Фактор распространённости посттравматических стрессовых расстройств среди студентов г. Мариуполя

Богачев Алексей Михайлович ORCID: 0000-0002-9430-2274 научный сотрудник Центра профилактики экстремизма в сфере образования и молодежной среде, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена. Старший преподаватель кафедры практической психологии, Мариупольский государственный гуманитарный университет им А.И. Куинджи 197198, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Большая Пушкарская, 6, кв. 20 Bogachev Aleksei Mikhailovich Researcher at the Center for the Prevention of Extremism in Education and Youth Environment, A. I. Herzen Russian State Pedagogical University; Senior Lecturer of the Department of Practical Psychology, Mariupol State Humanitarian University named after A.I. Kuindzhi 197198, Russia, Saint Petersburg, Bolshaya Pushkarskaya str., 6, sq. 20 amb1976@mail.ru Другие публикации этого автора

Ермакова Наталья Георгиевна ORCID: 0000-0002-3015-8488 доктор психологических наук профессор, кафедра клинической психологии и психологической помощи, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена 191186, Россия, Санкт-Петербург область, г. Санкт-Петербург, наб. Р. Мойки, 48, оф. 7 Ermakova Natal'ya Georgievna Doctor of Psychology Professor, Department of Clinical Psychology and Psychological Assistance, A. I. Herzen Russian State Pedagogical University 191186, Russia, Saint Petersburg, Moika River embankment, 48, office 7 nataliya.ermakova@yandex.ru

Введение

Проблема распространённости посттравматических стрессовых расстройств (ПСТР) среди гражданских лиц на территориях, ставших ареной военных действий при решении задач специальной военной операции (СВО), является крайне актуальной. От решения задачи купирования стрессовых состояний и, более того, вывода подвергшихся травматизации лиц в пространство потенциального личностного роста, впрямую зависит психическое здоровье людей, проживающих на освобожденных территориях. Очевидно, что на первом этапе решения этой задачи необходимо оценить обстановку на «новых территориях», в целом, так в конкретных локациях, население которых переживало воздействие особенно сильных негативных стрессогенных факторов. В настоящей работе представлены результаты пилотажного исследования, направленного на прояснение распространенности ПСТР среди жителей г. Мариуполь спустя полтора года после завершения боев за его освобождение, а также на разработку рекомендаций по определению базовых сценариев реабилитации

Теоретический обзор

Понятия психической травмы изначально является одним их «краеугольных камней» в области глубиной и клинической психологии. Как отмечает А.И. Копытин, «Понятие «психическая травма» (его аналогом может выступать понятие «травматический стресс») обозначает дестабилизирующее воздействие на личность различных стрессоров, как правило, имеющих более выраженный, экстраординарный характер по сравнению с повседневными трудностями ^{[12, с. 7]}.

При этом, начиная с завершения XX века понятие «посттравматического стрессового расстройства» стало одни из базовых терминов в контексте исследования как пограничной личности, так и пограничных личностных расстройств в контексте современной стрессогенной среды. Как пишет А.И. Копытин, «наиболее выраженными клиническими проявлениями характеризуется посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Оно развивается вслед за травмирующими событиями, выходящими за рамки нормального человеческого опыта. Две особенности характеризуют ПТСР: его отчетливая психогенная природа, а также тяжесть психогении, исключительная мощь ее патогенного воздействия» ^{[12, с. 9]}.

С позиции клинической психологии данное обстоятельство обусловлено, главным образом, серьезными социально-психологическими сдвигами характеризующим информационное общество (в котором стрессовые ситуации встречаются чрезвычайно часто, а психическое «заражение» происходит достаточно быстро) и общим развитием прикладной науки с учетом психодинамического и одновременно отсроченного (причём в достаточно длительной перспективе) воздействия на личность и ее окружение травматических стрессоров.

Таки образом фактор распространенности ПСТР и, в особенности ПСТР среди гражданского населения на территориях, ставших ареной боевых действий, абсолютно закономерно становится вопросом национальной безопасности, причем вопросом, связанным с закономерностями коллективной психики (и, в своем роде, коллективного бессознательного).

Как отмечает ряд авторов, переживания, испытанные лицами, находившимися на территории тех или иных массовых катастроф даже при отсутствии явных физических травм, не проходят бесследно. Соответствующие комплексы воспоминаний «инкапсулируются» и могут быть активированы в результате воздействия даже слабого в иных случаях стрессора («триггера») как на индивидуальном, на и на массовом уровнях. А это означает, что некая «критическая масса» даже сравнительно легких ПТСР может в определенный момент взывать те или иные деструктивные процессы массовидного плана и, говоря на языке клинической психологии, спровоцировать различные проявления психической дезадаптации.

В качестве базовых критериев, выделяющих ПТСР от иных непсихотических психических расстройств, определяются:

1. явное состояния стресса во время воздействия травмирующих факторов;

2. приступы «флэшбеков» (то есть реминисценций навязчивого характера);

3. кошмарные сновидения, связанные с соответствующими воспоминаниями;

4. трудности с перенесением эмоциональных нагрузок;

5. потеря здорового контакте с социальной средой, общая тенденция к асоциальности;

6. утрата здоровой, непротиворечивой личностной идентичности ^{[1, 2, 3, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16]}.

К.А. Идрисов подчёркивает, что «dысокий уровень распространенности ПТСР среди населения, проживающего в зоне военных действий, подтверждается рядом популяционных исследований, проведенных в других странах, где проходили военные действиях, что свидетельствует о значительной силе патогенного воздействия факторов военного времени на психическое здоровье населения. С другой стороны, мирное населения часто оказывается между противоборствующими сторонами, однако в отличие от комбатантов не имеет специальной тренировки и навыков по выживанию в условиях военного времени, не имеет оружия для самозащиты и мандата на его применение» ^[10].

Как известно, данные о распространенности ПТСР у лиц, подвергшихся воздействию экстремальной силы стрессоров, варьируются от 10%, выявляемых у свидетелей травматической ситуации, до 95% у тяжело пострадавших лиц (включая лиц, получивших тяжелые физические травмы ^{[1,2,3, 4, 11, 15, 19]}.

Согласно J. Davidson в общечеловеческой популяции распространенность ПТСР варьирует от 3,6 до 75 % ^[2]. Среди ветеранов, принимавших участие во вьетнамской войне ПТСР было выявлено 30 % лиц ^[14], а находившихся в нацистских концентрационных лагерях проявились в 85—100 % случаев ^[3].

Популяционное исследование, проведенное в выборке городского населения в США, показало, что среди 1007 обследованных человек 39,1 % в течение жизни пережили различные психотравмирующие события, из которых 23,6 % имели ПТСР. Распространенность ПТСР во всей выборке составила 9,2 % ^[10].

Кроме того, «Показатели распространенности ПТСР значительно увеличиваются в регионах, где происходят или происходили военные действия. <> Исследования, проведенные среди косовских албанцев после войны 1998-1999 гг., выявило ПТСР в 17,1 % случаев в1999 г. и в 25 % случаев в 2000 г. Данные исследования, проведенного в Афганистане, показали, что среди 799 взрослых афганцев 62 % пережили за последние 10 лет, по крайней мере, четыре психотравматических события, а у 42,2 % имелось ПТСР. Согласно другому популяционному исследованию, в выборке из 1011 жителей Афганистана старше 15 лет 43,7 % человек пережили от 8 до 10 психотравмирующих событий, а у20,4 % имелось ПТСР» ^[10]. Что касается мирных жителей Чечни, то среди них после завершения контртеррористической операции распространённость ПТСР составила 31,4% ^[10].

В соответствии с данными, представленными Ю. В. Поповым и В. Д. Вид в случае тяжелого стресса ПСТР развивается в 50—80 % ^[16], однако в мирной, относительно благоприятной среде случае ПТСР составляют в популяции 0,5 % для мужчин и 1,2 % для женщин, тогда как менее явные расстройства выявляются в 1,1—2,6 случаев на тысячу человек ^[4].

При этом распространенностьПТСР у защитников Белого дома в Москве в октябре 1993 г. ставила порядка 57,1 % ^[14]

Как можно видеть это – достаточно высокие значения. Попробуем сравнить их с аналогичными значениями в г. Мариуполь, полученными в рамках пилотажного исследования.

Описание и результаты пилотажного исследования

В пилотажном исследовании приняли участие 61 испытуемый, (от 18 до 55 лет, из них- 2 мужчин и 59 женщин). – все студенты МГУ им А.И. Куинджи – жители г. Мариуполя находившиеся там в период военных действий (помимо статуса студента, возраста и пола иные характеристики участников исследования нами не определялись; исследование проводилось в анонимном режиме). Средний возраст участников исследования составил 30,1 года.

Нами были использованы следующие методики: опросник на скрининг ПТСР ^[1] и по структурированное клиническое диагностическое интервью ^[17], Шкала для клинической диагностики ПТСР (Clinical-Administered PTSD Scale – CAPS) ^[18]. Исследование было проведено в декабре 2023 года, все участники дали информированное согласие на участие в исследовании.

Согласно опроснику, на скрининг ПТСР (Brewin, C. R., et al.) из 61 испытуемого ПСТР можно предположить у 18 (29.5%). Из этих 18 случаев данное предположение согласуется с идентификацией ПТСР по структурированному клиническому диагностическому интервью в 9 случаях, то есть в 14.7%. Почти такое же, но чуть более высокое число совпадений – 12 - дают результаты прохождения испытуемыми Шкала для клинической диагностики ПТСР (CAPS) (19.6%), причем все они также согласуются с высокими показателями после прохождения опросника на скрининг ПТСР.

Таким образом, можно предположить, что реальное число случаев «ядерного» ПТСР в Мариуполе составляет приблизительно 17.5% от гражданских местных жителей женского пола при «периферии» данного расстройства приблизительно в 30%.

Отметим, что полученные нами (пусть и в рамках пилотажного исследования) данные в настоящий момент являются в существенной степени уникальными и ранее не представленными в открытых источниках.

Интерпретация полученных данных

На наш взгляд, относительно небольшие цифры распространенности ПТСР среди жителей пережившего боевые действия Мариуполя по сравнению с чеченцами, москвичами после событий октября 1993 года, афганцами и. в существенной, степени, албанцами может объясняться тем фактом, что мариупольцы (по крайней мере, оставшиеся в городе и (или) вернувшиеся в него) в большинстве своем занимают пророссийскую позицию и изначально выступали за воссоединение с Россией, а также отвергали навязываемую на современной Украине идеологию.

Таким образом, в отличие от многих других случаев, травматизация сочеталась у них с чувством восстановления справедливости и определенной (хотя бы частичной) победы. Кстати, именно в таком плане можно рассматривать и относительно невысокое число ПСТР среди косовских албанцев, добавившихся фактического отделения от Сербии. Данное предположение согласуется с логикой работы М.М. Решетникова «Психическая травма» ^[19], согласно которой социально-психологическое ощущение «поражения» существенно влияет на тяжесть и распространенность ПТСР.

Вместе с тем, зафиксированные нами цифры являются довольно значительными и требуют активной реабилитационной работы с населением Мариуполя.

Выводы и рекомендации

На основе вышеизложенного нам представляется необходимым проведение в Мариуполе и иных воссоединившихся с Россией территорий активной работы по формированию российской цивилизационной и гражданской идентичности, что может стать дополнительным и массовым реабилитационным психотерапевтическим фактором для жителей города

Отметим, что апробация такой программы уже начата в рамках договора между РГПУ им А.И. Герцена и МГК им А.И. Куинджи ^{[6, 7]} с учетом того факта, что существенная часть подростков и молодежи, проживающих на территории Мариуполя и Санкт-Петербурга настоящий момент испытывают кризис гражданской и цивилизационной идентичности. Одновременно они испытывают и, зачастую неосознанную, потребность в такой гражданской и цивилизационной идентичности, которая позволила бы им воспринимать себя как часть исторического целого, берущего начало в Киевской Руси и продолжающегося в современной России.

Согласно проведенному на освобожденных территориях опросу порядка 47.9% респондентов (203 респондента при выборке в 423 человека, состоящей из студентов Мариупольского государственного университета им А.И. Куинджи, среди которых значительное большинство - молодежь) не считают, что нынешняя российская государственность исходит из Киевской Руси, то есть имплицитно принимают концепцию оторванности нынешней России от своих же корней ^[7]. Одновременно подавляющее число опрошенных молодых людей испытывают затруднения при идентификации себя как принадлежащих к единой общности (сохраняется искаженное противопоставление «мы-они», что что может усиливать воздействие стрессогенных факторов). Это вызвано в том числе небольшим количеством личных контактов, малым периодом нахождения новых регионов в едином государстве.

Вместе с тем, отметим, что, как показывают данные того же исследования, «половина респондентов – студентов МГУ им. А.И. Куинджи – уже сейчас находятся в поле российской (русской) цивилизационной идентичности. Более 50% считают, что Россия (РФ) – наследница Киевской Руси. При этом, что удивительно, так и считает и практически половина, если не больше, молодёжи (респондентов до 30 лет, обучающихся в МГУ)» ^[7]. Здесь мы видим подтверждение нашего вывода о том, что включенность в общее поле общероссийской идентичности является существенным фактором, который может оказывать смягчающее влияние на распространенность ПТСР в Мариуполе и являться условием возможного личностного роста (в социальной и социально-психологической сферах).

На основании вышеизложенного по завершению пилотажного исследования планируется проведение более углубленного исследования психологического состояния жителей Мариуполя, что даст возможность дать более объемную и объективную картину последствий психологической травматизации и, в свою очередь, позволит разработать и апробировать программу психологической помощи, в том числе посредством инновационных методов в психологической психотерапии ^{[5, 8, 12]}. Это станет фактором профилактики различного рода трагедий ^[9] и выстраивания созидательной личностной идентичности у молодежи воссоединенных с Россией территорий ^{[6, 7, 9]}.

На наш взгляд, в рамках такой программы должны быть апробированы различные модули, направленные на содействие формированию общероссийской идентичности. Эти модули должны охватывать основные элементы структуры гражданской идентичности с позиций глубинной психологии: когнитивные, ценностные и эмоциональные элементы, в также деятельностный компонент и быть направлены на формирование представления о непрерывности исторической линии, общности исторической судьбы, принятие единой гражданской общности у представителей целевых групп и реализации общности в действии в процессе общих социальных практик. Все это может и должно понизить распространенность ПТСР и рецидивов данного расстройства на освобожденных территориях.