Прагмалингвистический аспект выбора речевых единиц в авторских стратегиях памятников литературы ХV – XVI вв.

Гайбарян Ольга Ервандовна кандидат филологических наук доцент, кафедра "Теория и история мировой литературы", Южный федеральный университет 34000, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Гагарина, 1 Gaibaryan Ol'ga Ervandovna PhD in Philology Associate Professor, Department of Theory and History of World Literature, Southern Federal University 34000, Russia, Rostov region, Rostov-On-Don, Gagarin str., 1 gaibaryan@sfedu.ru Мясищев Георгий Игоревич кандидат филологических наук доцент, кафедра "Интегративная и цифровая лингвистика", Донской государственный технический университет 34000, Россия, г. Ростов-На-Дону, Гагарина, 1, оф. 8603а Myasishchev Georgii Igorevich PhD in Philology Associate Professor, Department of Integrative and Digital Linguistics, Don State Technical University 34000, Russia, Rostov-On-Don, Gagarina, 1, office 8603a georgy-2583@yandex.ru Косых Алексей Олегович студент, кафедра "Мировые языки и культуры", Донской государственный технический университет 34000, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Гагарина, 1 Kosyh Aleksei Olegovich Student, Department of World Languages and Cultures, Don State Technical University 34000, Russia, Rostov region, Rostov-On-Don, Gagarin str., 1 dgtu.kafedraos@yandex.ru

Попов Александр Максимович студент, кафедра "Мировые языки и культуры", Донской государственный технический университет 34000, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Гагарина, 1 Popov Aleksandr Maksimovich Student, Department of World Languages and Cultures, Don State Technical University 34000, Russia, Rostov region, Rostov-On-Don, Gagarin str., 1 myasisheva.marine@yandex.ru

Прагматический характер выбора языковых единиц автором текста определяется изменчивостью знаковых систем. Это свойство языка, и как любое языковое свойство, тесно связано с мышлением автора. Сущность выбора говорящим одного системного элемента из совокупности вариантов может быть раскрыта с как смешанное, гибридное явление, когда акцентирование (собственно выбор) делается на неоднородности признаков выбранной единицы или как фиксация внимания на количественном составе определяющих его природу признаков.

Целью статьи является освещение вопроса о возможности классификации речевых единиц текстов памятников литературы ХV – XVI вв. с позиции синтеза когнитивных и функционально-прагмалингвистических подходов.

Задачами являются:

1. Обоснование возможности синтеза лингвокогнитичного и функционально-прагматического подходов к изучению авторских стратегий

2. Классификация речевых единиц текста памятников ХIV – XVI вв. по авторским стратегиям

Методами исследования являются концептуальный анализ и функционально-диагностический метод прагмалингвистики. Возможность категоризации концептов позволяет кластеризировать их основании определенных сходств и представить в виде единств (кластеров) по основному признаку. В текстуальной форме кластеры выступают в виде семантических полей.

С позиции прагмалингвистики выступает язык как система узуальных единиц, семантику которых определяет автор высказывания, Функциональный характер выбора единиц основывается на интуитивном положительном опыте воздействия на собеседника, объединяемом в профессиональный опыт группы (писатели, проповедники, государственные деятели и т.д.). Отсюда речевые единицы выступают как воздействующий инструментарий, формирующий отношение читателя к тексту, автору, идеям конкретного автора или группы в целом. Детерминация речевых единиц и их сравнение с концептами предполагает выявление авторских стратегий как систем воздействия речи на мышление человека. В речевом потоке семантические значения формируются за счет разного количества гетерогенных компонентов, что закономерно обусловливает нечеткость их упорядочивания и привязку к конкретике коммуникативного акта.

Сочетание прагмалингвистического и когнитивистского подходов к языку позволяет глубже понять природу речепорождения и обусловленность коммуникации «автор – читатель» в исторической ретроспективе. Современное сравнительно-историческое языкознание, интерпретируя и изучая тексты, обращается к личности говорящего и пищущего и реконструирует не только формально-лингвистическую, но и речевую, социально-антропологическую сторону коммуникации. Поэтому углубление знаний о ментальности и побудительных причинах выбора речевых единиц позволяет больше и полнее понять специфику речевого общения изучаемого периода, интенции и перлокуцию авторских текстов ХV – XVI вв.

Концепт – термин когнитивной лингвистики, который обозначает «базовые единицы мышления ^[1]. Концепт выступает как основа для выделения некой совокупности языковых средств, находящихся с концептом в отношениях репрезентации ^[2]. «Концепт - (лат. «схватывание, восприятие») - процесс «схватывания» смыслов вещей в единстве речевого высказывания» ^[3].

Представители когнитивного направления в филологии считают, что язык и написанный на нем текст представляет собой определенную систему концептов, позволяющую воспринимать, структурировать, классифицировать и интерпретировать поток информации, поступающий из окружающего мира^[4,5]. Возможность категоризации концептов позволяет кластеризировать их основании определенных сходств и представить в виде единств по основному признаку. В текстуальной форме кластеры выступают в виде семантических полей.

С позиции прагмалингвистики выступает язык как система узуальных единиц, семантику которых определяет автор высказывания, причем в непосредственной речи данные единицы выбираются мгновенно, без предварительного обдумывания, как результат сложного когнитивно-психологического процесса оценки речевой ситуации, собеседника, характера, целей и вероятных результатов беседы^[1,6]. Спонтанный характер непосредственного речевого общения демонстрирует степень речевых привычек н шаблонов, включая отличия от литературной нормы^[7]. Семантическое значение по природе своей не сводимо к набору однотипных в гносеологическом отношении компонентов, а опирается на сиюминутное и интуитивное восприятие человеком объективной действительности и коммуникативной ситуации в конкретный отрезок времени^[8]. В речевом потоке семантические значения формируются за счет разного количества гетерогенных компонентов, что закономерно обусловливает нечеткость их упорядочивания и привязку к конкретике коммуникативного акта^[9].

Мотивированность выбора той или иной речевой единицы определяется речевым опытом, образованием, чувством языка и пониманием уместности, что являет собою синтез когнитивных и прагматических тенденций речепорождения^[10].

Рассмотрим основные, по нашему мнению, концепты, которые отражены в ментальности и текстах авторов художественных произведений ХV – XVI вв. и в вариативном выборе семантико-стилистических единиц авторами текстов. Для этого авторами были проанализирован свод памятников ХV – XVI вв.,объемом 11 000 речевых единиц.

Специфика литературной полемики XV века во многом определяется политической и идеологической борьбой, вызванной формированием единого государства на базе феодальных полунезависимых княжеств и первыми религиозными противоречиями в русском православии^[11,12]. В этой связи, авторы произведений в большей степени концептуализируют собственные идеалы, опираясь не столько на обобщенную традицию, сколько на личные убеждения и понимание сути происходящих процессов.

Анализ частотного употребления лексем массива текстов литературных памятников и их прагматические связи внутри текстов позволяет специфицировать основные особенности авторских стратегий, присущие всем авторам как типичным языковым личностям своей эпохи.

Речевые единицы возможно сгруппировать по авторским стратегиям воздействия, выражающим определенный концепт.

Первую стратегию авторского воздействия можно выделить как стратегия «Праведная жизнь». Она позиционируется с позиций, предполагающих конкретику нормативного православного течения в противовес «ересям», поэтому ее семантическое поле содержит антонимические параллелизмы, имеющие внутренние структурные связи между конкретными единицами (Например, молитва=молитвенное стояние=молитвенное утешение=литургическое утешение). Данную стратегию можно рассмотреть в единстве со стратегией «Борьба с ересью». Речевые единицы писателей этой стратегии содержит лексемы: блаженный = блаженнейший (субстантивированное сущ.); благочестие = благолепие = благолепное житие = благочестивое житие; церковь, Пресвятая Богородица = (Дева) Мария; грех =еретический грех = ереси греховные = греховная жизнь в ереси; владыка = князь=отец/отче Небесный; сотвори=сотвориши=сотворяши; пророк = уста Господни; явихъ милосердие = помилуй, милостию божьей = божьимбожиим промыслом пасомые; Дух Святой Сын = возлюбленных отцах и братьях, божественной любви и т.д. Наблюдается определенное совмещение концептов «Бог» = «Праведная жизнь» в ментальности и прагматической практике писателей.

Выявляется главная коммуникативная стратегия автора – создание антагонистических параллелей, на интуитивно-стереотипном уровне формирующая точку зрения читателя. Антагонистические параллели представлены рядами братъ-врагъ, грехъ-благодать, ересь-благодать, благочиние-ересь, ложь-благодать,ложь-богъ.

Стратегия «Религиозный подвиг» описывает цель и задачи каждого православного в земной жизни. Кроме традиционных лексем «святой, подвижникъ» и др., в его нее включаются лексемы, связанные с деятельностью мирских лиц и религиозных деятелей, не являющихся святыми. Например, князь, епископе, монась. В текстах эти лексемы включены в контекст, подчеркивающий, что их религиозный подвиг начался до того, как они получили благодать свыше, и что именно своим трудом они заслужили эту благодать. ^[13]

Стратегии «Государственность», «Закон» и «Царь» в литераткрно-публицистическом употреблении значительно сближаются и выходят на доминирующий уровень наравне с религиозными стратегиями. В центре стратегии «Государственность» оказываются слова страна (в значении государство), Москва, Тверь, Владимиръ, Киев и др. (в значении государства и государственные центры), право (в значении власть), власть. Ядро стратегии «Закон» составляют лексемы право, власть, закон, слово (в значении способ управления), дар, справедливость и воздаяние (идут, как правило, всегда в паре), свобода, при этом их конкретное речевое употребление варьируется и они выступают друг в отношении друга как контекстуальные синонимы.

Стратегию «Царь» составляют лексемы царь, Великий князь (речевой вариант слова царь), князь, Великий государь, государь (речевые варианты слова царь) со значением «высшая власть/высший правитель». В околоядерной зоне стратегии оказываются лексемы власть, закон и право, право (в значении справедливость), деяние, предначертание и предназначение. На периферии концептов оказываются дело, знать (высшее сословие), промысел (размышление, рассудочная деятельность), власть (в значении возможность), благочестие, судья (как синоним царь – может оказаться в ядре поля стратегии), желание, возможность, деяние, правосудие и неправедный суд, благодать, стремление, начало (в религиозном значении, как отправная точка действий побудительных сил).

Особую роль в эту эпоху играет жанровая специфика продуцируемого текста. Сформировавшийся жанр «Посланий» позволяет ввести в коммуникативную среду текста читателя как активного деятеля, персонифицировать его как личностного адресата. Автор текстов в них выступает в основном как политический и общественный деятель, формирующий государственную, в том числе религиозную, идею^[14,15].

Стратегия «Природоведение», «Точные и естественные науки», «Быт и уклад» имеет ядро: миръ (в значении вселенная), страна, земля (в значении местность), место. В центре внимания оказываются так же варианты названий птиц, животных, деревьев. На периферии оказываются лексемы, обозначающие географическое распределение животных, людей и события, постоянно связанные с их существованием, средой обитания. Тяготение к реалистическому восприятию действительности, повседневности в бытовом отношении, отразилось на включении в оборот большего объема номинативной и терминологической лексики.

Стратегия «Сословие» во многом совпадает по формальному лексическому составу со стратегией «Царь», но имеет существенные семантические отличия речевых единиц. Ядро наименования сословий дается с сугубо юридической трактовкой: царь, князь, боляринъ/бояринъ, сынъ боярский, дволярин/дворянинъ, горожанинъ, житель (в значении горожанин), крестьянинъ. Обобщения, свойственные стратегии «Царь» в данном случае не используются. Наоборот присутствует антонимия «царе рече же князем» Особое внимание авторы уделяют лексемам со значением сословных обязанностей и прав: служити, пахати (как обязанность), ратовати (защищать, воевать) и т.д. На периферии оказываются лексемы, связанные с понятиями результата сословной деятельносьи, государственного устройства и т.д.: отчина, отчинник, право, править (в значении выправлять, создавать ч-л. для государственной службы) и т.д.

Особое место в ряду стратегий занимает стратегия «Государственная служба», которую можно разделить на два направления стратегии, объединенных общим ядром: государство, служба, приказ, дело, дьяк, подьячий, приказ, править (исполнять, служить), грамота (документ).

Первое направление касается внутригосударственных дел, в первую очередь налоговой и судебной практики. В центре оказываются: тяжба, подать, вира (архаизм для этого периода), тягло (налог) и т.д.

Второе направление касается внешней политики. В центре речевые единицы: посолъ, гость (в значении представитель торгово-дипломатической миссии). В текстах широко используются речевые формулы: «при своем животе, целым своим умом» , каноническое «во имя отца, сына и святаго духа» и т. д. Государственно – и частно-деловые отношения, нередко смешивающиеся в единое концептуально-прагматическое пространство, как это можно видеть в синкретизме стратегий ряда памятников, например, дело о прожиточном поместье Марьи Ивановой дочери Пискловой из села Троицкого на Рати Тускарского стана, состоящее из серии челобитных, в которых личная заинтересованность челобитчиков увязывается с общегосударственными интересами, а «государь» выступает как абсолютный гарант истины^[16-18].

Когнитивно-прагматическая составляющая авторских стратегий воздействия структурируется, главным образом, вокруг идейно-религиозной борьбы. На втором месте оказываются государственно – и частно-деловые отношения, нередко смешивающиеся в единое концептуально-прагматическое пространство. Писатель выступает как носитель и наставник читателя, приобщающий его к истине точно подобранным словом, даже если в качестве автора выступает частное лицо или чиновник. Значимость слова для автора и читателя в текстах имеет определяющее значение. Даже в формальной переписке автор выступает в качестве ритора-полемиста, подавляющего своего оппонента не только убедительностью речи, но и точностью подбора слов в высказывании (тексте), а в современной когнитивной терминологии - концептов как вербально-ментальных единств.