Концептуальные сопоставления политико-правовых взглядов на основе наследия Д. Андреева и мыслителей прошлого и настоящего

Кручинин Сергей Владимирович кандидат политических наук старший научный сотрудник, ООО "ВЭЛБОРН" 394066, Россия, г. Воронеж, ул. Задонье, 9, оф. 14 Kruchinin Sergei Vladimirovich PhD in Politics senior scientific researcher, "VELBORN" Ltd.  394066, Russia, g. Voronezh, ul. Zadon'e, 9, of. 14 siblis@yandex.ru Другие публикации этого автора

Кручинин Владимир Николаевич кандидат юридических наук заведующий кафедрой публичного и частного права, Филиал Российского государственного социального университета в г. Воронеже Воронеж, ул. Ленинградская, 62 Kruchinin Vladimir Nikolaevich PhD in Law Head of the Department of Public and Private Law of the Voronezh Filial Office of hte Russian State Social University Russia, Voronezh, ul. Leningradskaya, d.62. a437924@yandex.ru

Важной особенностью гуманитарных знаний по сравнению с другими отраслями науки является плюрализм мнений и слабая кодифицируемость выработанных в процессе развития человеческой мысли знаний.

Накопленные знания о человеке и человеческом сообществе можно рассматривать феноменологически как набор разнообразных, и подчас противоречащих друг другу идей и концепций, и кодифицировать их по библиографическому принципу, без попытки свести в единую стройную систему невозможно. В тоже время достижения современной науки, такие как системный анализ, герменевтика, сравнительный (компаративный анализ) позволяют предпринять попытку по созданию единообразной и стройной системы научного знания на основе кропотливого анализа разнородных материалов, оставленных различными мыслителями прошлого и настоящего.

В настоящей работе мы предпримем попытку проанализировать имеющиеся концепции известных мыслителей прошлого в сравнении с идейным наследием отечественного философа Даниила Леонидовича Андреева, на междисциплинарном уровне затронувшего вопросы религии, социологии, педагогики, политологии, философии, гражданского строительства, и, в определенной мере, права. На примере данного анализа мы попытаемся доказать применимость предложенного подхода к анализу проблематики таких наук, как философия, социология, политологии, теория государства и права, как в рамках каждой конкретной дисциплины, так и на междисциплинарном уровне.

На протяжении веков мыслители разрабатывали проблематику социально-гуманитарного облика общества, гражданско-правового строительства, прогнозирования и проектирования социально-политического облика общества, используя весь арсенал, предоставляемый методологией гуманитарной науки. Тем не менее, данный арсенал можно углубить методом сравнительного (компаративного) анализа для цели более глубокой систематизации разнородных идей и концепции и получения на их основе целостного и исчерпывающего знания. Данный метод широко применяется в общественной науке для анализа существующих объектов, будь то различные государства, правовые системы либо иные феномены существующего общества. Мы же предлагаем использовать данный метод для анализа, изучения существующих, разнообразных и оппонирующих концепций, для выявления сходств, различий, объяснения наличия таковых и на этой основе создания, синтеза нового знания.

С нашей точки зрения для исследования концепций и теорий нескольких авторов, в области политологии, права, социологии или философии, а также в междисциплинарном разрезе, одним из основных методов должен выступать метод сравнительного анализа, или, как еще иногда его называют – компаративного анализа.

В предлагаемом исследовании основное внимание сосредоточено на конкретных проблемах, касающихся, прежде всего, судьбы России, как государства, переживающего сложный период социального, политического и правового становления.

Так сложилось, что ныне Россия оказалась государством «догоняющим» по отношению к ведущим мировым державам, хотим мы того или нет, но наше современное общество в большей степени равняется на Западную культуру масс-медиа, политическая риторика, исповедуя собственные внешнеполитические приоритеты, старается следовать жесткой внешнеполитической риторике США, тем не менее, мы отстаем от ведущих государств мира по ряду факторов: в области социального обеспечения от стран северной Европы и Скандинавии (Бельгия, Нидерланды, Германия, Дания, Швеция, Норвегия), в сфере высоких технологий от США, Японии, Тайваня, по массивному развернутому производству товаров гражданского потребления от Китая. Разумеется, если не предпринимать никаких действий с целью превращения нашей страны в одну из ведущих мировых держав в сфере развития науки, производства, социального обеспечения, то Россия вообще может прекратить свое существование в качестве суверенного государства, а это будет иметь еще более трагичные последствия, (прежде всего для населения) чем это было при распаде СССР.

Эта перспектива остается реальной, не случайно она все чаще слышна даже в высказываниях отдельных членов «партии власти» – «Единой России», и ключевым моментом в политической программе нынешнего Президента Российской Федерации В.В. Путина.

Как показывает опыт СССР, поддержание единства с помощью идеологии через использование массированной идеологической борьбы с существующим или воображаемым внешними или внутренними врагами не может увенчаться успехом, потому как распад является и всегда являлся следствием внутренних причин, по отношению к которым детонатором служила внешняя среда, но вовсе не причиной. Потому как устоять в меняющемся мире может только сильное экономически, обладающее мощным научным потенциалом, производящее государство, развитое культурно и сплоченное на основе понимания единства народов России на почве принадлежности к единой великой культуре, причастности к ее произведениям искусства, достижениям научной и технической мысли в противовес сплачиванию против того или иного «врага» (которое выигрышно тактически, но может оказаться провальным в долгосрочной перспективе).

Стоит отметить, что развитое государство всегда опирается на сильных теоретиков, футурологов, политологов и юристов, и не удивительно, что, например, признаваемое ныне одним из ведущих государств в мире – США является родиной многих известных ученых и исследователей в области гуманитарного знания. Причем специалистов не только в теоретической сфере, но и в практической, так как многие из них принимали и принимают ведущее участие в управлении государством и в формировании его политики.

Поэтому, для создания совершенной и современной платформы для государственно-правового строительства России, важным и необходимым условием является освоение всего накопленного опыта политико-правовой и политико-философской мысли, получившей свое воплощение в преобразовательных проектах прошлого, затрагивающих разнообразные сферы государственно-политической деятельности. Для решения этой задачи следует прибегать к концепциям не только известных государственных деятелей, политологов и государствоведов современности, но и именитых мыслителей прошлого, которые пытались осмыслить место и роль государства в обществе, его сущность, не следует игнорировать и идеи, высказанные менее известными авторами, например, такими как Д. Андреев, чьи идеи, обладая достаточной оригинальностью и широким междисциплинарным охватом, несомненно, представляют интерес и заслуживают внимания.

Перед исследователями современной гуманитарной проблематики стоит двойственная задача: объяснить место и взгляды того или иного мыслителя в ряду других, пытавшихся осмыслить место и роль политико-правовой системы, общественно-гражданской платформы социума, государства в обществе, его сущность и дальнейшую судьбу в процессе перехода от одного миропорядка к другому в условиях стремительного развития глобальных геополитических процессов и выявить ценность анализируемой теории в свете последующего мирового опыта.

Обращаясь к историческому опыту, мы можем заметить, что еще в античные времена Аристотель и Платон активно использовали возможности компаративного анализа, выводя свои модели государственного строительства и политических режимов.

Особенно этот метод был востребован в Европе в период начала перехода к буржуазным отношениям. Одним из первых компаративный метод взял на вооружение англичанин Дж. Фортескьё, который в работах «Похвала законам Англии» и «Управление Англией»^[1] в XV веке провел исследование политических режимов Англии и Франции, а в последующем в эпоху Просвещения компаративный метод стал одним из востребованных в трудах Ш. Монтескьё. Т. Гоббса, Дж. Локка, Т. Мора, Т. Кампанеллы^[2][3][4][5].

Окончательная победа буржуазных социально-экономических отношений во второй половине XIX- начале XX вв. создало новые условия для широкого использования компаративного метода. В это время в Европе появляются работы историков, политологов, государствоведов, таких как: А. де Токвиль и Дж. Милль, в США – Д. Бэрджес, в России М. Ковалевский, Б.Н. Чичерин, П.И. Новгородцева, П. Сорокин и др.^{[6][7][8][9][10][11][12][13][14][15]} в которых проводятся параллели и сравнения между основными европейскими государствами, между европейскими государствами и Россией, а также формами правления, сложившимися в Старом и в Новом Свете. С этого времени сравнительно-исторический метод становится одним из ведущих методов в науке. Окончательно компаративистика как направление историко-научного исследования начала складываться в тридцатые годы XX столетия. Данный общенаучный метод позволяет увидеть преимущества и недостатки во взглядах, как мыслителей прошлого, так и современных авторов, в том числе российских, на развитие государства и политических режимов, а также комплексно оценить результаты их творчества.

Сегодня существует ряд направлений использования компаративных подходов, разработанных и применяемых отечественными и зарубежными исследователями, которые, как отметил Г.М. Брагин, сводятся к следующему:

1. Исторические сопоставления и реконструкции активно применяются в целом ряде гуманитарных наук, таких как история, политология, философия, юриспруденция и др.

2. Определение всемирной перспективы выходит на первый план в связи с процессами глобализации и т.д.

3. Уже не одно столетие формальное установление философских течений позволяет прогнозировать тенденции социального развития.

4. В последнее время особенно актуальным является биографический подход, позволяющий обнаружить связи конкретного ученого с социокультурной средой, его концепции с традиционной системой знания.

5. Интерес к общественным процессам, к влиянию социокультурных условий на развитие общества в целом и отдельных его элементов объясняет повышенное внимание ученых к социологическому подходу^[16].

Следовательно, сложившиеся в рамках компаративных исследований подходы, применяемые в ряде областей научного знания, позволяют проводить сравнительный анализ различных явлений во всем их многообразии как во временном, историческом аспекте, так и в межнациональном пространстве в рамках одного исторического периода.

Такая возможность, в первую очередь, объясняет использование компаративного метода как ведущего для изучения взглядов мыслителей на протяжении веков разрабатывавших сложнейшие проблемы государственности, политического устройства государств, влияния политики тех или иных государств на миропорядок и мироустройство.

Многообразие и разноплановость подходов и моделей сравнительных исследований позволяют осуществлять их комбинирование и проведение полноценных компаративных исследований. Многие авторы указывают на значение сравнительного метода как для отбора материалов, их анализа и синтеза, так и для выявления закономерностей исторических процессов, используя историко-сравнительный метод. С его помощью «выявляется общее и особенное в исторических явлениях путем сопоставления различных исторических ступеней развития одного или разных существующих явлений»^[17], причем суть этого метода заключается в сопоставлении одновременных и разновременных явлений в разных странах или в одной и той же стране.

Активно в своем творчестве компаративный метод использовал Даниил Андреев, который в ряду мыслителей, объяснявших сущность государства и государственного правления, политических режимов, обладал своей личной парадигмой не похожей ни на одну из известных в политической науке. Его взгляды на государство сложно классифицировать с какими-либо школами и направлениями в политической науке и этот факт вызывает особый интерес исследователя. Объясняется это тем что, когда формировались взгляды Д. Андреева, т.е. в эпоху СССР в период правления Сталина, политология в СССР считалась «буржуазной лженаукой»^[18].

Учитывая также то, что политология, как наука, сформировалась в конце 40-х годов, Д. Андреев ориентируясь только на философские труды, предшествовавшие формированию политологии как науки, фактически создал оригинальную политико-философскую концепцию, причем никак не связанную с разрабатываемой в странах Запада новой науки – политологии. Тем не менее, отсутствие прямой связи не означает полную непохожесть.

Между взглядами Д. Андреева и других авторов есть определенные параллели. Взять, к примеру, цивилизационный подход А. Тоффлера^[19] и концепт метакультур Д. Андреева. Вместе с тем, многие идеи Д. Андреева оригинальны, аналоги им в политической мысли отсутствуют, а этот факт уже говорит о том, что они заслуживают внимания исследователей.

Особенно много общего во взглядах на цикличность исторического развития обнаруживается у Д. Андреева и П. Сорокина^[20]. Сравнивая наследие обоих мыслителей мы делаем вывод о сходстве теории чередования суперсистем П.Сорокина и ранней теории чередования сине-красных эпох Д. Андреева (изложенной в социально-политическом романе «Странники ночи», утраченном, но частично известном нам по восстановленным Д. Андреевым фрагментам и реконструкциям романа по материалам свидетелей, читавших его ^[21][22]).

Заметим, что П. Сорокин выделяет три типа культуры: эмпирический, чувственный и идеациональный. Каждому из типов культуры П. Сорокин соотносит соответствующий тип истины.

Так, в чувственном типе (sensate) преобладают эмпирически-чувственное восприятие и оценка действительности с утилитарной и гедонистической позиции.

В идеациональном типе (ideational) преобладают сверхчувственные, духовные ценности, служение Богу и самоотречение.

Чувственному типу П. Сорокина свойственна чувственная истина, основанная на органах чувств. На этих же позициях стоял и известный российский правовед профессор Санкт-Петербургского университета Л.И. Петражицкий автор «Психологической теории» понимания государства и права. Кстати, труды Л.И. Петражицкого: «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» ^[23] и «Введение в изучение права и нравственности» ^[24] были опубликованы в США только в 1955 году, благодаря Н. Тимашеву и П. Сорокину. И сразу же его идеи получили развитие в рамках таких направлений юриспруденции и социологии права, как американский и скандинавский правовой реализм, движение свободного права и др. Основные принципы этих теорий – умаление роли официального права, правовой плюрализм, отрицание объективного характера права, призыв изучать психологию людей как основной источник правового поведения.

С идеациональным типом П. Сорокин соотносит, соответственно идеациональную истину, которую он определяет как «истина, открытая милостью Божией», или истина веры, полученная с помощью мистического опыта, прямого вдохновения, Божественной интуиции и откровения.

Помимо этих двух типов, Питирим Сорокин также выделяет идеалистический тип (idealistic), описываемый им как синтез чувственного и идеационального типов, уравновешивающий чувства интеллектом, эмпирическое восприятие – интуицией. Как и предыдущим двум типа, идеалистическому типу соответствует идеалистическая истина – это созданный разумом синтез идеациональной и чувственной истин^[25]. Питирим Сорокин разрабатывает теорию о чередовании суперсистем. В основе смены суперсистем лежит смена господствующей истины. Таким образом, теория социокультурной динамики трактует человеческую историю как процесс динамического чередования трех типов социокультурных (цивилизационных) суперсистем: идеационального, идеалистического и чувственного. Процесс ломки одного типа системы и установления другого понимается как цивилизационный кризис, суть цивилизационного кризиса – в кризисе базовых ценностей общества, показатель их исчерпанности^[26]. Даниил Андреев же в романе «Странник ночи» применяет замысловатую теорию цветового-символизма, которая также описывает чередование и смену эпох: с течением исторического времени смена эпох убыстряется, а свет их становится ярче… ^{[21, с. 618]}. На наш взгляд, можно провести аналогии между «синей эпохой» Д. Андреева и идеациальным типом культуры П. Сорокина, между чувственным типом культуры и «красной эпохой». Даниил Андреев также как и Питирим Сорокин приводит примеры смены этих эпох, рассматривая, например, накопление «красных» сил декабристов в конце царствования Александра I с его «синей окраской». Другой пример – соотношение запутанно-мистических метаний начала двадцатого века с приходящими к власти уже «вопиюще-красными» силами, воплотившимися в победе большевизмах^{[21, с. 617]}.

Смену «эпох» Д. Андреев объясняет тем, что каждая историческая эпоха двуслойна: главенствует окраска стремления властвующей части общества, и всегда в эпохе присутствует «подполье» противоположного цвета. Позже, созрев и накопив силы, это подполье становится главенствующей, связанной с властью, окраской следующей эпохи, а в подполье уходят силы и течения, прежде бывшие наверху.

В более поздних взглядах Д. Андреева теория циклов значительно видоизменяется. Практически Андреев отказывается от глобальной теории циклов, лишь указывая о противостоянии двух полюсов – Добра и Зла.

Тем не менее, некую цикличность можно уследить в сменах циклов великодержавной государственности, но государственность практически всегда связана с красной эпохой, с синей же – демиургические проявления в народе и творчество народных масс.

Из сравнительного анализа, очевидно, что Питирим Сорокин выделяет три типа суперсистем, Андреев же всего две эпохи. Тем не менее, идеальный тип, вводимый Питиримом Сорокиным, в какой-то степени укладывается в разновидность «синей эпохи» по Андрееву, не уходящей в крайности аскетизма и сохраняющую гармонию физического и духовного развития. Вообще говоря, можно сделать вывод, что идеальный тип по П. Сорокину соответствует «синей эпохи», а идеациональный – его вариант, обусловленный крайностями аскетизма и страхом перед особенностями – «красным эпохам».

Также интересные закономерности прослеживаются при сравнении воззрений Д. Андреева и такого классика политической мысли, как Томас Гоббс. Концепции обоих мыслителей непосредственно затрагивают теорию происхождения и роли государства, но концепция Д. Андреева позволяет рассматривать и геополитические события, применяя методы описания, схожие с методами Т. Гоббса, а это особенно актуально сейчас в период глобализации и мощного развития геополитических процессов, которые стали политической реальностью современного мира.

В работе «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Т. Гоббс рассматривает государство как «искусственного человека», чей организм образован людьми, которое обладает «искусственной душой», «волей», «памятью»^{[27, с. 132-133]}. Д. Андреев в своей работе «Роза мира» описывает нечто схожее, называемое им «демоном великодержавной государственности» или термином «уицраор»^{[28, с. 63-64]}.

В библейской мифологии Левиафан – морское животное, описываемое как крокодил, морской змей или чудовищный дракон^[29]. Андреев также сравнивает «уицраора» с «чудовищем морских глубин»^[28].

Наиболее подробно Левиафан описан в книге Иова (40-41) ^{[30, с. 534-535]}, откуда Т. Гоббс и заимствует наименование и описание «Левиафана»^{[27, с.132-133]}, уподобляемое ему государству, рассматриваемое как гигантский живой организм^{[29, с.43]}.

И здесь мы можем провести аналогию взглядов на государство Т. Гоббса и Д. Андреева с утверждениями представителей органической теории происхождения государства о том, что государство возникает и развивается подобно биологическому организму. Эти идеи зародились еще в древней Греции и нашли свое выражение в трудах Платона и Аристотеля, наиболее обобщенно суть органической теории сформулировал английский философ и социолог Герберт Спенсер. По мнению Г. Спенсера, государство представляется как общественный организм, состоящий из клеток. Государственная власть – это господство целого над своими составными частями, выражающееся в обеспечении государством благополучия своего народа. Если организм здоровый, то и клетки его функционируют нормально. Болезнь организма подвергает опасности составляющие его клетки, и, наоборот, больные клетки снижают эффективность функционирования всего организма^[31]. Главное достоинство органической теории заключается в том, что не только объясняется, но и признается роль конкуренции государств в совершенствовании их внутреннего механизма. И здесь мы можем провести параллель с состоянием России в период развала СССР и становлением новой России в период 90-х годов, когда была предпринята мощная попытка, и, прежде всего, со стороны США, уничтожить не только конкурента сверхгосударство СССР, что им в целом, и удалось, но и Россию, как возможного конкурента США во влиянии на дальнейшее развитие мирового сообщества.

Одни из первых попыток анализа противостояния сверхгосударств, которые в дальнейшей своей эволюции приведут к таким концепциям, как теория «великодержавной государственности» Д. Андреева, является мифопоэтическая книга Библии «Откровение пророка Даниила», где в соперничество ведущих государств той эпохи изображается в виде борьбы чудовищ-зверей: «эти большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли»^{[30, с. 854]}.

Хтоническим, зооморфным образом государства оперирует и Т. Гоббс. У Т. Гоббса «Левиафаном» является любое государство, что существенно отличается от «демона великодержавной государственности» по Д. Андрееву. Д. Андреев разграничивает государства на два рода. Те, за которыми стоят «демоны великодержавной государственности» (т.е. мы можем сделать вывод, что такое государство обладает сущностью), и остальные государства. Д. Андреев приводит списки «демонов великодержавной государственности», и число их не велико. Так среди упомянутых Д. Андреевым государственностей есть российская, британская, французская, американская, китайская^{[28, с. 185]}.

Согласно Д. Андрееву великодержавное государство ведет самостоятельную активную внешнюю политику, пытается распространять сферы своего влияния на государства, не обладающие великодержавной государственностью. Используя для достижения своей цели различные методы и способы, такие как военные, экономические, политические и др. Так как одной активной завоевательной деятельности еще не достаточно, чтобы квалифицировать государственность как великодержавную. Но верно и обратное. Великодержавные государства часто ведут агрессивную внешнюю политику, выражающуюся в войнах, но этим их деятельность не ограничивается. Проявляют они себя также и в политических, экономических противостояниях на международной арене. Часто великодержавные государства обладают определенной идеологией. Например, это идея «Третьего Рима» периода формирования молодой российской великодержавной государственности, идея «Православие-Самодержавие-Народность» эпохи Романовых, доктрина мирового коммунизма советской великодержавной государственности, это и настойчивая идея насаждения «демократии» США, выражающаяся как во внешней политике США, так и в американской культуре (ярким примером является образец американского кинематографа «Звездные войны» и т.п.). Иногда такую концепцию сложно проследить, но она присутствует всегда. Особая роль придается в великодержавном государстве патриотизму и часто с националистическими настроениями.

Если у Т. Гоббса государство-левиафан стоит за народом, то по Д. Андрееву государство может стать великодержавным, только если оно образовано не просто народом, а сверхнародом. Термин сверхнарод Д. Андреева близок термину «суперэтнос» Л. Гумилева и может рассматриваться как его синонимх^[32].

Д. Андреев пишет: «В большинстве метакультур существует одновременно лишь один уицраор либо один уицраор-родитель и одно или несколько его детищ, ведущих с отцом отчаянную борьбу»^{[28, с.185]}. Особняком стоит сверхнарод Северо-запада, где нет одной ведущий нации, поэтому имеется несколько великодержавных государственностей (Английская, Германская, США).

Согласно культурологической энциклопедии XX века термин «метакультура» является одним из двух основных компонентов культурологической концепции Д. Андреева (наряду с метаисторией), во многом напоминающим идею локальных цивилизаций Н.Я. Данилевского и Шпенглера^[33]. Даниил Андреев подчеркивает, что метакультура в физическом мире является местом обитания соответствующего сверхнарода^{[28, с. 592]}.

У Т. Гоббса основной функцией «Левиафана» является защита народа: «безопасность народа, – его занятие»^{[27, с.129-133]}. Задача «Левиафана» по Т. Гоббсу и причина появления «уицраора» у сверхнарода, его первоначальная задача по Андрееву схожи. Для охраны и защиты человека создан «Левиафан» согласно Т. Гоббсу^{[27, с. 129-133]}. Для защиты сверхнарода от физического уничтожения или порабощения создается уицраор по Д. Андрееву (а с ним возникает и великодержавное государство): «В большинстве метакультур эти существа были порождены по воле демиургов как защитники сверхнарода от внешних врагов»^{[28, с. 184]}.

Но если у Т. Гоббса этим функции Левиафана и исчерпываются, то по Д. Андрееву, великодержавная государственность, выполнив функции защиты сверхнарода в момент угрозы его физическому существованию, начинает само вести агрессивную внешнюю политику. Так согласно Д. Андрееву, уицраор Вавилонии «вскоре затем переродился в трансфизического носителя великодержавной государственности Вавилона»^{[28, с. 184]}, что затем вызвало цепную реакцию появления великодержавных государственностей у других государств. Так, появились великодержавные государственности у Иранской и Еврейской метакультур, а затем и у всех остальных^{[28, с.184]}.

В перспективе каждая великодержавная государственность стремится максимально расширить сферу своего влияния, уничтожить или подчинить другие великодержавные государственности, а в перспективе расширить сферу своего влияния на весь земной шар, создать вселенское государство. Подтверждение тому мы находим в современных условиях развития глобалистских процессов, появлением такого феномена межгосударственного объединения, как Единая Европа.

Если у Т. Гоббса государство является благом, то по Д. Андрееву наличие уицраора дает только одно благо – защиту сверхнарода. Остальные функции демона великодержавной государственности совершенно чужды интересам народа. Уицраор чужд какой-либо гуманности, уицраор – внеэтичен^{[28, с. 291]}.

Так Г. Спенсер государственные институты уподобляет частям организма: правителей – головному мозгу, коммуникации и финансы – кровеносной системе, которая обеспечивает функционирование организма, рабочих и крестьян (производителей) – рукам и ногам и т. д. По Т. Гоббсу должностные лица представляют собой «суставы», высшая власть образует «душу» Левиафана, законы «волю»^{[27, с. 333-334]}. У Д. Андреева политические деятели являются «человекоорудиями»^{[28, с. 505]}, монополии и торговые фирмы – «щупальцами»^{[28, с. 500]}. В отличие от Т. Гоббса, Д. Андреев считает самого «уицраора» существом уже не искусственным, а самостоятельным, со своей сферой воли, чувств и разума. Политические деятели являются проводниками воли государства. Для укрепления своей силы (которая по Д. Андрееву является не богатством, а числом национально-патриотически настроенных граждан) «уицраор» пропагандирует комплекс национальных чувств: «Воспринятая сферою бессознательного в человеческой психике, она проявляется среди человеческих обществ в виде комплекса национально-государственных чувств. Благоговение перед своим государством (не перед народом или страной, а именно перед государством с его мощью), переживание самого себя как участника в грандиозной деятельности великодержавия, культ кесарей или вождей, жгучая ненависть к их врагам, гордость материальным преуспеванием и внешними победами своего государства, национальное самодовольство, воинственность, кровожадность, завоевательный энтузиазм…»^{[28, с. 186]}.

Согласно Гоббсу «Левиафан» – смертный бог. Гражданский мир – его здоровье, смута – болезнь, гражданская война смерть^{[27, с. 172, 443]}. У Андреева показана более сложная система. В отличие от Гоббса, смута не просто болезнь, а гражданская война не просто смерть «левиафана». Как пишет Г. Померанц в работе «Феноменология смутного времени»: «В глубины смуты заглянул только Даниил Андреев, и эти страницы – из самых пронзающих в «Розе мира»^[34].

Согласно Д. Андрееву к 1959 году сменилось три «демона великодержавной государственности» России, т.е. Россия на тот момент пережила три эпохи великодержавной государственности. Причем первая смена великодержавной государственности была связана со Смутным временем, а вторая – с Гражданской войной и приходом Советской власти.

Имеет смысл говорить, что современная Россия, начавшаяся при Б. Ельцине, а сейчас при В.В. Путине и Д.А. Медведеве, переживает четвертую эпоху великодержавной государственности, пришедший на смену советской государственности в 1991 году^[35]. В конце ХХ в. после распада СССР Россия находится в новой геополитической реальности. От Советского Союза Россия унаследовала 75% территории и 51% населения. Как отметил В.С. Ковалкин, «Россия оказалась «задвинутой» в глубь евразийского континента, отброшенной к тем рубежам, которые она занимала несколько столетий назад»^[36]. При этом ухудшились ее доступы к открытым морям, а вокруг образовалась, и вновь не без участия США, зона политической нестабильности.

В отличие от Т. Гоббса, Д. Андреев дает подробную оценку дальнейших перспектив развития «великодержавной государственности». Каждый уицраор в перспективе стремится захватить как можно большую сферу влияния, а в идеале контроль над всем земным шаром. Так было с великодержавной государственностью империи Александра Македонского, Римской империи, Третьего Рейха, так было с коммунистической доктриной советской государственности и происходит сегодня с американской идеей «демократизации» мирового сообщества по американскому образцу. Андреев указывает, что в 1959 году на момент завершения книги «Роза Мира» в своих амбициях на мировое господство, своею мощью демон великодержавной государственности США опережает «демона» СССР. Андреев Д. отмечает: «…на почве второй мировой войны с головокружительной быстротой вырос до умопомрачительных размеров уицраор Америки. Казалось, гряда небоскрёбов отделена теперь от Европы не океаном, а лужей воды. Этот уицраор сумел объединиться со своими дальними родственниками в Западной Европе и расположиться так, что его щупальца шарили чуть ли не у всех границ Советского Союза. Учитывая ошибки своего немецкого предшественника, он вырабатывал идеологическую концепцию, которая против интернационализма Доктрины выдвигала не что-либо провинциальное и локальное, но космополитизм – идею, столь же чреватую всемирной потенцией, как и сама Доктрина» – пишет он^{[28, с. 486]}. Тенденция мировой экспансии США сохраняется в настоящее время. Подобная тенденция угрожает не только уничтожением самостоятельности других государственностей, но и повышением вероятности перерастания всемирного государства в мировую тиранию.

Другой вариант, описываемый Д. Андреевым при доминировании сегодня США и той политике, которую они проводят, маловероятен, особенно в условиях мировой экспансии США. Этот вариант предусматривает изменение природы государства (т.е. изменение одного из «уицраоров»), когда над государством устанавливается этический контроль, а сами тиранические и внеэтические черты государства смягчаются, изживаются. Такое социально-этическое государство по Д. Андрееву смогло бы объединить мир на этической, а не агрессивной под маской либеральности основе, и устранило бы на долгое время угрозу мировой тирании, которая неизбежно возникнет при контролировании земного шара одним правительством. Для этого, по мнению автора, необходимо создать международный, межгосударственный механизм или орган, способный учитывать интересы всех государств, всего мирового сообщества, а не отдельно взятой, пусть даже сегодня самой сильной страны, или, во всяком случае, возродить и поднять практически утерянную сегодня роль ООН в качестве такой всемирной организации.

Наиболее же интересными сопоставлениями являются концептуальные сопоставления политологических идей Д. Андреева и С. Хантингтона, являющихся, по большей части оппонентами по вопросам дальнейшей политико-социальной эволюции мирового сообщества, с одной стороны, и с другой стороны, идей Д. Андреева и И. Ефремова, которые напротив выглядят единомышленниками в вопросах прогнозирования развитого социально-правового межгосударственного объединения человеческого общества.

Подробному сравнительному анализу концепций Д. Андреева и С. Хантингтона посвящена статья «Политико-цивилизационные концепты Д. Андреева и С. Хантингтона: компаративный дискурс-анализ» ^[37]. Автор показывает, что теории и Д. Андреева и С. Хантингтона обладают достаточным сходством, но из-за различных исторических периодов (первая половина XX века, и конец двадцатого – начало двадцать первого веков) Д. Андреев и С. Хантингтон дают различные, подчас противоположные оценки дальнейшим путям развития мирового сообщества. И если Д. Андреев, предполагая пессимистичный вариант развития мирового сообщества в единое унитарное сверхгосударство с тираническим режимом, и в условиях господствовавшего атеизма дает прогноз о возможности формирования межнационального этико-правового конфедеративного государства на условиях признания каждым членом мирового сообщества себя сначала участником всего мирового сообщества, а уже потом членом нации и членом своей религиозной деноминации, то С. Хантингтон, ставший свидетелем неорелигиозного возрождения и религиозного экстремизма, дает прогноз о нарастании межнациональной и межрелигиозной напряженности, полагая, что собственная этническая и религиозная принадлежность преобладают над принадлежностью к более крупным общественно-политическим формированиям. На наш взгляд, стоит учесть прогнозы как и Д. Андреева, так и С. Хантингтона, но не противопоставлять их в бинарной оппозиции, а признать, что ход развития событий по сценарию С. Хантингтона в данный момент является актуальным и современным нам, но альтернативой ему являются как раз два сценария, предложенных Д. Андреевым. Либо путем государственного насилия устранение всех этнических и религиозных конфликтов и создании жесткого унитарного государства полицейского характера, либо интенсивная работа по гуманизации, просвещению общества и повышения его культурного уровня. В том числе за счет привития всем участникам мирового сообщества открытого Д. Андреевым и неизвестного С. Хантингтону принципа «соверования», в результате чего прихожане разных религий, или даже атеисты, сумеют понять культурную и гуманитарную ценность любой религии или общечеловеческие ценности, основанные на нерелигиозных взглядах.

По сравнению с вышеуказанным анализом, концепции Д. Андреева и И.А. Ефремова имеют много общего. Сравнительный анализ этих концепций достаточно хорошо проведен в статье «Анализ глобалистических утопий как фактор планирования инновационного социально-политического развития (на примере работ И.А. Ефремова и Д.Л. Андреева)»^[38]. Автор доказывает, что и И.А. Ефремов в своем социально-футуристическом романе «Туманность Андромеды» и Д.Л. Андреев в ряде глав «Розы Мира» прибегают к одному и тому же жанру «глобалистического утопизма», являющегося серьезным прорывом в деле социально-политического проектирования. Для того чтобы создать гармоничное, этическое, социально-правовое общество необходимо не просто делать какие-то практические шаги исходя из текущих целей, но и обрисовывать долгосрочную стратегию развития и перспективы в т.ч. и отдаленного будущего, для того, чтобы использовать их как ориентир для дальнейшего развития. Даже не смотря на наивность ряда описаний обоих мыслителей, мы видим, что это работающий инструмент, который также может быть применен в методологии изучения государства и общества в разрезе его дальнейшего развития и управления этим развитием.

Таким образом, современный крах международного права, национальный сепаратизм и религиозный экстремизм в купе с неспособностью ООН эффективно регулировать данные проблемы, экономические кризисы и нерешенность важнейших проблем мирового общества заставляют задуматься о новых механизмах регулирования. Одним из таких механизмов является предлагаемый Д. Андреевом политико-правовой механизм формирования института этического контроля над политикой, который смог бы стать альтернативой существующему механизму ООН. В данный момент такая идея выглядит утопичной, но при дальнейшем исследовании данного вопроса станут видны практические шаги по воплощению данной идеи. Разумеется, что незыблемость общества, в том числе и мирового, иллюзорна. За две тысячи лет, за тысячу лет общество поменялось радикально. Исходя из этого необходимо оценивать весь теоретико-методологический инструментарий, предлагаемый как известными мыслителями прошлого и настоящего, так и неординарными и малоизвестными мыслителями, а также развивать его и предлагать новые подходы, концепции и инструментарии.

Экономические проблемы, крах демократии, повсеместное распространение фундаментализма и сепаратизма, неспособность ООН, и даже США, вопреки с самозвано взятой на себя роли мирового полицейского, справиться с этими проблемами (зачастую мы видим со стороны США «превышениие» этих полномочий без учета мнения мирового сообщества) заставляют задуматься о необходимости создания эффективного международного института, позволяющего заменить старые и несостоявшиеся механизмы международного регулирования, но на основе более высоких, гуманных и этических ценностей. Помимо разработки и создания такого института, привлекательного для большинства граждан демократических государств, необходима легитимация его, достижение им реального авторитета среди государств, признавших авторитет данной инстанции. Усилия, направленные на создание подобного международного института должны стать перспективным направлением как для отдельных демократических государств, являющихся ключевыми фигурами международной политики, так и для международной политики в целом.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что существует определенное сходство концепций известных мыслителей и Д. Андреева в их взглядах на государство, о месте и роли сверхгосударств в процессе дальнейшей трансформации мирового сообщества. При этом по нашему мнению, концепция, выдвинутая Д. Андреевым, отличается большей практичностью, позволяет анализировать закономерности и тенденции общемирового политического развития. В то же время сходство этих концепций позволяет использовать терминологию Д. Андреева при изучении политико-философских взглядов Т. Гоббса, Г. Спенсера, П. Сорокина, С. Хантингтона, И. Ефремова и других мыслителей.

Политико-философская теория Д. Андреева имеет особое значение для настоящего времени, так как способна расширить наши знания об общественном и государственном строительстве и их перспективах, является существенной ступенью в совершенствовании представлений о сущности и роли государства и его основных элементов, особенно, такого, как политический режим, может применяться как теоретико-методологический инструмент в разработке проектов политического и правового реформирования государства.

Глубокое понимание этих процессов возможно только на основании изучения всех имеющихся взглядов, теорий и концепций, посвященных этим проблемам. Российская общественно-политическа мысль, политология и политическая философия права сложились не сразу, им предшествовал длительный период «поисков и решений» и познание их заключается в выявлении тех этапов, которые они прошли в течение длительного времени.

Политологический анализ теоретического и практического наследия Д. Андреева актуален и тем, что он представляет интерес для современных исследователей и в качестве исторического опыта и в качестве возможного прогноза дальнейшего развития общества и государства в условиях глобализирующегося мира, тем более что Д. Андреев жил и творил в век, который современные историки и политологи характеризуют как «век потрясений и реформ», в который произошел «взрыв в социальных и политических отношениях» ^[39][40].

Д. Андреев в определенной степени является фигурой знаковой.

Специфика исследования творчества Д. Андреева обусловлена тем, что изучение его наследия должно проводиться на стыке политологии, философии, теории государства и права, истории государства и права, истории политических и правовых учений, с привлечением научных данных других гуманитарных наук – истории, истории философии, филологии, лингвистки и др., что в свою очередь обусловливает необходимость использования компаративного метода в сочетании со сложноструктурированным комплексом общенаучных и специальных методов исследования.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что наследие Д. Андреева является востребованным в области общественно-гуманитарного знания применительно к современной политико-правовой специфике нашего государства. Именно междисциплинарный подход в исследовании, вкупе с историко-сравнительным методом позволяет приступить к созданию того фундамента, который ляжет в основу будущего нашей страны, как гармоничного, социально-правового государства. На наш взгляд, положено начало использованию данного инструмента, так как он был существенно опробован в работах авторов ^{[41][42] [43][44]} и настоящем исследовании.

Результаты и выводы компаративного исследования позволяют лучше понять те процессы, которые происходят в нашей стране и современном мире и способствуют выработке наиболее эффективного пути адаптации нашей страны к новым историческим условиям и тенденциям политического развития мира в условиях расширяющейся глобализации.

Применение полученных в результате теоретических выкладок может стать серьезным подспорьем в практическом развитии правовых, политических и социальных механизмов в нашей стране, что позволит уверенно пережить как длящийся социально-экономический кризис, в который страна была ввергнута после распада Советского Союза и попытки перенять новые модели функционирования современного общества (крах наукоемких отраслей, в частности, микропроцессорного производства, переход от собственного производства товаров народного потребления к экспорту, усугубление положения социально-незащищенных слоев общества, идеологический вакуум, рост межнациональной напряженности), так и циклических политических и экономических кризисов, которые неизбежно отражаются на российском обществе ввиду все большего и большего вовлечения оного в международные глобальные процессы.