной оси около 45 градусов, образуя между собой угол, близкий к прямому. Визуально, узор практически идентичен архаичному узору, характерному для культуры ямочно-гребенчатой керамики неолита. Совершенно аналогичный узор находится на экспонирующейся в Буйском краеведческом музее имени Т. В. Ольховик ямочной-гребенчатой керамике периода неолита. Место нахождения керамики определено как деревня Сафоново, что в 6 км от города Буй, время проведения археологических исследований — 1978 г. А. А. Куличков в своей работе упоминает варианты периодизации культур с ямочно-гребенчатой керамикой Волго-Окского междуречья «…согласно которым развитие орнамента шло по пути постоянного увеличения доли гребенчатого штампа и усложнения композиций, то есть от ямочного и ямочно-гребенчатого к гребенчато-ямочному» ^{[17, с. 45]}. И. Ф. Витенкова пишет, что для гребенчато-ямочной посуды характерна геометрическая орнаментация, включающая в себя узоры из треугольников, ромбов, вертикальных и горизонтальных зигзагов, косой сетки ^[18], что и наблюдается на выставленном в музее, образце. Образец, вероятно, стоит исторически ближе к границе смены ямочно-гребенчатой культуры на гребенчато-ямочную. Время использования такого узора можно определить, вероятно, как поздний неолит, и в этой связи интересно замечание Т. А. Васильевой: «на территории Карелии к позднему неолиту относят памятники с гребенчато-ямочной керамикой» ^{[19, с. 126]}. Отсылка к Карелии периода позднего неолита допустима, т.к. формирование культуры раннего неолита северных регионов, по всей видимости, шло с учётом проникновения на север культуры верхнего Поволжья. К. Э. Герман пишет, что «…нет оснований рассматривать верхневолжскую культуру как непосредственно повлиявшую на возникновение керамики сперрингс. Но допустимо ее влияние на процесс возникновения глиняной посуды группы древнего населения, которое занимало в раннем неолите территории южнее и юго-восточнее Онежского озера» ^{[20, с. 9]}.

Совпадение с культурой прошлой эпохи некоторых элементов декора стенных подзоров (фриза) у довольно большого числа деревянных домов г. Буй, можно найти в характерных линиях т.н. «Галичского клада» (расстояние между городами Галич и Буй составляет около 60 км) эпохи бронзы ^{[21, с. 264-272]} — это повторяющиеся характерные прямоугольные или почти трапециевидные элементы (отростки-лунницы на голове идола «Галичского клада»). С позиции культурологических изысканий ясно, что многочисленные в своё время предметы керамики неолита и предметы эпохи бронзового века повлияли на становление узоров в последующих поколениях и мы имеем дело с взаимопроникновением разнесённых по времени культур народов, проживающих в своё время на этой территории. Соседствующие народы, привлекали в свою культуру элементы другого народа, и оставляли её у себя (в нашем случае в виде декоративно-прикладного искусства), в случае уменьшения или исчезновения народа-носителя. Этнокультурные образования при трансляции культуры обеспечивают её уникальность и неповторимость т.к. каждый отдельный этнос вносит свой собственный вклад в мировую культуру. Формирование культуры происходит непрерывно и так же непрерывно происходит трансформация культурного наследия под влиянием как наследия «своего», так и наследия «заимствованного» у культур соседствующих народов. Узор с лунками и симметричными прорезями, направленных к лункам, является в этом случае тем самым «узлом», который неизменным дошёл до наших дней сквозь культуру народов до-меря, меря и славян. Аналогично и с характерными прямоугольными и трапециевидными элементами декора эпохи бронзового века — заимствование культурного наследия позволило сохранить его с тех лет, до наших дней.

Этносы, перенимающие культурные достижения, общались на довольно ограниченной территории. Вполне возможно, что знаковые сегменты декора занимали аналогичные соответствующие места в культуре взаимодействия человека с окружающим миром, в культуре охраны дома жилища от проникновения негативных сил и нанесения ими вреда. Надо иметь ввиду, что декор здания был непрерывно взаимосвязан с декором применяемым на одежде и в украшениях. Известны шумящие подвески-уточки с треугольными лапками, датируемые временем контакта меря со славянами, причём лапки конструктивно находятся визуально на одном уровне и составляют зрительную последовательность из треугольников (визуальный ряд). Ряд треугольников в настоящее время прослеживается в декоре стенных подзоров и причелин, наблюдаемые сейчас в пропильной декоративной резьбе северо-запада Костромской области. Можно предположить, что треугольники пришли в современное декоративно-прикладное искусство региона непосредственно из культуры меря, и позже, славян. Славяне ассимилировали данные узоры и посредством культурной преемственности на уровне прикладного искусства, использовали их в своей визуальной культуре на протяжении всего времени. Шумящие треугольные лапки подвесок меря должны были отгонять злых духов своим шелестом, поэтому вполне закономерно, что треугольные элементы широко применялись славянами в подобном употреблении (защита от злых сил), а в интересуемой нас домовой резьбе — выражены рядами треугольников в элементах фриза (стенные подзоры) и причелин, наблюдаемые в резьбе на домах г. Буй и Буйского района. Что касается мери, можно заметить, что многие исследователи считают мерю финно-угорским племенем, и следы этого наследия видны как немного южнее, в культуре Волжской Булгарии IX-X в. – см. у Н. В. Жилиной: «В IX–X вв. продолжают использоваться украшения финской традиции …крупные шумящие подвески с длинными цепочками» ^{[22, с. 99]}, так и севернее – см. у В. Н. Кузнецовой и Н. В. Григорьевой: «Приток количества вещей волго-камского происхождения в Северо-Западном регионе увеличивается в X-XI вв.» ^{[23, с. 61]}. В рамках данной работы меря может считаться финно-угорским народом, но непременно с оговоркой относительно географического расположения, изучаемого автором. Ряд треугольников на фризах и причелинах домов можно отнести с рядом треугольников у подвесок, если принять во внимание, что согласно археологическим данным, у подвесок могло быть несколько лапок. Это отмечает В. Н. Кузнецова: «Стоит отметить, что среди лапчатых подвесок представлены как трехпалые, так и пятипалые. Последние весьма часто встречаются на различных украшениях, происходящих из Костромского Поволжья и Белозерья» ^{[24, с. 187]}. Вырисовывается устойчивый ряд последовательной преемственности культурного наследия в данном географическом ареале: элементы узора неолита – элементы узора бронзового века – элементы узора меря – элементы узора славян – элементы узора в наши дни. Можно согласиться с мнением Д. А. Петровой: «В резьбе использовались орнаменты, основные элементы которых сложились в памяти народа с древнейших времен. В их рисунок так же постепенно включались мотивы, заимствованные у ассимилированных народов» ^{[25, с. 67]}, и с мнением Н. Н. Цветковой: «…элементы древнего орнаментального комплекса являются вневременным средством самовыражения художника» ^{[26, с. 114]}.

Т. В. Станюкович отмечал, что пропильная резьба получила распространение довольно поздно ^[27]. В таком случае, мы имеем наглядный пример преемственности культурного наследия и синтеза декоративных узоров различных эпох. Ведь в орнаментальном украшении дома могут встречаться элементы, взятых у абсолютно разных поколений, которые могли дойти до нас только благодаря результатам самоидентификации общества на определённом этапе развития и восприятия культуры прошлых поколений, а так же и культуры приносимой извне в тот или иной период. Ассимиляция культур в виде орнаментальных узоров, позволила донести до потомков примеры совершенно разделённых во времени декоративных узоров локальных этнических групп. В. С. Воронов в 1924 г. отмечал: «Совершенно неоспоримо, что в крестьянском искусстве XVIII и XIX веков сохраняются весьма глубокие и древние художественные традиции, которые могут быть, с большей долей основания, относимы к внешнему облику этого искусства и в более ранний период его жизни» ^{[8, с. 21]}. Конечно, проблема восприятия целостности древнего образа в более поздней прорезной резьбе заключается в потере значимых элементов, которые не были донесены до нас — чаще всего сейчас приходится иметь дело с декором, сделанным уже в годы Советской власти, когда мастерам приходилось переживать в себе совершенно разные культурные наслоения и находить применение уже новым течениям в декоративном узоре — отметим появление пятиконечных звёзд в прорезной резьбе, расположенных чаще всего в наличниках домов. Поэтому надо более цепко выявлять древние, имеющие богатую семантику, элементы узора. К сожалению, ранние образцы декора утрачены в городской и сельской среде.

При датировке появления до-славянских треугольных элементов в декоре, можно обратиться к записям касательно державы Германариха. Б. А. Рыбаков пишет: «Готская гипотеза держится прежде всего на словах Иордана (придворного и весьма льстивого историка готских королей) о так называемой державе Германариха, вождя приазовских готов. В состав будто бы покоренных Германарихом (Эрманарихом) к 375 г. народов Восточной Европы входят такие отдаленные народы, как Меря, Чудь, Мордва» ^{[9, с. 29]}. В IV-V вв. меря была в составе Готского племенного союза, а до середины IX в. была данниками варягов.

Можно ли ответить на вопрос, был ли треугольный декор распространён у народа меря к IV в., для передачи его славянам? Тут следует выставить цепь рассуждений, начиная с того, была ли возможность у народа меря к тому времени иметь образцы геометрического узора перед собой, для непосредственной ассимиляции и создания треугольного элемента. И такой ответ можно получить, изучив две фигуры идолов из «Галичского клада», что находился практически неподалёку от г. Буй. Вполне логично, что видоизмененные отростки-лунницы на голове идола бронзового века могли трансформироваться в треугольные элементы у меря. Культурная ассимиляция символики и геометрического визуального представления символики не несёт никаких причин для сдерживания трансформации почти-трапецидальных/треугольных элементов декора эпохи бронзы в треугольники к IV в. Плюс к этому, стоит вспомнить линии ямочно-гребенчатой керамики, найденной неподалёку и датируемой неолитом – если абстрагироваться от лунок между параллельными линиями, то сами линии составляют угол между собой, близкий к прямому – визуально как две линии треугольника из трёх. Треугольные элементы декора явно прослеживаются и в более поздних, перенятых славянами у меря, шумящих подвесках в виде водоплавающих птиц с треугольными лапками. Во время активного контакта народов и наследования культурного достояния и передачи его сквозь поколения, материальная и духовная культуры этноса были вместе ­- «в символическом или знаковом (семиотическом) осмыслении практических функций вещей, в теснейшем переплетении практической и обрядовой деятельности», как писал К. В. Чистов ^{[28, с. 268]}.

Исходя из проведённой работы, можно сказать, что в декоративной резьбе домов Буйского района Костромской области присутствуют элементы более ранних культур, вплоть до неолита.

Выводы работы: выносится научное предположение, что в современных узорах декоративной домовой резьбы северо-запада Костромской области присутствуют геометрические круглые и прямоугольные декоративные элементы периода неолита и бронзового века, треугольные элементы, характерные для декоративно-прикладного искусства эпохи меря (до периода появления славян в этих местах), что визуально представляет преемственность культурного наследия в узорах и элементах декоративно-прикладного искусства домовой резьбы с периода неолита до наших дней.