Условия жизни населения Забайкалья и Дальнего Востока как фактор региональной и общенациональной идентичности (2018–2022 гг.)

Бреславский Анатолий Сергеевич кандидат исторических наук ведущий научный сотрудник; Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук 670049, Россия, республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6, оф. 314 Breslavskii Anatolii Sergeevich PhD in History Leading Scientific Associate, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 670049, Russia, respublika Buryatiya, g. Ulan-Ude, ul. Sakh'yanovoi, 6, of. 314 breslavsky@imbt.ru Другие публикации этого автора

Жалсанова Валентина Гурожаповна ORCID: 0000-0003-0827-6311 кандидат социологических наук ведущий научный сотрудник; отдел истории, этнологии и социологии; Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук 670047, Россия, республика Республика Бурятия, г. Г Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6, оф. 305а Zhalsanova Valentina Gurozhapovna PhD in Sociology Leading Scientific Associate, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 670047, Russia, Republic of the Republic of Buryatia, Ulan-Ude, Sakhyanova str., 6, office 305a valyazhal@list.ru

Исследование выполнено в рамках государственного задания ИМБТ СО РАН (проект "Патриотизм и идентичность в современных социально-политических условиях: основания, типы, ресурсы консолидации", 123091800021-3) по Программе научных исследований, связанных с изучением этнокультурного многообразия российского общества и направленных на укрепление общероссийской идентичности 2023-2025 гг. (руководитель – академик РАН В.А. Тишков).

Учет социально-демографических и экономических факторов в оценке оснований для выстраивания и актуализации региональной и общенациональной идентичности представляется нам столь же необходимым, как, например, принятие роли в этих процессах образовательного и воспитательного компонента. Не раз мы приходили к этим выводам, в частности, в рамках исследований в Республике Бурятия ^{[3; 4; 6]}. В контексте Дальневосточного федерального округа РФ стоит упомянуть хотя бы недавнее исследование академика РАН П. А. Минакира 2020 г., в котором он показывает, как в результате усталости населения от неисполняемых обещаний кардинальных изменений в условиях жизни на Дальнем Востоке, позитивные ожидания граждан по отношению к «новой восточной экономической политике» к 2019 г. сменили свой «знак» на отрицательный и обернулись политическим кризисом, в частности, в Хабаровском крае ^[8]. Иными словами, анализируя основания для выстраивания региональной, этнической, общенациональной идентичности или, например, патриотизма, не стоит пренебрегать экономическими факторами, условиями жизни населения и отдельных его групп.

В оценке итогов нашего исследования мы также исходили из того, что социально-экономическое развитие Забайкалья и Дальнего Востока в 2020–2022 гг. происходило не только под определяющим влиянием пандемии Covid-19 и начала специальной военной операции на Украине, но и под воздействием более длительных процессов, связанных с продолжающейся модернизацией этого региона после десятилетия острого кризиса 1990-х – начала 2000-х гг., – процессов, в ходе которых тот же Дальний Восток уже сталкивался с рядом угроз и рисков ^[5].

Основная часть исследования по нашему коллективному проекту выстроена на данных анкетного опроса и фокус-групп (см., напр. ^[12]), в то время как материалы данной статьи опираются на анализ рядов статистических данных, опубликованных в ежегодниках «Регионы России: социально-экономические показатели» с данными за 2018–2022 гг. ^{[16; 17; 18; 19; 20]}. В частности, нами учтены такие показатели как естественный и миграционный прирост населения, ожидаемая продолжительность жизни, уровень безработицы, соотношение среднедушевых доходов населения, заработной платы с реальными доходами населения.

Переходя к их анализу данных, начнем с того, что в 2018–2022 гг. Дальневосточный федеральный округ РФ (далее – ДФО) в целом, продолжил терять свое население. За пять лет оно уменьшилось на 3,5% или 285,1 тыс. чел. Причем, если в 2019 г. убытие составило, по официальным данным, 20 тыс. чел., то в первый год пандемии (2020 г.) – уже 159 тыс. чел., в 2021 г. – 43,4 тыс. чел., а в 2022 г. – 62,7 тыс. чел. Общая отрицательная динамика сохранялась по подавляющему большинству регионов, кроме Якутии. Так, 8,3% населения потерял за пять лет Камчатский край, 7,8% – Еврейская автономная область, 6,9% – Забайкальский край, 6% – Сахалинская область ^{[16, С. 43-44; 17, С. 43-44; 20, С. 43-44]}. Здесь стоит отметить, что за последние три межпереписных периода, т.е. с 1989 по 2020 гг., только в Якутии (в 2002–2010 гг., 2010–2020 гг.) и Бурятии (в 2010–2020 гг.) фиксировался общий прирост населения между переписями.

На снижение общей численности населения региона продолжили оказывать влияние естественная и миграционная убыль. Ежегодное превышение рождаемости над смертностью фиксировалось в этот период только в Якутии, в отдельные годы – в Бурятии, Забайкальском крае и Чукотском автономном округе ^{[16, С. 76; 17, С. 76; 20, С. 76]}. Схожие тенденции в естественном и механическом убытии прослеживались и на более широком промежутке 1990–2010-х гг. ^{[7, С. 32-39; 9; 13]}. Так, например, в Приморском крае – коэффициент естественного прироста остается стабильно отрицательным уже более трех десятилетий ^{[14, С. 83; 15, С. 72; 20, С. 76]}, хотя этот регион выделяется среди дальневосточных как инфраструктурным развитием, так и сравнительно комфортным климатом. При этом та же пандемия коронавируса, как показывают статистические данные, внесла в рассматриваемые процессы существенные негативные коррективы. В целом по ДФО коэффициент естественного прироста на 1000 чел. с 2018 по 2022 гг. имел следующие значения: -1,6, -2,2, -4,8, -7,1 и -4,0, причем ежегодно они были меньше, чем по России в целом ^{[16, С. 75-76; 17, С. 75-76; 20, С. 75-76]}.

Общие отрицательные значения в естественном приросте населения в большей части ДФО наряду с последствиями пандемии Covid-19 оказали негативное влияние и на показатели ожидаемой продолжительности жизни населения в регионах округа. Разнонаправленная динамика по отдельным субъектам была заметна и до 2020 г. ^{[16, С. 80; 17, С. 80; 20, С. 80]}. В первый год пандемии в России (2020 г.) значения этого показателя существенно снизились. И хотя, например, между 2021 и 2022 гг. во всех регионах округа уже отмечалась краткосрочная позитивная динамика по его значениям, общие показатели ожидаемой продолжительности жизни в регионах ДФО (за исключением Сахалинской области и Чукотского автономного округа) в 2022 г. так и не успели вернуться к показателям 2018 г. Кроме того, как и многими годами ранее ^{[11, С. 38]}, ни один из регионов ДФО по этому показателю так и не достиг среднероссийского уровня ^{[16, С. 79-80; 17, С. 79-80; 20, С. 79-80]}.

ДФО располагался на последнем восьмом месте среди федеральных округов страны по этому показателю вслед за Сибирским федеральным округом как в 2018 г., так и в 2022 г. ^{[16, С. 80; 20, С. 80]}. Причем, если Республика Саха (Якутия) в общероссийском рейтинге по ожидаемой продолжительности жизни в 2018 г. занимала 32 место (приблизившись к общероссийскому показателю), Республика Бурятия – 65, то остальные регионы расположились в тот год в диапазоне от 71 до 85 места ^{[16, С. 80]}. К концу 2022 г. Якутия поднялась на 26 место, остальные регионы в результате разнонаправленных тенденций оказались в диапазоне от 63 до 85 места. Аутсайдером по этому показателю остался Чукотский автономный округ, несмотря на общее увеличение ожидаемой продолжительности жизни в этом регионе в 2018–2022 гг. ^{[16, С. 80; 20, С. 80]}.

В уменьшении населения ДФО базовую роль сохранила и выездная миграция: с 2018 по 2022 гг. коэффициент миграционного прироста оставался в округе отрицательным, сделав попытку приблизится к нулевому значению только в 2021 г. ^{[16, С. 92; 17, С. 92; 20, С. 92]}. В части регионов в отдельные годы фиксировался и положительный миграционный прирост, однако, например, по итогам завершающего наш обзор 2022 г. во всех субъектах ДФО он был отрицательным. К слову, и в 2018 г. только в одном (Чукотский автономный округ) из 11 регионов он был положительным, в 2019 г. – таких регионов было четыре (Республика Бурятия, Приморский край, Амурская область, Чукотский автономный округ), в 2020 г. – вновь только один (Республика Саха (Якутия), в 2021 г. – четыре (Республика Саха (Якутия), Камчатский край, Хабаровский край, Чукотский автономный округ) ^{[16, С. 92; 17, С. 92; 20, С. 92]}. Миграция в округе в целом сохраняла значение долгосрочного фактора уменьшения численности его населения ^{[9; 10, С. 27]}, несмотря на сохраняющийся интерес к макрорегиону со стороны иностранных мигрантов из стран Центральной Азии, а также внутренних мигрантов–вахтовиков. Частичная приостановка экономической деятельности в период локдауна 2020 г. не могла не повлиять на сокращение трудовых мигрантов. При этом, если в 2021 г. практически во всех регионах округа наблюдалось положительное сальдо миграции с зарубежными странами, то по итогам 2022 г. оно было отрицательным в 10 из 11 субъектов округа ^{[2, С. 14-15]}.

На причины выездной миграции влиял комплекс факторов (сохранение безработицы, в том числе структурной, особенно в период локдауна 2020 г., диспаритет реальных региональных доходов, поиск населением лучших условий для занятости, образования и пр., населенных пунктов с более развитой жилищной, инженерной, социально-бытовой инфраструктурой, лучшей транспортной доступностью, более комфортными климатическим условиями, переезд к родственникам и пр.). Рассмотрим здесь один из факторов выездной миграции – безработицу. Ее уровень, выросший в большинстве регионов ДФО в период пандемии 2020 г., к 2022 г. постепенно стал снижаться ^{[16, С. 165; 17, С. 202-203; 20, С. 162-163]}. При этом в 2018 г. в 10 из 11 регионов ДФО он превышал всероссийский показатель ^{[16, С. 165]}. К концу 2022 г. число таких регионов сократилось до семи ^{[20, С. 163]}, однако безработица оставалась одной из важнейших проблем округа ^{[1, С. 121]}. Одновременно в двух республиках – Бурятии и Саха (Якутии), а также в Забайкальском крае процент безработицы в 2022 г. (6,5–8,7%) был на порядок выше, чем в других регионах ДФО.

Доля населения с доходами ниже прожиточного минимума в основном хоть и снижалась в регионах ДФО от года к году за исключением, пожалуй, 2019 г., в большинстве из них (в 8 из 11) она оставалась выше, чем в России в целом ^{[16, С. 238-239; 17, С. 278-279; 20, С. 240, 242]}. Особенно это было заметно в Еврейской автономной области, Бурятии и Забайкальском крае, в которых фактически 1/5 часть населения проживала в отдельные годы за условной чертой бедности, немногим ниже это значение оставалось и в Республике (Саха) Якутия (15,5-18,6%). И это при сохранении в рассматриваемый период значительной прямой федеральной поддержки граждан (пенсии, разного рода пособия, единовременные выплаты).

Одновременно, как показывает официальная статистика, динамика среднедушевых доходов населения в регионах ДФО в целом за прошедшие пять лет существенно возросла (по нашим расчетам на 37%) ^{[16, С. 18, 22; 17, С. 18, 22; 18, С. 198-199; 19, С. 198-199; 20, С. 18, 22]}. Нужно учесть, что по общероссийским меркам – этот прирост по округу, однако, не был опережающим: по стране в целом он составил в этот период сопоставимые 35,4%. Статистические данные хорошо иллюстрируют разницу в абсолютных значениях среднедушевых доходов по регионам ДФО, связанную, как мы понимаем, с различными условиями жизни в каждом из них, зарплатными коэффициентами. Однако и прирост этих значений в 2018–2022 гг. был, по нашим расчетам, различным. Если, например, в Хабаровском крае он составил 26,7%, то в Магаданской области – 57,4%. В абсолютных значениях наименьший прирост доходов был зафиксирован в Бурятии (+8,7 тыс. руб.), наибольший – на Чукотке (+35,6 тыс. руб.) и в Магаданской области (+34,2 тыс. руб.). При этом в 2018 г. и 2022 г. по среднедушевым доходам населения северо-восточные регионы ДФО оставались лидерами по России. Так, Чукотский автономный округ, в котором, правда, проживало в этот период порядка 50 тыс. чел, занимал по этому показателю оба года второе место в России, Магаданская область – пятое, Сахалинская – шестое, Камчатский край – 8(7), Республика Саха Якутия – 11, в то время как Хабаровский и Приморский края – 13 и 15(18) места, Амурская область – 22(20), Еврейская автономная область – 52(39), Бурятия – 56(59), Забайкальский край – 57(36) места ^{[16, С. 199; 20, С. 199]}.

Чуть большими темпами, нежели среднедушевые доходы, в рассматриваемый период росла динамика среднемесячной зарплаты работников организаций в регионах ДФО. Ее общий прирост по округу, по нашим расчетам, в целом составил в 2018–2022 гг. весомые 44,8%, в то время как по России в целом этот показатель вырос, по нашим рассчетам, почти на 50% ^{[16, С. 18, 22; 17, С. 240-241; 20, С. 202-203]}. Иными словами, и здесь мы не видим каких-либо «опережающих темпов» увеличения благосостояния населения ДФО (по подавляющему большинству регионов), что могло бы быть фактором, улучшающим социальное самочувствие местного населения в рассматриваемый период. Только в двух регионах (Амурская область, Приморский край) относительный прирост заработной платы за эти годы превысил общероссийские показатели, однако в абсолютных значениях (рост на 23,5 и 21,3 тыс. руб. соответственно) его, вряд ли, можно было считать впечатляющим. Отметим, наименьший прирост заработной платы в абсолютных показателях был отмечен в Бурятии (+17,4 тыс. руб.) и Еврейской автономной области (+17,7 тыс. руб.), наибольший – вновь в Магаданской области (+35,8 тыс. руб.) и на Чукотке (+41,7 тыс. руб.) ^{[16, С. 18, 22; 17, С. 240-241; 20, С. 202-203]}.

Высокие показатели роста среднедушевых доходов населения ДФО, заработной платы в регионах округа, если разобраться, вполне соотносились с ростом индекса потребительских цен в соответствующих субъектах округа. На протяжении всех пяти лет общий уровень цен на товары и услуги, приобретаемые населением ДФО, только рос, причем в отдельные годы весьма существенно ^{[16, С. 1143; 17, С. 1179; 20, С. 1069]}. Так, например, в 2021 и 2022 гг. стоимость фиксированного перечня товаров и услуг по сравнению с предыдущими годами выросла в целом по округу, только по официальным данным, на 7,2 и 11,8% соответственно ^{[17, С. 1179; 20, С. 1069]}. В 2022 г. по большинству регионов ДФО индекс цен составил 111–113% по отношению к 2021 г., в то время как в 2018 г. эти значения оставались в диапазоне от 102,7 до 105% ^{[16, С. 1143; 20, С. 1069]}.

В связи с этим реальные денежные доходы населения в регионах ДФО по статистике год от года в основном то росли, то снижались ^{[16, С. 192-193; 17, С. 232-233; 20, С. 192-193]}, осложняя решение задач улучшения социального самочувствия населения, его закрепления в макрорегионе. Так, например, в Бурятии и Еврейской автономной области четыре года из пяти реальные доходы населения становились меньше чем, за предыдущий год. Не уменьшались они только в двух регионах – Магаданской области и на Чукотке. В остальных регионах фиксировалась разнонаправленная динамика. При этом отставание темпов роста реальной оплаты труда, реальных доходов забайкальцев и дальневосточников, в том числе местных пенсионеров, от общероссийских показателей происходило, как и ранее ^{[7, С. 40-42]}, в условиях декларируемого разворота на Восток.

Таким образом, комплекс внутри- и внешнеполитических проблем страны, которые ей предстояло решать в 2018–2022 гг., в Забайкалье и на Дальнем Востоке осложнялся весьма противоречивой социально-демографической и социально-экономической динамикой жизни населения как в масштабах всего федерального округа, так и в разрезе большинства входящих в его состав регионов. Необходимо признать, что на социальное самочувствие населения забайкальских и дальневосточных субъектов РФ, отношение граждан к государственным политическим институтам, формирование в обществе патриотизма, региональных и общероссийской идентичностей, вероятно, оказывали влияние и условия жизни в регионах в последние годы, особенно в период пандемии Covid-19 и в связи с усложнением геополитической обстановки на западе страны в 2022 г. С другой стороны, необходимо принять в расчет и более длительные тенденции в развитии рассматриваемых регионов, которые продемонстрировали свою устойчивость во времени. Так, несмотря на прилагаемые федеральной и региональной властью возрастающие усилия по модернизации Забайкалья и Дальнего Востока, закреплению местного населения, их оказалось недостаточно для преломления многих устойчивых негативных тенденций. В рассматриваемый нами период, в частности, отмечалось ежегодное естественное и миграционное убытие населения как по Дальневосточному федеральному округу в целом, так и по подавляющему большинству его регионов.

Если ежегодное превышение смертности над рождаемостью, общее снижение ожидаемой продолжительности жизни, вероятно, формируют общий тревожный фон преимущественно в сознании специалистов, работающих с соответствующими данными, то, например, причины смертности, продолжающаяся выездная миграция, казалось бы, укоренившегося населения, рассмотренные выше показатели безработицы, доли населения с доходами ниже прожиточного минимума, противоречивые тенденции в росте реальных денежных доходов касаются уже более широких слоев населения Забайкалья и Дальнего Востока. Оказывают ли они какое-либо существенное негативное влияние на формирование патриотических настроений, региональную и общегражданскую идентификацию граждан, мы и рассчитываем понять, проанализировав данные анкетного опроса, фокус-групп, проведенных в трех регионах ДФО РФ в 2023 г. Результаты этой работы будут опубликованы в ближайшем будущем.