Глобализация в перспективе устойчивого будущего

Будущее становящегося глобального мира зависит от разрешения основного противоречия в системе «общество-природа», которую можно в существенной степени идентифицировать с системой «человечество-биосфера». Именно в этой системе разворачивается основное социоприродное противоречие, когда все возрастающие потребности человечества уже не может удовлетворять ограниченная биосфера, в которой в значительной степени истощились ресурсы и существенно ухудшились экологические условия. Ведь еще В.И. Вернадский обратил внимание на то, что человечество стало геологической силой, которая весьма активно участвует в планетарно-геологических процессах. Причем не только в позитивном плане. И это было одним из первых основных положений, из которого необходимо исходить в дальнейшем развертывании концепции глобализации как наиболее важного и актуального глобального процесса.

Современное социально-экономическое развитие в настоящее время стихийно продолжает развертываться в форме углубляющегося общецивилизационного кризиса, который уже существенно изменяет качество и основные характеристики этого развития, создавая как реальные возможности для перехода к устойчивому развитию (УР), так и трудности и препятствия на этом пути. Социально-исторический процесс в настоящее время в своей естественной (стихийной) форме в основном характеризуется выдвижением на приоритетное место тенденции глобализации, предстающей, прежде всего, в качестве стабильной тенденции (и глобального процесса) формирования единого человечества как взаимосвязанного целостного мирового сообщества.

Глобализация проявляется в усилении взаимосвязей между отдельными фрагментами и социумами человеческого рода (прежде всего – экономических, финансовых, политических, социально-культурных, информационных, экологических и других взаимосвязей), универсализации и транснационализации ряда систем и структур человеческой жизнедеятельности и культуры. Глобализация – это действительно системно-эволюционный общепланетарный процесс интеграции и обретения целостности человечества, созидания не только планетарной общности цивилизации, но и единой глобальной социоприродной системы «человек–общество–природа» на принципах коэволюции. Поэтому, например, определение понятия глобализации как «процесса формирования и последующего развития единого общемирового финансово-экономического пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий» ^{[1, с. 51]} выделяет лишь доминирующие и наиболее быстро распространяющиеся направления этого общепланетарного процесса. Глобализация, конечно, включает и затрагивает многое другие процессы (которые мы именуем направлениями глобализации, или глобализационными процессами в отличие от глобальных процессов), в частности, и политические, о которых будет идти речь в статье.

В ходе развертывания и обострения глобальных процессов проявилось и достигло планетарных масштабов основное социоприродное противоречие, инициируя обострение других, особенно экологических, противоречий и умножая глобальные вызовы и негативы. Для их разрешения приходится изменять сам тип развития уже относительно единого мирового сообщества опять-таки в глобально-социоприродном масштабе. Короче говоря, современная антропогенная деятельность создала условия, которые ведут к деградации и даже в ближайшей перспективе этого столетия – к антропоэкологической катастрофе. Становится понятным необходимость переориентации ныне действующих глобальных тенденций и процессов на путь разрешения прежде всего упомянутого противоречия между обществом и природой.

Для того, чтобы человечество смогло избежать глобальной катастрофы и выжить, необходимо коренным образом трансформировать процесс развития, изменив общечеловеческие ценности, цели и ориентиры поступательного движения, поскольку они сформировались в модели неустойчивого развития – НУР (так на Конференции ООН по окружающей среде и раз­витию в 1992 г. – ЮНСЕД в Рио-де-Жанейро была названа та форма развития, по которой продолжает пока развиваться наша цивилизация). На ЮНСЕД было принято беспрецедентное решение изменить модель, или форму мирового развития, превратив неустойчивое развитие цивилизации в УР. Ни одна даже самая высокоразвитая страна (а тем более другие государства) не сможет перейти на путь УР, не изменив кардинальным образом способы и механизмы развития, не выбрав новые цели и принципы, не осознав специфику своего национального развития и обеспечения безопасности, которые были намечены в «Повестке дня на XXI век» (1992 г.), принятой всеми странами ООН на ЮНСЕД.

Под УР мы будем понимать планетарно-управляемое системно-сбалансированное социоприродное развитие, не разрушающее окружающую природную среду и обеспечивающее выживание и дальнейшее безопасное неопределенно долгое существование цивилизации. В самом широком смысле УР может быть представлено как нерегрессивное, т.е. безопасное развитие, целью которого является сохранение и коэволюция цивилизации и биосферы.

По-видимому, не случайно, что примерно в тот же период времени, когда начал осознаваться процесс глобализации, возникает идея, активно поддержанная и продвигаемая ООН, о необходимости перехода к принципиально новой форме цивилизационного развития, которая может быть избавлена от умножающихся угроз, опасностей и негативов, могущих погубить цивилизацию. Если говорить о перспективах эволюции глобализации и ряда других глобальных процессов, то уже сейчас мировое сообщество переходит к реализации той формы глобального развития, которая должна содействовать утверждению позитивных и преодолению негативных тенденций развития.

Глобализация, развертываясь в будущем через УР, как ожидается, внесет свой весомый вклад в разрешение основного социоприродного противоречия. Представляет интерес акцентировать внимание именно на этом – социоприродном видении глобализации, которое позволяет более глубоко понять сущностные черты этого цивилизационного и вместе с тем планетарно-эволюционного процесса.

Глобализация выступает не просто одним из глобальных процессов, но и важнейшим направлением глобального развития как эволюции и коэволюции этих процессов. В свою очередь, в состав глобализации как глобального процесса и одной из форм глобального развития входят различные тенденции и направления глобализации, которые мы считаем глобализационными процессами как тенденциями глобального развития. Глобализация, тем самым, предстает в качестве глобального феномена и выступает в как объект исследования глобалистики в ее эволюционном аспекте.

Под глобалистикой в отечественной литературе чаще всего понимают междисциплинарно-интегративную область научного поиска, направленную на выявление сущности глобализации и глобальных проблем, причин появления, законов и тенденций их развития, утверждение позитивных и снижение негативных последствий, с целью обеспечения выживания человечества и сохранения биосферы ^{[2, с. 199; 3]}.

Вместе с тем в ряде последних публикаций известный исследователь этого глобального феномена А.Н.Чумаков глобалистику определил как «междисциплинарную область научных исследований, направленных на выявление сущности глобализации, причин ее появления и тенденций развития, а также на анализ порождаемых ею позитивных и негативных последствий» ^{[4, с. 5; 5]}. Здесь уже глобальные проблемы не упоминаются, поскольку считаются следствием многовекового естественноисторического процесса глобализации, закономерным её результатом. С этим положением о порождении глобализацией глобальных проблем можно было бы согласиться, если бы в научной литературе имелись доказательства их однозначной причинно-следственной связи. Это было бы действительно так, если бы глобализация была единственным глобальным процессом, порождающим глобальные проблемы. Однако существуют и другие глобальные процессы, что даже из логических соображений не позволяет считать, что глобальные проблемы оказываются следствием только одной глобализации.

Например, У. Бек полагает, что глобальные проблемы оказываются следствием нелинейного характера всего мирового развития ^{[6, с. 23-26]}. С этим в принципе можно согласиться: возникновение глобальных проблем – это результат всего исторического развития человечества, в котором определенную роль, конечно, сыграли и процессы глобализации, причем роль их должна была бы возрастать. Вопрос в том – единственную и главную ли роль играет глобализация в появлении глобальных проблем? Установить же какие глобальные проблемы являются результатом предшествующих процессов глобализации, а какие – иных глобальных процессов (особенно имеющих негативный характер) и общемирового процесса всего цивилизационного развития будет непросто, да это и не представляется вполне корректным путем исследования. Вот почему имеют право на существование такие определения понятия глобалистики, которые представляют это направление как изучающее человечество в его целостности и общепланетарности ^{[7; 8; 9, с. 129; 10, с. 20; 11]}. Это направление трактовки глобалистики представляется достаточно перспективным, однако его важно дополнить вопросами взаимодействия цивилизации и природы, особенно если речь идет о повороте глобализации на траекторию устойчивого развития.

Уместно также обратить внимание на то, что термин «глобальные проблемы» имеет, по меньшей мере, два главных значения: 1) он выражает объективно существующие противоречия социального и социоприродного развития, имеющие общепланетарный масштаб и формы своего проявления, угрожающие существованию цивилизации и сохранению биосферы (онтологическое значение), 2) термин обозначает различного рода проблемные ситуации глобального измерения, изучаемых современной наукой (гносеологическое значение). В этом втором значении глобализация также оказывается глобальной проблемой, как и проблема перехода к УР, а значит, глобалистика в теоретико-познавательном значении, по-прежнему, как и в начальный период продолжает заниматься глобальными проблемами.

Да и наименование «глобальные проблемы» было дано именно потому, что необходимо было выделить глобальное измерение появившихся научных проблем, их реальную противоречивость. И если обратится к уже принятой научным сообществом классификации глобальных проблем, то глобализация удовлетворяет всем основным характеристикам глобальных проблем и вполне также может считаться глобальной проблемой не только в эпистемологическом ракурсе.

Однако глобализация все же объективно ориентирована при её позитивном развертывании не на гибель цивилизации, а на формирование общепланетарной целостности цивилизации, мыслимой как становление единого глобального мира, причем как мира социального, так и социоприродного. Хотя предпосылки и отдельные характерные черты глобализации существовали фактически на всем протяжении человеческой истории, осознание этой закономерности и процесса стало реальностью в последние два – три десятилетия. Именно в это время достаточно четко проявился поворот от национально-государственных форм социального бытия к глобальному мировому сообществу как единому мегаобществу с новыми возможностями выживания и более длительного существования человечества. И хотя этот процесс идет достаточно сложно, сопровождаясь и наполняясь разного рода противоречиями и негативами, тем не менее, масштабы его расширяются, а темпы только ускоряются.

Процесс распространения человечества по планете как глобальное расселение и установления связей между различными народами (племенами, расами, странами и т.д.) присущ всей обозримой истории человеческого рода и этот период, вполне возможно, ещё не стоит считать глобализацией, – это была ее предыстория. Однако не исключено, что понятие глобализации будет расширяться и в темпоральном ракурсе, выходя за пределы, казалось бы, уже принятого нынешнего представления. Не исключено, что появятся узкое и широкое понимание этого глобального процесса, что позволит также в зависимости от принятого содержания понятия установить и его начало.

Отличие глобализации от других глобальных феноменов имманентно присущих всей истории и эволюции человечества, в том числе и интеграционных процессов, заключается в частности в том, что речь идет не просто о сближении тех или иных социумов, а о формировании той целостности, которая может именоваться глобальной системой, или глобальным миром, и которая формируется через различные, все умножающиеся глобализационные процессы. Вся существующая и вновь формирующаяся совокупность глобальных процессов ведет к появлению глобальной системы в её социальном и социоприродном аспектах, в рамках которой цивилизация обретает новые способы и перспективы своего выживания и дальнейшей перманентной самоорганизации.

Недостаточная разработанность концептуального аппарата глобалистики ведет к тому, что на ряд вопросов, например, о начале глобализации нет однозначного ответа. Пока даже одно из основных понятий – «глобализация» не получило своего общепризнанного определения, не говоря уже о разработке «куста» понятий с ним связанных и раскрывающих его содержание.

Одни ученые начало глобализации датируют с эпохи великих географических открытий и последующей колонизации, другие – с начала индустриализации, распространения рыночных отношений, западной культуры, демократии и государственности, третьи – связывают «волны глобализации» с экспансией мировых религий, мировым масштабом военных действий, урбанизацией, информатизацией и т.д. Возникает также вопрос, почему зачастую принимается европоцентристское видение глобализации, в частности, когда начало ее датируют с упомянутых географических открытий? Нет ответа на вопрос, что представляет собой глобальное расселение человечества после своего «исхода» из Африки? Это еще не глобализация или это какой-то другой – один из первых социальных и социоприродных глобальных процессов? Существующее разнообразие мнений и отсутствие достаточно приемлемого понимания того, когда же началась глобализация (и что это такое?), свидетельствует не просто о плюрализме мнений, но и о том, что глобалистика пока переживает свой начальный этап становления, что здесь пока больше неясных мест и дискуссионных проблем, чем общепризнанных результатов и аргументированных истин.

Осмысление роли глобальных процессов, как уже не раз отмечалось в литературе, шло от глобальных проблем (в их онтологической интерпретации) к глобализации. И понятно почему: ведь осознанию того, что мировое сообщество может обрести свое единство, мешало существование биполярной системы, в рамках которой глобализация не представлялась реальным процессом, имеющим позитивные эволюционные перспективы. Если в биполярный период о глобализации фактически не говорилось, поскольку каждый полюс реализовывал «свою глобализацию», а фактически своеобразную политически ориентированную регионализацию, то проводимая после холодной войны «геополитика мира» дала начало новому видению интегративных процессов в международных отношениях. Развертывание постбиполярной геополитики оказалось связанным с началом того понимания глобализации, которое было названо «планетарной глобализацией» (в отличие от предшествующего этапа «региональной глобализации»).

Несомненно, что существенное ускорение глобализации придало крушение биполярной системы мира, но это касалось в основном роста скорости масштабов вестернизационного направления этого объективного глобального процесса, которое существенно усилилось в постбиполярный период. Глобализация как потенциально общепланетарный процесс имела место и до этого времени, т.е. до появления биполярной системы мира, как, впрочем, и до появления геополитического подхода к анализу этого процесса.

И не случайно, что первые упоминания термина «глобализация», а тем более начало его осмысливания приходится на 90-ые годы прошлого века. Причем исследование глобализации, по сути дела, "поглотило" дальнейшее изучение глобальных проблем и, как мы считаем, в некотором смысле привело даже к утере важных обобщений, которые уже были получены ранее. Это, прежде всего, относится к вопросу о классификации глобальных процессов, в которые входят и глобальные проблемы и тенденции глобализации, а также некоторые иные процессы общепланетарного плана.

Изучение процессов глобализации сосредоточилось в основном на социальных (в широком смысле) аспектах, причем даже здесь большинство авторов выделило, прежде всего, экономическую глобализацию, что находит свое оправдание в том, что модель НУР, в которой идет стихийный процесс глобализации, носит рыночно-экономоцентрический характер. Во всяком случае, основные определения понятия глобализации носят социоцентрический характер, представляя глобализацию в основном как социальную интеграцию и в этом смысле – формирование единого человечества, целостно-взаимосвязанного планетарного мира людей – мегаобщества. А вопросы, связывающие этот целостно-единый человеческий мир с природой, за счет которой живет, и будет продолжать жить планетарный социум, в лучшем случае оставался на периферийном месте в осмыслении процессов глобализации, что давало, на наш взгляд, одностороннюю картину видения глобализации. И это своего рода «плата» за исследовательский акцент на глобализации в глобалистике.

Однако, если глобализация, которая будет разворачиваться через УР, будет видеться только в качестве социоцентрического процесса, то это не будет реализацией стратегии глобальной устойчивости. Осмысление процессов глобализации должно будет не просто включать социоприродные процессы в предметную область исследований глобализационных процессов, но и выдвинуть их на приоритетное место, что придаст таким исследованиям более целостный характер. Ведь концепция УР кардинальным образом отличается от всех предыдущих идей развития цивилизации тем, что она выдвинула экологические и шире – социоприродные императивы на приоритетное место (а теперь и вопросы безопасности в самом широком плане). Все остальные концепции будущего переустройства мира не затрагивали коренным образом область взаимоотношений природы и общества, ограничиваясь только миром людей.

Стихийный процесс глобализации в перспективе может привести к формированию «всеединства человечества» как некоего планетарного сообщества и в этом заключается как констатация объективности и реальности этого процесса, так и его позитивная оценка. Ведь единое глобальное человечество при условии справедливой и эффективной его организации сможет встать на путь оптимальной стратегии выживания во взаимодействии с природой. Сейчас в основном глобализация видится сквозь призму рыночных и демократических ценностей, позитивных эффектов, растущего процветания населения планеты, часто без сопровождающих и уже видимых негативных последствий.

Несмотря на то, что глобализация в целом представляет собой в основном объективный и позитивный процесс (в ценностном восприятии большинством ученых этого глобального типа развития) созидания в ходе человеческой деятельности взаимосвязанного глобально-целостного мира, для нее также характерно с течением времени нарастание отрицательных последствий, на которые обычно обращают внимание анти- и альтерглобалисты. Антиглобалисты выступают в основном против глобализации в её современной форме реализации, а альтерглобалисты – за развертывание глобализации через альтернативные её направления, в частности через переход к УР. Усиление негативных тенденций сопряжено со стихийно-хаотическим развертыванием глобализации и других глобальных процессов, которыми необходимо, причём опережающим образом, управлять в общепланетарном масштабе

Именно такой подход характеризует важнейший официальный документ ООН «Цели развития тысячелетия» (ЦРТ, принятый на Саммите тысячелетия в 2000 году), где указаны восемь международных целей развития, которые государства-члена ООН и более двадцати международных организации договорились достичь к 2015 году. В этом документе заявлено, что главной задачей, стоящей перед нами сегодня, является обеспечение того, чтобы глобализация стала позитивным фактором для всех народов мира. Это связано с тем, что, хотя глобализация открывает широкие возможности, ее благами сейчас пользуются весьма неравномерно и неравномерно распределяются ее издержки. Причем развивающиеся страны и страны с переходной экономикой сталкиваются с особыми трудностями в плане принятия мер в связи с решением этой главной задачи. Именно поэтому глобализация может обрести полностью всеохватывающий и справедливый характер лишь через посредство широкомасштабных и настойчивых усилий по формированию общего будущего, основанного на нашей общей принадлежности к роду человеческому во всем его многообразии. Эти усилия должны включать политику и меры на глобальном уровне, которые отвечали бы потребностям развивающихся стран и стран с переходной экономикой и которые разрабатывались бы и осуществлялись при их эффективном участии.

Форма и даже стратегия развития, соответствующая этим идеям, уже получила наименование устойчивого развития, которая развернется в будущем, представляет собой общепланетарный эволюционный процесс. Переход к УР будет исходить из приоритета глобальных принципов, императивов и целей по отношению к аналогичным локальным, национальным, региональным характеристикам. Подобная ситуация при переходе к устойчивому развитию касается абсолютно всех видов деятельности, которые должны исходить из приоритета осуществления целей перехода к более широкой – в данном случае – глобальной системе. Ведь переход к УР возможен лишь в глобальном масштабе, что обусловлено не только социальными процессами глобализации (стремлением к единству цивилизации), но и биосферными факторами обеспечения устойчивости экосистемы Земли и приведения деятельности всего мирового сообщества в соответствие с адаптационными возможностями природной среды.

Переход к УР с самого начала оказывается глобальным процессом, который, вместе с тем, становится новой, причем «спасительной» формой глобального развития, который можно также именовать «устойчивой» социоприродной эволюцией. Рассмотрение глобализации в эволюционном ракурсе – это важный шаг к познанию ее сущности и более полного содержания, ее взаимной связи и взаимодействия с другими глобальными процессами. Эволюционное видение глобальных процессов – это естественный шаг в их познании, и такой подход помогает в более эффективном их использовании в становлении глобальной деятельности и особенно глобального управления. Если все современные формы глобального развития носят стихийный характер, то переход к УР превращается в глобально-управляемый процесс. Это придает исследованию этой формы глобального развития особый интерес для глобальных исследований.

Переход к новой форме или «модели» цивилизационного развития – УР, пока существующей лишь в виде политических деклараций и рекомендательных документов ООН (своего рода «мягкого права») была вызвана в основном причинами, связанными с экологией и обеспечением безопасности в самом широком смысле. Однако все страны находятся в разном социально-экономическом и экологическом положении. Поэтому в общемировом переходе к будущему устойчивому обществу добавляется та или иная специфика такого перехода. Так, в России в стратегической перспективе речь идет о совмещении общецивилизационного перехода к УР и модернизационно-инновационного развития, отражающего специфику современного этапа развития страны (включая демократические преобразования и дальнейший переход к рыночным отношениям).

Сейчас стало очевидным, что глобализацию и переход к УР важно соединить в одно «эволюционное целое». В документах ООН, таких как уже упоминавшиеся ЦРТ, а особенно, в документах состоявшегося в 2002 г. Всемирном саммите по устойчивому развитию (ВСУР) в Йоханнесбурге было рекомендовано направить процессы глобализации по траектории перехода к УР. Фактически эта цель в странах, входящих в ООН, должна была начать реализовываться согласно Плану выполнения решений этого саммита, в декаду 2005 – 20014 годы. Многие глобальные процессы в ходе реализации этой рекомендации могут обрести новое содержание и ориентацию, что существенно повлияет на развертывание глобализации и на разрешение глобальных противоречий и проблем.

Основные темы, которые обсуждались в июне 2012 г. на саммите Рио+20 были – «зеленая» экономика в контексте устойчивого развития и искоренение нищеты и институциональные рамки устойчивого развития. В саммите, который стал самым большим мероприятием в истории ООН, приняли участие более 45 тысяч человек, в том числе 12 тысяч делегатов из 188 стран, почти 10 тысяч представителей общественных организаций и 4 тысячи журналистов. На этом форуме опять, как и на двух предыдущих, была подтверждена приверженность курсу на устойчивое развитие и на обеспечение построения экономически, социально и экологически устойчивого будущего для нашей планеты и для нынешнего и будущих поколений.

К позитивным итогам саммита Рио+20 большинство экспертов относят то, что принято решение о разработке целей УР, которые сменят Цели развития тысячелетия. Было также принято решение о создании нового форума высокого уровня по УР при Генассамблее ООН, заложены основы для устойчивого потребления и производства, причем ожидается, что зеленая экономика станет активно использоваться для достижения устойчивого развития.

Переход к УР носит глобальный характер и в перспективе будущей цивилизации требует необходимости планетарного управления процессом этого перехода. Это означает, что начавшаяся глобализация должна получить свой новый импульс и стратегическую ориентацию от пока виртуальной модели УР, становясь уже не стихийным, а социально проектируемым и управляемым (вначале направляемым) процессом эволюционного движения единого человечества. При «вписывании» процесса глобализации в общемировую стратегию УР необходимо, чтобы все составляющие этой последней стратегии (и прежде всего политическая, экономическая, социальная и экологическая компоненты) «работали» уже в направлении новой цивилизационной парадигмы, все больше вырываясь из старой модели развития, т.е. вместо стихийного процесса становились бы процессом управляемым.

Это также означает, что все основные акторы современного, а тем более будущего процесса глобализации, также должны работать на переход к УР ^[12]. Особенно это относится к транснациональным акторам – международным организациям, деловым кругам, прежде всего к ТНК и ТНБ, ряд из которых уже приняли соответствующие заявления о приверженности политике УР, например в рамках Всемирного совета предпринимателей по устойчивому развитию. Однако наиболее масштабное содействие бизнес-структур глобализации через УР стало развертываться благодаря появлению и реализации Глобального договора ООН.

Глобальный договор ООН – международная добровольная инициатива, направленная на распространение принципов социально-ответственного ведения бизнеса, является политической платформой и практической основой для деятельности компаний, приверженных идее перехода к устойчивому развитию. Глобальный договор ставит задачу развития принципов социальной ответственности бизнеса, обеспечения его участия в решении наиболее острых проблем глобализационных процессов.

Сейчас важно активизировать и расширить участие гражданского общества, прежде всего деловых кругов, неправительственных и других организаций, местных общин и органов самоуправления в подготовке и принятии решений по переходу к УР, интенсифицировать процессы обмена информацией в области экологии и других сфер упомянутого перехода. Это в какой-то степени уже достигается через Глобальный договор ООН, который реализуется уже в течение более десяти лет. Важная роль в этом процессе отводится и государству, которое должно взять под свой контроль процессы перехода к УР и представить такой переход как основную свою стратегическую цель, задействовав политические механизмы и создавая для этого законодательно-правовую базу как часть формирующегося глобального управления.

Процесс стихийно развертывающейся (это замечание не относится к его вестернизационной форме, которая управляется, но не в интересах всего человечества) глобализации характеризуется тем, что его политическая составляющая существенно отстает от экономической (и, тем более, – от информационной). Причем это отставание иногда даже представляется в качестве основного противоречия современной эпохи, поскольку мировое сообщество, ставшее уже в ряде отношений единым, лишено соответствующей системы управления, необходимых для этого глобального права и способов эффективного правоприменения (даже для имеющихся международных нормативных актов) ^{[13, с. 152-153]}.

Подобного рода управление на всех уровнях должно быть связано с уменьшением (и в перспективе с элиминацией) негативных (социопатологических черт) современного цивилизационного процесса и поддержкой позитивных с точки зрения стратегии УР тенденций. В ходе такого управления сформируется «УР-направленный процесс» глобализации (отличающийся от его современной стихийной и модернизационно-вестернизационной ориентаций), поскольку современная цивилизация, которая должна решать глобальные проблемы и устранять негативы глобализации и других глобальных процессов, к сожалению, не имеет эффективных управленческих форм выполнения решений и соответствующих механизмов политического регулирования. До сих пор эти решения выполняются в основном национальными государствами либо международными и всемирными организациями с их разрешения,

Пока властные полномочия и соответствующие организационно-институциональные механизмы в основном «закреплены» за национальными государствами, а наднациональные институты, структуры и организации еще не обладают соответствующими властными полномочиями (хотя новые транснациональные формы политической организации уже захватывают некоторую часть властных отношений, конкурируя с государственными структурами). В этом заключается одно из основных противоречий современного глобального развития, которое носит в основном политический характер и без появления которого невозможно разрешить другие глобальные противоречия цивилизационного развития. Поиск выхода из этого глобально-национального политического противоречия и создания глобальной политической системы пока происходит на теоретическом уровне и уже видны некоторые перспективы в этом – глобально-политическом направлении.

Отставание политической составляющей глобализации и глобальных проблем (и особенно в плане формирования глобального управления), будет давать о себе знать при попытках решения всех других вопросов глобального развития и так или иначе будет подталкивать к соответствующим политическим трансформациям, что должно привести к перераспределению властных полномочий с государственного на глобальный уровень управления. Важно создать приемлемую для всех заинтересованных государств планеты форму и механизмы передачи властно-управленческих полномочий не просто на международно-наднациональный уровень, а на уровень глобальный, адекватный эффективному решению глобальных проблем и включению глобальных процессов в стратегию выживания человечества.

Важно подчеркнуть кардинальное отличие будущего глобального управления от управления в конкретном государстве. Если в последнем речь идет об управлении определенной территорией, то при глобальном управлении речь также идет об управлении территорией всей планеты, но, прежде всего, имеется в виду управление тем или иным глобальным процессом, которое (имея в виду государства) носит транстерриториальный (в смысле – общепланетарный) характер. Властные полномочия при таком глобальном управлении «переносятся» с конкретной территории на специально создаваемую глобальную структуру (организацию) и определенный глобальный процесс.

Кроме того, важно обратить внимание на то, что глобальное управление должно будет акцентировать внимание не только на процессах глобального развития, но и в не меньшей, а, может быть, в большей степени на процессах обеспечения глобальной безопасности. Это вызвано тем, что негативные эффекты и последствия нарастают быстрее, чем позитивные результаты глобальной деятельности и тем самым эта деятельность в целом обретает кризисно-катастрофический характер. Поэтому цивилизация будет адекватно реагировать на глобальные вызовы, противостоять им либо адаптироваться к ним, если сможет эффективно управлять своим поступательным движением к планетарному устойчивому развитию.

Обеспечение выживания цивилизации под натиском глобальных проблем, негативов глобализации и деструктивных глобальных процессов будет происходить в результате перехода к устойчивому развитию. В этом случае на смену в основном регрессивным глобальным процессам придут позитивные глобальные тенденции мирового развития, каким сейчас видится переход к устойчивому развитию.

Политические идеи – рекомендации ООН по переходу к УР должны превратиться в реальные политические нормы и отношения каждого государства по управлению синхронно-кооперативным движением к новой модели развития всей цивилизации. Отметим важную особенность стратегии устойчивого развития – она была предложена на наднациональном, общемировом уровне, а не в отдельно взятой стране либо отдельным политиком или ученым.

На наш взгляд, принятые вначале на ЮНСЕД, а в дальнейшем на ВСУР и Рио+20, на других международных форумах по устойчивому развитию под эгидой ООН документы представляют собой «информационные материалы», которые имеют идейно-концептуальную базу, «мягкую» нормативно-стратегическую ориентацию, социально-политические рекомендации и источник будущих норм, регулирующих переход к устойчивому развитию. До недавнего времени при рассмотрении проблем устойчивого развития в основном обращалось внимание на их концептуально-стратегическое содержание. И здесь мы также не обойдем эти аспекты проблемы устойчивого развития, однако сосредоточим внимание на политических аспектах обсуждаемой темы. Эти вопросы только начали исследоваться, и они сейчас представляют наибольший интерес, причем и здесь акцент будет сделан на научной стороне исследуемых проблем.

Одно из системных отличий модели глобального развития в форме УР от нынешней формы – НУР как раз и заключается в различной роли составляющих глобального (мирового) развития. А именно: если в модели НУР доминирует экономическая составляющая этого развития, то в модели УР, существующей пока лишь в теоретико-виртуальной форме, пока преобладает именно политическая составляющая. Ведь принятое на ЮНСЕД решение о смене формы цивилизационного развития экономически не обосновано, как, впрочем, оно не аргументировано и с позиций современной науки, основанной на практике, которой для УР фактически не существует.

Это решение носит принципиально политический и стратегический характер и базируется на желании весьма незначительного числа населения планеты (некоторой интеллектуальной элиты), осознавшей существенные, даже фундаментальные отрицательные последствия нынешней формы мирового развития, сохранить человечество и продолжить его существование на неопределенно долгие времена в будущем. Это политическое решение принято интеллектуальной элитой Земли и отнюдь не носит демократического характера, поскольку если его вынести на голосование, то большинство народонаселения проголосовало бы против такого решения. Политический вес такого решения доминирует над всеми иными аргументами и базируется на осознании опережающей потребности выживания человечества, его будущих поколений, которые не участвуют в принятии решений нашими современниками.

Здесь мы видим своего рода противоречие политического характера между объективно протекающей глобализацией, в которой политическая составляющая находится ближе к периферии, и УР, «внедрение» которого обуславливается в основном политическими соображениями. Возможно, что движение политической составляющей при повороте глобализации на путь УР станет реальным при разрешении этого противоречия. Это в существенной степени зависит от того, какую роль будут играть государства в процессе глобализации через устойчивое развитие.

Важные документы, которые были приняты в 1992 г. в Рио-де-Жанейро, были адресованы государствам планеты и ими в определенной мере стали уже руководствоваться в нашей стране. Так, Концепцией перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, согласно Указу Президента РФ, должны руководствоваться органы государственного управления при разработке прогнозов и программ социально-экономического развития, принятия хозяйственных и иных решений, подготовке нормативных актов ^[14]. В ней подчеркнуто, что при переходе РФ к устойчивому развитию повышается роль государства как гаранта сохранности государственного управления и контроля в области охраны природы.

Идея о том, что ведущую роль в переходе к устойчивому развитию будут играть государства, была осознана еще в ходе ЮНСЕД. И не случайно. «Рио-де-Жанейрская декларация по окружающей среде и развитию», провозгласившая 27 принципов перехода к устойчивому развитию, обращена, прежде всего, к государствам планеты. На наш взгляд, основная политическая «нагрузка» в переходе к УР падает на государства, несмотря на то, что всё большую роль играют транснациональные акторы в мировой политике, включая и упомянутый переход. И здесь мы опять сталкиваемся с противоречием политического характера: глобализация «старается» уменьшить роль государства в формировании целостного мира, а переход к УР требует усиления роли государства в этом переходе ^[15].

Разумеется, подчеркивая определенное усиление роли государства, мы вовсе не считаем, что все усилия и тяготы по переходу к устойчивому развитию должны пасть целиком на него. Без эффективного взаимодействия правового государства с открытым гражданским демократическим обществом вряд ли произойдет эффективный и широкомасштабный переход к устойчивому глобальному будущему. Как справедливо писал бывший председатель Всемирного совета предпринимателей по устойчивому развитию С. Шмидхейни, «одними правительственными решениями невозможно реализовать концепцию устойчивого развития, так как в производстве и потреблении участвуют миллиарды людей. Правительства должны создать предпосылки и условия, в которых она будет развиваться» ^{[16, с. 15]}.

Очевидно, что именно неадекватные управленческие решения наносят самый большой ущерб как среде обитания, так и обществу. Вот почему согласно Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию государственное управление в процессе этого перехода предполагает разработку системы программных и прогнозных документов: государственной стратегии долгосрочного характера; долгосрочных и среднесрочных прогнозов, включающих в качестве составного компонента прогнозы изменений окружающей среды и отдельных экосистем в результате хозяйственной деятельности; краткосрочные прогнозы и программы отраслевого, регионального (территориального) и федерального уровней.

Вместе с тем разработка этих направлений требует нового теоретического витка фундаментальных разработок, расширение фронта концептуальных политико-правовых горизонтов и трансформации государственного управления. Имеющиеся на сегодня наработки в области права и политологии еще не составляют необходимых научных основ реализации государственного управления переходом к устойчивому развитию. Вот почему важно понять роль государственной стратегии и политики будущего развития, перспектив эволюции российской государственности под влиянием перехода к устойчивому развитию и трансформаций самого феномена государственности в глобальном ракурсе.

Переход к устойчивому развитию в глобальном масштабе, вероятно, будет происходить при участии большинства или даже всех государств планеты и, прежде всего, государств, входящих в ООН. Именно эти государства являются наиболее стабильными и мощными механизмами управления, через которые и будет проходить главная магистраль глобального движения мирового сообщества к устойчивому развитию. Вполне резонно предположить, что государства и им подобные территориальные образования, не входящие в ООН, не будут играть существенной политической роли в переходе всего мирового сообщества к УР.

Именно у государства имеются главные рычаги управления, которые необходимы для конструирования и создания того глобального будущего, которое связывается с устойчивым развитием. В связи с этим можно утверждать, что роль государства и государственного управления (регулирования) в условиях формирования открытого гражданского общества будет возрастать в ходе реализации новой цивилизационной модели. В этом ему должны будут помогать и транснациональные акторы, которые имеют ту или иную «государственную прописку».

В книге, посвященной разработке государственной стратегии устойчивого развития РФ ^[17], основное внимание обращено на роль государства и государственного управления в реализации перспектив их собственной эволюции. Дело тут не просто в усилении роли государства (за что обычно ратуют «государственники»), а в таких его трансформациях, которые эффективно способствовали бы глобальному переходу всего мирового сообщества на путь устойчивого развития. Речь идет об отходе от традиционного понимания государственности во всех прежних теоретических вариантах и становления новой – «устойчивой» и даже ноосферной государственности ^{[15, 18]}. Вместе с тем, делая акцент на формировании нового государства и его деятельности, направленной на переход к устойчивому развитию, важно видеть также глобально-цивилизационные горизонты и формирование нового типа гражданского общества в планетарном и российском измерениях. Например, в качестве одного из возможных вариантов не исключен и переход к единому глобальному государству с устойчивым развитием ^[19].

Нужно также иметь в виду, что возможное принятие в будущем государственной стратегии устойчивого развития РФ создаст более широкую основу для разработок законодательной базы и решений исполнительной власти. Печать уже высказывалась о необходимости принятия базового федерального закона о переходе России к устойчивому развитию ^[20-24]. Поэтому в государственной стратегии перехода к УР имело бы смысл определить основные необходимые понятия и принципы устойчивого развития. которые лишь обозначены в упомянутой Концепции ввиду ее небольшого объема.

Формирование государственной стратегии устойчивого развития РФ и работа над проектом Федерального закона «О государственном политике по обеспечению перехода РФ к устойчивому развитию» (работа над которым ранее стояла в планах Государственной Думы) могут заложить прочную базу для успешного продвижения нашего государства в третье тысячелетие, которое должно стать эпохой устойчивого развития и начала процесса становления ноосферы в национальном и глобальном масштабах. И не исключено, что переход России к устойчивому развитию может оказаться менее трудным для страны, чем для иных развитых и развивающихся народов и государств, став, по сути дела, государственной консолидирующей идеей как важной составляющей национальной идеи ^[25].

Вместе с тем важно обратить внимание на пока слабую разработанность теоретических аспектов стратегии УР и видения глубинной природы глобальной устойчивости. В этом сказался традиционный подход к науке в рыночной стихии, когда идет принижение фундаментальной науки. На суд общественности подают весьма упрощенную и одностороннюю концепцию УР, которая не является достаточно адекватной, поскольку выделяется в основном экологический аспект и его связь с экономикой и социальной сферой. Безусловно, это делать необходимо, но этого мало, важно расширить предметное поле исследования проблемы устойчивости, сделать концепцию УР более целостной. Это как раз то, чего, как уже отмечается, пока недостает и российским разработкам в этой же области ^[26].

В этом сказалось противоречие между провозглашенной новой формой развития цивилизации и нынешней формой неустойчивого развития. Новая модель развития цивилизации оказалась, с одной стороны, более перспективной, поскольку именно с ее помощью цивилизация сможет выжить. Но, с другой стороны, созданная пока на теоретическом уровне, эта модель оказывается менее системной и не учитывает еще многие составляющие в плане развития и безопасности, которые характеризуют современную модель неустойчивого развития. Именно эти составляющие «тянут назад» движение в правильном, но недостаточно системном, весьма урезанном направлении. Устойчивому будущему противостоят угрозы со стороны пока не включенных областей деятельности (они-то продолжают развиваться в рамках модели НУР) и они существенно тормозят прогресс на пути к УР экологической ориентации.

Нужно также иметь в виду, «экологическое измерение» движения по пути УР оказывается лишь началом осознания смысла нового пути в глобальное устойчивое будущее. Экологическая проблема в ее глобальном видения оказывается лишь частью того общего глобального процесса, который требует решения всех глобальных проблем, в том числе и глобализации как тоже глобальной проблемы, на что уже было обращено внимание, как только была принята эта концепция и стратегия ^[27]. Не следует представлять (и тем самым зауживать), что главное в переходе к УР – это решение экологических проблем, ставших теперь уже глобальными. Речь должна идти обо всех глобальных проблемах и негативных общепланетарных процессах, которые должны решаться на пути перехода к УР.

Глобальные проблемы, другие глобальные феномены, тесно связанные с космическими процессами, возникли именно благодаря пространственной шарообразности и тем самым замкнутости нашей планеты как небесного тела, глобальной ограниченности земного шара и его биосферы, в которой развертывается антропогенная деятельность. Глобализация и ряд других социоприродных глобальных процессов уже были «запрограммированы» природными особенностями земного шара. Глобализация оказалось обусловленной природными характеристиками и особенностями биосферы и даже космическими свойствами планеты как небесного тела. В этом пространственно-природная специфика всех глобальных процессов, включая глобализацию и глобальные проблемы.

Отход в последнее время от классового подхода в обществоведении привел к мнению о том, что любое государство всегда действовало в первую очередь в интересах всех его граждан, а во вторую, – выполняло функцию классового подавления. В тех случаях, когда эти приоритеты были иными, государство не оказывалось стабильным образованием. В этом варианте видения государство выступает средством интеграции и стабилизации всего общества, выполняя интегративные общесоциальные функции. В ходе исторического развития роль этой объединительной функции увеличивается, что придает государству все большую устойчивость. С этих позиций включение государства в модель устойчивого развития объективно выдвигает интегративно-социальную функцию на первый план, не отвергая, однако, и функцию подавления тех социальных групп, которые могут противиться продвижению по новому цивилизационному пути. Такое видение движения по пути устойчивого развития выдвигает на приоритетное место именно средний класс, как более всего заинтересованный, духовно и материально подготовленный к новому цивилизационному повороту. С этих позиций менее перспективными классами представляются бедные и богатые, ибо каждый из них в силу разных причин субъективно меньше заинтересован в смене курса развития в сторону политической и стратегической устойчивости.

И хотя в реальной истории конкретных государств можно проследить оба направления формирования государственности – и классово-организованное насилие, и обеспечение общего блага, тем не менее видение будущего государства как механизма согласования различных жизненных интересов и потребностей социальных классов, групп, объединений и отдельных граждан представляет значительный методологический интерес для развиваемой здесь темы. В самом деле, если реальное государство сочетает в себе функции подавления и объединения, то их надо ориентировать на цели достижения устойчивого развития. Если государство сможет объединить своих граждан на эти цели, значит, оно окажется одним из важнейших механизмов на пути реализации новой цивилизационной модели. А это означает, что государство не отомрет, сохранится даже в условиях усиливающейся глобализации и даже усилит свою роль при глобальном переходе к устойчивому развитию. Напротив, оно может окрепнуть, играя роль мощной консолидирующей силы подавления социальных групп (классов, индивидов), объективно и субъективно препятствующих прогрессу на пути к устойчивому развитию. Словом, функция насилия также не исчезнет, а примет иные формы своего осуществления как в плане обеспечения выживания населения, проживающего на его территории и сохранения на ней природы, так и в интересах всего мирового сообщества.

В формируемой сейчас новой концепции «устойчивого этатогенеза» предстоит переосмыслить роль экологических и других природных факторов в становлении феномена государственности. Особенно это касается дальнейшей эволюции этого феномена в устойчиво-ноосферной перспективе. Сказанное выше должно убедить в том, что без учета природных факторов и решения экологических и других социоприродных проблем у любого государства планеты просто нет будущего и, видимо, не было прошлого. Но определенный «экологический ренессанс» в видении этатогенеза, да и сущности государства, вообще необходим: отрицая важную роль природно-географических факторов, традиционная социально-политическая концепция тем самым обрекает феномен государственности на исчезновение в результате грядущей глобальной экокатастрофы. Сохранение этого важного феномена и фактора эволюции на этапе перехода к устойчивому развитию мирового сообщества требует как нового – не столь политизированного и социологизированного видения возникновения и природы государства, но и его возможного будущего.

Политика, как известно, предполагает сознательную деятельность субъектов, направленную на достижение, удержание, укрепление и распределение властных функций или между государствами, или внутри государства между группой людей (что реализуется также в процессе глобализации гораздо больше, чем в процессе перехода к УР). Для осуществления целей устойчивого развития важна реализация властных отношений и функций не только на государственном, но и на глобально-международном уровне. Политическая деятельность, будучи системным феноменом, тем не менее, разделяется на отдельные сферы, соответствующие основным общественным функциям государства, т.е. на экономическую, социальную, экологическую и т.д. В этом же плане мыслится и деятельность в области реализации устойчивого развития, которая будет «перераспределять» структуру властных отношений в социуме, в том числе и мировом сообществе. Поэтому политика в государственном и мировом масштабе призвана содействовать переводу глобализационных процессов на траекторию УР.

Довольно часто политику устойчивого развития сводят к экологической политике. Экологическая политика как термин содержит два ключевых слова – «экология» и «политика» и находится в предметном поле пересечения содержания упомянутых понятий. Экологическую политику довольно часто просто отождествляют с экологической деятельностью и такое слишком расширительное понимание экополитики вряд ли проясняет специфику обсуждаемого понятия. Экополитика, на наш взгляд, это такая экологическая деятельность, которая включается в сферу политики, становится одной из составляющих политической деятельности. И при этом экополитика не уходит целиком в эту последнюю сферу, а остается в сфере экологической и других областей человеческой деятельности.

Эффективная экополитика предполагает возвращение государству активной роли в социально-экономических процессах. Экологическая политика затрагивает всех субъектов, которые занимаются влиянием на распределение властных функций по поводу экологических отношений, охраны окружающей среды и использования природных ресурсов. Причем как в плане решения экологической проблемы внутри страны, так и вне ее, включая экологические отношения между государствами, в том числе и в глобальном масштабе, что в данном случае представляет интерес, поскольку глобальная экополитика в условиях глобализации должна реализовываться через переход к «устойчивой глобализации».

Можно согласиться с В.Г. Игнатовым и А.В. Кокиным, что «экологическая политика – это система мероприятий, направленных на регулирование состояния окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов в рамках какой-либо территории или мира в целом (глобальная экологическая политика)» ^{[28, с. 79]}.

Для нас важно понять содержание экологической политики, проявляющейся в процессе глобализации и ориентирующейся на стратегию и более широкую и системную политику устойчивого развития. Можно дать условное наименование такой экологической политике – «устойчивая экополитика». Итак, «устойчивая экополитика» представляется нам в качестве как совокупности концептуально-теоретических систем, так и практических действий в области экологии, влияющих на перераспределение властных функций и управления, способствующих переходу к устойчивому развитию. Именно такого рода глобальную политику проводит ООН, формулируя цели мирового сообщества как цели глобального перехода к устойчивому развитию.

Короче говоря, экополитика в модели устойчивого развития – это любая экологическая деятельность, использующая политические (и другие, связанные с политикой) факторы и средства для реализации новой цивилизационной парадигмы. Что касается экополитики в России, особенно на государственном уровне, то, прежде всего, она определяется «Основами государственной политики в области экологического развития Российской Федерации на период до 2030 года», утвержденными указом Президента РФ в 2012 г.

Глобальные экологические проблемы, отмечается в этом документе, связанные с изменением климата, потерей биологического разнообразия, опустыниванием и другими негативными для окружающей среды процессами, возрастанием экологического ущерба от стихийных бедствий и техногенных катастроф, загрязнением атмосферного воздуха, поверхностных и подземных вод, а также морской среды, затрагивают интересы Российской Федерации и её граждан. Стратегической целью государственной политики в области экологического развития является решение социально-экономических задач, обеспечивающих экологически ориентированный рост экономики, сохранение благоприятной окружающей среды, биологического разнообразия и природных ресурсов для удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений, реализации права каждого человека на благоприятную окружающую среду, укрепления правопорядка в области охраны окружающей среды и обеспечения экологической безопасности. Причем среди основных принципов реализации этой устойчивой экополитики – научно обоснованное сочетание экологических, экономических и социальных интересов человека, общества и государства в целях устойчивого развития и обеспечения благоприятной окружающей среды и экологической безопасности, что соответствует основным целям перехода мирового сообщества к УР.

На наш взгляд, упомянутые «Основы…» являются официальным политическим документом, который, наряду с Концепцией перехода РФ к устойчивому развитию, Климатической доктриной РФ (2009 г.), а также Стратегией национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года в наибольшей степени ориентирован на цели этого последнего.

Пересечение двух сфер деятельности – экологической и политической имеет глубокий смысл для определения их отношения к глобализации и устойчивому развитию. Если экологическая деятельность входит в саму стратегию устойчивого развития (хотя и претерпевает трансформации, о которых далее пойдет речь), то деятельность политическая обычно выводится за скобки этого развития и создается впечатление, что новая цивилизационная парадигма в равной степени касается лишь экономики, экологии и социальной сферы. Однако это распространенное заблуждение. Устойчивое развитие, в первую очередь, - это политический проект глобального и национального масштаба и именно от политической воли нынешних руководителей высшего уровня – лиц, принимающих решения, зависит его претворение в жизнь.

Между тем политическая деятельность оказывается не только рядоположенной и равноправной с упомянутыми составляющими системы устойчивого развития, но и, как мы полагаем, на определенных этапах становится решающей составляющей. Это уже продемонстрировано на всех форумах ООН, где все принятые официальные документы носят рекомендательный политический характер. Более того, с принятием этих глобальных политико-мировоззренческих рекомендаций ООН начала формироваться не просто экополитика в глобальном масштабе (этот процесс фактически идет со Стокгольмской конференции по окружающей среде, 1972 г.), но и общемировая политика в области устойчивого развития. Это новый планетарно-политический процесс экологической глобализации, который направлен на реализацию стратегических решений упомянутых форумов ООН. Он стимулирует и национальные эколого-политические процессы, формулировку государственных концепций и стратегий и других официальных документов и даже законов.

Возможно, что термин «политика в области устойчивого развития» сократится до словосочетания «устойчивая политика», в которую войдет вся мыслимая деятельность по осуществлению стратегии устойчивого развития, либо даже до более краткого обозначения «УР-политика», или до наиболее приемлемого термина "политика устойчивого развития". Соответственно, «устойчивая экополитика» также сюда должна быть включена, как и соответствующая экономическая политика, социальная политика и т.д. Причем экологическая политика, ориентированная на планетарную стратегию устойчивого развития существенно отличается от экополитики в современном неустойчивом развитии.

Прежде всего, речь пойдет о более системном характере экополитики как направления экологической (и политической тоже) деятельности. До появления стратегии устойчивого развития экополитика носила в основном ведомственно-отраслевой характер, ориентированный преимущественно на решение локальных экологических проблем. Более системный характер «устойчивой экополитики» касается не только перехода от локальных экосистем к глобальной системе. Экополитика оказалась более тесно связанной с экономической политикой, социальной политикой и другими сферами политической и человеческой деятельности в процессе их глобализации и регионализации (глокализации).

Глокализация, на наш взгляд, выражает процесс «столкновения» глобальных и местных факторов и тенденций, т.е. глокализация выступает как взаимодействие внешнего (глобализация) и внутреннего (локального) процессов. Глобализация как процесс воспринимается позитивно либо отторгается, если воздействуя на определенную территорию с населением, создает соответствующий эффект. Например, в случае экологической глобализации глокализация состоит в восприятии планетарно-экологических требований для реализации их на местном уровне, в частности, речь идет о создании «местных повесток дня» (локальных стратегий устойчивого развития) для реализации устойчивого развития мирового сообщества. Локальные экологические требования должны «вписываться» в глобальную стратегию устойчивого развития, подчиняться, а не противоречить ей. Т.е. в процессе экологической глобализации (проводимой в соответствии с принципами устойчивого развития) планетарные цели и императивы экополитики большей части мирового сообщества должны оказаться приоритетными и основополагающими.

В принципе к устойчивому развитию в глобальном масштабе можно перейти даже если некоторые части территорий и отдельные местности (страны) еще будут находиться в «зоне неустойчивости». Здесь действует «принцип устойчивости», когда целое (в данном случае мировое сообщество) может выйти на магистраль устойчивого развития в случае, если часть (отдельные страны) может оказаться в рамках старой модели развития (например, страны, входящие в ООН, перейдут на новую стратегию, а страны, не входящие в ООН, будут продолжать свое инерционное движение в модели неустойчивого развития). В этом случае могут реализоваться две версии глокализации – одна будет происходить через устойчивое развитие (для большинства стран) и другая будет идти по старому сценарию (однако в случае, если это будет происходить в пределах некоторой меры).

Один из существенных вопросов реализации устойчивого развития будет связан с тем, какое количество стран (территорий) должно принять императивы устойчивого развития для того, чтобы оно состоялось в целом для мирового сообщества? Теоретически ясно, что в это количество стран должны войти все так называемые «экологические тяжеловесы» (США, Россия, Китай, Индия, Индонезия, Бразилия, Германия, Япония) ^{[29, с. 13-17]}. Однако практически это количество стран (территорий) будет определяться по мере фактического продвижения в направлении устойчивого развития. Это своего рода «демократия стран», участвующих в таком переходе, когда добавление еще одной составляющей в пользу устойчивого развития создаст «эффект целостности», после которого движение по пути новой цивилизационной стратегии окажется гораздо более стремительным, чем до достижения этого порогового системно-синергетического эффекта.

Таким образом, устойчивая экополитика должна исходить из приоритета глобальных принципов, императивов и целей по отношению к аналогичным локальным, национальным, региональным характеристикам. Подобная ситуация при переходе к устойчивому развитию касается абсолютно всех видов деятельности, которые должны исходить из приоритета осуществления целей перехода к более широкой – в данном случае – глобальной системе. Ведь переход к устойчивому развитию возможен лишь в глобальном масштабе, что обусловлено не только социальными процессами глобализации (стремлением к единству цивилизации), но и биосферными факторами обеспечения устойчивости экосистемы Земли и приведения деятельности всего мирового сообщества в соответствие с адаптационными возможностями природной среды.

Следующая важная, на наш взгляд, особенность устойчивой политики – признание невозможности нормального человеческого развития при деградации природной среды. Это означает необходимость объединения при проведении устойчивой политики обеспечения экологической безопасности (и других видов безопасности) с эффективным и оптимальным развитием (как экоразвитием, так и другими видами человеческого развития). И хотя в традиционной экополитике имела место ориентация на связь охраны природной среды и развития, однако эта связь реализуется различными способами в разных цивилизационных моделях. В модели неустойчивого развития приходится все больше тратить усилий и средств на обеспечение безопасности, здесь «защитная» деятельность и развитие разделены и фактически противоречат друг другу в качестве антагонистов. Устойчивая политика предполагает соединение действий по развитию и обеспечению безопасности (прежде всего экологической) в единую систему, в которой достигается эффект обеспечения всех видов безопасности в основном через устойчивое развитие и меньше – через защиту ^[30-31].

Осознание имманентной взаимосвязи развития и безопасности и в перспективе – системы «безопасность-развитие» привело к формулировке положения о возможности обеспечения безопасности через развитие, а если говорить точнее – через устойчивое развитие. Причем этот тезис, который был предложен еще в 1995 г. ^[32] нашел поддержку в 2000 г. в одном из докладов бывшего Генерального секретаря ООН, отметившего, что «справедливое и устойчивое развитие является одним из необходимых условий обеспечения безопасности, однако обеспечение минимальных стандартов безопасности, в свою очередь, является одной из предпосылок развития. Стремление решать одну задачу в отрыве от другой не имеет большого смысла» ^{[33, с. 17]}.

Пока в краткосрочной и отчасти в среднесрочной перспективе национальные интересы России не во всем совпадают с глобальными целями и стратегической направленностью УР. Национальную безопасность Россия должна обеспечивать в ныне существующей модели развития и в этой же модели должна реализовать в ближайшие годы свое социально-экономическое развитие. Об этом свидетельствует и «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» ^[34].

Понятие национальной безопасности в этом документе определяется как состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства. Принципиально важно, что основное понятие – «национальная безопасность» ныне формулируется через понятие устойчивого развития и это правильный путь в определении понятий «куста» упомянутой Стратегии национальной безопасности, где понятие «устойчивое развитие» присутствует фактически во всех основных понятиях упомянутого «куста».

В Стратегии национальной безопасности РФ можно видеть не просто дальнейшее признание идей УР, а принципиально новое видение движения по пути к устойчивому будущему не только России, но и всего мирового сообщества. Эта стратегия, можно надеяться, окажет весьма позитивное влияние не только на формирование национальных стратегий безопасности других стран, но и в значительной степени определит более эффективную безопасную траекторию движения всей цивилизации по пути «устойчивости». В «безопасностной» трактовке УР Россия вышла вперед как на научном, так и государственно-политическом уровне.

Следующий более специфический принцип устойчивой политики, связывает экологию и природопользование в единую «устойчивую систему». Это означает, что сохранение и восстановление природной среды должно быть органически сопряжено с рациональным освоением невозобновимых природных ресурсов и неистощительным использованием возобновимых ресурсов и факторов окружающей среды. Причем эта связь должна исходить из приоритетности сохранения биосферы и ее экосистем (представляющих естественный фундамент и условия жизни) по отношению к использованию ее ресурсов (которые можно изымать из природы только в пределах несущей емкости экосистем). Последовательное проведение этого принципа означает кардинальный отход от природопокорительной стратегии в рамках так называемого рационального природопользования (не являющимся таковым в модели неустойчивого развития) к консенсусно-коэволюционной стратегии во взаимоотношениях человека с окружающей средой и к устойчивому природопользованию.

Еще одно отличие устойчивой политики от традиционной экополитики связано с обеспечением и трансформацией принципа справедливости. Предполагается глобальное расширение этого принципа от социальной справедливости (фактически не работающего в модели неустойчивого развития) до принципа социоприродной справедливости, имеющего прямое отношение к устойчивой политике. Если в настоящее время приоритетом в этом плане является справедливое распределение благ от ресурсов и равного доступа к ним (забота о нынешних поколениях в плане улучшения здоровья и качества жизни населения, улучшения снабжения природными и другими ресурсами и социальными благами, увеличение продолжительности жизни человека путем снижения действия негативных экологических факторов), то к этим направлениям в перспективе добавятся новые, характеризующие переход к устойчивому будущему. Это удовлетворение упомянутых и других жизненно важных потребностей и интересов будущих поколений (темпоральное расширение принципа социальной справедливости). Наряду с «трансляцией» этого принципа в будущее, УР-политика должна будет ориентироваться на систему принципов, которые уже сформулированы в Хартии Земли и предполагают глобальное расширение «справедливости» в определенной степени и на живые существа, что должно существенно ослабить действие абсолютизированного в модели неустойчивого развития принципа антропоцентризма. И хотя мы не предполагаем, что произойдет переход на позиции биоцентризма, тем не менее, появляется перспектива формирования коэволюционной стратегии во взаимоотношениях человека и биоты (гармонизация принципов антропоцентризма и биоцентризма).

Кардинально новым для устойчивой политики является принцип опережающих исследований и действий. Хотя этот принцип в незначительной степени уже использовался и в модели неустойчивого развития, но главным была иная деятельность – ликвидация негативных последствий чрезвычайных и катастрофических ситуаций, что на порядок менее эффективно (даже в экономическом плане), чем их предупреждение. Опережающая деятельность напрямую связана с принципом приоритета глобальных императивов при проведении УР-политики. Ведь глобальную экокатастрофу можно только предотвратить, поскольку ликвидировать ее последствия будет просто некому. Вот почему необходимо предотвращение экологических и иных негативов хозяйственной деятельности уже на стадии принятия решений и разработки проектов природопреобразующей деятельности. А в случае, если последствия (в том числе и отдаленные) не могут прогнозироваться достаточно надежно в условиях недостатка научной информации и неопределенности, то необходимо отказываться от экономических и иных решений и проектов, сопряженных с воздействием на окружающую среду.

Еще одну особенность УР-политики, ориентирующейся на глобальный переход к устойчивому развитию, можно назвать социальной всеобщностью реализации политики такого перехода. Дело в том, что несмотря на то, что на мировом уровне в процесс Рио-92 так или иначе включены все страны ООН, тем не менее подавляющее большинство населения планеты даже и не слышало о переходе к устойчивому будущему, поскольку их интересует лишь удовлетворение сиюминутных потребностей. Сейчас важно активизировать и расширить участие гражданского общества, прежде всего деловых кругов, неправительственных и других организаций, местных общин и органов самоуправления в подготовке и принятии решений по переходу к устойчивому развитию, особенно его экологической составляющей, интенсифицировать процессы обмена информацией в области экологии и других сфер упомянутого перехода. Это в какой-то степени уже достигается через реализацию упомянутого Глобального договора ООН, который успешно реализуется уже более десяти лет. Важная роль в этом процессе отводится, как было показано, государству, которое должно взять под свой контроль процессы перехода к устойчивому развитию и представить такой переход как основную свою стратегическую цель, задействовав политические механизмы и создавая для этого законодательно-правовую базу и правоприменительные механизмы.

Последняя из рассматриваемых здесь особенностей устойчивой политики связана со стратегической ее ноосферной ориентацией. Идея ноосферной ориентации устойчивого развития заключается в том, что его конечной целью представляется становление сферы разума ^{[27, 35]}. Это означает, что в проводимой УР-политике на первый план выдвигается информационно-интеллектуальные ценности в качестве главного ресурса развития по сравнению с вещественно-энергетическими ресурсами и, соответственно, ожидается переход на интенсивно-коэволюционный путь развития (в котором минимизируются количественные и максимизируются качественные факторы и источники). В силу этого переход на магистраль устойчивого развития предстает как информационноемкая стратегия (и очередная информационная революция), что требует не только усиления информационного обеспечения и мониторинга, но и опережающее развитие научных знаний об экологических и других социоприродных факторах устойчивого развития, а также ноосферных трансформаций в области науки, образования, технико-технологическом потенциале, системах управления. Причем важнейшую роль в этом процессе ноосферизации через УР будет играть наука и образование ^[36]. В результате внедрения ноосферно-информационного фактора в процессы перехода к устойчивому развитию сформируется сфера разума, где наивысшей ценностью станут духовные ценности и знания человека, живущего в гармонии с окружающей природной средой ^[35].

На наш взгляд, в устойчивой политике весьма существенное место должно уделяться процессам глобализации. Причем на одно из приоритетных мест должна выйти их экологическая составляющая ^[37], поскольку эта составляющая будет играть весьма существенную роль в национальной УР-политике любой страны, ориентирующейся на реализацию целей устойчивого развития при одновременном соблюдении национальных интересов ещё в старой модели развития. Ведь до сих пор многие процессы глобализации, так и экологизации происходили стихийно, а в свете идей, нашедших развитие на ВСУР в Йоханнесбурге и других форумах ООН, важно направить их течение по траектории устойчивого развития, включая в равной степени основные составляющие (экономическую, экологическую, социальную, политическую). В перспективе реализации политики устойчивого развития течение процессов экологизации и глобализации должно идти «через устойчивое развитие», а это потребует выработки нового подхода к пониманию начала нового этапа процесса глобализации, отличного от того, который обычно вкладывается в понятие глобализации как только стремления человечества к своему планетарному единству.

Итак, экологические императивы действительно оказываются ведущими в создании и понимании концепции УР (особенно если эта трактовка исходит от экологов). Однако в ходе теоретико-методологических исследований стало понятным, что УР – это не просто добавление экологического фактора к традиционному социально-экономическому развитию, а принципиально новые трансформации по всем направлениям развития человечества, т.е. это «инновационно-деятельностная революция» во всемирном масштабе. Причем, включившись в системный переход к УР, даже вся экологическая деятельность человечества обретает принципиально новые черты.

Однако подобные системные инновации при переходе к УР ожидаются во всех сферах активности человека и, прежде всего, в экономике, хотя дело не только в сопряженных с экономикой отдельных экологических мероприятиях, а в создании целостной системы биосферосовместимой хозяйственной и иной деятельности человека. Основная цель перехода к УР – это, конечно, выживание человечества и сохранение биосферы как естественного фундамента жизнеобеспечения всего живого и разумного. Казалось бы, эта глобальная цель совпадает с требованиями обеспечения экологической безопасности, когда речь идет как о защите человека (населения), так и окружающей природой среды. В этом ракурсе УР – это как бы перенесенная на глобальные масштабы экологическая безопасность, т.е. одновременное сохранение (выживание) человечества и биосферы.

Разумеется, необходима новая экономика – экономика УР-развития, способная обеспечить рост благосостояния общества без дополнительной нагрузки на природную систему – называемой экспертами «экологономикой» или зеленой экономикой, в отличие от современной – коричневой экономики. Однако устойчивое развитие как новая форма эволюции цивилизации, в принципе должно быть направлено против всех кризисных явлений и катастроф (а не только экологического характера), в том числе и кризисов в глобальной экономике. Появление же кризисных явлений такого рода, оказавших негативное влияние не только на экономику, но и на сам процесс перехода к УР, свидетельствует о том, что принятая концепция и стратегия УР оказалась пока недостаточно системно-целостной и, тем самым, недостаточно адекватной.

Экологический акцент в этой концепции явился правильным и важным, но лишь первым шагом, ориентированным на длительную, стратегическую перспективу. Устойчивое развитие в этом понимании предполагает выживание цивилизации и даже повышение качества жизни всего населения планеты без роста масштабов использования природных ресурсов и без деградации окружающей среды до таких пределов, что это не привело бы к превышению несущей емкости Земли как целостной экологической системы. Несмотря на то, что переход к УР может потребовать принятия разных мер в каждом из государств, сейчас усилия по формированию устойчивого будущего предполагают комплексный подход к деятельности в основном в таких ключевых областях как экономика, политика, социальная сфера и экология. С этой «системной» точки зрения формирование новой стратегии развития означает постепенное соединение в единую самоорганизующую систему экономической, политической, экологической и социальной сфер деятельности. С течением времени такого рода сферы деятельности и в то же время – направления глобализации будут только умножаться и расширяться.

Но теперь ясно, что этого недостаточно и устойчивой перспективы можно и не достигнуть, если не учитывать различного рода вызовы и угрозы УР и, как показал недавно начавшийся финансово-экономический кризис, прежде всего со стороны современной рыночной экономики. В этом сказалось противоречие между провозглашенной новой формой развития цивилизации и нынешней формой неустойчивого развития. Новая модель развития цивилизации оказалась, с одной стороны, более перспективной, поскольку именно с ее помощью цивилизация сможет выжить. Но, с другой стороны, созданная пока на теоретическом уровне, эта модель оказывается менее системной и не учитывает еще многие составляющие в плане развития и безопасности, которые характеризуют современную модель развития, часто именуемую, как уже отмечалось, моделью неустойчивого развития (НУР). Именно эти составляющие «тянут назад» движение в правильном, но недостаточно системном, весьма урезанном направлении. Устойчивому будущему противостоят угрозы со стороны пока не включенных областей деятельности (они-то продолжают развиваться в рамках модели НУР) и они существенно тормозят прогресс на пути к УР экологической ориентации.

Нужно также иметь в виду, что «экологическое измерение» движения по пути УР оказывается лишь началом осознания смысла нового пути в глобальное устойчивое будущее. Экологическая проблема в ее глобальном видении оказывается лишь частью того общего процесса, который требует решения всех глобальных проблем, на что уже было обращено внимание, как только была принята эта концепция и стратегия ^[27]. Не следует представлять (и тем самым зауживать), что главное в переходе к УР – это решение экологических проблем, ставших теперь уже глобальными. Речь должна идти о всех глобальных проблемах и других кризисных общепланетарных процессах (особенно негативах глобализации), которые должны решаться на пути перехода к более системной модели УР.

Современные концепции глобализации, отображая принципы и закономерности этого глобального процесса в модели НУР, не являются в полной мере адекватными для предполагаемого будущего, которое станет формироваться через устойчивое развитие. Поэтому базирующийся в основном на прошлом и настоящем междисциплинарный синтез научных знаний о глобальных феноменах не может (во всяком случае, в полной мере) способствовать созданию глобальной социоприродной системы на новых принципах, ориентированных и адаптированных к устойчивому будущему. В том, что рассмотренные выше междисициплинарные подходы по проблеме глобализации, учитывающие опыт прошлого и настоящего, полезен и необходим для глобалистики и глобальных исследований, сомневаться не приходится. Однако понятно, что в той или иной степени они будут отражать лишь прошлое и настоящее глобальных процессов.

Между тем, как справедливо подчеркивает А.Н.Чумаков: «ослабление внимания к глобальным процессам и проблемам, неумение правильно воспринимать и адекватно реагировать на глобальные риски, – чревато большими неприятностями, а то и катастрофой. Это новая реальность, новое качество современного человечества, а поэтому так важно максимально использовать творческий потенциал и ресурсы мирового сообщества на то, чтобы глобализация стала, прежде всего, благом для людей, а ее неизбежные отрицательные последствия представляли по возможности наименьшую угрозу и не подрывали основы существования жизни на Земле» ^{[5, с. 403-405]}.

Вместе с тем, обсуждая перспективы глобализации, он полагает, что через 10-15 лет пласт научных исследований по глобализации будет окончательно выработан и эта проблематика уступит место другой проблеме. Нам представляется такое предположение преждевременным и несколько странным, прежде всего, в темпоральном отношении, особенно высказанным главным редактором (А.Н. Чумаковым) уже достаточно известного журнала «Век глобализации». Созданный в 2008 г. журнал, судя по его названию, претендовал в то время на продолжение процесса глобализации, по меньшей мере, на одно столетие. Неясно, откуда появилось снижение сроков развертывания глобализации почти на порядок. А если исходить из того, что глобализация будет разворачиваться через УР, а в дальнейшем и через ноосферогенез, то вряд ли можно будет установить какие-то даже приблизительные сроки её завершения, имея в виду, что единство человечества также будет проявляться в самых разных отношениях, причем о некоторых из них мы ещё даже не имеем никакого представления.

Мы же предполагаем, что разработка проблематики глобализации, реализуемой через УР, будет все больше привлекать внимание исследователей. И здесь придется вступить в сферу развития глобалистики в её нормативно-ноосферном и футурологическом вариантах. Ноосферно-футурологическая методология применительно к формированию глобальных исследований исходит из того, что необходимо предпринять в будущем, чтобы обеспечить переход к УР, а перспективе и появление ноосферы как глобального устойчивого общества на длительные времена. Далеко не все способы и формы глобализации пригодны для этого варианта предполагаемого будущего и, кроме того, в ноосферогенезе должны быть использованы еще не применяемые способы и принципы. Поэтому глобальные исследования так или иначе должны будут исходить из футурологических и ноосферологических соображений, из принципов пока воображаемой (виртуально-теоретической) модели и оттуда идти к современности, изыскивая пути трансформации современных способов и форм глобализации и будущего ноосферогенеза в пока виртуальной модели ноосферы. Именно такой подход может быть назван ноосферно-футурологическим. Ясно, что реально общая теория (а вначале концепция) глобализации, адаптированная и к настоящему, и к будущему, может сформироваться в процессе совместного действия как меж- и трансдисциплинарного процесса, так и ноосферно-футурологического конструирования соответствующей концепции как опережающего моделирования.

Подобный логико-гносеологический подход уместен еще и потому, что общий позитивный эффект глобализации необходимо обеспечить во всех будущих моделях человеческого развития. Ноосферно-футурологический подход, поскольку он ориентирован на будущее, вынужден разрабатывать пока лишь модели, принципы и виртуальные формы и способы глобализации, «погруженные» в гипотетическую будущую ноосферную среду. Создаваемая таким образом модель глобализации через УР станет тем аттрактором, к которому через переходный период к УР будет «притягиваться» современная модель глобального развития. Вполне понятно, что речь пока идет лишь о концептуальном моделировании глобализационных процессов в этих двух моделях – современной модели НУР и будущей модели УР ноосферной ориентации.

Одна из центральных проблем сближения двух концептуальных моделей глобализации заключается в том, чтобы понять, как от современного неустойчивого глобального развития перейти к УР и такому их совмещению, когда глобализация станет реализоваться через нерегрессивное (устойчивое) развитие. Однако для этого само развитие, создающее приемлемую безопасную среду, должно будет превратиться в новый тип развития – УР в глобальном масштабе. Именно так сейчас и происходит с глобальными процессами в мировом сообществе, когда оно от модели неустойчивого развития (НУР) начинает переходить к устойчивому развитию (УР).

И здесь уместно упомянуть, что наряду с экологической трактовкой УР, в последнее время появилась так называемая «безопасностная» интерпретация этого типа развития ^{[30, 38-41]}. В принципе речь идет о том, что, как показали упомянутые выше исследования, УР оказывается наиболее безопасным типом социального и социоприродного развития, в результате которого в отдаленной перспективе возможна коэволюция общества и природы. Причем это касается как экологической, так и многих других известных нам видов безопасности, в том числе и национальной безопасности.

Однако, если рассматривать не только экологически безопасное, но и другие формы и виды безопасного развития, то можно выявить определенные границы (пределы) и нормы безопасного в том или ином отношении развития. Это касается экономически безопасного развития, социального, информационного, политического, экологического, технико-технологического и всех других форм и видов развития и соответствующих им форм обеспечения безопасности. Развитие любой системы в целом оказывается устойчивым, если оно происходит в рамках соответствующего «нормативного коридора безопасности», т.е. той или иной «несущей емкости» антропогенной деятельности.

В этом смысле экологическая безопасность не отличается от других видов безопасности, но важно то, что понятие УР впервые было сформулировано лишь в связи с экологией. И до осознания связи понятий «развитие и окружающая среда» изучались и другие виды безопасности наряду с экологической, но концепция УР была создана только на пути экологического осмысления развития и, как стало очевидным, прежде всего экологически безопасного развития. Лишь позже стало понятным, что наряду с экологической безопасностью важно включить и другие характеристики реального процесса развития – т.е. экономическое его измерение, политическое, социальное, демографическое, информационное и т.д., связывая их с соответствующими видами безопасности – экономической, демографической, социальной и т.д.

В принципе концепция УР могла появиться и не в «экологоцентрической» форме, если бы было осознано, что в принципе необходимо менять курс развития всего мирового сообщества в силу иных обстоятельств. И хотя исторически это впервые получилось благодаря экологии, все же нельзя новый тип развития связывать только с реализацией стратегических экологических императивов и приоритетов. УР – это все-таки безопасно-инновационный тип развития во всех отношениях, который реализуется в достаточно узком эволюционном коридоре (в рамках несущей емкости экосистем). Поэтому на определенном уровне «нормативного» осознания сути этого типа развития важно констатировать, что оно характеризуется глобальностью, системностью, непрерывностью, безопасностью и принятием опережающих решений.

Развитие в полном смысле станет безопасным во всех отношениях, если оно будет осуществляться в форме системного УР, которое реализует обеспечение безопасности на необходимом и достаточном уровне. Это обеспечение ориентируется не только на защиту, но и на такие формы обеспечения безопасности, которые связаны с опережающими действиями, с формированием развития в наиболее безопасной форме (безопасность обеспечивается через нерегрессивное развитие).

Создание более безопасной среды в глобальном масштабе – это и есть проблема перехода к устойчивому развитию (УР), и важно связать эту проблему с процессами глобализации и глобальными проблемами. И в этой связи опять-таки уместно заметить, что формирование общей науки (научного направления) об УР совпадает по времени и со становлением глобалистики, и со становлением ноосферологии (ноосферных исследований). Несмотря на, казалось бы, дальнейшую дифференциацию науки в целом, выразившуюся в появлении этих новых направлений научного поиска, все они носят в той или ной степени интегративный характер и затрагивают многие из существующих отраслей науки и областей научного поиска.

Как и любая деятельность, глобальная деятельность в каждом из направлений глобализации сопряжена как с созидательно-творческими, позитивными результатами, так и с отрицательными последствиями, вызовами и опасностями. А это означает, что необходимо правильно ориентировать глобальную деятельность в ноосферном направлении и в то же время важно уменьшать и даже устранять негативные факторы, предотвращать опасности и угрозы и особенно уменьшить риск возникновения омницида. Важно обеспечить безопасность развертыванию глобализации в прогрессивно-устойчивом направлении, но это возможно только в случае гарантии предотвращения и защиты от реальных и потенциальных глобальных опасностей и угроз.

Очевидно, что от средств защиты в принципе невозможно будет отказаться, поскольку всегда будут существовать опасности, скажем, внешнего природного характера, от которых придется создавать защитные средства. Однако та часть внутренних угроз, которая зависит от антропогенного фактора, может быть изменена и создана в планетарном масштабе более безопасная среда обитания и развития, что и предполагает переход к УР. Ведь модель УР подразумевает формирование новой формы общественного и социоприродного развития и, соответственно, – планетарной среды, в которой будут существенно снижены масштабы и уровни опасностей и угроз до тех пределов и значений, которые должны обеспечить выживание и дальнейшую эволюцию цивилизации и сохранение биосферы.

Созидание такой сферы (среды) означает превращение глобальной социоэкосистемы в планетарную несущую емкость, т.е. обеспечивающую двуединую задачу перехода к УР – выживание человечества и сохранение природной среды его обитания. Ведь нужно иметь в виду, что и переход к УР и становление ноосферы – это глобальные процессы, которые в существенной степени будут разворачиваться через глобализацию, причем новые и будущие глобальные процессы, призваны с помощью уже не стихийной, а целенаправленной и рациональной глобальной деятельности перевести эти эволюционные процессы в «русло» наиболее безопасного прогрессивного развития, т.е. на траекторию ноосферогенеза.

Если глобализация в её позитивной ориентации обычно воспринимается как системное обретение целостности человечества в ходе пространственной интенсификации социальной деятельности на планете, то переход к УР – как глобальный процесс темпорального продолжения существования цивилизации. Тем самым глобализация через УР продлевает срок своего существования, но уже в новых, отличных от современных форм своего развертывания. Тем самым глобальное развитие через УР предстает как единый пространственно-временной процесс дальнейшего выживания и наиболее безопасного существования и прогрессивной эволюции человечества.