Аннотация: В статье анализируются отдельные разъяснения Пленума Верховного Суда РФ относительно квалификации действий всех членов организованной группы как соисполнителей преступления независимо от их фактической роли, т.е. без ссылки на ст. 33 УК РФ, рассматривается структура организованной группы с одним исполнителем, в том числе в преступлениях со специальным субъектом, сопоставляются между собой на предмет общих признаков различные формы соучастия, уясняется правовой смысл совместной преступной деятельности, обсуждается квалификация действий участника преступного сообщества (преступной организации), не являющегося исполнителем конкретного преступления, но в соответствии с распределением ролей в составе этого сообщества выполняющего функции организатора, подстрекателя либо пособника, приводится судебная практика, предлагаются решения, направленные на оптимизацию уголовного закона и практики его применения.  Методологическую основу исследования составили общенаучные методы: анализ и синтез, логический, а также частнонаучные методы: формально-логический, сравнительно-правовой, системного анализа. По результатам проведенного исследования автор наметил некоторые направления, по которым могут развиваться уголовное законодательство и практика его применения. С использованием оригинальной аргументации рассмотрена структура организованной группы с одним исполнителем, в том числе в преступлениях со специальным субъектом. На обсуждение вынесены вопросы об обоснованности квалификации действий всех членов организованной группы и участника преступного сообщества (преступной организации), не являющегося исполнителем конкретного преступления, но в соответствии с распределением ролей в составе этого сообщества выполняющего функции организатора, подстрекателя либо пособника, как соисполнителей преступления независимо от их фактической роли, т.е. без ссылки на ст. 33 УК РФ, и о необходимости возврата к практике квалификации по ролям.

Abstract: The author analyzes separate explanations of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation regarding the qualification of the actions of all members of an organized group as co-perpetrators of a crime, regardless of their actual role, i.e. without reference to Article 33 of the Criminal Code of the Russian Federation. The author examines the structure of an organized group with one perpetrator, including in crimes with a special subject, compares various common features forms of complicity, clarifies the legal meaning of joint criminal activity, studies the actions of a participant in a criminal community (criminal organization) who is not the perpetrator of a specific crime, but in accordance with the distribution of roles within this community performing the functions of an organizer, instigator or accomplice. Judicial practice (case law) is given, solutions are proposed aimed at optimizing the criminal law and its practice applications. The methodological basis of the research was made up of general scientific methods: analysis and synthesis, logical, as well as private scientific methods: formal logical, comparative legal, and system analysis. Based on the results of the study, the author outlined some areas in which criminal legislation and the practice of its application can develop. Using the original argumentation, the structure of an organized group with one perpetrator is considered, including in crimes with a special subject. The issues of the validity of the qualification of the actions of all members of an organized group and a participant in a criminal community (criminal organization) who is not the perpetrator of a specific crime, but in accordance with the distribution of roles within this community performing the functions of an organizer, instigator or accomplice, as co-perpetrators of a crime, regardless of their actual role, i.e. without reference to art. 33 of the Criminal Code of the Russian Federation, and the need to return to the practice of qualification by roles.

Аннотация: В статье рассматриваются теоретико-прикладные проблемы запрета на использование информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» подозреваемым или обвиняемым при избрании меры пресечения в виде запрета определённых действий, залога или домашнего ареста; анализируются, во взаимосвязи с основными правами и свободами человека и гражданина, изменения внесенные Федеральным законом от 18.04.2018 N 72-ФЗ изменения в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации; приводится тематическая судебная практика; предлагаются правовые решения, направленные на оптимизацию действующего законодательства и практики его применения, при этом вопросы права соотнесены с ролью сети «Интернет» в современной жизни общества и человека. По результатам проведенного исследования авторы приходят к выводу от том, что существующие длительное время правовые стереотипы о неразрывной связи ограничения конституционного права на свободу при помещении под домашний арест с другими ограничениями конституционных прав, хотя прямо и не указаны в законе, фактически применяются в отношении подозреваемого или обвиняемого, находящегося под домашним арестом. Среди таких ограничений мы встретим например заперт на выполнение трудовых (служебных) обязанностей, поиск и получение информации, различные виды творческой деятельности (литература, живопись, наука, техника и пр.). Данные ограничения могли сформироваться лишь в «доцифровом» обществе и поэтому требуют пересмотра.

Abstract: The article examines the theoretical and applied problems of the prohibition of the use of the information and telecommunications network "Internet" by a suspect or accused when choosing a preventive measure in the form of a ban on certain actions, bail or house arrest; analyzes, in connection with the fundamental rights and freedoms of man and citizen, the changes introduced by Federal Law No. 72-FZ of 18.04.2018 changes in The Criminal Procedure Code of the Russian Federation; thematic judicial practice is given; legal solutions aimed at optimizing the current legislation and the practice of its application are proposed, while legal issues are correlated with the role of the Internet in modern society and human life. According to the results of the study, the authors come to the conclusion that the legal stereotypes that have existed for a long time about the inseparable connection of the restriction of the constitutional right to freedom when placed under house arrest with other restrictions of constitutional rights, although not explicitly specified in the law, are actually applied to a suspect or accused under house arrest. Among such restrictions, we will find, for example, a ban on performing labor (official) duties, searching for and receiving information, various types of creative activity (literature, painting, science, technology, etc.). These restrictions could have been formed only in a "pre-digital" society and therefore require revision.

Аннотация: Авторы статьи комментируют постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве, коммерческом подкупе и иных коррупционных преступлениях». В статье приводятся критические замечания, направленные на оптимизацию правоприменительной деятельности, рассматриваются сложные и неоднозначные вопросы квалификации, анализируются условия уголовной ответственности за провокацию взятки либо коммерческого подкупа, предлагаются решения с учетом изменений, внесенных Федеральным законом от 02.11.2013 №302-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Методология исследования основана на общих и специальных методах научного познания: методах эмпирического исследования (наблюдение, сравнение, сбор и изучение данных), анализа и синтеза теоретического и практического материала.
В процессе исследования были проанализированы нормативно-правовые акты, учебная литература, специальная литература, в том числе статистические данные и правоприменительная практика.
По результатам анализа Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве, коммерческом подкупе и иных коррупционных преступлениях» высказаны критические замечания и предложения, направленные на оптимизацию правоприменительной деятельности, раскрыты и описаны механизмы совершения некоторых коррупционных преступлений, выявлены особенности квалификации и проблемы отграничения от смежных и иных составов преступлений.

Abstract: The authors comment on the decision of the Supreme Court oo July 9, 2013 № 24 "On the court practice in cases of bribery, commercial bribery and other corruption crimes". The article presents the criticisms aimed at optimization of law enforcement activities, considers complicated and ambiguous issues of qualification, analyzes the conditions of criminal responsibility for the provocation of bribery or commercial bribery, offers the decisions with regard for the changes containing in the Federal Law of 02.11.2013 No 302 "On amending separate legislatives of the Russian Federation". The methodology of the resarch is based on the general and specific methods of cognition: methods of empirical research (observation, comparison, collection and study of information), analysis and synthesis of theoretical and practical materials. The authors analyze normative-legal acts, teaching aids, special literature including statistical data and law-enforcement practice. The authors present criticisms and suggestions aimed at optimization of law enforcement activities, reveal and describe the mechanisms of some corruprion crimes, outline the peculiarities of qualification and the problems of their destinguishing from other corpora delicti. 

Аннотация: Автор статьи проводит уголовно-правовой анализ проекта постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве, коммерческом подкупе и иных коррупционных преступлениях», по результатам которого высказывает отдельные замечания. В частности, уголовная ответственность за взяточничество не может наступать независимо от того, были ли действия (бездействие) заранее обусловлены взяткой или договоренностью с должностным лицом о передаче за их совершение взятки. Получение части передаваемых ценностей или начало выполнения услуг имущественного характера автор предлагает квалифицировать как покушение на получение взятки (подкупа) в таком размере, который охватывался бы умыслом виновного. Получение должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества за совершение действий (бездействие), которые входят в его полномочия либо которые оно могло совершить с использованием служебного положения, не могут расцениваться как получение взятки либо коммерческий подкуп вне зависимости от намерения совершить указанные действия (бездействие). В статье также приводятся и другие критические замечания, направленные на оптимизацию правоприменительной деятельности.

Abstract: The author of the article holds Criminal law analysis of the Draft Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation "On Judicial Practice on Cases of Bribery, Commercial Bribery and other Corruption Offences", and based upon the results of his study he provides some critical comments. In particular, criminal responsibility for bribery cannot take place no matter whether acts (failure to act) were premediated by bribe or agreement with an official on provision of bribe for an act.  The author offers to qualify receipt of part of valuables or starting to perform proprietary services as an attempted bribery (commercial bribery) in the amount provided by the intent of a perpetrator.  Receipt of money, stock shares and other property by an official or a manager of a commercial or other organization for taking acts (failure to act) in the sphere of its competence, or which he could have taken using his official position may not be regarded as bribe (commercial bribe) no matter whether he was intending to take these acts (fail to act). The article provides some further critical notes, which are aimed at optimizing the law-enforcement activity.

Аннотация: Автор статьи проводит анализ понятия хищения по действующему законодательству на предмет оправданности его конструкции как материального состава. По мнению автора, в уточнении нуждается момент возникновения у виновного реальной возможности пользоваться и распоряжаться чужим имуществом как своим собственным, в связи с чем, предлагаются понятия её субъективного и объективного критериев. Приходя к выводу о чрезмерной удаленности момента окончания хищения от момента изъятия и (или) обращения чужого имущества в пользу виновного или других лиц во взаимосвязи с имущественным ущербом, автор высказывается за исключение данного признака из понятия хищения, предлагая сконструировать его по типу формального состава. По мнению автора, высказанные предложения позволят достичь следующих результатов: неукоснительного соблюдения принципа законности и единообразия следственно-судебной практики при решении вопроса о моменте окончания любого преступления, совершаемого посредством хищения; усиления уголовно-правовой охраны собственности, поскольку момент окончания преступления будет перенесён на более раннюю стадию – момент изъятия и (или) обращения чужого имущества – в отрыве от факта причинения имущественного ущерба; решения проблем квалификации, связанных с потребительскими свойствами имущества (потребляемого и непотребляемого) и хищениями с охраняемых территорий; уменьшения количества потерпевших по уголовным делам за счёт тех случаев, когда признание последних таковыми прямо не вытекает из обстоятельств дела, не вызвано необходимостью и носит скорее формальный характер; решения проблемы квалификации единого продолжаемого преступления как в целом неоконченного только в силу того, что при совершении последнего из ряда тождественных эпизодов виновный был изобличен.

Abstract: The author of the article provides analysis of theft according to the current legislation in order to establish whether it is rightfully construed as a materially defined crime. In the opinion of the author the moment when a person guilty of theft  gains a real opportunity to use and dispose of stolen property as his own needs clarification, and he offers subjective and objective criteria for it. Having concluded that the moment when the crime of theft is completed may be far away from the moment when the property is taken or used by a guilty person or by the third parties in connection with material damage to the victim, and the author offers to exclude this element from the determining elements of crime of theft, and recognize it as a formally defined crime.  In the opinion of the author such an approach shall allow to achieve compliance with the principles of lawfulness and unity of investigative and judicial practice when dealing with the issue of the completion of a crime committed by theft. It shall also facilitate better criminal law protection of property, since the moment, when the crime is committed shall be moved to an earlier stage - to the moment when the property was seized separately from the issue of material damage. It shall also allow to deal with some issues of crime determining regarding consumer quality of such property (the property that can be consumed, and the property that cannot be consumed), and theft from guarded territories, lowering the number of victims on criminal cases with respect to situations, when recognition of victims is formal and is not truly necessary. Finally, it shall allow correct determination of one continuining crime when a guilty person was caught before the last of series of similar criminal episodes was completed.

Аннотация: Автор статьи предпринял попытку соотнести оказываемые без предварительного согласия потребителя услуги или услуги, необходимость в которых отсутствовала, с действующим уголовно-правовым запретом. Данные услуги сегодня могут встречаться в медицине, юридической деятельности, жилищно-коммунальном хозяйстве, а также на рынке услуг сотовой связи и т.д. В перечисленных случаях, речь не ведется о том, что, оплатив ту или иную услугу, потребитель вовсе её не получает или получает частично, как, например, в случае с мошенничеством – хищением. По мнению автора, в обществе появился и получает распространение совершенно новый, ранее не известный способ отъёма имущества, который не поддаётся сегодня какой-либо очевидной уголовно-правовой квалификации. Опасность данных услуг связана ещё и с тем, что, как правило, в каждом конкретном случае «ущерб» от них является малозначительным и не влечёт для исполнителей каких-либо правовых последствий, в том числе в связи с отсутствием инициативы со стороны самих потребителей. Именно по этой причине данные услуги, с одной стороны, остаются невидимыми для правоохранительных органов, с другой – продолжают безнаказанно развиваться и захватывать всё новые территории.

Abstract: The author attempted to correlate the services provided without consumer consent and unnecessary services with the existing criminal legal prohibition.  These services may take place in medicine, legal counseling, housing and utilities, in the cell phone market, etc.  IN such cases it is not the issue that a customer fails to have a service he paid for, or does not get it in full, as it would be the case with theft or fraud.  In the opinion of the author the novel form of taking property away from a person, and it cannot be directly qualified in legal terms. The danger of such services forced upon a customer that in each case the damage is rather small, so it does not cause legal consequences for the perpetrators due to the absence of initiative of the consumers.  That is why these services keep developing unconstrained and take upon new territories. 

Аннотация: Автор статьи классифицирует уголовно-наказуемые деяния, соединённые с причинением имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, ответственность за которые предусмотрена статьёй 165 УК РФ, в связи с чем, обосновывается необходимость декриминализации данной нормы, как повторяющей уголовно-правовой запрет. Существующие в следственно-судебной практике случаи причинения имущественного ущерба путём обмана или злоупотребления доверием классифицированы следующим образом: Причинение имущественного ущерба путём обмана или злоупотребления доверием вследствие неоплаченной услуги или работы; причинение имущественного ущерба путём обмана или злоупотребления доверием вследствие непередачи собственнику или иному владельцу, имущества, должного поступить к нему от третьих лиц минуя виновного либо непосредственно через него (транзитное имущество); причинение имущественного ущерба путём обмана или злоупотребления доверием вследствие амортизации (изнашивания) имущества собственника или иного владельца без соразмерной компенсации за его использование.

Abstract: The author of the article offers a classification of penal acts associated with causing loss or damage to property by deception or abuse of confidence as set forth in Article 165 of the Criminal Code of the Russian Federation. The author proves that there is a need in decriminilization of this regulation because it repeats the penal prohibition. Cases of damage to property by deception or abuse of confidence are classified in the following way: loss or damage to property by deception or abuse of confidence due to unpaid service or work; loss or damage to property by deception or abuse of confidence due to non-transfer of property to a holder of title or any other owner when such property is supposed to be transferred from third parties through or without the guilty party (transit property); loss or damage to property by deception or abuse of confidence due to amortization (wear) of the property belonging to a holder of title or any other owner without dequate compensation for using property.