Конверсия как один из способов образования грамматической омонимии в крымскотатарском языке

Абляметова Сусанна Марленовна старший преподаватель, кафедра крымскотатарского и турецкого языкознания, Крымский инженерно-педагогический университет 295000, Россия, республика Крым, г. Симферополь, пер. Учебный, 8 Abliametova Susanna Marlenovna Lecturer, Department of Crimean Tatar and Turkish Language Studies at Crimean University of Engineering and Teaching 295000, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', per. Uchebnyi, 8 sudilim@ukr.net Другие публикации этого автора

Саттарова Зера Мамбетовна кандидат филологических наук доцент, кафедра крымскотатарского и турецкого языкознания, Крымский инженерно-педагогический университет 295000, Россия, республика Крым, г. Симферополь, пер. Учебный, 8 Sattarova Zera Mambetovna PhD in Philology Associate professor, Department of Crimean Tatar and Turkish Linguistics, Crimean Engineering and Pedagogical University 295000, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', per. Uchebnyi, 8 sattarova.zera@mail.ru Другие публикации этого автора

Актуальность работы связана с тем, что понятие значения охватывает не только лексические, но и грамматические значения, различие грамматических значений слов следует считать столь же важным, как и различие лексических значений при омонимии. Омонимия может характеризоваться одним или обоими этими признаками.

Цели и задачи исследования состоят в рассмотрении и анализе конверсии как одного из способов образования грамматической омонимии в крымскотатарском языке.

Особое внимание к грамматическому способу словообразования, а именно переходу слов из одной части речи в другую в тюркских языках отмечается в работах А.Н. Кононова, Н.К. Дмитриев, Б. Орузбаевой, С.В. Севортяна и др. В работах термин «конверсия» используется для обозначения регулярного и нерегулярного перехода слов в другие части речи.

Конверсия – это образование нового слова путем перевода данной основы слова в другую парадигму словоизменения.

На примере таких слов, как таныш I – «знакомый» и таныш II – «встречаться»; куреш I – «борьба» и куреш II – «бороться» мы можем убедиться, что в результате конверсии семантические связи основных грамматических значений в широком смысле нарушаются, и каждое из этих слов попадает в разные грамматические классы: Таныш, куреш, подобные глаголам, спрягаются, а существительные, подобные таныш, куреш, склоняются. В результате «поведение» таких слов в языке оказывается различным. Слова распределяются по разным частям речи и таким образом становятся разными словами – омонимами (по грамматическому значению).

Регулярное употребление слов данной части речи в качестве слов другой части речи является их естественным свойством, а не одной из их основных ролей. Н.А. Баскаков придерживается такой точки зрения на природу тюркских частей речи и на возможность их трансформации, которая не признает перехода одной части речи в другую не только в конверсионных, но и в словообразовательных формах ^{[1, с. 187-203, 214-216, 223]}.

Н.К. Дмитриев квалифицирует конверсию как закономерное явление перехода одной части речи в другую, при котором возникают двояко функционирующие слова типа прилагательное – существительное, существительное – прилагательное, но, как и Н.А. Баскаков, он относит такой гибрид только к какой-либо одной части речи исключительно исходя из ее этимологии, хотя и признает необходимость учета ее значений и функций ^{[2, с. 81]}. Таким образом, анализируя полифункциональные слова крымскотатарского къарт – «старый» и къарт – «старик», Н.К. Дмитриев отмечает, что они «первоначально являются прилагательными, так как указывают на признак подлежащего; в синтаксическом отношении они могут выступать как прилагательными, так и существительными: сравните такие выражения, как къарт адам – «старик» и къарт кельди – «пришел старик». Таким образом, по особенностям семантических и синтаксических характеристик (морфологические признаки здесь отсутствуют) слово къарт могло быть названо условным термином «прилагательное-существительное».

Следовательно, конверсию чаще всего рассматривают как грамматическое явление: как регулярное употребление слова в ряду двух-трех частей речи независимо от его лексико-грамматической принадлежности.

Таким образом, Ю.А. Жлуктенко утверждает, что акт образования нового слова путем конверсии представляет собой использование основы исходного слова для образования другого слова в другом грамматическом сочетании, типичном для другой части речи ^{[3, с. 81]}.

Для крымскотатарского языка характерны грамматические омонимы, образованные путем субстантивации прилагательных, адвербиализации существительных, адъективизации причастий и перехода основных или знаменательных слов в разряд служебных. Основная закономерность омонимичности слов разных частей речи состоит в том, что переход слов из одной части речи в другую связан с сокращением парадигмы или изоляцией словоформы от парадигмы. При переходе изменяемых слов в неизменяемые слова парадигма сокращается и сужается. Омонимы, относящиеся к одной или разным частям речи, выражают различное значение с точки зрения их парадигматического и синтагматического аспектов. Также необходимо отметить, что грамматические омонимы не выделяются в словарях и являются омонимами только по различию грамматических значений.

В крымскотатарском языке ряд существительных образован в результате субстантивации прилагательных: кок – «синий» и кок «небо», яш – «молодой» и яш – «молодой человек», аджджы – «горький, едкий». и аджджы – «жжение, боль», асыл – «первоначальный» и асыл «сущность», чиль – «пятнистый» и чиль «куропатка».

В приведенных примерах первые члены омонимических пар имеют категорию числа и падежа, в то время как вторые члены омонимических пар их не имеют. Также каждый из членов омонимических пар имеет свои словообразовательные ряды, отличные друг от друга. Например, кок – «синий», кокче – «голубоватый», коклюк – «синева». Лексема кок – «небо» эти словообразовательные суффиксы не принимает, зато имеет свои средства словопроизводства, например, коксел - «небесный». Къарт – «старый», къартлыкъ – «старость», къартаймакъ – «стареть» и къарт – «старик» къартана, къартанай – «бабушка», къартбаба – «дедушка».

Во всех приведенных примерах значение прилагательного является более широким, чем значение существительного, которое представляет собой очень узкий аспект семантики исходного слова. Поэтому здесь усматривается переход от прилагательного к существительному, а не наоборот.

В результате конкретизации и индивидуализации общего понятия слова, которые принято называть однородными предметами, начинают использоваться для определенных предметов, т. е. становятся их именами собственными. Таким образом, одно и то же слово может распознаваться и использоваться как нарицательное, так и как имя собственное.

Некоторые лингвисты полагают, что в результате субстантивации имена собственные образуют омофоны. Например, пишет Н.М. Шанский, «омофоны могут быть одновременно омонимичными по своей природе, как Роман – роман, Орел – орел, так и омоформного типа плод – плот, везти – вести» ^{[4, с. 43-44]}.

К.А. Аллендорф считает, что омонимами могут быть и слова, переходящие из лексического ряда нарицательных имен в ряд имен собственных и наоборот, из ряда собственных в нарицательные имена. Это явление связано с метафорической передачей слова, поэтому их рассматривают как смысловые омонимы ^{[5, с. 76]}.

В результате индивидуализации нарицательных имен посредством метафоры и метонимии образуются слова с различным значением и функцией. Совпадая по фонетическому составу, такие слова образуют омонимию. Однако на письме они выглядят иначе – у них разное написание.

Имя собственное — это не обычное слово; оно не объясняется и не переводится. В результате возникли такие слова, как арслан – «лев» и Арслан – «имя собственное», эльмаз – «бриллиант» и Эльмаз – «имя собственное», назлы – «капризный» и Назлы – «имя собственное», сание – «секунда» и Сание – «собственное имя» и т. д. считаются грамматическими омофонами.

В крымскотатарском языке значительное количество прилагательных образуется в результате адъективизации. В прилагательные переходят слова и словоформы всех частей речи, только продуктивность их различна.

В тюркологии некоторыми лингвистами выделяют прилагательные, образовавшиеся в результате адъективизации существительных (например, кумюш – «серебро» и кумюш – «серебряный», мермер – «мрамор» и мермер – «мраморный»), юнь – «шерсть» и юнь – «шерстяной», каракуль – «каракуль» и каракуль – «каракулевый» (т.е. любое существительное, обозначающее материал), арт – «задняя сторона» и арт – «задний», шималь – «север» и шималь – «северный», къараман – «герой» и къараман – «смелый» и др.) обозначают «созданный, состоящий из этого материала (мермер басамакълар – «мраморные ступени» и др.) или характеризующийся этим пространственным отношением (шималь районлар – «северные районы», арт якътан – «с задней стороны» и др.) или качества, свойства (батыр йигитлер – «храбрые молодцы» и др.), которые выражены в исходной основе».

Однако, С.А. Гочияева права, отмечая, что «такие определительные сочетания (кумюш кашыкъ) не имеют отношения к омонимии в области прилагательных и существительных по той простой причине, что первые компоненты не выражают атрибутивных отношений, т.е. не выражают признака предмета, а распознаются как предметные понятия» ^{[6, с. 36]}.

Переходы существительных в прилагательные в крымскотатарском языке могут быть регулярными и нерегулярными.

В некоторых случаях наблюдается переход числительных в прилагательные, например: бир – «один» (бир, эки, учь, … – «один, два, три, …») и бир – «такой же, общий». (олар экиси де бир – «они оба одинаковые»), биринджи – «первый» и биринджи – «первоначальный»).

Значение прилагательных у приведённых слов отмечены в словарях. Наличие значения прилагательных у некоторых числительных также является общепризнанным фактом, поэтому эти слова рассматриваются нами как прилагательные, образованные от числительных путем конверсии.

Относительно образования наречий в результате адвербиализации существительных (в частности, косвенных форм существительного) С.А. Беглярова отмечает, что: Тенденция в адвербиализации имен существительных во многом предопределена наличием в этой части речи слов с пространственным и временным значением, которые зачастую имеют двойственный характер, раскрывая своим «поведением» в речи особенности существительного или наречия ^{[7, с. 11]}.

Приведем примеры наречий времени, образованных путем преобразования от косвенных форм существительных: башта – «в голове» и башта – «в начале», быштан – «с головы» и баштан – «сначала».

В крымскотатарском языке большое количество наречий образуется путем адвербиализации прилагательных, нередки случаи, когда прилагательные переходят и в наречия, и в существительные, например: ярыкъ – «светлый» (аудиториялар балабан ве ярыкъ эдилер – «аудитории были большие и светлые»), ярыкъ – «свет» (козюме бирден ярыкъ урды – «в глаза резко ударил свет») и ярыкъ – «светло» (козь ярыгъынен барып чыкъмакъ керек – «надо добраться засветло»), сувукъ – «холодный» (сувукъ ель эсе – «веет холодный ветер»), сувукъ – «холод» (сувукъкъа алышмакъ – «привыкнуть к холоду») и сувукъ – «холодно» (мусафирлерни сувукъ къаршыладылар – «гостей встретили холодно») и т. д. .

В некоторых случаях от прилагательных образуются только наречия, например: яхшы – «хороший» и яхшы – «хорошо», толы – «полный» и толы – «полно», айры– «отдельный» и айры – «отдельно» (они различаются небольшой семантической связью, ударением и относятся к разным частям речи, то есть являются грамматическими омонимами).

Интересен следующий нетипичный случай; образуется по модели «имя + указание на дательный падеж»: бирге – в зависимости от своей функции выступает то как числительное в значении «один», то как наречие в значении «вместе». Ничто, кроме функции, не позволяет однозначно понять как лексическое содержание этих слов, так и их категориальную принадлежность.

Легко убедиться, что мы имеем дело с качественно разными словами, так как, во-первых, наречие имеет ударение, а послелог и частица – нет, во-вторых, наречие является самостоятельным членом предложения, а послелог и частица – только служебными словами, в-третьих, все они относятся к разным частям речи. Поэтому слова сонъ – «после» (наречие) и сонъ – «же» (послелог) или башкъа – «порознь, раздельно» (наречие) и башкъа – «исключая, кроме» (послелог) и т.п. следует квалифицировать как омонимы.

Омонимы, возникшие на основе перехода самостоятельных слов во служебные, существенно отличаются от традиционной омонимии. Если при традиционной омонимии (например, при субстантивации) слово в процессе изменения не теряет своей основной (номинативной) функции, то при переходе в послелог или частицу оно постепенно утрачивает свою лексическую обособленность и начинает функционировать как средство выражения логико-грамматических отношений между отдельными предметами мысли ^{[8, с. 9]}.

Особенности тюркских языков подтверждают, что процесс омонимизации — историческое явление, имеющее глубокие корни. История частей речи тюркских языков связана с историей первичных омонимов. В тюркских языках омонимы могут относиться к разным частям речи, особенно к именным и глагольным формам, например: той- – «насыщайся» и той – «пир», ич- – «пей» и ич – «нутро», аз- – «худей» и аз – «мало», коч- – «кочевать, переселяться» и коч – «кочёвка», шиш- – «пухнуть» и шиш – «опухоль» и ряд др.

Семантический анализ глагольных и именных корней позволяет предположить, что в древности в тюркских языках одно слово могло обозначать как предмет, находящийся в состоянии покоя (как имя существительное), так и предмет в движении, или само движение или действие предмета (как глагол).

Омонимы, не изменившие своего морфологического и фонетического состава, а перешедшие из одной части речи в другую, в тюркологии именуются по-разному, например, Э.В. Севортян называет их глагольно-именными, первичными основами ^{[9; 365]}, а казахский лингвист К. Аханов – корневыми омонимами (тубокир омонимдер) ^{[10, с. 110]}. Некоторые лингвисты полагают, что они возникли в результате конверсии ^{[11, с. 18]}.

В лингвистике до сих пор нет единого мнения о происхождении первичных омонимов. Так, А.А. Юлдашев рассматривает возникновение первичных омонимов как результат стремления мыслить по-другому, метафорически ^{[12; 38]}, Н.А. Баскаков, и И.А. Батманов, П.М. Мелиоранский рассматривают омонимию в случаях той- – «насыщайся» и той – «пир» и под. как иллюстрацию пережиточной стадии развития языка ^{[1, с. 178; 12; 7; 13, с. 22]}. Подобные факты Э.В. Севортян считает одним из древних способов словообразования в тюркских языках, результатом явления синкретизма ^{[14, с. 359-427]}; и другие исследователи указывают, что этот способ словообразования является одним из древнейших в тюркских языках ^{[15, с. 263-265]}. Некоторые зарубежные тюркологи допускают две возможности сопоставления имени и глагола в то же слово ^{[16, с. 171; 17, с. 19]}.

Анализ изложенных фактов позволяет сделать следующие выводы. Омонимичные слова (глагол-имя, глагол-прилагательное, глагол-наречие), исторически восходящие к одному корню, в научной литературе называются по-разному: «глагольно-именные первичные основы», «омонимы, возникшие в результате конверсии», «корневые омонимы (тубокир омонимдер)», «первичные омонимы». Полагаем, что наиболее правильным названием является предложенное Б.М. Юнусалиевым – «первичные омонимы» (этот термин закрепился в научной литературе) ^{[9, с. 110; 18, с. 63]}.

В возникновении первичных омонимов главную роль играет историческое развитие глаголов структуры СГ ^{[19, с. 79]}. По мнению некоторых исследователей, на первых этапах развития языка название предмета и его движение передавались одним словом ^{[20, с. 22]}. Происхождение первичных омонимов от одного корня является одним из исторических источников словообразования в тюркских языках.

Рассмотрение грамматических омонимов в современном крымскотатарском языке, включая субстантивацию, переход нарицательных имен в имена собственные, адъективацию, адвербиализацию, переход смысловых слов в служебные, первичную омонимию свидетельствует о сложном характере процессов, происходящих при формировании словарного запаса и грамматика современного крымскотатарского языка. Синтаксические и морфологические факторы, разрешающие и оформляющие синтаксические изменения, образуют грамматические омонимы. В этом процессе проявляется единство действия всех сторон языка, их взаимная связь и взаимообусловленность. Знакомство с явлением грамматической омонимии подтверждает необходимость более детального теоретического и практического изучения преподавания языка.

Грамматическая омонимия более абстрактна, чем лексическая. Если лексические омонимы всегда представлены отдельными словами – носителями определенного реального содержания, то грамматическая омонимия может быть выражена не только в тождестве целых словоформ, как во всех приведенных примерах, но и в тождестве только грамматических формантов, а также в тождестве грамматических конструкций или моделей.

Таким образом, сущность грамматической омонимии состоит в том, что они служат омонимами только благодаря совпадению грамматических форм и образуются в результате конверсии.