Обеспечение лошадьми ополчения Костромы в 1812 г.

Кондратьев Николай Владимирович Главный библиотекарь; Информационный центр “Библиотека им. К. Д. Ушинского” Российской академии образования 127550, Россия, Московская область, г. Москва, Дмитровское шоссе, 37 к.1, кв. 134 Kondrat'ev Nikolai Vladimirovich Chief Librarian; Information Center “K. D. Ushinsky Library” Russian Academy of Education 127550, Russia, Moscow region, Moscow, Dmitrovskoe shosse, 37 building 1, block 134 nickolay.kondratjev@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение. Одним из неразработанных направлений в изучении Костромского ополчения 1812-1814гг. является уточнение и детализация данных о поставке лошадей для Костромской военной силы, об использовании их вовремя военной кампании, статистика потерь.

Источниковой базой являются документы, опубликованные в 1962г. в сборнике под редакцией Л.Г.Бескровного и Р.Е. Альтшуллер^[1], а также не публиковавшиеся ранее документы фондов Российского государственного военно-исторического архива (далее – РГВИА), Российского государственного исторического архива (далее – РГИА), и Государственного архива Костромской области (далее – ГАКО).

Ход и результаты исследования. В целом в историографии ополчений 1812 г. в течение XIX-XXвв. вопросы снабжения, в том числе лошадьми, статистический учет поставок и потерь оставались в тени более актуальной тематики, поскольку одновременно с накоплением фактического материала шло прежде всего осмысление роли ополчений в кампаниях Отечественной войны и Заграничного похода. В этот период губернские ополчения не рассматривались как самостоятельные направления историографии, а рассматривались совокупно с историческим описанием действий регулярной армии^[1;3;9;25].

Выпущенные на рубеже XIX-XX веков специализированные издания^[10;34;2;23] аккумулировали значительный фактический материал для исследования истории губернских ополчений в период Отечественной войны 1812 г. и Заграничного похода 1813-1814гг., в том числе сведения о Костромской военной силе. Но рост интереса к провинциальной тематике не привел ни к появлению масштабных региональных исследований в целом, ни по вопросам материального обеспечения народной военной силы в частности.

В советской историографии, несмотря на появление обобщающих исследований и издание сборников документов^[4;8;26], не было детального изучения финансово-экономических и хозяйственных показателей деятельности ополчений.

Современные монографические исследования и диссертации все чаще имеют региональную направленность^{[7;22;27;33;35;36]}, но по-прежнему немногочисленны и не насыщены информацией о хозяйственно-экономических вопросах, в том числен о поставке лошадей на нужды ополчения. Характерной чертой современных исследований надо признать смену научных приоритетов. Так, С.В. Белоусов считает, что «актуальным представляется изучение взаимодействия общества и власти и определение эффективности управления провинциальной администрации в условиях военного времени на примере изучения формирования и деятельности» отдельно взятого ополчения округа^[7].

Л.М. Спиридонова^[35] и Д.А.Николаев^[27] сочли наиболее перспективным комплексное изучение ополчения как феномена и трактовку образа воина-ополченца как примера homo belli, то есть актуализировали изучение истории повседневности.

Тематически ориентированные исследования стали появляться в XXI веке. Довольно подробно о поставке лошадей и участия ополченской кавалерии в целом в военной кампании и о конных соединения (например, о башкирских и мещерякских полках) писали А.И. Бегунова^[5;6], Р.Н.Рахимов^[30], Николаев Д.А.^[27].

Одним из важных аспектов в этих исследованиях надо признать учет количества лошадей как источника формирования кавалерии и военного транспорта. Как считает А.И. Бегунова^[5], «приблизительно конское поголовье в начале XIX века определяется в 30-35 миллионов голов. <….> К тому же во второй половине XVIII века были основаны новые государственные конные заводы, специально предназначенные для выращивания строевых лошадей. Например, в лейб-гвардии Конный полк высокорослых лошадей темных мастей поставлял завод, расположенный в селе Починки Нижегородской губернии. Около города Гадяча Полтавской губернии находился конезавод, где разводили лошадей, годных для службы в тяжелой и средней кавалерии. Кроме того, лошадей для армии выращивали на Хорошевском конезаводе (100 рослых кобыл и 8 жеребцов), Гавриловском (120 кобыл и 9 жеребцов), Даниловском (217 кобыл "немецких пород, рослых, шерстью вороных", и 19 жеребцов), Сидоровском в Костромской губернии (130 кобыл, 14 жеребцов), Всегодническом во Владимирской губернии (115 кобыл и 9 жеребцов), Скопинском в Рязанской губернии (100 кобыл темных мастей и 10 жеребцов), Богородицком в Тульской губернии (90 кобыл и 8 жеребцов). Всего к концу XVIII века на государственных конных заводах находилось 1364 племенные кобылы. Кроме государственных, в России в начале XIX столетия было более 250 частных конных заводов».

Исходя из анализа историографического наследия XIX-XXI вв., надо признать практически не изученным, а потому востребованным исследование проблем материального обеспечения деятельности народной военной силы 1812-1814 гг. Реализация этой задачи в нашем случае осложняется тем, что в научном обороте представлен весьма ограниченный объем источников и историографических материалов о Костромском ополчении.

Освещение хозяйственной стороны деятельности ополчений, в том числе поставки и использование лошадей, в опубликованных источниках и историографических исследованиях весьма поверхностно. Так, эта тема вообще не рассматривалась в «Записках о Костромском ополчении»^[21] и в сочинениях К.А. Военского^[14]. В.Р.Апухтин также представил очень скудные данные. Фактически он ограничился лишь констатацией: «по предложению командующего третьим округом, графа Толстого, прибывшего в Кострому 7 августа, решено было выделить …660 человек и организовать конную сотню. Для этой цели пожертвованы были 660 лошадей с упряжью и кроме того, для обоза ополчению, 220 лошадей и 110 телег»^[2,с.70].

Несколько более пространным оказалось исследование Н.Н.Виноградова, однако оно касалось не всей Костромской губернии, а исключительно Кинешемского уезда^[12]. Он также указал, что создание конного полка (выделить 600человек из 11.000 ратников плюс 6о унтер-офицеров) было инициативой графа Толстого, который в этом вопросе ориентировался на Московское ополчение. Как и Апухтин, Виноградов зафиксировал решение дворянства организовать обоз из 110 телег и обеспечить его 110 парами, то есть 220 подъемными лошадьми с надлежащей упряжью, а на каждую верховую лошадь должны быть приданы узда, седло, потник и мешок для овса. Исполнение этого решения потребовало пропорционально рассчитать разверстку по уездам. Она составила:1 верховая лошадь с 424 душ, 1 подъемная лошадь с 1413 душ, 1 повозка с 2608 душ, «возложа сие приготовление на участки….из помещичьих душ уравнительно»^[12,с.83]. Таким образом он подсчитал, что в Кинешме должны были собрать 73 верховых и 7 для унтеров, 24 подъемных и 13 телег. Обеспечение фуражом планировалось на деньги из пожертвованных сумм.

Сведения Апухтина и Виноградова подтверждаются документами центральных архивов. Согласно отчетным документам, отложившимся в РГВИА, собрали для конного полка 600 лошадей верховых, для обоза 220 лошадей подъемных и 110 телег^[31,л.109]. Эта информация дублирована в представлении костромского гражданского губернатора Н.Ф.Пасынкова министру полиции ^[32,л.2], также в документе зафиксирована комплектация для одного верхового: узда, седло, потник, мешок для овса ^{[32,л.5об]}.

Также по докладам губернатора в Комитет по внутреннему ополчению оказалось возможным выяснить распределение поставок лошадей и телег по всем уездам Костромской губернии^{[32,л.7об]}:

Таблица .1Контрольные цифры поставок по уездам

Опираясь на доклады командующего Костромским ополчением П.Г. Бардакова (несохранившиеся дела в ГАКО), С.Г.Виноградова приводит следующие данные: на 15 декабря 1812г. в ополчение собрано 10.800 человек, 529 строевых лошадей, 141 подъемная лошадь, 70 повозок. Недоимки составляли 200 человек 131 строевая лошадь, 79 подъемных лошадей и 40 повозок^[13]. Недопоставки воинов, лошадей и повозок отмечены во всех уездах, кроме Нерехтского.

В ведомости о состоянии войск ополчения III округа на январь 1813 года^{[26,с.390-395]} указаны следующие сведения о поставках и распределении лошадей: в графе «По списку состояло по выступлении» строевых 561, подъемных 158, распределены: в конный полк 563 строевых, подемные 2 - конный, 39 – в 1й полк, 50- во 2й полк, 41- в 3й полк, 19 – в 4й полк^[26,с.390]. Потери составили 2 строевых и 7 подъемных (по полкам соответственно – 1,4 1 и 1)^[26,с.391]. В итоге на момент начала похода у костромичей числились строевых 561, подъемных 151 лошадь^[26,с.391].

Эта же ведомость^{[26,с.390-395]} позволяет сравнить количество поставленных лошадей и потери Костромского ополчения с другими соединениями III округа:

Ø Рязанское ополчение: только конный полк - 1186 строевых, затем в командировках 800; потери 10.

Ø Нижегородское ополчение: конный полк - 632 строевых и 10 подъемных, в пяти пеших полках по 50 подъемных, то есть всего 260 подъемных; потери 5 строевых и 1 подъемная в пешем полку.

Ø Пензенское ополчение: строевых 654 в конном и 44 в артиллерийской команде при 4 орудиях, подъемных 12 в конном и 2 в артиллерии, в трех пеших по 42 подъемных; потери 4 строевых.

Ø Симбирское ополчение: 660 строевых в конном полку плюс 13 подъемных, в пеших полках по 42 подъемных; потери 2 строевых и 1 подъемная в пешем полку.

Ø Казанское ополчение: 266 строевых в двух конных сотнях плюс 6 подъемных в двух конных сотнях и 51 подъемная лошадь в пешем полку; потери - 1 строевая.

Как видим, к началу выступления военной силы III округа в поход ни одно из губернских ополчений не обошлось без потерь конского состава, но эти потери имели минимальный характер.

Особо отметим, что пешие полки Костромского ополчения были, во-первых, неравномерно обеспечены подъемными лошадьми; во-вторых, приведенные в документе цифры не соответствуют ни положенному по штатному расписанию 1802 г. количеству в 42 лошади (его указывает А.И. Бегунова ^[5;6]), ни более поздним стандартам^[28].

О поставке лошадей в резервное ополчение окончательной информации не имеется, поскольку относящиеся к этому вопросу дела в ГАКО утрачены^{[15;16;17;18]}. Но в фондах РГИА отложились документы, в том числе список с донесения костромского гражданского губернатора к главнокомандующему внутренним ополчением в Санкт-Петербург от 28 января 1813г. (оно, как указано в конце документа, продублировано командующему ополчениями III округа генерал-лейтенанту и кавалеру графу П.А. Толстому)^{[32,лл.33-34об]}. Из дела явствует, что из числа резервного ополчения собирались выделить 300 человек в конную команду. Губернатором были заданы вопросы: за чей счет содержать их 3 месяца, покупать ли соответственно 300 лошадей строевых и необходимое число подъемных с принадлежностями, если да, то кому и где это делать. Документов, содержащих ответ на запрос костромского губернатора, не обнаружено. Но поскольку среди утраченных дел ГАКО^[17] было дело 1814 г. о лошадях принадлежащих резервному ополчению (подч. мной - Н.К.), то можно предполагать, что поставки лошадей все же состоялись.

Из перечня фондов ГАКО следует также, что кроме поставки лошадей в ополчение была произведена закупка лошадей для поставки в армейскую артиллерию^[18;20]. Предположительно было закуплено 500 лошадей. Но в связи с утратой дел ГАКО и отсутствием дублирующей информации в центральных архивах эта узкая тема не имеет иных подробностей и пока остается нераскрытой.

В целом мы можем подвести приблизительные итоги поставки лошадей на нужды ополчения и армии: 1400 строевых и подъемных лошадей.

Отсутствие статистики по Костромской губернии и архивные лакуны, не позволяют точно ответить, были поставки лошадей реализованы только за счет закупки на внутреннем губернском рынке, или же приобретались лошади в других губерниях.

Материалы для географии и статистики России, собранные в преддверии реформы 1861 года^[24], позволяют выдвинуть предположение, что собственными резервами Костромская губерния в 1812 г. не могла обеспечить необходимое количество лошадей. Основания к тому следующие: во-первых, коневодство даже к середине века было малоразвито, немногие помещики имели собственные заводы, да и те были малопроизводительны, всего в губернии насчитывалось 40 заводов, из них лишь 4 признаны достойными: Карцовых, Катениных, Лермонтовых и Волжинских. ^[24,с.264] Во-вторых, торговля лошадьми организовывалась на пяти ярмарках в пяти уездах из двенадцати: в Макарьеве (зимняя), в уездном селении Урень Варнавинского уезда, в с. Середа-Упино Нерехтского уезда, в с. Молвитино Буйского уезда и на ярмарке при Авраамиевом Покровском Городецком монастыре в Чухломском уезде^[24,с.265]. В-третьих, на ярмарках из губернии выставлялось не более 400 лошадей, конкуренцию составляли лошади, приводившиеся из Ярославской и Вятской губерний, из Ростова Великого^[24,с.265]. В-четвертых, по данным статистиков, в середине века на 1.000 лиц мужского пола в губернии приходилось 548 лошадей, только в одном уезде соотношение было примерно 1:1, в основном 1:3, и маловероятно, что показатели 1812 года были лучше^{[24,с.265-266]}. Поэтому считаем наиболее реалистичным говорить не о поставке лошадей, а о преимущественно о закупке в соседних губерниях.

С окончанием военных действий и роспуском ополчений встал вопрос о дальнейшем использовании конного состава.

Осенью 1814 года началось расформирование конных полков Костромского и Нижегородского ополчений. Основные правила были изложены в указе императора Александра I командующему армиями М.Б. Барклаю-де-Толли. Распоряжение о лошадях было следующее: «Из лошадей предоставить е.и.выс. цесаревичу и вел.кн. Константину Павловичу отобрать годных для польских войск, а прочих продать на месте, так как раздача оных по губерниям, потерпевшим от неприятеля, с одной стороны, не может быть уравнительна между обывателями и вовлечет казну в издержки от продовольствия лошадей, пока они розданы будут; с другой, губернии эти уже получили вспоможение о правительства»^[26,с.418].

О реализации этого приказа сведений не обнаружено. В губернии же был составлен комитет при дворянском собрании для продажи вернувшихся с ополчением лошадей и обоза с причитающейся упряжью^[19]. Но конкретное содержание и итоги деятельности комитета выяснить не представляется возможным в связи с утратой документов.

Заключение. По результатам исследования сделаны следующие выводы: во-первых, несмотря на значительные невосполнимые потери в архиве региона, сопоставление документов и историографических исследований позволяет представить весьма интересный аспект истории Костромского ополчения 1812 года; во-вторых, документальные материалы открывают неизвестные ранее аспекты темы, например, поставку лошадей не только для основного, но и для резервного ополчения, не только для ополчения, но и для нужд армии; в-третьих, сопоставление документальных и статистических данных позволяет выдвинуть определенные гипотезы, которые станут перспективой дальнейшего изучения Костромского ополчения.