Влияние философии Гегеля на формирование и развитие учения о праве Иеринга (начало)

Влияние философии Гегеля на Иеринга признаётся многими исследователями ^{[4, 7, 13, 15-17, 21, 40]}. Иеринга нельзя назвать гегельянцем или адептом гегелевской философии, но многие идеи, логико-понятийные концепты и конструкты одного из главных представителей немецкой идеалистической философии были очень близки Иерингу и легли в основу его правовых воззрений. Среди идейных школ и течений первой половины XIX века влияние гегелевской философии на формирование и изложение учения о праве Р. Иеринга было решающим. Притом это влияние было отчасти таким, что с ним на одном уровне не может быть поставлено даже влияние исторической школы на правовые взгляды Иеринга, хотя она, безусловно, предопределила его приверженность идее истории в понимании возникновения, образования и развитии права, а также понимание структуры права через правовые понятия. Последовательный анализ сочинений Иеринга на протяжении всего пути его творческого становления и зрелого осмысления основных проблем философии, теории и истории права в сопоставлении с философией истории, «феноменологией духа» и философией права Гегеля убеждает в том, что основные сочинения Иеринга – «Дух римского права на различных ступенях его развития» (1852-1865), «Цель в праве» (1877-1883), «Воля к владению» (1889), а также все три венских доклада: «Является ли юриспруденция наукой?» (1868), «Борьба за право» (1872) и «О возникновении правового чувства» (1884) – были написаны под существенным влиянием философии Гегеля.

Философия Гегеля была теоретической основой для учения о праве Иеринга. В этом отношении известная схожесть проявляется в творчестве современника и ровесника Иеринга Маркса. В.С. Нерсесянц справедливо отмечал общеизвестность роли гегелевской философии в качестве одного из теоретических источников марксизма ^{[12, с. 5]}. Учитывая особенности связи и отличия очень схожих в обсуждаемой общественно-политической проблематике, но с разных антагонистических позиций, Маркса и Иеринга, а также непосредственное влияние гегелевской философии на формирование учения о праве Иеринга, можно сказать, перефразируя В.С. Нерсесянца, что гегелевская философия была теоретическим источником не только марксизма, но и учения о праве Иеринга. Сходство Маркса и Иеринга в отношении гегелевской философии состоит в стремлении обоих «материализовать» философию. Равно как Маркс ставил себе задачу поставить вещи, который Гегель, по его мнению, поставил «на голову», перевернуть «с головы на ноги», также и Иеринг, отражая веяния времени, стремился к тому, чтобы обосновать социальное развитие, право и нравственность в традициях материалистического эмпиризма, что привело его к формированию социологического подхода к праву. Маркс утверждал в этой связи, что бытие определяет сознание (идею), а не наоборот. Аналогичным образом Иеринг доказывал, что право и нравственность есть продукты исключительно коллективного исторического опыта. Иерингу, однако, был чужд радикализм, свойственный марксизму.

Сам Иеринг не был философом и не имел философского образования. Сам себя он определял скорее как теоретик и историк права. Уже в первом издании первого тома «Духа римского права», формулирую задачу углубления и расширения понимания истинной сущности и ценности римского права, он считал, что совершенствование и обогащение познания права вообще в рамках научного направления, терминологически обозначаемого им как «общее натуралистическое учение о праве», возможно двумя путями: во-первых, «философско-правовым путём», а во-вторых, на основе применения «сравнительно-эмпирических» методов ^{[30, с. 11]}. В первом направлении доминирующую роль играла именно философия Гегеля. В сочинениях Иеринга видно влияние и других философов, таких, как: И. Кант, Й. Бентам, Ш.-Л. Монтескье, А. Шопенгауэр, А. Тренделенбург. Относительно влияния на Иеринга философских школ и течений его времени совершенно справедливо заметил Н. М. Коркунов: «Все его произведения написаны под влиянием господствовавших в данное время метафизических систем» ^{[7, с. 482]}.

Оригинальность творческой манеры и характера правопознания и правопонимания у Иеринга проявлялась в синтетическом переплетении, зачастую крайне противоречивых, философских, исторических и правовых идей и конструктов. Один из видных представителей русской либеральной правовой мысли Е. Н. Трубецкой отмечал в этой связи, что «в учении Иеринга лежит непримиримая противоположность эмпиризма и идеализма» ^{[17, с. 503]}.

Общую траекторию развития учение о праве Р. Иеринга можно охарактеризовать как движение от исторической школы через посредничество философии Гегеля к формулированию собственного оригинального правопонимания, которое в поздний период проявляется как эмпирико-социологический социально-утилитаристский юридический позитивизм.

Сравнение Гегеля и Иеринга является важной и одновременно непростой задачей с теоретической и методологической точек зрения. С теоретической точки зрения оба мыслителя по-разному идентифицируют свои взгляды, гносеологические цели и задачи, и по-разному типологизируются в философии и правоведении. Гегель – философ, один из главных представителей немецкого идеализма. Известный немецкий правовед и философ права А. Кауфман справедливо заметил по поводу роли Гегеля в развитии немецкого идеализма: «В Гегеле немецкий идеализм – а с ним и идеалистическое естественное право – достиг своего кульминационного пункта» ^{[23, с. 64]}. Характеризуя состояние философской мысль периода формирования гегелевской философии, Г. Маркузе писал: «Немецкий идеализм спасал философию от натиска британского эмпиризма, и борьба между ними стала не просто столкновением различных философских школ, но борьбой за философию как таковую» ^{[9, с. 44]}. В учении Иеринга отразились оба направления – и философия немецкого идеализма, и учения британских эмпириков.

Иеринг – правовед, в творчестве и учении которого право рассматривается как главный движущий закон истории и фактор развития общества. Теоретические взгляды Иеринга – это ярчайшая в истории политической и правовой мысли апологетика права. В очень точном и ёмком описательном образе характеризовал учение о праве Иеринга С. А. Котляревский, который писал: «Мы знаем чрезвычайно сильные апологии права. Это – один из лейтмотивов творчества и пафоса Иеринга» ^{[8, с. 333]}.

Проблемы права и государства занимали заметное место в философском учении Гегеля. В.С. Нерсесянц отмечал: «Гегель вошёл в историю как классик не только философской, но и политико-правовой мысли» ^{[12, с. 5]}. В качестве объектов сравнения логично могли бы быть избраны философия права Гегеля и учение о праве Иеринга. Однако такой подход был бы с самого начала неверным, поскольку правовые взгляды Иеринга сформировались и развивались не под влиянием критического и некритического анализа непосредственно философии права Гегеля, а в целом всего философского учения Гегеля, особенно философии истории и феноменологии духа, а также логики, философии религии, и в том числе философии права. Анализ произведений Иеринга показывает, что он был хорошо знаком с гегелевской философией. Во всех основных своих сочинениях Иеринг ссылается на произведения Гегеля. При этом Иеринг не создал и даже не намеревался создать свою собственную философию права, хотя, по мнению Г. Радбруха, Иерингу оставалось сделать один шаг, чтобы стать философом права ^{[16, с. 35]}. В.А. Туманов справедливо указывал на неоднородность понятия «философия права» в философском учении Гегеля, которое охватывало и всю систему его социальной философии, а позже отражало попытку дать на философском уровне ответ на вопрос: «Что такое право?» ^{[18, с. 308]}. В. А. Туманов предложил в качестве общего знаменателя термин «теоретико-правовая часть учения» ^{[18, с. 308]}. С одной стороны, такой подход даёт возможность сопоставить выделенную им «теоретико-правовую часть учения» Гегеля с любым теоретико-правовым конструктом в учении другого мыслителя. Хотя при этом сам автор сравнивает «теоретико-правовую часть учения» Гегеля не с аналогичными формулами или компонентами других избранных им объектов сравнения, а с «буржуазной философией права» в целом. Иными словами, В. А. Туманов, первоначально отказавшись от использования понятия «философия права» в отношении правовых взглядов Гегеля, в дальнейшем ставил знак равенства между понятиями «теоретико-правовая часть учения» и «философия права». При этом В. А. Туманов сам использует аргументы из области политической философии Гегеля в целом: учение о государстве, апология монархических форм правления и т.п. ^{[18, с. 309]} С другой стороны, данный подход ведёт к некоторой «девальвации» философии права Гегеля в сравнении с другими «философиями права».

Методологически сравнение философского учения Гегеля и учения о праве Иеринга предполагает выделение отдельных сопоставимых логико-понятийных концептов, в которых прослеживаются моменты преемственности и новизны или, напротив, критического расхождения Иеринга с философией Гегеля. Сравнение теоретических взглядов обоих мыслителей как правовых учений должно исходить из того, что философия Гегеля, как философская система, и учение о праве Иеринга, как правовая теория, имеют разные теоретико-методологические основания.

Для сравнения философского учения Гегеля и правовой теории Иеринга используется следующая теоретико-методологическая схема. Во-первых, научная теория как таковая представляет собой форму организации научного знания, целостность построенных из исходных концептов конструктов, связанных определённой совокупностью сформулированных высказываний относительно них. Во-вторых, научную программу Иеринга отличало стремление разработать и сформулировать правовую теорию в противоположность философии права, как спекулятивной сфере знаний. В-третьих, Иеринг проектируемую и развиваемую им правовую теорию основывает не на сравнении и сопоставлении с другими правовыми теориями, а на использовании отдельных теоретических концептов из области философии права, посредством которых формируется теоретическая схема (каркас) его правового учения. Свой подход он называет «обогащением» юриспруденции философско-правовым путём. В-четвёртых, законченные конструкты правовой теории Иеринга позволяют выявить и видеть в них влияние как философии Гегеля (наиболее существенное), так и других философских и правоведческих школ и течений его времени.

Целью сравнения философии Гегеля и учения о праве Иеринга является не только установление самого факта влияния, который не раз отмечался различными исследователями, но и выявление и исследование конкретной преемственной связи учения о праве Иеринга с философским учением Гегеля, оригинальности интерпретации Иерингом тех или иных логико-понятийных компонентов философской системы Гегеля и своеобразия их конкретного приложения к обсуждению политико-правовой проблематики в учении Иеринга. Традиционно в философско-правовой и юридической литературе упоминают о влиянии Гегеля на правовые воззрения Иеринга, не исследуя, в чём именно состояло это влияние и каковы его конкретные причины и последствия. Так, ещё П. И. Новгородцев, обратившись к исследованию исторической школы юристов, отмечал «сродство гегельянских начал с воззрениями Иеринга» ^{[14, с. 114]}. Он отмечал, что Иеринг был схож с левыми гегельянцами в том, что из диалектического учения брал, «идею изменчивости всего существующего», но при этом подчёркивал, что не имеет возможности «определить, насколько влияние Гегелевых начал на Иеринга являлось прямым и непосредственным» ^{[14, с. 115]}. Проблема установления прямого и непосредственного влияния гегелевской философии на формирование и развитие правопонимания Иеринга, как в российской, так и зарубежной правовой литературе остается открытой. Хотя литература о Иеринга весьма обширна, однако исследования связи философии Гегеля и учения о праве Иеринга представлены очень фрагментарно.

Сравнение философского учения Гегеля и учения о праве Иеринга требует некоторых разъяснений относительно источников для сравнения. При проведении исследования использовались не только издания оригинальных трудов Гегеля и Иеринга в фондах крупнейших библиотек Германии (в Берлине, Гейдельберге, Гёттингене), но и имеющиеся переводы сочинений обоих мыслителей на русский язык. Все сочинения на языке оригинала сопоставляются и сравниваются с имеющимися переводами, так что в случае сопоставления оригинального и переводного вариантов того или иного сочинения учитывались нюансы перевода, а также возможность для читателя ознакомится более подробно с имеющимся переводами. Кроме того, например, для Иеринга характерной чертой было очень динамичное развитие его творчества и сочинений. Например, первый том первой части «Духа римского права» был существенно изменён ещё до того, как вышел в свет первый том третьей части этого же сочинения. В последующих изданиях Иеринг очень часто редактировал свои тексты, внося изменения и дополнения, так что дать действительно научно-обоснованную и основанную на точном источниковедческом анализе характеристику взглядов Иеринга, можно только если последовательно анализировать динамику его творческих корректур. С целью не перегружать указание многочисленных редакций отдельных сочинений в библиографии настоящей статьи указаны лишь первые или наиболее существенные редакции. Однако при проведении исследования анализировались все имеющиеся на сегодняшний день редакции сочинений Иеринга, включая и рукописные личные материалы, хранящиеся в фондах государственного архива Нижней Саксонии (ФРГ).

В связи отбором источников для сравнения обнаруживается другая проблема, не связанная непосредственно с вопросами точности переводов. Основные произведения Гегеля переведены на русский язык, и даже имеют несколько вариантов перевода. Хотя и здесь имеются некоторые проблемы, связанные с отсутствием переводов некоторых произведений, касающихся политико-правовой проблематики. В этом отношении по-прежнему не утратили актуальности слова В. С. Нерсесянца (1976), который замечал по этому поводу, что «некоторые политико-правовые произведения Гегеля, как ранние, так и более позднего периода, всё ещё, к сожалению, не переведены на русский язык, хотя их роль в уяснении генезиса и развития гегелевского учения весьма существенна» ^{[10, с. 38]}.

Среди имеющихся переводов сочинений Иеринга на русский язык, как правило, нет полностью переведённых сочинений, - это преимущественно лишь фрагменты. Из четырёх томов «Духа римского права», объединённых в три части общим объёмом 1349 страниц (в оригинале), на русский язык переведён лишь первый том и небольшой фрагмент из второго тома второй части. Остальные части никогда не переводились. Другое главное сочинение Иеринга - «Цель в праве», изданное автором в двух томах, также переведено на русский язык лишь фрагментарно - только первый том. Ещё одно крупное произведение позднего Иеринга - «Воля к владению», было переведено на русский язык цивилистом и процессуалистом Е. Васьковским в сокращённом изложении, в котором из 548 страниц оригинала осталось 49 страниц перевода ^[5]. Весьма специфичным является распространённое только в российском правоведении сочинение под названием «Юридическая техника», которое часто связывают с именем Иеринга. По содержанию – это действительно Иеринг и это всего лишь несколько параграфов из второго тома второй части «Духа римского права» (§§ 37-41), а соответствующий раздел в оригинале назывался «Юридическая техника древнего права». Сам Иеринг никогда не издавал такого отдельного сочинения и не планировал этого делать. Хотя в российской библиографии работ Иеринга очень часто транслируется мысль о том, что Иеринг автор сочинения «Юридическая техника». Есть конечно же и некоторые полные переводы, например, статья «Наша задача», которой открывается «Ежегодник догматики современного римского и немецкого права», учреждённый совместно Иерингом и Гербером, «Об основаниях защиты владения» и некоторые другие сочинения.

Самую полную версию в переводе представляет собой второй венский доклад «Борьба за право», который многократно переводился на русский язык. Но и его постигла непростая судьба. Изначально Иеринг сдал в печать рукопись, в которой определённый артикль с предлогом «за» был написан отдельно, что, с точки зрения немецкой филологии, означает, что автор имел ввиду борьбу за конкретное, определённое право, а не право вообще. Но из печати вышел вариант в редакции издателя, в которой артикль с предлогом были напечатаны вместе, что придавало названию другой смысл, а именно – борьба за право, т.е. без указания на какое-то конкретное, определённое право: право отдельного человека или право отдельной нации и т.п.

Кроме того, на сегодняшний день имеются также произведения Иеринга, которые доступны лишь в оригинале, а также произведения, которые совсем недавно были обнаружены, например, первый венский доклад под названием «Является ли юриспруденция наукой?» (1868), который первые был опубликован в 1998 г. стараниями немецкого правоведа, романиста О. Берендса. По содержанию доклад является антипозитивистской проповедью. В нём Иеринг выразил своё отношение к позитивизму и доктрине естественного права, а также предложил обоснование своего собственного правопонимания. Он является ценнейшим источником для документального установления характера и природы правопонимания Иеринга, развития его творчества.

Проблема отсутствия сочинений Иеринга в переводе как источников для изучения его творчества в российском правоведении аналогична ситуации, на которую жаловался Г. Харт в английском правоведении, когда он обратился к анализу правовых воззрений Иеринга. Так, своё эссе о «Небесах понятий Иеринга и современной аналитической юриспруденции» (1970) Харт начал словами о том, что он сожалеет, что «так мало крупных произведений Иеринга переведены на английский язык» и это, по его мнению, «интеллектуальная трагедия» ^{[25, с. 268]}.

Иеринг отразил в своём творчестве и мировоззрении тенденцию своего времени. После смерти Гегеля наступающая эпоха позитивизма способствовала тому, что материальная философия права вообще оказалась не удел. На её место заступила новая наука - «общее учение о праве», которая принципиально отвергала всякое содержательное философское обоснование права, объявляя его спекулятивным. Творчество Иеринга отразило в себе эту тенденцию, но его отношение к философии Гегеля не отличалось радикальным стремлением её опровергнуть, как, например, у Маркса. Напротив, в одном из своих основных сочинений – «Дух римского права на различных ступенях его развития», он признавал, что понимание права как идеи является важнейшей заслугой философии права и одновременно труднейшей задачей философского-правового характера. Таким образом, при сравнении и сопоставлении философского учения Гегеля и учения о праве Иеринга необходимо учитывать специфику социально-исторической обусловленности формирования правовых воззрений Иеринга и то обстоятельство, что в определённом смысле Иеринг «утилитарно» относится к философии права, - как он сам говорит, «обогащает» юриспруденцию философско-правовым путём.

Влияние философии Гегеля на теоретические взгляды Иеринга было шире, чем он сам полагал, в чём признавался даже сам Иеринг. В «Духе римского права» (третья часть первый том, 1865) Иеринг признавался в том, что влияние «Гегеля на новейшую позитивную юриспруденцию сознательно или бессознательно стало решающим» ^{[34, с. 318]}. Как справедливо отметил М. Хайдегер, «своеобразие философии Гегеля прежде всего в том, что за её пределами уже не существует более высокой точки самосознания духа», «поэтому в будущем невозможно утвердиться на чём-то таком, что … было бы выше его систематики» ^{[19, с. 16]}.

Исследуя проблему влияния, а точнее значения философии Гегеля для формирования и развития правовой теории Иеринга, можно выделить несколько ключевых концептов гегелевской философии, которые использовались Иерингом для построения его теоретико-правовых конструктов, обоснования учения о права как обобщённой и организованной формы теоретических знаний о праве в противоположность философии права.

1. Философия Гегеля давала возможность Иерингу сформулировать своё, противоположное воззрениям исторической школы, понимание развития. Гениальность гегелевской философии состояла в том, что он толковал закон развития как заложенный в самой идее и понимал его как происходящий из духа. Всё духовное осуществляется согласно определённому, постоянно прогрессирующему плану, по схеме – тезис, антитезис, синтез. Гегелевская диалектика развития была лейтмотивом научно-исследовательской программы Иеринга в первую очередь в его сочинении «Дух римского права на различных ступенях его развития», которое было издано в трёх частях, разделённых на четыре тома. Важным творческим достижением Иеринга в сфере правоведения было понимание развития не как органического процесса, с которым выступала историческая школа, и который характерен в гегелевской философии для развития идеи в логике (этот аспект он принципиально отвергает), а как прогрессирующего процесса развития в истории, сопряжённого с постоянной борьбой и человеческими интересами, страстями, характерами и т.п. Это философское обоснование развития в истории стало теоретическое основой «антитезиса» Иеринга в отношении принципа органического развития в традициях исторической школы.

2. Диалектика развития в мировой истории, согласно гегелевской философии, взятая сама по себе не давала Иерингу возможности ответить на вопрос о том, каково же содержание того плана исторического развития, с которым Иеринг выступил как противник исторической школы. Самым трудным для Иеринга была расшифровка «духа» или «разума» римского права, и выработка на этой основе собственного понимания «разума» права, смысла и назначения его в совместной жизни людей, в социальной действительности.

Философия Гегеля была построена на идее разума. Всё, что происходило и происходит в истории есть разумное, есть проявление разума. Но разум есть метафизическая, абсолютная идея – дух, который осуществляется в истории и возвращается к себе. Первоначально Иеринг, можно сказать, без какого бы то ни было критического рассмотрения идеи духа, использует её в названии сочинения «Дух римского права на различных ступенях его развития», а также в плане и содержании своего исследования. Сообразно с этим, Иеринг рассматривает развитие римского права от простых форм возникновения первых правовых представлений и институтов до формирования государства, системы права и их дальнейшего развития, от системы самоуправства до организованной защиты права в государстве. В чём принципиально расходится Иеринг с Гегелем, так это в том, что «двигателем развития» является не программа, заложенная в самой идее, а свободная творческая деятельность человека. Но здесь Иеринг не был крайним эмпириком. Пока он не выработал своего собственного объяснения содержания программы исторического развития, он обосновывал источник или движущий фактор свободной созидательно-творческой деятельности человека теологически. Так, в первом издании первого тома «Духа римского права» Иеринг писал: «Идеи, которые развиваются в истории, и в которых её единство находит разнородное проявление, снова соединяются в гармоничное целое, но не как сам по себе движущийся perpetuum mobile диалектики, а как свободное деяние Бога» ^{[30, с. 34]}. Во втором издании этого же тома он добавил: «…как свободное деяние Бога и человечества» ^{[31, с. 61]}. План истории представлял собой в интерпретации Иеринга проявление Бога в конкретных поступках людей. Иеринг долгое время пытался найти источник или своё оригинальное теоретическое основание-посылку для объяснения и интерпретации «разума» в историческом процессе генезиса, образования и развития права. В период с 1854 до 1877 г. во всех сочинениях Иеринга исходным концептом «разума» или «духа» возникновения и развития права является «идея права». Причём с самого навала Иеринг заявляет, что понимание права как идеи является достижением философии и, в частности, философии Гегеля. Рационалистический конструкт в общей картине теории Иеринга был долгое время самым слабым звеном. Не соглашаясь с Гегелем в части его односторонне идеалистического понимания развития, Иеринг долгое время был «зависим» и опирался на реципированный именно из гегелевской философии исходный концепт «идеи права».

Иеринг считал своим достижением, что право интерпретируется им как «живое право действительности» ^{[32, с. 21]}. Эмпирическое обоснование права в категориях «действительности», «осуществимости» привело его к оригинальному эмпирико-социологическому правопониманию. Однако, увлекшись эмпирическим обоснованием права, он и сам стал явно понимал крайности и недостатки чисто эмпирического учения о праве, о которых писал Кант ^{[6, с. 253]}. На протяжении долгого времени Иеринг опирался на заимствованное им из философии Гегеля понятие «идея права» ^{[27, с. 39]}. Он всячески пытался «втиснуть» идею права в относительные рамки его эмпирического (эмпирико-социологического) правопознания и правопонимания, доводя идею права до конфликта самой с собой. Кроме того, термин «идея права» явно указывал на философию Гегеля. Наконец, в Гёттингене он находит для своего учения новую теоретическую конструкцию – цель. Она, как раз, как полагает Иеринг, может быть относительной, в отличие от идеи права. В «Лекциях по философии права» Гегель утверждал, что «право не может пониматься иначе, как идея» ^{[27, с. 39]}. С той же торжественностью философа в качестве эпиграфа к сочинению «Цель в праве» Иеринг заявляет: «Цель является творцом всего права» ^[38]. Известный немецкий правовед О. Берендс назвал творческие поиски Иеринга, закончившиеся появлением новой теоретической формулы для рационалистического компонента его учения, «прорывом к цели» ^[22].

В первом томе сочинения «Цель в праве» Иеринг взял за основу категорию цели, посредством которой интерпретирует жизнь индивидов, общества и государства как систему практических, но социально-эвдемонистских целей. Если сравнить понятийно-логические конструкции в «Борьбе за право» (1872) и первом томе «Цели в праве», то видно, что во втором произведении Иеринг практически не использует понятие «идея права», которое так настойчиво употреблял в описании значения борьбы за право. По существу, понятие «идея права» заменяется понятием «цель в праве». Он подчёркивает, что цель - понятие относительное и это, по его мнению, верный масштаб для оценки права. Но в учении Иеринга не любая, а лишь разумная цель является творцом всего права. В истории и общественной жизни, согласно теории Иеринга, нет ничего случайного. Всё развитие подчинено определённой цели. Исходным принципом мировоззрения Иеринга является представление о том, что право и нравственность являются продуктами коллективного исторического опыта. Они формируются благодаря практическим мотивам и потребностям, благодаря целенаправленной творческой деятельности человека. Соответственно любое правовое положение или социальное учреждение, право в целом или государство, создаются не природой или волей случая, а являются следствием и реализацией практической цели.

3. Иерингу была очень близка идея диалектики в философии Гегеля. Причём не только в истории и праве, но и в логике. Единственное, с чем не соглашается Иеринг в учении о диалектике, это то, что развитие может совершаться из себя, по внутренней необходимости. В «Цели в праве» он даже с некоторой гордостью заявляет, что нашёл истинное понимание диалектики – «диалектика цели». Но если обратить внимание на то, как ведёт себя «диалектика цели» в учении Иеринга, то следует простой вывод, что она ведёт себя очень схоже с диалектикой понятия в философии Гегеля. Одна цель рождает другие; они множатся и усложняются, порождают другие, новые цели. Самым красноречивым примером проявления «диалектики цели» является, по Иерингу, гражданский оборот, который представляет собой «естественный результат свободного развития цели» ^{[38, с. 74]}. Изучение философии истории Гегеля позволяет прийти к выводу, что «диалектика цели» Иеринга не была столь оригинальной теоретической находкой в теории Иеринга, как он её характеризовал. Мы не ставим под сомнение, что интерпретация «диалектики цели» в теории Иеринга была оригинальной. Однако же, сам концепт связи права и цели, диалектики цели был сформулирован Гегелем в лекциях по философии истории ^{[1, с. 28-29]} и философии права ^{[27, с. 177; 2, с. 171]}.

Таким образом, идея цели в праве также подсказана Иерингу философией Гегеля. В лекциях по философии истории Гегель писал: «…всемирная история не начинается с какой-нибудь сознательной цели, как это бывает у отдельных групп людей. Сознательною целью простого стремления их к совместной жизни является уже обеспечение безопасности их жизни и собственности, а когда осуществляется эта совместная жизнь, эта цель расширяется» ^{[1, с. 28-29]}. В лекциях по философии права в разделе о «гражданском обществе» (§ 183) Гегель писал: «Эгоистическая цель обусловлена всеобщностью; право мне необходимо для моей эгоистичной цели (курсив наш. – В. Г.), и через это моя эгоистическая цель становится способом существования всеобщего» ^{[27, с. 177]}. Одна из главных тем «Цели в праве» (первый том) Иеринга - «социальная механика или рычаги социального движения: эгоистические – вознаграждение и принуждение», без них общественный жизнь не мыслима, «без вознаграждения не бывает оборота, а без принуждения права и государства» ^{[38, с. 73]}. Выделенное выше курсивом выражение Гегеля - просто квинтэссенция телеологии Иеринга; она с лёгкостью могла бы стать эпиграфом к первому тому «Цели в праве», который ничего не потерял бы при этом.

В лекциях Гегеля по философии права (§ 127) есть и такое выражение: «Жизнь как совокупность целей (курсив наш. – В. Г.) имеет право пойти наперекор абстрактному праву… право требовать, чтобы человека не принесли полностью в жертву праву» ^{[2, с. 171]}.

4. Из гегелевской философии права Иеринг заимствует теоретический концепт о том, что «право не должно быть только лишь представлением, субъективной идеей, которая бы не осуществлялась» ^{[27, с. 42]}. «Абстрактное не может быть лишь для себя, так как не имеет истинны, действительности» ^{[27, с. 45]}. По Гегелю, право представляет собой осуществлённую, реализованную в истории свободу. «Правовая система, - пишет он, - империя осуществлённой свободы» ^{[26, с. 14; 29, с. 21]}. В «Лекциях по философии права» он исходил из того, что «лишь осуществлённая свобода является тем, чем она должна быть, она есть таким образом бесконечное, а в субъективном она является лишь конечным» ^{[27, с. 43]}. Иеринг своё юридическое образование получил в традициях исторической школы права. Его юридическое мышление было отчеканено логикой правовых понятий, которая отличала правопонимание представителей исторической школы, особенно Савиньи и Пухты. Если мы обратим внимание на то, какую роль играют в действительности правовые понятия в научно-исследовательской программе «Духа римского права», то интерпретация правопонимания Иеринга посредством обозначения «юриспруденция понятий» является явно неточной. Он, несомненно, придаёт большое значение правовым понятиям, которые определяют логику его мышления как юриста. Однако, если бы Иеринг был последовательным приверженцем «юриспруденции понятий», то не было, как минимум, такой непримиримой враждебной реакции на его сочинение со стороны Савиньи, не было бы такой боязни показать своё сочинение Пухте, о которой он писал в предисловии к первому изданию первого тома «Духа римского права». Цель исследования не позволяет остановится подробно на этом вопросе, но следует заметить, что правовые понятие в теории Иеринга в этот период определяют лишь структуру права, но не его сущность и не характеризуют исчерпывающее правопонимание Иеринга.

Философия Канта способствовала тому, что содержание права, по меньшей мере совершенно отделённое от бытия должное («методический дуализм»), считалось научно непознаваемым. В этой же традиции, апеллируя к разработке в своей теории права априорных основных понятий, Иеринг не придаёт большого значения выяснению сущности права. Он просто берёт за основу «господствующее понимание права», а именно, он исходит из того, что право представляет собой «объективный организм человеческой свободы» ^{[30, с. 12]}. Иными словами, право в теории Иеринга – это осуществлённая, объективированная свобода.

Более существенным было обращение к проблеме действительности и осуществимости права. Можно сказать, что все свои интеллектуальные силы Иеринг бросил на то, чтобы доказать, что «право не должно быть лишь представлением, субъективной идеей, которая бы не осуществлялась» (выше цитировавшееся определение Гегеля). «Функция права в общем, - пишет Иеринг, - состоит только в том, чтобы себя осуществлять» ^{[30, с. 41]}. Иеринг вовсе абсолютизирует суждение об осуществимости как истинной природе права до суждения о том, «что не реализуется, то не есть право» и дальше, что «наоборот реализует эту функцию есть право», даже если оно в качестве такового не признано и не распознано, например, обычное право. Лишь действительность является мерилом «истинного права», поскольку всё, что закрепляется в законе или иным образом формулируется в качестве права должно пройти проверку действительностью, которая одна лишь может составить заключение о том, является ли данное право истинным или нет. Действительность характеризует Иеринг, как «единственное надёжное средство познания права». В этой связи он призывает к изучению права относительно реального положения народа и особенностей эпохи, без которых не может быть понят и проанализирован ни один кодекс и ни одно собрание законодательства.

В правовых понятиях Иеринг видит «правовую структуру действительности» ^{[30, с. 30]}. «Дух какого-нибудь права», по Иерингу, может быть постигнут только через изучение «реальных обстоятельств жизни, действительности права» ^{[30, с. 30]}.

С одной стороны, в стремлении Иеринга интерпретировать право в категориях «действительности» и «осуществимости» можно видеть тенденцию, которая наиболее ярко выразилась в марксизме – материализовать философию Гегеля. С другой стороны, отношение Иеринга к идеалистической философии Гегеля не отличается радикализмом, как у Маркса и Энгельса. Обсуждаемый концепт гегелевской философии права о том, что право не должно быть просто идеей, которая бы не осуществлялась, Иеринг интерпретирует достаточно осторожно и обходительно. Данный гегелевский концепт является одним из существенных элементов теоретической схемы учения о праве Иеринга, важным исходным принципом построения его правовой теории и научной программы. Такой вывод следует не только из сопоставления и сравнения отдельных фрагментов философского учения Гегеля и правовой теории Иеринга, но и обнаруживается прямо в плане научной программы Иеринга, который был изложен им в первом томе второй части «Духа римского права». Разграничивая философское исследование и практическое осуществление права, Иеринг называет проблему самостоятельности права, понимания права как идеи, понятия права самой сложной задачей для обеих сфер ^{[32, с. 20]}. Философский аспект Иеринг оставляет в стороне, объявляя в соответствии с духом времени, что эта задача решается философией, и что он предполагает лишь немного коснуться «опасных высот спекуляции» философского исследования права. Но существенно важным в правовой теории Иеринга является то, что «идея права» также необходима для «осуществления права», где она, по Иерингу, также как и в области философии, остаётся «сложнейшей проблемой». При этом Иеринг не только не спорит с идеальным понимаем права, но, напротив, комплементарно заявляет, что оно, т.е. понимание права как идеи («самостоятельность права в идее»), является безусловной заслугой философии.

С некоторым пафосом Иеринг пытается последовательно провести границу между задачами философа и юриста, заявляя, что «одно дело, когда речь идёт о живом праве действительности, а другое дело, когда речь идёт об идее, об этой тени, которую право действительности отбрасывает в одинокий чулан философа» ^{[32, с. 21]}. Пытаясь доказать в этой связи, что право действительности обусловлено борьбой интересов, напряжённой работой, многочисленными сталкивающимися, противоречивыми, конфликтующими интересами, Иеринг видит свою заслугу в том, что в отличие от философского понимания права осуществление идеи права в действительности встречает на свою пути многочисленные препятствия и трудности, с которыми её приходится бороться. Так, в частности, в «Духе римского права», а затем и последующих сочинениях, особенно в венском докладе «Борьба за право», он пишет, что право встроено «в поток жизни», в ожесточённую борьбу партий и друг с другом сталкивающихся противоречий, подвергается буре страстей, которые здесь бушуют, предназначено для того, чтобы удовлетворять требованиям, интересам, тенденциям жизни» ^{[32, с. 21]}. В этом отношении Иеринг не был оригинален. Хотя он полагал, что достиг нового понимания права, в действительности оно было «новым» лишь для правоведения, если сравнивать правовую теорию Иеринга, например, с правопониманием исторической школы. Опираясь на концепт гегелевской философии права о том, что право должно осуществляться, Иеринг пытается разъяснить «процесс осуществления». Если сопоставить указанный исходный принцип гегелевской философии права о необходимости осуществления права с разъяснениями Иеринга о разграничении философского обоснования права и права действительности, то оригинальность подхода Иеринга состоит в уточнении гегелевского концепта. Так, если Гегель, исходя из определения предмета философии права – «понятие права и его осуществление» ^{[2, с. 59]}, логично приходит к утверждению, что право не может быть лишь идеей, понятием, которое не осуществляется, не имеет действительности, то Иеринг добавляет к этому: «Какие трудности обнаруживает здесь принадлежащая идее права самостоятельность на пути своей реализации, какие ограничения вместо того спокойного равновесия, в котором находится право идеи» ^{[32, с. 21]}.

Такое «уточнение» гегелевской философии имеет смысл только по отношению к развитию идеи в логике или идее развития органической жизни (философия природы). Иеринг имел в виду диалектическое развитие понятия в логике, где развитие, по Гегелю, является спокойным органическим процессом. Но Иеринг хорошо знал и философию истории Гегеля, на которую он также неоднократно ссылался. Принимая во внимание это обстоятельство, возникает закономерное предположение: разве не тот же образ обнаруживается в философии истории Гегеля при описании средств, благодаря которым свобода осуществляет себя в мировой истории. Одно дело абстрактная идея и её развитие, отмечает Гегель, а другое – осуществление идеи в истории, в процессе развития духа, перехода в его осуществление. В процессе развития, перехода от его определения к осуществлению «дух сам противопоставляет себя самому себе: ему приходится преодолевать самого себя как истинное враждебное препятствие самому себе: развитие, которое в природе является спокойным процессом, оказывается в духе тяжелой бесконечной борьбой против самого себя» ^{[1, с. 66]}. «Таким образом, - пишет Гегель, развитие является не просто спокойным процессом, совершающимся без борьбы, подобно развитию органической жизни, а тяжелой недобровольной работой, направленной против самого себя» ^{[2, с. 59]}.

Оригинальность подхода Иеринга в этой связи состояла в том, что он, отталкиваясь от одного из важных для его правовой теории, но всё же реципированных из гегелевской философии, теоретических концептов об идее права, которая должна осуществляться, постепенно перешёл от исследования норм (правовых понятий) к социальной действительности, в которой право живёт и реализуется. Осуществимость права в действительности стала одним из основных конструктов правовой теории Иеринга. Осуществимость права он связал с идеей функций права и правовых институтов. В конечном итоге, он синтезирует унаследованную им от исторической школы логику правовых понятий, посредством которых рефлексируется правовая структура действительности, и идею осуществимости права, суть которой в том, что каждое правовое положение, правовое понятие, правовая норма или правовой институт, как и право в целом, выполняют определённую функцию и обладают средствами для осуществления своей функции, а если они не выполняют определённую функцию (не осуществляются в действительности), то они, по Иерингу, не являются правовыми. В методологической программе исследования «Духа римского права» ключевыми были два метода: структурный (анализ правовых понятий как структуры социальной правовой действительности) и функциональный (анализ конкретных функций права и правовых институтов в социальной действительности). Таким образом, в правовой теории Иеринга право подвергнуто исследованию с точки зрения такого принципа социогуманитарного знания, как структурно-функциональный анализ. В истории политико-правовой мысли Иеринг был первым правоведом, кто использовал этот гносеологический принцип как основной в своей научно-исследовательской программе, обосновал его применение к анализу права. Следует отметить, что структурно-функциональный анализ позже в ХХ в. стал одним из наиболее развитых и детально разработанных подходов исследования социокультурных явлений и процессов. Он возник в социологии, и обычно предысторию структурно-функционального анализа связывают с социологией Спенсера, в частности с его идеями организма. Однако ещё раньше Спенсера на примере исследования права Иеринг обосновал использование структурно-функционального анализа как принципа исследования социальных явлений. Использование этого принципа привело Иеринга постепенно к формулированию социологического подхода к праву. Законченное теоретическое обоснование социологический подход к праву получил в сочинении «Цель в праве». Специфика социологии состоит в отыскании ответа на вопрос о том, что такое общество через познание социальной реальности и механизмов действия социальности в различных её реализациях. В правопонимании Иеринга последовательно происходит расширение и уточнение принципов познания права через категорию социальной действительности: от тезиса о том, что функция права состоит в его осуществлении в социальной действительности, а что не осуществляется не есть право, до формулирования и обоснования теоретического конструкта, что право есть сама социальная действительность, рассматриваемая лишь под определённым углом зрения. В «Борьбе за право» право – это законный порядок жизни общества, действительность которого определяется категориями «борьбы» и «интересов» ^{[36, с. 4]}. В «Цели в праве» право интерпретируется как обеспеченные посредством государственного принуждения «жизненные условия общества», понимаемые «в широком смысле» ^{[38, с. 399]}. «Жизненные условия общества» определяют содержание права, являются его субстанциональным моментом, а право есть такая форма социальной действительности, в которой могут быть реализованы самые разнообразные интересы и цели. Соответственно, он полагал, что содержание права не только может, но должно быть «бесконечно разнообразным» ^{[38, с. 342]}.

Таким образом, рассматриваемый концепт гегелевской философии о том, что право не может быть лишь идеей, которая бы не осуществлялась, является универсальным для правовой теории Иеринга законом, одной из основных системообразующих категорий его правовой теории, посредством которой Иеринг формулирует принципы правопознания и правопонимания. Новизна подхода Иеринга в развитии и приложении данного концепта гегелевской философии заключалась в оригинальном, особенно для теоретико-правовой традиции, обосновании и применении структурно-функционального анализа как принципа познания права и дальнейшей оригинальной его модификации в социологический подход к праву.

5. Существенное влияние на правопонимание Иеринга оказал такой концепт гегелевской философии права, как то, что в основе определения права лежит воля. «Свободная воля, - пишет Гегель, является почвой права» ^{[27, с. 42]}. В первом большом сочинении Иеринга, на основе которого можно сделать выводы о его правопонимании, - «Дух римского права», отчётливо видно, как правовое мировоззрение Иеринга динамично развивается и обретает черты законченной теоретической формы, правовой теории Иеринга. В первой и второй частях произведения, охватывающих три тома, Иеринг был занят преимущественно обоснованием теоретико-методологической схемы его правовой теории, не затрагивая существенно вопрос о том, что представляет собой право. Наконец, в третьей части сочинения он впервые ставит себе задачу выяснить понятие права. Но начать он решил с «общее теории прав» ^{[34, с. 302-354]}, а не права. Обратившись к понятию права, Иеринг снова не смог обойтись без философии Гегеля. Понятие права, в основе которого лежит воля, является исходным пунктом для формулирования Иерингом собственного понятия права. Здесь можно выделить несколько существенных последовательных аспектов.

Во-первых, Иеринг признаёт, что волюнтаристская дефиниция права Гегеля является «бесспорным прогрессом» в отношении понятия права «как в объективном, так и в субъективном смысле» ^{[34, с. 318]}. Он не согласен лишь с тем, что Гегель односторонне придавал значение только воле.

Во-вторых, Иеринг полностью разделяет данное Гегелем определение объективного права как «всеобщей воли». «Обозначение права в объективном смысле как “всеобщей воли”, - пишет Иеринг, воспроизводит в формальном отношении сущность права таким образом, что оно не может мыслится более лаконично и точно. Ведь сущность права, пусть даже его задача, его цель, его содержание, состоит в осуществлении, а предпосылкой для этого является сила, орган и носитель этой силы – воля. Только благодаря ей правовые идеи … становятся правовыми нормами, действительным и истинным правом, т.е. силой, которая формирует жизнь и правит ею…» ^{[34, с. 319]}.

В-третьих, используя понятие воли для объяснения понятия права, он приходит к выводу, что оно, т.е. понятие воли, имеет значение и для объяснения права в субъективном смысле. В частности, снова апеллируя к Гегелю, он полагает, что «индивидуальная воля лишь настолько может волить, насколько она обеспечена всеобщей (волей)» ^{[34, с. 319]}. Это утверждение, по мнению Иеринга, «совершенно верно» ^{[34, с. 319]}. При этом настолько, насколько распространяется эта связь всеобщей и индивидуальной воли, власть, которой вооружён каждый, идёт также индивидуальной воле на пользу, осаждает объективное право до субъективного права, к тому же проявляется бессилие индивидуальной воли в том, что сила всеобщей воли повергает его.

В-четвёртых, понимание Иеринга расходится с выше приведёнными концептами гегелевской философии права о волевой субстанции права лишь в вопросе о том, что субстанцией субъективного права, по мнению Иеринга, является не воля, а интерес. В этом проявлялся элемент новизны правовой теории Иеринга. «Субъективные права, - пишет Иеринг, являются ни материей, ни объектом, а предпосылкой истинной воли, не целью, а средством» ^{[34, с. 321]}. Основным аргументом, выставленным Иерингом, было то, что субъективными правами обладают и те, кто имеют пороки воли. Соответственно, он приходит к выводу, что субъективные права существуют для того, чтобы служить интересам, потребностям, целям. «В этой цели они находят, находит воля её меру и цель» ^{[34, с. 326]}. Согласно воззрениям Иеринга, два момента конституируют понятие права в субъективном смысле: субстанциональный и формальный. Субстанциональный момент, в котором находится практическая цель субъективного права, характеризуется такими элементами, как: польза, преимущество, выгода. Формальный момент понятия субъективного права состоит в том, что оно является лишь средством для указанной цели, а именно - правовой защитой. Первый момент – суть, ядро, второй – защищающая оболочка. Таким образом, в соответствии с правовой теорией Иеринга «фактический интерес» утрачивает характер «случайности, шаткости», когда право берёт его под свою защиту. Наслаждение, получаемое от реализации своих интересов и потребностей, или перспектива такового посредством права становится обеспеченным, т.е. субъективным правом. Наконец, Иеринг формулирует следующее определение субъективного права: «Понятие права (имеется ввиду субъективного права – доб. нами. В.Г.) основано на правовом обеспечении наслаждения, права – это юридически защищённые интересы» ^{[34, с. 328]}.

Таким образом, основополагающий концепт воли из философии права Гегеля в правовой теории Иеринга играл существенную роль в деле формулирования своего собственного понятия права, а также не только утратил своего значения в правопонимании Иеринга, но последовательно был развит, дополнен интерпретацией субъективного права посредством категории «интереса». Фундаментальной основой, исходным принципом понятия права в правовой теории Иеринга является всё же концепт воли. Объективное право первоначально понимается и интерпретируется Иерингом как «всеобщая воля», т.е. сообразно с гегелевской философией права. В «Борьбе за право» волевая теория объективного права дополняется социологическим подходом, согласно которому объективное право толкуется уже не только как «применяемые государством правовые принципы», но и как сама социальная действительность, законный порядок жизни, в котором признаются, обеспечиваются и осуществляются разнообразные интересы, т.е. право рассматривается как механизм действия социальности в различных её реализациях, среди которых существенное значение отдаётся борьбе, как фактору социальных изменений и социального развития. Субъективные права, по Иерингу, являются «предпосылкой» и «средством» «истинной воли». В «Цели в праве» понятие «цель», которая есть «творец всего права», толкуется Иерингом, как «представление будущего, которое воля намеревается реализовать» ^{[38, с. 8]}. В той мере, в какой проявляется связь объективного и субъективного права, последнее опирается на «всеобщую волю». Воля необходима для признания и осуществления права, а, по Иерингу, «то, что не осуществляется, не является правом» ^{[30, с. 41]}. В правовой теории позднего Иеринга волевой концепт права модифицировался в формулу государственного принуждения, как необходимо момента формальной стороны права. Для понятия субъективного права существенным признаком, согласно Иерингу, является интерес, который определяет «практическую сущность права в субъективном смысле», «субстанциональный момент» субъективного права. Слабым звеном интерпретации Иерингом субъективного права посредством категории «интереса» было то, что для осуществления права (а этому моменту он придавал решающее значение!) необходима воля, будь то воля самого обладателя субъективного права, будь то воля тех, кто способствует осуществлению прав других лиц в случае пороков воли. Это признавал и сам Иеринг, говоря о том, что с формальной стороны субъективное право апеллирует к «всеобщей воле», к правовой защите - в государственном ли законе или общественном признании в случае с обычным правом, посредством которой фактический интерес получает правовую обеспеченность. Поэтому он, предваряя вывод о том, что содержанием субъективного права являются интересы и потребности, расставил все точки над «и» в отношении значения понятия «воли» для его правопонимания, полагая, что без понятия «воли» не может быть дано понятие права. В этой связи он, по существу, признавал, что для понятия «субъективного права» необходимо учитывать два момента: интерес (субстанциональный, содержательный момент понятия субъективного права) и воля (формальный момент понятия субъективного права).

Проведённый анализ влияния философского учения Гегеля на формирование и развитие правовой теории Иеринга позволяет сделать вывод о том, что в теоретической схеме учения о праве Иеринга существенную роль играли несколько основополагающих концептов философии Гегеля, которые не исчерпываются областью философии права. Большое значение имели также некоторые концепты из философии истории и логики. Наиболее существенными были следующие: идея изменчивости и разумности всего существующего; диалектическое понимание развития; диалектика как логический принцип; понимание права как идеи («идея права»), концепт о том, что право не может быть лишь идеей, которая бы не осуществлялась, а также, что субстанцией права является свободная воля; право есть средство для эгоистической цели. Этим перечислением не исчерпывается связь правовой теории Иеринга с философией Гегеля. В правовой теории Иеринга встречаются и другие более частные теоретические схемы из философии Гегеля, например, о разграничении видов неправа. В этой связи проведённое исследование не претендует на исчерпывающий характер выявления и обоснования связи взглядов мыслителей. Обнаруживающиеся моменты сходства и преемственности правовой теории Иеринга в отношении философии Гегеля позволяют точнее объяснить теоретические истоки взглядов Иеринга, выяснить их идеологические предпосылки и верно интерпретировать оригинальность его правопонимания, что также важно для исследования последующих интерпретаций и направлений влияния его собственной правовой теории. Элементы философской системы Гегеля, влияние которых обнаруживается в правовой теории Иеринга, как правило, получают дальнейшее развитие с учётом научной программы Иеринга. Практически в каждом случае, хотя не всегда сразу, проявляется новизна обсуждения политико-правовой проблематики, отличающая оригинальный подход Иеринга. С учётом формата научной статьи, отдельного осуждения заслуживает проблема понимания принуждения, а также значения факторов борьбы и интересов с точки зрения философского учения Гегеля и правовой теории Иеринга. Оба мыслителя придавали важное значение этим факторам. При этом, при сравнении позиций мыслителей, также обнаруживаются существенные моменты преемственности и новизны.