Исследование политической культуры в современной зарубежной социологии

Хорошкевич Наталья Геннадьевна кандидат социологических наук доцент, кафедра теории, методологии и правового обеспечения государственнного и муниципального управления, Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б.Н.Ельцина 620041, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Ленина, 13Б, каб. 204 Khoroshkevich Natalia PhD in Sociology Professor, the department of Theory, Methodology and legal support of State and Municipal Administration, Ural Federal University 620041, Russia, Sverdlovsk region, Yekaterinburg, Lenin str., 13B, room 204 natali.khoroshckewitch@yandex.ru

Резер Татьяна Михайловна доктор педагогических наук профессор, кафедра теории и методологии государственного и муниципального управления, Уральский федеральный унииверситет 620014, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Ленина, 13б, каб. 204 Rezer Tat'yana Mikhailovna Doctor of Pedagogy Head of the department, Professor, the department of Theory and Methodology of State and Municipal Administration, Ural Federal University 620014, Russia, Yekaterinburg, Lenina Street 13 B, office #204 tmrezer@mail.ru

Политика — одна из важнейших сфер жизни общества. В настоящее время политические отношения наиболее исследованы в политологии, других гуманитарных науках, и гораздо меньше — в социологии. Однако именно социология изучает взаимодействие индивидов по поводу власти, что тоже очень важно, т.к. это отражается на социальной стабильности общества, а в конечном итоге – на жизни каждого человека. Изучать это не только актуально в переходные периоды развития общества, но и в более стабильные, когда вырабатываются новые формы политических отношений, как это происходит на данный момент в России. В связи с этим необходимо и с позиций социологии, в том числе исследование политических отношений, и политической культуры, т.к. именно, последняя - регулирует все взаимодействия в этой сфере.

В настоящее время в научных работах по политической культуре гораздо чаще используют исследования представителей разных наук, преимущественно политологических. Социологические исследования по этой проблеме отдельно не проанализированы. Однако для упорядочивания социологического знания, проведения дальнейших прикладных и теоретических исследований политической культуры было бы целесообразно отдельно исследовать социологические теории поданной проблеме.

В современной социологии в большей мере исследованы политические взаимодействия с позиций политической социологии, но не социологии политической культуры. Значительная часть социологов, занимавшихся изучением политических отношений, затрагивали в своих исследованиях политическую культуру, хотя изучали только ее отдельные аспекты, часто даже не оперируя понятием «политическая культура». Точнее, они изучали элементы политической культуры: нормы, ценности и т.д. Гораздо реже в социологи изучалась отдельно именно политическая культура. Но, тем не менее, на сегодняшний день по политической культуре в социологии также имеется достаточно интересных исследований.

Исследования элементов политической культуры начинается еще в классический период развития социологии, с работ О.Конта и Г.Спенсера. В современный период – эти исследования были продолжены. В статье рассмотрены работы наиболее известных зарубежных социологов современного периода развития социологии.

В современной зарубежной социологии также отсутствует оперирование понятием «политическая культура», но продолжаются исследования ее наиболее важных субъектов и явлений ^{[1, c. 47]}, но уже исследуются их менее значительные элементы. Так, Т. Парсонс. занимался изучением проблемы власти. Власть у него это «…обобщенная способность гарантировать исполнение обязанностей единицами в системе коллективной организации, когда эти обязанности легитимированы опорой на коллективные цели, и где на случай сопротивления имеется презумпция принуждения негативными санкциями соответственно ситуации, какая бы сила фактически не осуществляла это принуждение» ^{[2, c. 220]}.

На современном этапе зарубежной социологии начинают вводиться новые понятия. Изучая механизм реализации власти, Т. Парсонс вводит понятие «социетального сообщества», которое, по его мнению, интегративная подсистема общества ^{[3, c. 23]}. Ее главной функций будет «…определять обязательства, вытекающие из лояльности по отношению к социетальному коллективу, как для его членов в целом, так и для различны категорий дифференцированных статусов и ролей внутри общества» ^{[3, c. 25]}.

Однако не все граждане будут всегда и добровольно выполнять эти обязательства, поэтому здесь необходимо принуждение, под которым социолог понимает, «организованное применение негативных санкций» ^{[3, c. 24-25]}, а также «угрозу их применения» ^{[3, c. 24-25]}, в отношении того, что нарушит закон. Угроза применения принуждения станет предупреждением и напоминанием о необходимости соблюдения законов населению ^{[3, c. 24-25]}.

Т. Парсонс не отвергает насилие для поддержания власти. Но, у него — это крайний случай. Власть должна быть легитимна. Она должна иметь авторитет у населения. Авторитет у Парсонса — это «институциональный код, внутри которого организовано и легитимировано использование власти» ^{[2, c. 314]}. Это статусная позиция. В рамках статуса человек в имеет право принимать решения, которые бы обязывали не только его, но и других членов сообщества. В развитом обществе авторитет должен опираться на специализированные учреждения ^{[2, c. 314]}.

Далее ученый отмечает, что чем организованнее общество, тем скорее принуждение со стороны власти будет осуществляться специальными органами ^{[3, c. 30]}. Здесь также можно говорить о развитии политической культуры, т.к. происходит специализация органов, осуществляющих власть, а это более высокий, более сложный уровень развития политических взаимодействий, и более сложное развитие политической культуры.

Исследуя власть, Т. Парсонс проводит различие между властью и влиянием. Власть, по его мнению, издает решения обязательные для исполнения, а не убеждает, она заставляет, она подчиняет, опираясь на возможность применения санкций ^{[3, c. 31]}. Влияние, в отличие от власти, не налагает санкции. Здесь нужно, чтобы граждане поверили в то, что предлагаемые действия правительства принесут им благо.

Т. Парсонс предложил решить также проблему количества власти или «нулевой суммы» власти. Это означает, что каждая система содержит всегда «постоянное количество власти» ^{[3, c. 30]}, которое все время перераспределяется, но ее не становится меньше. Одни политические лидеры теряют власть, другие приобретают, но в целом ее не становится меньше. Своего рода банк власти — это институт политического лидерства. Поддержку политических лидеров на выборах в демократическом обществе нужно рассматривать как кредит, выданный им избирателями. Если лидер не оправдывает ожиданий, то он может быть отозван, или его не выберут на следующих выборах. По мере общественного развития власть политиков начинает все больше зависеть от мнения большинства населения. Происходит процесс усовершенствование выражения народа. Если политик более зависит от общественного мнения, то он будет в большей степени стараться выполнить свои предвыборные обещания. Это также более высокий уровень развития политической культуры всего общества.

Ценностные обязательства Т. Парсонс рассматривает как оборотное средство. Он считает, что лидеры и социальные институты могут выступать средоточием этих ценностей. Лидеры могут быть как хранителями определенных ценностей, так и новаторами по внедрению более широкого круга ценностей. Харизматическое лидерство – это не решение проблемы внедрения ценностей, а лишь одна из добавок внедрения ценностей в жизнь ^{[3, c. 226]}.

С развитием общества политические функции все больше связываются с государственными должностями. Они бывают двух типов: выборные или назначаемые. Высший источник официальной власти – электорат. Через избирательное право население осуществляет свою власть. Они выбирают на должность политического лидера, которая становится центром лидерской функции. В крупных обществах выборы и принятие важных решений происходят посредством посредника между государством и электоратом – политических партий ^{[3, c. 136]}.

Выборная должность — это не постоянное место работы, как это присуще системе занятости. В демократических обществах обычно есть слой профессиональных политиков. Тех, кто стремится на эти должности или помогает их занимать тем, кто на них претендует. Но, так как это должность выборная, не постоянная, то профессиональным политикам также необходим тыл в виде небольшой должности или занятости в частном секторе. Демократии также необходимо создавать тыл политикам ^{[3, c. 137]}. В обществе развивается система государственных учреждений, не нарушая равновесие между выборными и бюрократическими компонентами.

По мнению ученого, представительская демократия показала себя как действенный механизм только при определенных условиях. В демократическом государстве целесообразнее привязать выборный компонент к бюрократической организации, как об этом писал М. Вебер. Но, Т. Парсонс также считает, что и внутри бюрократической организации также может быть применен принцип выборности ^{[3, c. 138]}.

Увеличение масштабов ответственности, которые теперь возложены на ассоциации, вызвало потребность у них в ответственном лидере. Сегодня есть проблема в отчетности бюрократического аппарата перед населением. Эта отчетность предполагает отчетность перед выбранным лидером. А тот подотчетен населению через следующие выборы ^{[3, c. 140]}.

Анализируя основные моменты политической культуры, изученные Т. Парсонсом, можно отметить следующие ее черты. Это — совершенствование форм осуществления власти, специализация властных органов, совершенствование механизма волеизъявления граждан, формализация политической культуры, процесс деперсонализации политических должностей.

В рамках социологии политических кризисов их исследовал французский ученый М. Добри. Кризис — это нарушение текущего процесса, т.е. в социологии при изучении политических взаимодействий начинается исследование их дисфункционального аспекта. Последнее свидетельствует о достаточной степени изучения политических отношений, которые всегда регулируются политической культурой, а значит — и о достаточной степени изучения ее аспектов. Для политических кризисов характерна политическая текучесть. Она имеет разные составляющие: низкая устойчивость разграничений между социальными секторами, непостоянством ориентиров политических расчетов, аспекты стабилизации социальной реальности теряют свою прежнюю объективность ^{[4, c. 776-777]}. Изучение кризиса, дисфункции какого-либо объекта всегда начинается, когда этот объект уже достаточно изучен в его статичном состоянии. В связи с этим само изучение политических кризисов является свидетельством достаточно полного изучения политических отношений, а значит и элементов, аспектов политической культуры, системы, регулирующей эти отношения.

Также среди современных зарубежных социологов, внесших наибольший вклад в исследование элементов политической культуры, необходимо отметить П. Бурдье. Он продолжает исследования характеристик профессионального политика, аппарата политической партии, партийных чиновников, изучение политики с «рыночных позиций». Но, кроме этого затрагивает многие новые моменты политических взаимодействий. Он вводит новые понятия, исследует процесс производства политического мнения и факторы, влияющие на него, а также дает весьма критичную оценку исследования общественного мнения.

П. Бурдье отмечает, что работа по выработке категорий и их классификации ведется в обществе беспрерывно. В настоящее время в политическом пространстве выразителем интересов той или иной профессиональной группы заняты профессионалы в области политики. Этим лицам делегированы полномочия - быть выразителями интересов этих социальных общностей ^{[5, c. 88-89]}. Именно они выражают политическую позицию тех или иных слоев населения. «Определение политической позиции в данный момент времени, — пишет он, — … является также продуктом встречи политического предложения…, связанного со всей предшествующей историей поля производства, и политического спроса…» ^{[5, c.85]}. Поле идеологического производства — это особый мир, где в конкурентной борьбе вырабатываются инструменты осмысления социальной реальности - определяется поле «политически мыслимого» ^{[5, c. 103]}. Меняется мир, и меняются легитимные суждения и способы их производства. Сегодня они производят политическую продукцию, исходя из интересов представляемых ими групп.

П. Бурдье вводит понятие политического поля, которое связывает в единое целое всех субъектов политики. Под политическим полем он понимает «…одновременно как поле сил и поле борьбы, направленной на изменение соотношения этих сил, которое определяет структуру поля в каждый данный момент, не есть государство в государстве: влияние на поле внешней необходимости дает о себе знать посредством той связи, которую доверители, в силу своей дифференцированной отдаленности от средств политического производства, поддерживают со своими доверенными лицами, а также посредством связи, которую эти последние в силу их диспозиций поддерживают со своими организациями» ^{[5, c. 182]}. Политическое поле — это «…место, где в конкурентной борьбе между агентами, которые оказываются в нее втянутыми. Рождается политическая продукция, проблемы, программы, анализы, комментарии, концепции, события, из которых и должны выбирать обычные граждане, низведенные до положения «потребителей» и тем более рискующие попасть впросак, чем более удалены они от места производства» ^{[5, c. 182]}. Это не одно и тоже, что политическая культура. Последняя может здесь выступать только регулятором взаимодействий политических субъектов.

Политическое поле имеет смысл лишь в соотнесении в нем агентов, при наличии противопоставлений и различий. «Правые» и «левые», «демократы» и «консерваторы», могут быть рассмотрены только относительно друг друга ^{[5, c. 199]}, т.е. обозначены различные позиции.

Социолог исследует процесс производства политического мнения. У населения он выделяет три способа производства мнения. В основе формирования ответа на политический вопрос может лежать этос класса, т.е. нравы, мораль класса, к которому относится индивид. Это может быть программа партии. Человек глубоко убежден в правоте этой партии и оценивает события. Только в соответствие с линией данной партии. Или может быть третий вариант. В этом случае человек выбор идет на двух уровнях: уровне этоса и уровне партии ^{[5, c. 115-116]}.

С точки зрения Бурдье, только второй способ производства мнения совершается на сознательном уровне. Два других, скорее относятся к уровню бессознательного данного класса. Если партия не дает ответы на вопросы, то агенты при составлении мнения отсылаются к этосу класса или собственным представлениям, а также другим производителям общественного мнения (политикам, журналистам и др.).

Бурдье отмечает зависимость политических суждений от пола, возраста, образованности, места жительства. Мужчины чаще отвечают на вопросы далекие от обыденной жизни, чем женщины. Более молодые мужчины, образованные, живущие в большом городе, богаче ^{[5, c. 106]}. Люди чаще отвечают на вопросы, касающиеся частной жизни, но уходят от ответов.

Лица, которым доверена в обществе выработка мнения, могут вырабатывать его двумя способами, либо в каталоге, предложенном партией, либо в силу их личных характеристик. Этот уполномоченный действует в соответствие с пожеланиями тех, кто его выбрал, и своим габитусом, со своими интересами.

Согласованность между представляемыми и представителями достигается за счет «гомологии политического театра и структурой представляемого мира» ^{[5, c. 195]}. «…чем более пунктуально, тем точнее их позиция в структуре политического поля совпадает с позицией их доверителей в структуре социального поля» ^{[5, c. 196]}. Стремясь удовлетворить интересы представляемых, профессионалы удовлетворяют в этом процессе свои интересы ^{[5, c. 195]}.

Политическое слово представляет собой обязательство, которое нужно выполнить, иначе слово данного политика не будет иметь силу. Бурдье вводит понятие «политического капитала». Политический капитал является «формой символического капитала, кредитом, основанным на вере и признании…» ^{[5, c. 195]}. Этой властью наделяют человека. Этот капитал —ценность, основанная на вере в то, что человек, которому его дали, действительно отстаивает интересы доверителей, Отсюда политик так боится всего, что может его скомпрометировать и подорвать это доверие ^{[5, c. 210]}.

Бурдье выделяет два вида политического капитала. Первый — это личный политический капитал. Его политик приобрел за счет своих личных качеств, деятельности ^{[5, c. 211]}.

Есть также делегированный политический капитал. Это политический капитал партии, союза и т.д., который эта организация делегирует своему члену для ведения политической деятельности. Например, при выдвижении своего кандидата на выборы от партии. Этот капитал приобретен благодаря деятельности всей партии ^{[5, c. 212]}. Организация дает своему члену свой политический каптал, взамен, тот также отдает себя служению данной организации. Организация дает капитал только людям, которые внесли большой вклад в ее деятельность. Часто организация дает не только политический капитал, но и положение в обществе, средства существования. И не став членом этой организации, человек все теряет ^{[5, c. 213-214]}.

Чем больше политический капитал материализуется в виде различных постов, тем выгоднее стать членом партии. Поэтому основывают партию и начинают борьбу энтузиасты, которые борются за идею, а когда партия приходит к власти, но их сменяют «держатели постов». А партия, по мере своей бюрократизации, все более пытается привязать к себе ее членов виде постов, материальных и символических интересов, часто жертвуя ради удержания власти стремлением достичь изначально объявленную цель ^{[5, c. 215-217]}.

Партия начинает функционировать как аппарат. Она склонна на более долгие сроки делегировать свой политический капитал своим членам. Отсюда эти члены должны быть ею управляемы. И чем партия более провозглашает лозунги о защите народа, тем она более жесткая внутри ^{[5, c. 218]}. Партии становятся нужны послушные исполнители. Лидер партии устанавливает жесткую дисциплину. Мнение по тому или иному вопросу в партии должно быть единогласным Несогласные изгоняются, приводится в действие масса уловок, чтобы члены партии боялись высказать иное мнение, отличное от мнения руководства ^{[5, c. 220]}. Аппарату нужны послушные исполнители. Те, кто дорожит аппаратом. А это обычно люди, кто без аппарата были никем. Чаще всего — это посредственные люди ^{[5, c. 256-257]}.

Процесс делегирования политического капитала осуществляется в два этапа. Первый, это граждане делегируют свои полномочия постоянному представительному органу. Второй — это когда партия наделяет своим мандатом одного из своих членов ^{[5, c. 273]}.

Это идет следующим образом. Сначала все ходят на собрания партии. Выдвигают освобожденных работников. Но, трудящимся может быть и некогда. Их освобожденные работники начинают упрекать, что те пропускают собрания. Возникает бюро с особой компетенцией, языком. Так партия начинает функционировать как аппарат. Освобожденные работники становятся специалистами по манипулированию массами ^{[5, c. 258-260]}.

Социолог отмечает такую особенность, чем более люди обездолены социально и культурно, тем более они зависят от политического представителя. Профессионалы в политике создали своего рода культуру в этой области, состоящую из языка, концепций, и т.д.. Обычному гражданину политическая культура очень сложна, непонятна, т.к. сложно понять социальные отношения, составляющие политического поля ^{[5, c. 198]}.

«Чем более исчерпывающе простые члены партии лишены материальных и культурных инструментов, необходимых для активного участия в политике, а именно свободного и культурного капитала» ^{[5, c. 183]}. В связи с этим «…концентрация политического капитала нигде не бывает столь высокой, …, как в партиях, которые ставят своей целью борьбу против концентрации экономического капитала» ^{[5, c. 186]}. Такой партии неограниченный политический кредит дают самые обездоленные слои населения.

П. Бурдье продолжает также исследовать роль прессы в формировании политического мнения. Он классифицирует источники массовой информации.

Так, газеты гонятся за количеством читателей, поэтому они подают информацию не всегда так, как политические партии. Они также избегают печатать информацию не интересную для читателя или его шокирующую. Газеты избегают занимать политические позиции, только декларируют постановления официальных органов. Крупные газеты придерживаются такой политики на рынке. Маленькие журналы и газеты могут быть явными сторонниками той или иной политической группы. Но, они, поэтому могут также быстро и исчезнуть ^{[5, c. 133]}.

Кроме того, есть пресса для сенсаций и пресса для информирования. Пресса для информирования дает политический анализ, а не сенсацию. Она политические дистанцируется от события. Заменяет прямую речь на косвенную, грубость убирает, дает все в унифицированных концептах политического анализа. Такие издания признают читателя как политического субъекта ^{[5, c. 137]}.

Основная масса населения читает общенациональные газеты и левые. Средний класс и правящий класс читают уже меньше общенациональные газеты и левые, здесь увеличивается доля читателей региональные газеты и правые ^{[5, c. 139]}.

П. Бурдье исследует факторы, влияющие на выработку политического выбора граждан. Так, степень, в которой индивиды ориентируются на новое или на ушедшие времена в социальном плане отражается в их политических позициях, в их политическом выборе ^{[5, c. 147]}. Политический выбор этоса класса становится более слепым с увеличением возраста индивида, с уменьшением вида поселения, снижению уровня образования и у женщин он сильнее, чем у мужчин ^{[5, c. 150]}.

Социолог исследует также сам способ получения общественного мнения. Это уже говорит об определенном уровне политической культуры, если есть попытки изучения ее инструментов для анализа.

П. Бурдье анализирует проведение соц.опросов и отмечает что их самая главная функция — это внушить, что общественное мнение существует ^{[5, c. 163-164]}. Исследователь показывает различные приемы соц.опросов. Например, пишет он, социологи игнорируют анкеты, где люди отказались от ответа. И анализируют, только ответивших. Но, если часть граждан отказались от ответа, возможно в перечне ответов не было ответа, с которым они бы согласились ^{[5, c. 165]}.

В социологических опросах власти навязывают проблематику. В реальности люди сталкиваются с другими вещами в других ситуациях. И вопросы нужно задавать по этим ситуациям, а не - в общем. И некоторые социальные слои склонны вырабатывать свою контрпроблематику ^{[6, c. 171-172]}.

В конце прошлого века в западной социологии наряду с изучением менее значительных аспектов политической культуры, более детального их исследования, снова возвращаются к анализу всего общества и политических отношений в нем. Это работы Э. Гидденса и К. Поппера.

Новое понимание социально-политической реальности в социологию вносит Э.Гидденс. Согласно классической интерпретации современности социально политическое развитие понимается как единое целое, которое развивается по одним принципам. Он считает, что в истории развитие социально-политической реальности есть как типичное, так и уникальное ^{[6, c. 194]}.

Для современной социально-политической реальности, по мнению исследователя, характерно следующее. Во-первых, очень высокая скорость изменений. Во-вторых, все мировые регионы стянуты в процесс взаимодействия друг с другом. Политические события в одной стране в той или иной мере отражаются на жизни других стран. В-третьих, появились новые социально-политические формы в международной политике , которых в прошлые века никогда не было. Например, международная экологическая организация «Гринпис», «общественная организация «Международная амнистия» и ряд других организаций ^{[6, c. 194-197]}.

Также государства модерна могут сохранять монополию на насилие. Ранее же тираны не могли этого делать, т.к. постоянно их правление нарушали восстания. Но, Гидденс отмечает, что его концепция современного общества не сводится только изменениям на макроуровне. Он рассматривает и микротенденции. Появляется свободный человек, который может выбрать политические и жизненные стратегии.

Современные системы постоянно позволяют человеку расширять свободу выборов, и политических предпочтений в том числе. Хотя жизнь современного человека связана с большим количеством рисков, чем жизнь его предков. И политических рисков больше в том числе. Люди же стремится спрогнозировать завтрашний день по максимуму.

Увеличивается количество институциональных рисков. Это принятие конкретных политических решений, последствия тех или иных политических выборов и т.д. И риски как повседневные, так и политические трудно спрогнозировать человеку. Ему не на кого полагаться. Все решения он принимает сам ^{[2, c. 198-200]}.

Для этого социолог считает, что индивид должен еще более овладевать демократическими свободами ^{[2, c. 198-200]}. Если одни политические агенты дисфункциональны, то это сказывается на других политических агентах. Гидденс оценивает политические партии в современной России как новые партии с прежними практиками (до перестроичными). Нельзя развивать демократические институты без развития демократических свобод индивида. Они могут воспроизводить демократические институты, если знают как это делать. А если они не знают свои права в демократическом обществе, то они это сделать не могут ^{[2, c. 208-209]}.

Анализируя исследования политической культуры в социологии, можно также отметить работу К.Поппера «Открытое общество и его враги». Ученый рассматривает античное общество и развитие более поздних социальных систем. Он вводит понятия «закрытое» и «открытое общество». «…магическое, племенное или коллективистcкое общество мы будем именовать закрытым обществом, а общество, в котором индивидуумы вынуждены принимать личные решения «открытым» ^{[7, c. 218]}. Закрытее общество он сравнивает с организмом. Это древние общества. В организме его части никогда не стремятся занять место друг друга. Здесь такое стремление запрещено табу. В открытом обществе многие граждане хотят подняться по социальной лестнице. Разное общество предполагает разную политическую культуру. В работе Поппер рассматривает общества через свободы граждан.

Он внес много нового в понимание общества, государства, а также принципы их развития. Государство, по его мнению, «…должно охранять свободу, и что все, что государство делает с этой целью, должно демократически контролироваться» ^{[7, c. 209-210]}.

Во второй половине прошлого века начинаются исследования социальных движений. Так, по мнению П. Штомпки, социальные движения - это «…свободно организованные коллективы, действующие совместно в неинстуционализированной форме для того, чтобы произвести изменения в обществе» ^{[8, c. 339]}. Социальные движения – это определенный симптом современного общества. Граждане через эти движения пытаются повлиять на социальные процессы. Кроме того, для этих движений есть структура политических возможностей, но и они, в свою очередь, влияют на политику ^{[8, c. 340-344]}.

Штомпка исследует причины возникновения социальных движений, приводит семь классификаций социальных движений. Изучает их внутреннюю и внешнюю динамику социальных процессов, называя это «двойным морфогенезом».

Нужно отметить, что этот социолог изучал также само протекание социальных движение и революций в том числе (но, об этом далее). Он выделил четыре фазы возникновения социальных движений ^{[8, c. 350-352]}:

— фаза возникновения появляется в определенных исторических условиях. Эти исторические условия создают запас идей, на основе которых социальное движение формирует свою идеологию, цели и т.д. На этой фазе участниками движения становятся только те, кто, действительно, разделяют лозунги этого движения. Обычно, ими становятся те, у кого нет надежды на успех кому нечего терять. Они именно откликаются на призывы движения и быстро становятся активными его членами в надежде на перераспределение привилегий и поощрений. Приток новых членов осуществляется через сеть коммуникаций, существующих на данный момент в обществе;

— фаза мобилизации начинается с инициирующего события. Здесь к движению подключаются те, кто ищет смысл жизни, и циники, ищущие выгоды. Здесь присоединяются те, кто скорее сочувствует движению, а не полностью убежден в его идеологии. Здесь людей уже пытаются мобилизовать на коллективные активные действия, а не только привлечь к движению. Создается внутренняя структура движения;

— третья фаза предполагает совершенствование структуры организации. Здесь уже социальное движение полностью формируется как социальная организация. При этом на этой фазе происходят четыре подпроцесса внутреннего онтогенеза:

— возникают новые идеи, развивается особое мировосприятие у сторонников движения;

— происходит институализация новых ценностей и норм;

— возникновение новых взаимодействий, новых обязательств;

— возникают новые подструктуры, иерархии;

— четвертая фаза — это завершение движения. Здесь может быть два варианта: либо движение побеждает и устраняет негативные факторы против которых боролось, либо движение подавляется и распадается.

Изучая потенциал социальных движений, социолог выделяет идеологический, реорганизационный (влияет на ценности и нормы), реформаторский (влияет на каналы, модели социального взаимодействия, на возникновение новых социальных связей, групп), и перераспределительный (влияет на возникновение новых структур) потенциалы. Автор отмечает, что только революционное движение обладает всеми четырьмя видами потенциала ^{[8, c. 358-359]}.

Социолог дает также оценку современного состояния теорий социальных движений. Исследования социальных движений вносят новые представления об обществе, они оказывают влияние на общие теории, хотя общие теории также дают оценку социальным движениям. По его мнению, происходит синтез теорий, где исторический процесс рассматривается как неотвратимое явление, с теориями, где утверждается случайность исторического развития ^{[8, c. 361-362]}.

В другой группе теорий (системные теории) понимает социальные процессы как патологии, возмущения, которые вносят беспорядок. С точки зрения «современного подхода рационального выбора» — социальные движения ^{[8, c. 362-363]} — это «нормальные средства достижения политических целей» ^{[8, c. 362-363]}. По мнению П. Штомпки, синтез этих различных групп теорий является верным. Более того, он считает, что это может помочь синтезировать социологию индивидуального действия и холистическую социологию структур ^{[8, c. 362-363]}. Изучение социальных движений, по мнению социолога, поможет исследовать промежуточную фазу построения внутреннего структур, понять как они меняются.

П. Штомпка продолжает изучения революционных процессов. Он достаточно оптимистично оценивает революцию как социальное изменение: «на волне революций общества как бы рождаются заново. В этом смысле революции – знак социального здоровья» ^{[8, c. 367]}.

Изучая явление революции, П. Штомпка, выделил у нее пять особенностей: затрагивает все сферы жизнедеятельности общества; во всех сферах революционные изменения носят радикальный характер, изменения протекают крайне быстро, в период революций происходят наиболее запоминающиеся изменения, революции вызывают необычные реакции у их участников и свидетелей ^{[8, c. 367]}.

Далее ученый отмечает неравномерность распределения революций в истории. Обычно они имели место в современной и новой истории.

Социолог рассматривает теорию революции. По его мнению, она достаточно молода. Впервые термин революция появился в XIV веке. Но, тогда он означал вращательное движение, хождение по кругу. Только после Великой французской революции складывается современная концепция революции. Она означает «эпохальные прорывы», фундаментальное преобразование общества. XIX век стал «золотым веком» революций. Идея революции имела место в социальных и политических теориях того времени, она проникла в повседневное мышление. Революция рассматривалась как неизбежное явление, которое приведет к совершенному будущему ^{[8, c. 369]}.

Миф о революции начал разрушаться в XX веке. Здесь стала интересовать исследователей тема кризиса. И ученые, и население стали задаваться вопросами: почему конец революций всегда иной, а не такой о котором мечтали ее вдохновители и участники? Почему на смену революционерам всегда приходят беспринципные жадные жестокие правители ^{[8, c. 369]}?

Современная концепция революции базируется на двух традициях. Сторонники первой из них (это историософская традиция) рассматривают революцию как радикальный прорыв, и акцентируют внимание на модели исторического развития и конечном результате революции. Сторонники второй (социологической традиции) – делают акцент на движущих силах революции, изучают возможные альтернативные сценарии социальных процессов, механизмы, которые используют люди для преобразования истории ^{[8, c. 370]}.

П. Штомпка, как и П. Сорокин, изучал стадии протекания революции. Он рассматривает десять стадий протекания революции ^{[8, c. 373-374]}.

На первой стадии возникают условия – или предпосылки революции. Это недовольство, озлобленность населения, экономические кризисы, беспорядки.

На второй стадии распространяются критические взгляды в обществе на существующий политический режим.

Третья стадия представляет собой ответную реакцию критикуемого режима. Последний пытается провести реформы, направленные на то, чтобы отвести от себя угрозу. Но, они не помогают, Они выглядят как насильственные и запоздалые.

На четвертой стадии становится очевидным, что режим не справляется с управлением государством, и власть захватывают революционные силы.

Пятая стадия — стадия эйфории захвативших власть революционных сил.

На шестой стадии выясняется, что нет единства между представителями новой власти. Часть из них хочет сохранить определенную преемственность с прежним режимом, другая – требует радикальных измeнений.

На седьмой стадии верх берут умеренные реформаторы. Те, кто хотел радикальных перемен, остаются разочарованными.

На восьмой стадии радикалы смещают умеренных.

Девятая стадия — стадия террора. Это время, когда радикалы силой пытаются уничтожить все приметы старого режима

На десятой стадии террор радикалов начинает осуждаться. Снова возникает интерес к экономической стабильности, прогрессу, формированию системы стабильных институтов.

П. Штомпка анализирует теории революции. Он выделяет четыре группы теорий: бихевиористские, психосоциальные, структурные, политические ^{[9, c. 567-570]}.

Штомпка изучает теории социального доверия. И отмечает, что демократическое общество отличается от авторитарного режима тем, что и граждан, и тех, кто находятся у власти, делает одинаково ответственными за свои действия перед законом. В результате власть в демократическом обществе обладает большим резервом доверия, чем в недемократических обществах ^{[9, c. 330]}.

Ученый выделяет факторы, которые обуславливают доверие в обществе. Это историческое наследие, нормативная стабильность, стабильность или последовательное изменение социальных структур, подчинение властей законам, реализация прав граждан ^{[9, c. 334-336]}.

У Штомпки также есть исследования власти, которую он считает, одним из видов социального неравенства. Обе стороны, вступая в подобные отношения неравенства совершают стратегические действия друг в отношении друга. Что бы укрепить власть обладающий властью должен совершать действия: не принимать за свои услуги или ценности никакой платы кроме подчинения, стать монополистом своих благ и перекрыть зависимым от него людям доступ к подобным благам, постоянно убеждать людей в необходимости ценностей, услуг, которые он предлагает, обезопасить себя на случай, если зависимые люди вздумают забрать эти блага у него силой. Тот, кто находится в подчинении должен делать: увеличивать запас стратегических ценностей, чтобы освободиться от власти, искать иные источники, подобные тем, что предлагает тот, от кого он зависит, приучить себя отказываться от предлагаемых партнером ценностей и услуг, увеличивать собственную силу вплоть до возможности отнятия у партнера необходимых ценностей и услуг ^{[9, c. 386-388]}.

В качестве разновидностей власти Штомпка выделяет в межличностных отношениях влияние и физическую силу. В первом случае власть проявляется в элегантной форме. Здесь влияние осуществляется с разрешения и согласия стороны, которую убеждают. Во втором случае используется грубая физическая сила или угроза ее применения, если условия не будут выполнены ^{[9, c. 390-391]}.

В отношениях между социальными статусами есть также формы проявления власти. Спектр прав и обязанностей в рамках разных статусов может предполагать, что представители одних статусов в тех или иных вопросах должны подчиниться представителям других статусов. Здесь в рамках статуса одна из стороны получает прерогативы власти, и это не зависит от ее личностных качеств. Власть здесь носит легитимный характер. Тот, кто должен подчиниться, он боится легитимного насилия в случае неподчинения ^{[9, c. 390-392]}.

Штомпка также пишет о субъектности власти, т.е. что она может распространяться не на всех, а только на определенных партнеров. Объектностью власти он называет свойство власти распространяться только на определенные сферы в отношении подчиненных субъектов ^{[9, c. 393]}.

В рамках исследований власти ученый рассматривает проблему лидерства. В качестве факторов, в следствие, которых группе нужен лидер, он называет: улучшение достижения групповых целей, повышение интеграции внутри группы, выработка идеалов и ценностей группы, реализации способов их осуществления ^{[9, c. 399]}.

Штомпка пишет о видах лидерства. Он отмечает, что в группе могут появляться лидеры, как бы разных профилей (в зависимости от плоскости отношений в группе). Например, лидер — затейник, лидер — экспертная власть и т.д. ^{[9, c. 399]}.

Н. Луман также рассматривал аспекты политической культуры. Он исследует проблемы: власти, политического соперничества, протестные движения, взаимосвязь политики и других наук. В работе «Власть» Н.Луман исследует символику власти. Это работа скорее написана в рамках политической социологии, чем социологии культуры. Однако зависимость форм проявления власти, усложнение ее реализации, рассмотренные здесь, можно отнести к социологии политической культуры.

По поводу развития власти Н. Луман пишет: «Лишь в более развитых обществах формируется потребность в функциональной дифференциации как языкового кода в целом, так и в особенности таких символически генерализованных коммуникативных средств, как власть или истина, которые специально обуславливают и регулируют мотивацию принятия селективных предложений» ^{[10, c. 14]}.

Количество власти он рассматривает с точки зрения многообразия решений, которые может принять правитель. Чем большее количество разных решений есть у обладающего властью, тем большей властью он обладает. С развитием власти развиваются структуры ее осуществляющие, они дифференцируются, появляется множество символов, означающих власть, и при прямом обращении к власти, ее заменяющим ^{[10, c. 21]}. Более высокая свобода выбора внутри системы увеличивает селективность власти и самого кода власти. Сильная власть предстает более определенной, нормированной. Конституционные общества поднимают вопрос об ограничении власти, т.е. о ее нормативном характере ^{[10, c. 124]}.

Луман говорит о формировании политического кода: «…для управления политикой сформировался политический код нового типа с большим допущением оппортунизма, а именно в форме дихотомии прогрессивно и регрессивного» ^{[10, c. 91]}. Код осуществляет внутрисистемные сопряжения как предпосылки для последующих операций.

Любое предложение в политике может тематизироваться, как с прогрессивно реформаторской позиции, так и с консервативной, ратующей за обоснование изменения существующего порядка, ставящей вопрос об аргументации введения изменений. Когда рассматривается любой вопрос в политике, то всегда вступают в игру две силы и реформаторы, и консерваторы ^{[10, c. 91-92]}.

Также исследователь поднимает вопрос о недостатке власти в современном обществе. По его мнению, власть не всегда своевременно принимает решения в быстроменяющемся мире. Кризисы развиваются ввиду недостаточной власти или ее недостаточной компетентности. В период кризиса риски власти увеличиваются, власть в это время принимает решения в максимально сжатые сроки, краткосрочность достигаемых эффектов, решаются крайне политизированные проблемы. Есть также инфляция власти ^{[10, c. 138]}.

Властитель в любой момент мог быть заменен соперником. Здесь встает проблема личности государя: каким он должен быть. И политик должен действовать по ситуации, где-то использовать право, а где нет, где использовать хитрость и т.д. ^{[11, c. 140-141]}

Луман также рассматривает социальные движения, которые назвал протестными. Их количество увеличивается. Это парадокс современности, т.к. увеличивается его благосостояние. Цель современных протестных движений не только лучшее распределение материальных благ. Их поводы стали гораздо более различны. Это – экологическая тематика, феминизм, ксенофобы и т.д. ^{[11, c. 287]} Они очень сетевые, не иерархичны, политцентричны и т.д. Эти движения любят демонстрации, чтобы показать размеры движения. Для участников движений смысл их совместного бытия складывается из разных мотивов, которые используются лишь по случаю ^{[11, c. 288-289]}.

Протестные движения утверждают форму протеста. Они объясняют тем, что общество не податливо. Но, часто они не готовы войти в правительство в качестве оппозиции и вести свою там политику. Хотя протест у протестных движений – это не самоцель ^{[11, c. 293]}. Если общество реагирует на протест, пытается выполнить требование. То протестное движение теряет тему.

Наличие протестных движений можно рассматривать по-разному. С одной стороны они поднимают все разные вопросы. С другой, они плохо организованы. Скорее это говорит сразу о нескольких факторах. Во-первых, в обществе поднимаются все новые вопросы, ранее не волновавшие. Но, это не значит, что этих вопросов не было. Во-вторых, действительно, важные проблемы относительно быстро решаются. Отсюда неорганизованность таких движений. Но, их наличие свидетельствует о недостатке политической системы: очевидно, есть сложность действовать через специально отведенные для этого политические формы.

Анализируя современные исследования западных социологов, можно отметить следующие черты политической культуры: тенденции ее развития в сторону демократических принципов; развитие ее нормативности; усложнение структуры власти; деперсонализация власти; усложнение ее форм для выражения волеизлияния граждан.

Что касается процесса изучения политической культуры, то следует отметить:

— оперирование термином политической культуры также не имеет распространения, но активно исследуются ее аспекты;

— современные зарубежные социологи продолжают изучение, начатое еще в классический период социологии, основных субъектов политических взаимоотношений: политический лидер, политическая организация. На этом этапе происходит уже более детальное их исследование;

— продолжено исследование политических явлений, начатое в классический период развития зарубежной социологии: власть, революция;

— вводятся новые понятия: «политическое поле», «»нулевая сумма власти», «закрытое общество», и т.д.;

— снова появляются исследования политических взаимодействий на макроуровне;

— исследуется механизм формирования общественного мнения, изучаются и критикуются способы оценки политических отношений. Здесь проявляется следующая закономерность: исследование характеристик явления, его динамики, дисфункции явления, способы его оценки. Это уже говорит о достаточно широком и всестороннем изучении отдельных элементов политически, а через них и политической культуры.