Либеральная демократия в развитии евро-атлантической геоцивилизации (до и после избрания Д. Трампа президентом США)

Введение

Либеральная идеология связана не только с внутриполитическим развитием ряда государств Европы и США (притом, что данная идеология характерна и для некоторых государств Тихоокеанского региона), но и с внешнеполитическими задачами, выражаемыми, прежде всего, в подходах либеральной гегемонии, которые длительное время проповедовал политический истеблишмент США. Либерализм, таким образом, представляет собой уникальную идеологию, которая не просто сформулировала основополагающие принципы международного, политического, экономического, социального развития, но и предоставила, в некотором роде, рамки для общественно-политических дискуссий, в том числе и для представителей других идеологий. Можно в этой связи вспомнить, что даже итальянские фашисты и германские национал-социалисты оказались в межвоенный период интегрированными в европейскую либеральную политическую систему. Кроме того, политическую устойчивость и признание некоторых других государств, называвших себя либеральными, получили, например, Испания при Франко и Португалия при Салазаре. Смыслы, сформулированные либерализмом, с течением времени стали знаковыми также для консерваторов и представителей социал-демократической мысли, так как они постепенно отказывались от своей политической повестки, становясь проповедниками либерализма, что позволило им значительно сблизиться друг с другом, благодаря коллективному признанию так называемых либеральных ценностей. По этой причине в настоящее время мы не видим значительных различий в программах разных партий. Либеральные ценности и предопределили формирование единого либерально-демократического мира, принадлежность к которому связана с их признанием. В настоящее время либеральная идеология столкнулась с серьезным вызовом, так как мы наблюдаем не только формирование новой гибридной формы либерализма, но и возрождение идей национализма и традиционализма, особенно в ряде европейских стран. Помимо этого, будущее либерализма во многом зависит от его позиций в США после избрания президентом Д. Трампа, который уже начал вносить корректировки в его трактовку, прежде всего, в рамках внешней политики.

Цель статьи – определить роль либерализма (идей либеральной демократии) в эволюции евро-атлантической геоцивилизации с учетом фактора избрания Д. Трампа на пост президента страны. Это позволит дать прогноз о будущем либеральной идеологии в целом. Задачи статьи: проанализировать черты либерализма и представления о либеральной демократии; выявить роль либеральной идеологии в реализации геополитических задач «коллективного Запада»; выяснить, как избрание Д. Трампа способно повлиять на эволюцию либерализма; каким образом это скажется на взаимоотношениях разных геоцивилизаций, что заставляет также обратиться к вопросу, что собой представляет геоцивилизационный исследовательский подход.

Либерализм в последней четверти XX века стал символом единения «коллективного Запада» (под которым понимают государства, с точки зрения их принадлежности либерально-демократическому миру, поэтому, например, Австралию, Новую Зеландию и Японию в этом смысле относят к Западному миру), стал его флагом и оружием, направленным против советской идеологии и не только против нее.

После крушения СССР либерализм не прекратил своего победного шествия по планете, ознаменовавшегося внедрением либеральной демократии повсеместно. Ведь согласно теории демократического мира, либеральные демократии друг с другом не воюют (безусловно, любая теория является обобщением, так как существуют исключения, например, Фолклендская война между двумя демократическими государствами в лице Великобритании и Аргентины). А значит, для достижения мира и порядка необходимо, чтобы на планете было установлено как можно больше демократий, признающих либеральные ценности, притом, что их главным выразителем себя назвали США. При этом мы можем говорить о нескольких конфликтах между различными геоцивилизациями (геоцивилизации – это цивилизационные пространства, участвующие в геополитических процессах), которые обладают своими культурными кодами. Например, между либеральным коллективным Западом и СССР (а затем Россией, возглавившей интеграционные процессы на постсоветском пространстве ^{[25, c.7]}), а также между Западом и исламским или китайским миром.

А отношение к либерализму, по сути как к клише, формирует главный водораздел между геоцивилизациями и в настоящее время. Однако избрание Д. Трампа президентом США означает постепенный отказ от международных принципов либеральной демократии и даже частичный отказ от их реализации в рамках внутренней политики. В европейских государствах мы также замечаем разворот от идей либеральной демократии к идеям национализма, который произошел еще раньше, чем в США. Эти проблемы требуют анализа. К тому же, именно сейчас наиболее отчетливо идеи государственного развития связаны с идеями реализации новых задач в международной политике (буквально: меньше международные затраты – больше внутриполитические).

Исследовать заявленные проблемы представляется наиболее логичным в рамках геоцивилизационного подхода, поскольку именно в этом случае возможно учесть системно-психологические составляющие межгосударственного взаимодействия в условиях глобализации, исследовать большие пространства и взаимодействия государств в их рамках.

Методология геоцивилизационных исследований

Историю человечества, равно как и мировую политику, логично изучать в контексте времени, места и культуры. Собственно, сама история и есть взаимодействия между людьми и народами, оказывающими друг на друга разнообразное влияние и формирущих тем самым пространство, население которого создает общую культуру и ментальные концепты. Соответственно, люди на этом пространстве делят не только общую культуру, но и принадлежат одной (гео) цивилизации.

Геоцивилизации можно рассматривать как территории культурных, экономических, материальных и технологических достижений (прежде всего, включая военные) близких цивилизаций. Упрощая представленную картину, можно сказать, что культура наполняет геополитические регионы, а комбинация культура+территория (с определённым экономическим и технологическим уровнем развития) создает любую геоцивилизацию. Именно культура, характерная для определённой территории, указывалась многочисленными авторами как основа цивилизации, как то, что формирует и расширяет геополитическое жизненное пространство того или иного человеческого сообщества ^{[12, c. 160-163; 18, c. 55; 4, c.34; 3, c. 297; 20, c. iii-iv; 6, c. 206-211]}. Многие геополитические теории, например, геокультуры ^[51] или этноцентричности ^[9] говорят о том, что территория сохраняет культурный генотип народа, который имеет колоссальное значение для процесса принятия решений.

Территории сохраняют наиболее значимые элементы культуры, относящиеся к различным сообществам, продлевая существование (гео)цивилизаций, каждая из которых благодаря своей культуре становится привлекательной или, напротив, отталкивающей. В этом отношении показателен опыт западно-христианской геоцивилизации, которую сейчас стоит назвать евро-атлантической, поскольку в значительной степени она развивалась на базе общих либеральных ценностей, выраженных, в том числе, в так называемом «американском образе жизни». Его привлекательность стала служить инструментом расширения зоны евро-атлантической геоцивилизации, в которую мы включаем, прежде всего, страны Северной Америки и страны-члены ЕС (при этом также в эту сферу включаются Австралия, Новая Зеландия и даже Япония с точки зрения их принадлежности либерально-демократическому миру). Вместе с тем, цивилизационное значение евро-атлантической геоцивилизации снижается параллельно росту влияния других геоцивилизаций, прежде всего, в Евразии (российской и китайской). Но сейчас в западно-христианской геоцивилизации вместо скрепляющей роли религии возникла либерально-демократическая идеология.

Либерализм стал также той идеологией, благодаря которой европейские государства пытались осваивать территории Ближнего Востока и Африки. И в ряде стран под его влиянием действительно сложился вполне европейский образ жизни. Тем не менее, либерализм не продержался здесь долго, и откатился под натиском набирающих рост исламских настроений. Эта ситуация легко объяснима возникшим противоречием между требованием вести европейский образ жизни, что предполагает высокий уровень потребления, и необходимостью обладать высоким уровнем доходов, что было невозможно осуществить, например, в Иране или Афганистане. Это привело к росту влияния исламских организаций, которые назвали европейский образ жизни причиной разврата и греха. Данное объяснение с удовольствием было принято населением, не способным поддержать высокий уровень потребления. Так, С. Хантингтон доказывает, что бедные общества останутся недемократическими до тех пор, пока будут оставаться бедными ^{[24, c. 338]}.

Происходящие в настоящее время трансформации в области международных отношений заставляют искать корректные подходы для изучения этих процессов. (Гео)цивилизационный подход задействует и культуру, и экономику, и социологию, и антропологию, и геополитику, позволяет исследовать развитие огромных пространств в динамике и с точки зрения долгосрочных тенденций ^{[44; 46]}. Так, например, сегодня мы можем говорить о возникновении новой «концептуальной рамки в форме Большой Евразии», что создает геоэкономическую общность и пространство межцивилизационного диалога ^{[11, c. 6]}.

В этом контексте геоцивилизационный подход является рабочим инструментом, так как исследование государств и регионов в пространственном и временном измерениях, причем именно в длительной временной протяжённости, позволяет говорить о формировании трендов. В рамках геоцивилизационного подхода используются следующие методы: анализ внутренних факторов развития государств и регионов (региональные акторы, международные блоки, политические, экономические и военные силы того или иного актора в пределах геоцивилизации), анализ развития внешних факторов (стрежневые государства разных геоцивилизаций, которые влияют на собственную и другую геоцивилизацию). Благодаря анализу процесса принятия решений и развития стержневых государств геоцивилизаций, а именно – количественных (территория, ресурсы, население) и качественных (политика, экономика и оборона) характеристик, можно говорить не только о трендах развития тех или иных территорий, но и о положении государств внутри конкретных пространств, и их иерархии.

Кроме того, именно геоцивилизационный подход связан с учетом таких факторов, как основополагающие ценности и отношение к ним, сформированные в разных геоцивилизациях, притом, что эти факторы позволяют определить геополитическое взаимодействие акторов. Так, одним из принципов геоцивилизационных исследований является анализ психологических закономерностей протекания геополитических процессов через призму категорий «жизненное пространство» и «свобода» ^{[13; 14]}.

Для нашего исследования категория «свобода» интересна тем, что ее восприятие, понимание и переживание существенно различается в различных социокультурных образованиях и геоцивилизациях. В представлении о том, что такое свобода, что определяет ее границы, какими средствами ее можно изменять и насколько это возможно, кроется, по нашему мнению, один из важнейших аспектов, определяющих протекание геополитических процессов и развитие системы отношений между геоцивилизациями как акторами глобальной геополитики. Эти представления заложены в менталитете, определяются обычаями, нравами и традициями общества и всей системой государственного устройства. В этом контексте геоцивилизации становятся частью теории международных отношений, так как она затрагивает вопрос о цивилизационных идентичностях ^{[28; 31]}.

Евро-атлантическая геоцивилизация: основные характеристики

Евро-атлантическая геоцивилизация определяется такими чертами, как: быстрый временной ход, идеи прогресса, личные ценности. Более того, ряд зарубежных авторов полагает, что термин цивилизация относится именно к странам с развитой рыночной и либеральной демократией, что отличает так называемые «цивилизованные» народы от «нецивилизованных» или «варваров» ^[35]. Например, Б. Боуден описывает антитеррористическую деятельность после 11 сентября 2011 года как войну между «цивилизованными» народами и «варварами» ^{[27, c. 37]}. В этом смысле «варвары» - это общества, которые не находятся в сфере политического либерализма. А значит - не способны принять идеи прав человека и демократического управления, и, соответственно, расположены вне зоны евро-атлантической геоцивилизации ^[36]. Кроме того, с точки зрения истории европейского права, например, коренные жители колонизируемых европейцами стран не могли получить никакой правовой защиты и не рассматривались как правовой субъект. Соответственно, они и не признавались в качестве представителей «цивилизованных» народов. С этой точки зрения, «нецивилизованные» народы способны стать «цивилизованными» только, если присоединятся к цивилизованному сообществу, например, через авторитетные международные организации, и воспользуются опытом евро-атлантических либеральных демократий. Более того, некоторые авторы, например, Я. А. Стивачтис, говорят о «стандартах цивилизации», среди которых прямо называют либерализм и рыночную экономику, проводящие водораздел между «западными» и «не западными» цивилизациями ^{[45, c.2-3]}. Однако некоторые российские ученые полагают необходимым развитие равных возможностей и партнерства между всеми участниками международных отношений. Так, Л.В. Сморгунов пишет, что консолидация демократии возможна только при включении демократизирующихся стран в международные сообщества как равных партнеров ^{[22, c. 165]}. Важно при этом, что именно либерализм определяет все стороны развития евро-атлантической геоцивилизации.

Идеология либерализма

Для либерализма характерны определённые черты (принципы). Например, английский философ Леонард Гобхаус в качестве элементов либерализма выделяет следующие: гражданскую свободу, фискальную свободу, личную свободу, социальную свободу, экономическую свободу, свободу у себя дома, местную, расовую и национальную свободу, интернациональную свободу, политическую свободу и суверенитет народа ^{[8, c. 89-101]}.

А.Г. Дугин отмечает развитие либерализма в рамках геополитических процессов, доказывая, что либерализм как идеология и мировоззрение не случаен, и его появление в политике и экономике основывается на фундаментальных процессах, происходящих в западно-христианской геоцивилизации ^{[10, c. 63]}. Ключевыми постулатами либерально-демократического развития евро-атлантической геоцивилизации выступают следующие ключевые положения: понимание человека как меры всех вещей (с поправками деления на «цивилизованные» народы, имеющих правовую защиту, и «нецивилизованные», не имеющих таковой); утверждение равенства возможностей как морального закона общества (также с поправкой деления на «цивилизованные» и «нецивилизованные» народы); разделение властей и создание общественных систем контроля над любыми властными инстанциями; упразднение любых государственных и религиозных авторитетов, претендующих на «общеобязательную истину» (тем не менее, эту задачу выполнить практически невозможно, ведь сохраняется религиозный авторитет папы Римского, также вспомним про символ единения нации, заключенный в лице монархов во многих европейских государствах); создание гражданского общества без сословий, наций и религий вместо традиционных государств (нельзя сказать, что удалось полностью реализовать этот принцип, хотя политика мультикультурализма и была ведущей во многих государствах); главенство рыночных отношений над всеми остальными в соответствии с тезисом «экономика – это судьба»; убежденность в священном характере частной собственности; убежденность в том, что история западных стран – это универсальная модель развития, которая должна быть в обязательном порядке взята в качестве эталона для всего мира.

Данные положения являются показательными для либерализма, но формировались на протяжении многих десятилетий. С учетом идеологической эволюции либерализм, появление которого связывают с европейскими революциями XVIII в., проходит через некоторые «трансформации» приблизительно каждые пятьдесят лет.

Так, сформировавшись в рамках критики феодализма, мешавшего экономическому и общественному развитию, он был связан с экономическими отношениями в стране, так как отстаивал, прежде всего, принцип свободы частной инициативы. В XIX в., когда произошло достаточное накопление финансовых средств в руках буржуазии, с особенной силой зазвучали призывы к пересмотру общественных взаимоотношений в плане расширения избирательного права. Но именно эта идея стала центральной для становления и развития социалистических воззрений. С этой точки зрения, социализм стал явным конкурентом либерализма, хотя, при этом, суть свободы трактовалась по-разному в либерализме и социализме. Но неслучайно, что при росте рабочих партий, социал-демократических партий в Европе, либералы, либерал-демократы постепенно уступали свои позиции (например, сравните эволюцию и положение Либерально-демократической партии и Лейбористской партии в Великобритании). Одновременно с ростом идеи свободы и прав человека, укрепились и позиции консерватизма, который их воспринял в своем ключе, продвигая мысль о том, что свобода должна исходить из закона. Соответственно, закон и ограничивает свободу. При этом социал-демократы и консерваторы повернулись к идеям либерализма, взяв их на вооружение. Так, народные, христианские, консервативные, а также социалистические партии – это партии, которые являются либеральными и демократическими.

В начале XX века продолжилась эволюция либерализма в рамках идеи «нового либерализма» или неолиберализма. Если ранее либералы бежали от «государственной руки», то сейчас, напротив, призывали государство стать защитником рынка и свободного предпринимательства, осуществлять регулирование и стимулирование и также даже быть собственником. Это оказалось необходимым условием и для сохранения спроса населения, и для поддержки рынка и экономики в целом. Таким образом, либерализм сам воспринял некоторые идеи консерватизма и социал-демократических воззрений, предложив их довольно удачную комбинацию, что укрепило его позиции.

Однако перед либерализмом снова и снова вставал вопрос о том, что следует поставить на первое место – социальный или экономический вопрос. И, отчасти, и эта дилемма привела к новому витку эволюции либерализма в форме неоконсерватизма, возникшего в США во второй половине XX века, хотя с консерватизмом его связывает только идея органицизма. Неоконсерватизм близок именно классическим либеральным концептам. Они в его рамках превращаются в традиции, идеалы, ценности, которыми оперируют и во внутренней и внешней политике. В рамках либерал-консерватизма индивидуальные свободы становятся главными ценностями, а неоконсерваторы, т.е. приверженцы либерал-консерватизма, выступают их главными защитниками. По сути, в рамках неоконсерватизма либерализм превратился в идеологию на гране религии или даже в саму религию. И именно в рамках неоконсервативной парадигмы были проявлены идеи либеральной гегемонии.

Вообще же, стоит отметить, что либерализму повезло на всевозможные атрибуты. Так, есть, например, понятие тоталитарного либерализма, хотя оно довольно противоречиво. С учетом того факта, что идеология либерализма была «растащена» на куски консерваторами справа и социалистами слева, отдельные идеи либерализма в разных ракурсах можно встретить, где угодно.

Большую роль в развитии идей либерализма также сыграли тоталитаризм, фашизм и нацизм. А роль свободы в системе социальных отношений стала большой задачей для либерализма, которому также необходимо постоянно прорабатывать опыт других идеологических воззрений, поскольку этот вопрос напрямую связан с проблемой кризиса демократии или, как минимум, ее дефицита, а именно либерализм претендует, в первую очередь, на то, чтобы именоваться идеологией демократического мира.

Этот подход позволил связать идеи демократии и либерализма. Неслучайно, чаще всего, политические эксперты обсуждают формы эволюции либеральной демократии, притом, что довольно часто они признают, что демократии могут быть разными. Например, Япония, сохраняющая историческое своеобразие в «наследовании» высших государственных должностей, относится к демократиям. Также зарубежные авторы традиционно пишут о российском режиме как об особой авторитарной демократии, отмечая, что при существующих демократических институтах ключевое слово в существующей системе управления принадлежит именно президенту, олицетворяющему собой государство ^{[43; 39]}. Конечно, существуют разные точки зрения о том, что собой являет Россия. Зарубежные авторы часто ее либо вообще не воспринимают как демократию, либо называют демократией с оговорками. Одна группа ученых объясняет это тем, что демократия сама по себе способна создавать основания для возникновения авторитарных идей, так как не сформировала надежных инструментов противодействия усилению власти конкретной политической партии, группы или лидера ^{[50; 30]}. Другие объясняют невозможность страны продвинуться по пути демократии историческим контекстом, культурой и менталитетом ^{[48; 49]}. И большинство полагает, что демократия зиждется на либеральной идеологии и не может существовать в странах, где она не утверждена в качестве ведущей идеологии ^{[29; 41]}. При этом российский политолог А.М. Салмин назвал демократию геополитической реальностью и утвердившейся универсальной ценностью ^{[21, c. 10]}. А Ф. Фукуяма даже объявил о завершении эволюции человечества с установлением западной демократии как окончательной формы правления ^[23]. Однако международная жизнь многократно опровергла этот тезис, что не отменяет его яркую показательность в отношении взглядов ведущих западных политиков в понимании роли западного мира в истории. С точки зрения смены парадигм развития и поисков новой модели, мнение Ф. Фукуямы может быть интересно как характерное для периода глобального доминирования либерализма и США. Очевидно, что ослабление либерализма и либеральной идеологической монополии влияют на современные позиции США, а мир продолжает эволюционировать ^[5].

Либерализм в развитии евро-атлантической геоцивилизации

В условиях многополярности и конкуренции с другими системами, с повышением запросов от граждан к власти тезис Ф. Фукуямы стоит оспорить. Кроме того, европейские и западно-американские демократии являются в некотором роде конкурентами. Это неизбежно скажется на общей евро-атлантической геоцивилизации. Среди критических проблем либеральной демократии стоит назвать исключительный индивидуализм и воспроизводящееся неравенство в распределении благ. Кроме того, реализация демократических принципов на самом деле возможна только в условиях мира и отсутствия влияния другого государства, т.е. при определённой степени изоляционизма. Например, довольно часто в так называемых демократических государствах сохраняется проблема представления прав иноэтничных граждан, отличающихся от титульного большинства. Так, американский политолог Дж.Маркофф пишет, что важно избежать тривиализации демократии ^{[1, c. 429]}.

Какова же роль либерализма в развитии цивилизационных пространств (геоцивилизаций)?

Несмотря на то, что либеральные идеи внедряются в политическое устройство многих государств, необходимо провести анализ на соответствие (или несоответствие) этих идей культуре и традициям основных геоцивилизаций. Проведем краткий анализ евро-атлантической геоцивилизации с использованием некоторых ключевых постулатов либерализма, указанных выше.

Человек есть мера всех вещей. В либеральной цивилизации высока ценность человеческой жизни только представителей этой цивилизации, причем происходит четкое и однозначное разделение на «свой-чужой». Не относящиеся к этой цивилизации представители не воспринимались и до настоящего времени зачастую не воспринимаются как равные и достойные, что подтверждается многочисленными историческими примерами – колонизация Индии англичанами, освоение Американского континента и отправка рабов в Америку из Африки и т.д. Это же предопределило и проникающий способ территориальной экспансии, при котором происходило уничтожение коренного населения осваиваемых территорий.

Равенство возможностей как моральный закон общества. Либеральная евро-атлантическая геоцивилизация в новейшей истории позиционировала себя как общество равных возможностей, в котором каждый может добиться успеха и этот успех зависит исключительно от целеустремленности и потенциала самого человека, притом, что индивидуализм, карьеризм и честолюбивые устремления каждого человека приветствуются и считаются нормой жизни. Тем не менее, первый критерий, связанный с делением обществ на цивилизованные и нецивилизованные неизбежно препятствовал реализации равенства возможностей.

Отсутствие государственных и религиозных авторитетов. Либерализм провозглашает и реализует принцип отсутствия государственных и религиозных авторитетов. Например, несмотря на очень высокую религиозность американского общества, роль конкретных религиозных деятелей там незначительна. Тем не менее, несмотря на атаку либерализма на монархические и религиозные институты, их все же не удалось до конца дискредитировать в Европе и, более того, они остаются символами единения нации. Также многие успешные политические деятели становятся авторитетами для своих обществ, например, М. Тэтчер или Г. Коль.

Убежденность в универсальной модели западных стран как эталона. Модель собственного государственного устройства считается эталонной, которую необходимо перенести и внедрить во всех государствах.

Личная и прочие свободы. В либеральной западноевропейской философии под свободой понимается естественное право всех людей в равной мере пользоваться достижениями цивилизации и распоряжаться своей судьбой и результатами своего труда, а свобода воли – это способность человека к самоопределению в своих действиях и ответственность за свои поступки ^{[7, c. 409; 15, c. 293-317]}, осознанная необходимость ^[26], выход за пределы заранее заданной ситуации ^[19].Очевидно, что категории свободы и жизненного пространства являются ключевыми в эволюции либеральной идеологии. И именно они составляют отличительные черты евро-атлантической либеральной (западно-христианской) геоцивилизации. Они задают и основные позиции, опираясь на которые государства евро-атлантической геоцивилизации строят свои международные отношения, а также определяют взгляд на окружающий мир. Отметим, что даже мораль в рамках либеральной парадигмы раскрывается через понятия «конституционные свободы» и «свободы и права человека», которые становятся на практике политическими инструментами в борьбе за власть и гегемонию, что полностью сводит на нет и исходные позиции о свободе и либеральных ценностях. Однако идеи свободы и расширения жизненного пространства, которые, как мы показали выше, стали критически ценными как на индивидуальном, так и на общественном и государственном уровнях, оказались важнейшими для идеологии либерального гегемонизма и теории демократического мира.

Либеральный гегемонизм евро-атлантической геоцивилизации

После окончания Второй мировой войны американская геополитическая стратегия предполагала доминирование США через их присутствие во всех ключевых точках Земного шара, прежде всего, в западной части Европы, в районе Японских островов, на Филиппинах, на Ближнем Востоке, в Персидском заливе, в районе Панамского канала.

Инструментами укрепления позиций в этих регионах стали военные базы США и их союзников, количество которых не сократилось даже после крушения СССР. При этом американские военные расходы составляют 15 - 16% от ВВП ^[16]. Благодаря этому, США с самого начала получили возможность оказывать большее влияние на международную политику, нежели любое другое государство ^{[37, c.77; 34, c. 131]}. Представление американского истеблишмента о том, что США обладают превосходством не только в военной, но и экономической и политической сферах над другими государствами предопределило появление идеи о глобальной значимости американских ценностей, прежде всего, ценностей либеральной демократии ^{[38, c. 14]}.

Отметим, однако, что США просто принято называть страной-образцом либеральной демократии, притом в действительности можно говорить о том, что многие позиции внутренней и внешней политики США противоречат этому пониманию. Проблема здесь заключается в том, что идея либеральной демократии служит основанием для американского глобализма, и именно в таком контексте тезис об американской модели либеральной демократии и стоит рассматривать. Так, основными элементами идеологии глобализма традиционно называют такие категории либерализма (неолиберализма) как «демократия», «свобода», «гражданское общество», «открытое общество». А.С. Панарин считает, что основой неолиберального (либертаристского) проекта, продвигаемого США, служат три компонента: человечество движется к победе либерализма (это и есть окончание исторической драмы), «формационное высокомерие» (США как идеал), подтасовки. При этом эти же идеи США часто отрицают собственной политикой, особенно внешней. Отсюда происходят многочисленные и распространенные манипуляции вокруг термина «либеральная демократия» ^[17].

Американский подход распространения так называемых либерально-демократических идей преподносился как наилучший для всего мира. Например, Дж. Най писал, что глобальное доминирование США позволит укрепить глобализационные взаимосвязи ^{[42, c.260]}, а Р. Хаас доказывал, что их роль шерифа обезопасит мир ^[33]. Для этого разрабатывались разные теории, концепции и стратегии, например, концепция «расширения рыночной демократии», стратегия «вовлечения и демократического расширения», теории «гегемонистской стабильности», «демократического мира», «глобального управления», «унилатерализма», «превентивной обороны», «либеральной гегемонии», «однополярной стабильности» и др.

Согласно стратегии подтверждения глобального лидерства, международный порядок зависит от мирового гегемона, благодаря которому распространяются идеи либеральной демократии, рыночные процессы, глобализация, создающие основу интеграции демократических государств. В тоже время, потенциальные геополитические соперники США, согласно представленным концепциям и теориям, должны находиться в состоянии дезинтеграции. I и II Мировые войны и локальные конфликты принесли большую прибыль американским военным корпорациям и политической элите США в целом. США убедились в том, что конфликт приносит пользу (материальную и нематериальную), поэтому были заинтересованы удерживать, так или иначе, остальной мир (не интегрированный в западное сообщество) в состоянии конфликта для получения выгоды, прибыли и укрепления своего положения.

Именно через эту призму можно рассматривать ситуацию на Ближнем Востоке, в Северной Африке, на Украине. Помимо этого, США играют на межгосударственных конфликтах, поддерживая огонь противоречий, и никоим образом не влияя на умиротворение существующих конфликтов. И именно по этой причине любые интеграционные процессы на постсоветском пространстве априори будут восприниматься негативно американским политическим истеблишментом. В противовес им было противопоставлено укрепление собственной интеграции, например, за счет Соглашений о Тихоокеанской и Трансатлантической зоне свободной торговли, и за счет поддержания конфликтов на стратегически важных территориях (однако фактор Д. Трампа меняет в корне этот расклад). Стоит еще раз подчеркнуть, что в контексте подтверждения глобального лидерства США конфликты связаны именно с дезинтеграционными идеями - с переформатированием территорий и политических режимов. Очевидно, что подобные конфликты и процессы дезинтеграции угнетают целые страны и народы, а опека США и их союзников начинает тяготить все большее число участников международных отношений.

Сейчас мир движется в сторону многополярности. Основные соперники США, с военной точки зрения, Китай и Россия, расположены в Евразии и, таким образом, отдалены от США, невзирая на существующие военно-транспортные возможности. При этом, Россия и Китай явно не намерены играть в «глобального гегемона», поскольку это требует значительных ресурсов и не приносит ощутимой выгоды.

Фактор избрания Д. Трампа президентом США в развитии либеральной евро-атлантической геоцивилизации

В настоящее время либерализм столкнулся с очередным вызовом и переживает этап трансформации. Очень многое в этой трансформации и восприятии либеральной идеологии зависит от политики Д. Трампа, ведь именно США всегда позиционировали себя как защитника либеральных ценностей с теми оговорками, о которых мы сказали выше. Так, либерализм, находящийся под давлением в Европейском союзе, получил ощутимый удар из-за океана.

Интересно, что прошедшая в США избирательная кампания была персонифицирована как раз тремя различными кандидатами, демонстрировавшими различные пути изменения политической повестки дня, по сути предлагавшими три разных модели развития либерализма.

Повестка, предлагаемая Берни Сандерсом, означала левый разворот, который в российской традиции можно было бы обозначить как: «больше демократии, больше социализма». Но социалист в качестве президента для США был неприемлем. Фигура Хиллари Клинтон олицетворяла поддержание status quo во внутренней и международной политике при сохранении основ современной либеральной доктрины. Казалось бы, это был mainstream, просто обреченный на победу. В условиях стабильности геоэкономических и геополитических процессов так бы произошло. Но этого не случилось при современных изменениях ситуации и новых запросах общества, которое не фигурировало в качестве постоянной переменной в политической повестке Х. Клинтон. Дональд Трамп означает отказ от доминирования идеологии и переход к realpolitik и прагматическим решениям на благо граждан Соединенных Штатов – его избирателей. Что естественно предполагает смещение политического дискурса в сторону национализма. В определенном смысле Д. Трамп предложил новую модель эволюции либерализма. Как в Европе христианско-демократические и консервативные партии поворачиваются к идеям национализма и традиционализма, так и в США Д. Трамп предложил новую трактовку либеральной идеологии, в некоторых аспектах повторяющую как идеи нового курса, сложившегося в начале XX века, так и обращающуюся к идеям консервативного толка. По сути, на наших глазах возникает новый либеральный гибрид, так как вряд ли Д. Трамп, как и любой другой политик, способен совершенно отвергнуть все либеральные принципы, но при этом он готов отказаться от наиболее затратных принципов, связанных с идеями либерального гегемонизма и мультикультурализма.

При этом европейские лидеры называют избрание Д. Трампа угрозой либерализма. Полагаем, что это утверждение связано не столько с принципами либерализма, сколько именно с отказом Д. Трампа от идеи либеральной гегемонии, что означает пересмотр позиционирования США на международной арене с негативными последствиями для ЕС, выраженными, прежде всего, в росте его финансовых затрат на безопасность.

8 ноября 2016 года избиратели свой выбор сделали, и американский национализм неожиданно стал объективной реальностью для всего остального мира. И теперь можно предложить три сценария реакции мирового либерального консенсуса на произошедшие изменения.

Предложенные сценарии основываются на следующих критериях: политическая программа Д. Трампа и заявления, сделанные им в ходе избирательной кампании и на пресс конференциях ^[52]; оценки глобальной стратегии США Д. Трампом и американским политическим истеблишментом ^[40]; существующие и нарастающие международные угрозы и риски ^[47]. Эти критерии позволяют показать не только оценку позиции США в международной политике самим Д. Трампом, но и соотнести конкретные задачи, которые поставил новый американский президент, с мировыми угрозами и традициями внешней политики США.

Первый сценарий. Под воздействием администрации Дональда Трампа нынешняя единая мировая либеральная элита начнет разваливаться. Правая националистическая идеология, её лидеры и олицетворяющие её партии получат сначала сильнейшую моральную поддержку, а затем и возможность нового финансирования от структур бизнеса. Электоральные же симпатии, выраженные в запросе на новые лица и новую политическую лексику, есть уже и сегодня. Правый национализм в Европе имеет такие же исторические корни, как и либерализм. Он также выходит из европейской христианской цивилизации. Он также имеет свои исторические примеры и аналогии. У него могут быть реальные союзники среди ныне действующих европейских институтов. Это католическая церковь, в противовес протестантизму, гораздо более тяготеющая к старым национальным государствам и авторитарным режимам Европы, нежели к аморфному надгосударственному структурированию, а также институт монархии, способный благодаря росту национализма обрести новый смысл своего существования.

Предположить линию раскола еще и слева пока не получается. Социалистическая или коммунистическая идеологии сегодня находятся в явном кризисе и не имеют ни самостоятельной политической доктрины, ни сколько-нибудь ярких лидеров. Так что раскол в мировой политической элите, если он произойдет, должен будет привести к формированию двухполюсной модели, как это уже было во второй половине ХХ века. Только вместо мирового коммунистического движения альтернативой либерализму будет мировое консервативное, националистическое движение. И Россия в нем, кстати, опять займет одну из ведущих ролей. Снова можно будет говорить о конкуренции двух идеологических структур, оценивая их экономическую эффективность и привлекательность для населения. В целом, данная геополитическая структура выглядит вполне узнаваемой, комфортной и безопасной для возможности долгосрочной реализации.

Второй сценарий. Нарастание популярности идей протекционизма и национализма при их поддержке американской администрацией может привести к смещению вправо всего мирового либерального консенсуса. В этом случае серьезного раскола в политических элитах не произойдет. Популярность консервативных и националистических лозунгов не приведет к реальному переходу власти в ряде европейских стран в руки соответствующих правых националистических партий. А вместо этого будет осуществлен перехват повестки дня традиционными партиями и их лидерами. Нынешние элиты останутся у власти, представители националистических партий останутся в правой оппозиции, реально не влияющей на базовые европейские и мировые процессы. Но весь политический дискурс заметно сдвинется вправо. Данный сценарий при этом может оказаться временной передышкой, так как мимикрия либералов под националистическую правую идеологию, без изменения основ проводимой политической доктрины, не приведет к существенному изменению нынешнего нестабильного положения. Политический и экономический кризисы будут нарастать, и потребуют в дальнейшем радикального вмешательства и реальных изменений, но уже в следующем политическом цикле, и на худших условиях.

Третий сценарий самый простой. Он подразумевает, что не либеральный мир будет изменяться под влиянием взглядов и политики Д. Трампа, изменится сам Д. Трамп. И его реальные действия в качестве сорок пятого президента США будут разительно отличаться от его же предвыборной риторики. На самом деле он будет продолжать традиционный внешнеполитический курс, может быть, иногда взбадривая его различными экстравагантными высказываниями, броскими, но по последствиям безобидными. В этой же части находится и предположение, что Дональд Трамп недолго останется во главе США, а тем или иным путем (импичмент в Конгрессе, несчастный случай на улице или еще что-то) будет снят с капитанского мостика. И тогда уже его преемник – нынешний вице-президент Майкл Пенс вернет все «на круги своя». Так что исчезнет сама причина нового давления на либерализм. В данной ситуации традиционный либерализм получит дополнительную моральную поддержку, так что сможет воспрянуть духом.

В результате существующий сейчас мировой расклад политических сил не потребует в ближайшее время серьезных изменений. Каждая страна в данном случае будет разбираться в сложившейся ситуации в соответствии с собственным сценарием. Либерализм останется доминирующей идеологией в странах евро-атлантического блока и их союзников в нынешнем неизменном виде. В отдельных, непринципиальных случаях, националистические партии смогут прорваться к власти, но общую картину это не изменит. Разрешения нынешних противоречий не наступит, и решительные изменения будут отложены.

Заключение

Таким образом, исходя из критериев геоцивилизационного подхода, требующего учитывать в равной степени как внутриполитические аспекты государственного развития, так и характеристики международной деятельности того или иного государства на большой территории, позволяют четко заявлять о существенных цивилизационных отличиях между теми и иными государствами, блоками государств.

Эти различия в наиболее концентрированном виде сформулированы в рамках приверженности сообществ либо идеологии либерализма, либо консерватизма (отчасти национализма). И при этом сами данные идеологии имеют разный вектор воздействия на внутренее развитие государств, и на международную политику, приобретая некие гибридные формы. Но именно сейчас противостояние этих двух идеологий достигает своего апогея. И во многом от политики главы США, называющих себя лидером либерального мира, зависит дальнейшая диспозиция не только идеологий, но и конктерных государств и союзов.

Скорее всего, либерализм, который претерпит необходимые изменения в части обращения к национальным интересам, не будет уже системой одних и тех же координат для всей евро-атлантической геоцивилизации, но, скорее, будет отличаться в разных странах, с точки зрения критериев и принципов, а также степени градации их важности. А США уже не смогут оставаться идеалом либеральной демократии. Соответственно, международные принципы легитимности и идеологии как основы стабильности потеряют свое прежнее значение ^{[2, c. 9]}.

В складывающихся условиях можно ожидать и некоторого роста локальных конфликтов, но при этом и подъема других геоцивилизаций, в частности, наберут обороты евразийские интеграционные процессы ^{[32, c. 162]}, поскольку в настоящее время им уже не будет угрожать евро-атлантическая интеграция, выступающая в роли притягательного магнита для ряда государств постсоветского пространства. Именно сейчас всерьез стоит задуматься над перспективами «большой евразийской интеграции», которая предполагает новую веху в развитии российской геоцивилизации.

В рамках евро-атлантической геоцивилизации происходят множественные изменения, связанные с позиционированием государств, которые активно формируют новые субгруппы и союзы. В этом контексте даже в Европейском союзе происходит разделение государств по региональному, политическому и экономическому принципам. Эти процессы влияют на устойчивость неолиберализма, который представляет собой стержень евро-атлантической геоцивилизации.

Смена экономического и политического векторов в результате деятельности Д. Трампа, который возглавляет стержневое государство евро-атлантической геоцивилизации, делает ныне неустойчивой не только саму евро-атлантическую геоцивилизацию, но и всю международную систему в целом.

В ходе данных процессов следует учитывать, что сама по себе либерализация в рамках американского подхода, ориентированного вовне, изначально и с течением времени все в большей степени способствовала углублению экономических возможностей государств внутри евро-атлантической геоцивилизации, а сейчас Д. Трамп, отказываясь от многих постулатов неолиберализма, который также повлиял на углубление социальных диспропорций внутри страны, предлагает пересмотреть данную идеологию, прежде всего, в контексте международных отношений. Соответственно, неолиберализм уже не может играть интегрирующую роль внутри евро-атлантической солидарности.

Однако именно по этой причине государства евро-атлантической геоцивилизации особенно сильно нуждаются в формировании новой интегририрующей идеи. Поскольку ослабление евро-атлантической солидарности позитивно влияет на интеграционные процессы в Евразии, особенно в контексте усиления взаимодействия России и Китая, и Россия, и Китай воспринимаются государствами евро-атлантической геоцивилизации как "естественные враги". Неудивительно в этом контексте, что в странах так называемого коллективного Запада столь широко распространена русофобия, которая стала действительно интегрирующей идеей для евро-атлантической геоцивилизации. Об этом говорят также международные форматы, такие как Форум в Давосе, встречи "Двадцатки" и т.д.

В общем и целом в настоящее время мы фиксируем ослабление международного формата идеи неолиберализма. Поскольку это ключевая идея, скрепляющая все элементы евро-атлантической геоцивилизации, мы вполне можем прогнозировать возникновение множественных разделительных линий внутри нее, что приведет к перераспределению так называемого международного авторитета между странами евро-атлантической солидарности, росту влияния других государств, прежде всего ФРГ, и ослаблению влияния США в европейской политике.