Историко-правовая эволюция концепций о юридическом вреде

Королева Екатерина Сергеевна преподаватель; кафедра теории государства и права; Саратовская государственная юридическая академия аспирант; кафедра теории государства и права; Саратовская государственная юридическая академия 410056, Россия, Саратовская область, г. Саратов, ул. Чернышевского, 104, каб. 212 Koroleva Ekaterina Sergeevna Lecturer; Department of Theory of State and Law; Saratov State Law Academy Postgraduate Student; Department of Theory of State and Law; Saratov State Law Academy 410056, Russia, Saratov region, Saratov, Chernyshevsky str., 104, office 212 kor.e.s@yandex.ru

Исторически эволюция концепции о вреде началась еще с основ мировоздания, описанных в Библии. Фундаментальными категориями, описывающими нравственное состояние человека и его отношение с окружающим миром, являются понятия «добро» и «зло». Проблема соотношения указанных терминов всегда была, есть и будет одной из самых злободневных в обществе в силу того, что она распространяется на все сферы человеческой жизни ^{[2, с. 5]}.

Актуальность тематики обусловлена несколькими ключевыми факторами. Во-первых, современное общество сталкивается с множеством сложных моральных и правовых дилемм, и важно понять, как исторически сложившиеся представления о вреде влияют на современные нормы и практики. Эволюция концепций о вреде позволяет выявить устойчивые паттерны и механизмы, оказывающие влияние на правовую систему и общественные отношения. Во-вторых, многие современные правовые и этические вопросы, касающиеся защиты окружающей среды, права человека, кибербезопасность и корпоративная ответственность, возникают на фоне размытых границ между добром и злом, где понятие вреда становится центральным. Это создает необходимость адаптации традиционного юридического подхода к новым вызовам современности, что требует глубокого анализа исторического контекста. В-третьих, изучение историко-правовой эволюции концепций о вреде способствует формированию более осознанного и комплексного подхода к разработке правовых норм и механизмов контроля. Это может оказать положительное влияние на правоприменение и социальное благо, что делает исследование этой темы особенно важным.

В данном исследовании используется междисциплинарный подход, который сочетает элементы правового, исторического и философского анализа. Основное внимание уделяется изучению эволюции концепций о вреде в контексте изменений в общественном сознании и юридической практике на разных исторических этапах. Методология позволяет выявить взаимосвязь между нравственными устоями, культурными традициями и правовыми нормами, а также проследить, каким образом эти факторы влияли на формирование и развитие понятия вреда как в рамках конкретных правовых систем, так и в более широком социальном контексте.

Согласно Библии, добро ассоциируется с милосердием, любовью к ближнему, тогда как зло олицетворяет грех и отступление от заповедей, что тесно связано с понятием вреда, которое подразумевает нарушение воли Божьей и его негативные последствия. Вред может проявляться в физической, духовной и социальной сферах жизни человека. Он приводит к страданиям и отдалению от нравственных принципов.

В Ветхом Завете, например, термин "вред" подразумевает наказание за грехи и непослушание (вред, вызванный грехом, проявляется в виде болезней, смерти и иных последствий). История грехопадения Адама и Евы [Библия. Книга «Бытие». Глава 3.] иллюстрирует, как непослушание воле Бога привело к изгнанию из рая и последствиям для всего человечества.

Новый Завет, напротив, акцентирует внимание вреда на спасении и искуплении, а также на избавлении от грехов [Еф. 1:7, Кол. 1:14.]. Иисус Христос пожертвовал жизнью ради искупления всех людей на все времена, показав, как вред может быть побежден благодаря его жертве и учению о милосердии и как спасение можно обрести через веру и соблюдение заповедей.

Библейская концепция вреда служит основой для понимания и преодоления современных проблем, учит внимательному отношению к своим поступкам и стремлению к тому, чтобы они приносили пользу. В настоящее время это одно из фундаментальных понятий юридической науки, отражающее негативные последствия, возникающие в результате нарушения прав и законных интересов субъекта права.

С появлением государства категория вреда начала рассматриваться сквозь призму права и государственного управления, то есть с позиции установленных в обществе норм. Оно берет на себя ответственность за обеспечение безопасности и благополучия граждан, в частности, разрабатывает законы, механизмы контроля для предотвращения вреда (физического, экономического, политического, экологического и т.д.), что и является одним из главных критериев оценки государственной деятельности.

В различных обществах и культурах представление о вреде и его правовое регулирование развивались по-разному. Уже во времена античности отмечалась критическая важность разграничения таких категорий, как «добро» и «зло», и понимания их сущности для обеспечения морали и нравственности среди населения и развития государственности.

Отличительным признаком категории вреда в Древнем Риме является ее окончательное правовое закрепление. Если в Древней Греции вред трактуется в значительной степени как нарушение предписываемого добродетельного поведения и как поступок, порицаемый с позиции морали и нравственности, то в древнем Риме, вред – это посягательство на законом установленные ценности, за которое лицо будет привлечено к ответственности.

Как и в Древней Греции, в Древнем Риме принцип справедливости был отправной точкой для определения правовых и неправовых деяний. М.Т. Цицерон писал: «существуют два первоначала справедливости: никому не вредить и приносить пользу обществу» ^[13].

Древневосточная правовая традиция в целом отталкивается от религиозно-нравственного понимания вреда как непослушания, нарушения гармонии и своего долга перед обществом. На Востоке жизнь человека и смысл его существования сводятся к выполнению его социальной роли. Именно общество олицетворяет превосходящую ценность над человеком, поскольку «представляет собой отражение космического порядка, которому так или иначе обязан подчиняться каждый, если он хочет вообще кем-то быть» ^{[9, с. 97]}. Те, кто понимают всеобщую взаимосвязь, знают, что если человек что-то нарушит, то это отразится на нем самом, и поэтому стараются не причинять вред окружающим людям и даже предметам.

Для цивилизаций указанного периода центральным благом всегда выступала личность, поскольку именно свободный индивид способен создать соответствующее государственное устройство для достижения всеми общего блага. Однако, как отмечает И.И. Борзова , для Востока характерен примат общественной жизни, где космический закон определяет место каждого индивидуума, что приводит к ситуации, когда правопонимание вреда не было отделено от нравственного ^{[4, с. 9]}.

В Древней Индии система соционормативной регуляции была основана на тесном переплетении правовых, религиозных и этических норм. Социальная гармония заключается в понятии «дхарма» – предустановленное поведение человека; долг перед семьей, обществом, Богом. Защитником и гарантом дхармы является царь-раджа. Вредом являются все нарушения порядка, установленного дхармой, за которые царь имел право применить санкции.

Различные взгляды мыслителей на источник зла также прокладывают путь к осмыслению проблемы вреда. Например, А.П. Щеглов, рассматривал зло как недостаток знания и видел в нем вторичное проявление в результате игнорирования идеалов ^{[19, с. 80]}. Так, концепция гедонизма, которой придерживается автор, подразумевает взаимосвязь между знанием и добродетелью: если человек понимает, что такое добро, он будет стремиться к нему, а злое поведение будет следствием незнания. Также стоит упомянуть Аристотеля, который в своем произведении "Никомаховая этика" считал, что зло возникает из избытка или недостатка добродетели ^{[1, с. 163]}. Он акцентировал внимание на важности общественных структур, которые служат основой для нравственного воспитания граждан, способного минимизировать вред в обществе. Эти философские размышления демонстрируют, что понимание источника зла и вреда может варьироваться в зависимости от исторического и культурного контекста, что подчеркивает необходимость рассмотрения индивидуальных и коллективных аспектов в правоприменительной практике.

Для права эпохи античности в целом характерно представление, что народовластие основывается на человеческой нравственности и соблюдении этических норм, включая честность, порядочность и ответственность. Так, только самодисциплина в отношении собственных пороков позволяла воздерживаться от вреда и достигать блага. В данный период концепция естественного права отражала значимость соблюдения порядка, основанного на разуме и справедливости, что подразумевало необходимость избегать причинения вреда ради благополучия всего общества ^[16]. Последнее также служило и основанием для защиты индивидуальных гражданских прав.

Тем не менее, такой подход имеет свою недостаточную гибкость, что приводит к потенциальным проблемам. Строгое следование моральным предписаниям и общепринятым этическим нормам может сделать менее отчетливыми индивидуальные обстоятельства, которые требуют более деликатного подхода. Например, необходимость соблюдения общественного блага иногда становится предлогом для ущемления прав отдельных граждан, что в итоге может противоречить идеям справедливости и уважения к личности. Таким образом, несмотря на важность концепции естественного права в истории правосознания, необходимо признавать, что универсальные нормы не всегда способны адекватно отражать сложности, с которыми сталкиваются индивиды в своей жизни. Это подчеркивает необходимость поиска более гибких и адресных решений в правоприменительной практике, которые бы гарантировали как защиту гражданских индивидуальных прав, так и общее благо общества.

В античные времена была заложена основа понимания вреда как негативных явлений, причиняющих ущерб как индивиду, так и обществу. В римском и древнегреческом праве сформировались понятия вины, ответственности и наказания, концепция вреда развивалась в рамках общего понимания справедливости.

Эпоха Средневековья характеризуется тесной связью концепции добра и зла с христианской этикой и моралью, которые расширили свои горизонты за рамки наложенных Ветхим Заветом ограничений. Христианство в данный период стремилось к объединению под «своим крылом» людей всех наций и обратилось ко всему человечеству. Это позволило со временем распространить влияние данной конфессии на множество последователей. Однако существуют различные мнения относительно этой трансформации: одни теологи (например, Фома Аквинский) подчеркивают положительный аспект более гуманного отношения к человеку. Это обусловливает важность обязательств личности перед обществом и Всевышним, что формировало картину правопорядка на тот момент.

Однако некоторые другие мыслители указывают на сложности и конфликты, возникающие из-за несовершенства человеческой природы. Примером тому может послужить убеждения Пьера Абеляра относительно того, что философия вправе относиться критически к теологии, сомневаться в ее истинности ^{[11, 127 с.]}.

Поляризация мнений о добре и зле, а также о природе человека подчеркивает, как концепции о вреде изменялись и адаптировались в зависимости от социального контекста, что уже на этапе Средневековья сформировало разнообразие правовых систем и подходов к справедливости. Также стоит отметить, что стремление к универсализации христианской этики и объединению всех наций под ее знамением может привести к конфликтам во мнениях и культуре, что вызывает резкую критику в адрес такой односторонней трактовки нравственности.

Переходя от периода древности к средним векам, следует отметить, что в этот период происходило интенсивное развитие религиозно-мифологических учений, целью которых было поддержание монархического строя посредством «оправдания постулатов веры средствами человеческого разума» ^{[10, c. 11]}. Средневековое право основывалось на обычаях, поскольку к этому времени были утрачены многие элементы правовой культуры и письменности. Регулирование вопросов духовной и светской жизни осуществлялось посредством канонического права, которое обладает универсальностью и экстерриториальностью.

В теологических христианских концепциях Аврелия Августина, Пьера Абеляра, Фомы Аквинского и Марсилия Падуанского происходит разделение права и закона, и понятие вреда становится формально-определенным. Так, Аврелий Августин в своих работах придавал большое значение предоставленной человеку свободы выбора, в силу которой человек наделен возможностью творить как добрые, так и злые поступки, неся при этом ответственность за свой выбор. По его мнению, сущность личности состоит непосредственно в способности осознанно управлять своим телом и душой, предпочитая добродетель и отказываясь от зла ^[5].

Августин Блаженный придерживался идей о том, что человек несет ответственность перед Богом за свои действия и должен нести наказание за нарушение божественных законов и причинение вреда другим. Эта концепция ответственности тесно переплетена с учением о свободе воли, которая, по мнению Августина, подразумевает возможность выбора как благих, так и злых поступков ^{[15, с. 109]}.

Согласиться с мыслью Августина можно, однако стоит уточнить, что он рассматривал наказание не как акт мести, а как средство корректировки и исправления. Он акцентировал внимание на том, что истинное понимание о вине должно подкрепляться милосердием и божественной благодатью, которая позволяет человеку измениться и вернуться к добродетельной жизни.

Фома Аквинский связывал вред со злом, возникающим в результате «лишенности блага, которое преимущественно и само по себе есть совершенство и актуальность» ^{[17, с. 62]}. Данная точка зрения находит отклик в эволюции правовых норм, поскольку она акцентирует внимание на необходимости защиты благополучия и добродетели как основы правопорядка. Если зло и вред понимаются как отсутствие совершенства или блага, это может привести к формированию правовых систем, сосредоточенных не только на наказании за нарушения, но и на восстановлении благосостояния общества и отдельной личности.

Для эпохи Возрождения характерны мысли о необходимости утверждения самоценности личности, признания достоинства и автономии всякого индивида, обеспечения условий для свободного развития человека, предоставления каждому возможности собственными силами добиваться своего счастья.

Известным философом указанного периода является Н. Макиавелли, идеи которого далеки от гуманистических тенденций этого времени. В его работах вместе с влиянием теологии уходит и этическое содержание понятий «добра» ­– «зла», «пользы» – «вреда». Бывшие некогда абсолютными, названные категории становятся относительными. Главной ценностью является власть, рассматриваемая как независимый политический институт. Поэтому вредом считают любые действия подданных, посягающих на незыблемые основы политической власти. В данном ключе Н. Макиавелли определяет право как средство государя для удержания подданных в повиновении под угрозой наказаний ^{[18, с. 94]}. Сохраняется большой предел для произвола властей, что, разумеется, не считается вредом, а оправдывается необходимостью (пользой) для сохранения власти в руках одного правителя.

Эпоха Просвещения ознаменовала переход к новым ценностям: свободе личности, свободе слова, свободе печати, и понятие вреда становится предметом пристального внимания юристов. В произведении «Метафизика нравов» Иммануил Кант отождествлял вред с нарушениями законов и считал, что любое действие, противоречащее долгу, является проступком, нарушающим индивидуальные права человека ^{[8, с. 71]}.

Общей целью всех существующих законов является концепция «предотвращения вреда», разработанная И. Бентамом ^[3]. Он являлся утилитаристом, придерживаясь идеи максимального счастья и минимизации страданий, и, в свою очередь, определял вред как зло, снижающее общее благо. Иеремия Бентам высказывал мысли о том, что вред есть минимизация человеческих тягот и максимизация человеческой пользы. По его мнению, источником вреда со стороны государства к личности было вмешательство в частную жизнь граждан, поскольку законодательное искоренение таких пороков, как пьянство и разврат, вели к принижению моральных норм и правил благоразумия.

Британский философ Джон Стюарт Милль стал основоположником так называемого «принципа вреда» или «принципа Милля» ^[14], в силу которого только лишь нанесение вреда может являться легальным основанием для вмешательства государства в личные дела граждан. В противном случае правительственные ограничения не будут оправданы, т.к. человек обладает полным правом на собственный суверенитет. Данный принцип также подчеркивает, что потребность в безопасном и упорядоченном сосуществовании людей, которое защищает от причинения вреда и обеспечивает достижения блага, обуславливает существование любого государства и правовых структур, т.е. является причиной их существования.

Исследованию сущности вреда и связанного с ним блага посвящены не только работы зарубежных авторов. Данные вопросы интересовали и отечественных мыслителей, и правоведов, таких как Н.С. Малеин , Н.Н. Вопленко и др. Безусловно, фундаментом для их размышлений стали и труды исследователей прошлого. В процессе исследования развития права российского государства становится ясно, что, начиная с момента появления категории вреда и на протяжении всего периода развития, пристальное внимание уделялось защите материальных и духовных аспектов жизни человека.

Становление и развитие институтов гражданской ответственности в XIX-XX вв. способствовало формированию более комплексного понимания категории «вред».

Н.С. Малеин настаивает на том, что вред не следует рассматривать исключительно с позиции причинения материального или морального ущерба ^[12]. Вред, по мнению исследователя, состоит в более широком нарушении требований закона, что приводит к дисбалансу в жизни общества: в лишении прав и свобод, гарантированных государством, умалении благ и ценностей, ограничении действий индивидов. Другими словами, вред – это, в первую очередь, понятие социальное.

Подход Н.С. Малеина позволяет выдвинуть на первый план социально-правовой аспект, который учитывает не только индивидуальные потери, но и последствия для общества в целом. Это акцентирует внимание на том, как правоприменение и законодательство могут служить инструментами для восстановления справедливости и поддержания социального порядка.

Н.Н. Вопленко рассматривает вред исключительно с позиции повреждения, нарушения целостности и ликвидации объектов ^[7]. При этом отмечается, что только лишь вред и степень его серьезности проводят разграничение между злоупотреблением правом и действиями, имеющими моральную и этическую оценку. Однако такой узкий взгляд может ограничивать понимание концепции вреда, особенно в контексте историко-правовой эволюции.

Вред следует рассматривать не только как физическое или материальное повреждение, но и как явление, затрагивающее права, свободы и благосостояние индивидов и общества в целом. В частности, в современных подходах к праву растет внимание к моральному и социальному вреду, таким как ущерб, причиненный дискриминацией или нарушением прав человека. Кроме того, во многих случаях действия, которые могут показаться нейтральными с точки зрения права, оказывают социальные или эмоциональные последствия, затрагивающие целостность личности или сообщество. Это подчеркивает необходимость разработки правовых норм, учитывающих не только физический ущерб, но и контекст действий и их влияние на общественные отношения.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что понятие вреда претерпело значительные изменения на протяжении веков, отражая множество культурных и философских традиций. От библейского представления о вреде как нарушении божественных заповедей до римского правового закрепления и философских размышлений средневековых мыслителей, таких как Августин и Аквинский, мы видим, как вред постепенно трансформируется из моральной категории в юридическую. Эта последовательная эволюция подчеркивает, что правовые нормы всегда находились в диалоге с моралью, и понимание вреда непременно включает в себя этические аспекты.

Стоит отметить, что изучение концепции вреда также акцентирует внимание на важности баланса между индивидом и обществом. Как показывает анализ, чрезмерная сосредоточенность на общественном благе может угрожать правам и свободам индивидов, а недостаток контроля за действиями власти чреват нарушениями. Это подчеркивает необходимость постоянного переосмысления концепций права и справедливости в условиях современного общества, где механизмы защиты индивидуальных и социальных прав должны адаптироваться к новым вызовам.