«Доместикация» холода русским населением Якутии во второй половине XIX – первой половине ХХ вв.

Сулейманов Александр Альбертович ORCID: 0000-0001-8746-258X кандидат исторических наук старший научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН 677027, Россия, республика Саха (якутия), г. Якутск, ул. Петровского, 1, каб. 403 Suleymanov Aleksandr Albertovich PhD in History Senior Researcher, Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North of Siberian branch of the Russian Academy of Sciences 677027, Russia, Republic of Sakha (Yakutia), Yakutsk, Petrovsky str., 1, room 403 alexas1306@gmail.com Другие публикации этого автора

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 19-78-10088, https://rscf.ru/project/19-78-10088/

Введение. Стремительное продвижение Русского государства на восток в XVII столетии привело к включению в его состав обширных пространств Сибири и Дальнего Востока. В 1632 г. в среднем течении реки Лена русскими казаками был основан Якутск, ставший административным центром Якутии. Этот регион в период Российской империи имел разный статус – от уезда до области в составе Иркутской губернии. В 1920-е гг. Якутия получила статус автономной республики и стала крупнейшей административно-территориальной единицей в составе Российской Федерации, которой является по сей день.

Одними из основных проводников интересов центральной власти являлись русские поселенцы, где-то добровольно, а где-то принудительно расселяемые по территории Якутии. Важную роль в этом отношении сыграла организация в XVIII в. Иркутско-Якутского почтового тракта, относительно прочно связавшего далекую окраину с центром страны. Обслуживание тракта осуществляли ямщики, существенная часть которых была отправлена в Якутию в качестве зачета рекрутской повинности. Население созданных ямщицких селений – станков, которые были рассредоточены вдоль р. Лены, составили, таким образом, практически тотально русские. В результате с течением времени здесь сформировалась самобытная этническая группа приленских русских старожилов. Другим местом сосредоточения русских поселенцев, помимо также и г. Якутска, стала Амгинская слобода, оказавшаяся первым оазисом развития земледелия в регионе ^{[22, с. 229]}. Наиболее же известным ареалом проживания одних из самых ранних русских поселенцев сейчас является северо-восток Якутии, где в низовьях рр. Индигирки и Колымы сохранилось уникальное этническое сообщество русских арктических старожилов, объединяющее походчан и русскоустьинцев ^[24]. Помимо этого, русские поселенцы заселяли западные и северо-западные районы Якутии. Однако здесь они достаточно быстро растворились в среде аборигенных этносов ^{[2, л. 2–11; 23, с. 294–298]}.

В Якутии русское население, хотя и привычное к холодному климату, столкнулось с, очевидно, принципиального иным уровнем экстремальности температур воздуха в зимнее время, который на регулярной основе может достигать –50–60°С, а также необходимостью постоянного взаимодействия с комплексом криогенных процессов и явлений, связанных с господством на протяжении большей части года снега, льда и «вечной мерзлоты». При чем, если первые два фактора приходилось принимать во внимание только зимой, которая, тем не менее, в регионе продолжается 6–8 месяцев в году, то потребность в учете наличия сплошной криолитозоны на большей части территории Якутии является перманентной.

Адаптация русского населения к подобным специфическим природно-географическим условиям, как было установлено автором в ходе предыдущих изысканий, осуществлялась в рамках трех магистральных направлений. Прежде всего, шло достаточно интенсивное перенимание соответствующего опыта у аборигенных этносов Арктики – якутов, эвенков, эвенов, юкагиров и чукчей. Другим адаптационным решением стало усовершенствование практикуемых в материнских для поселенцев регионах хозяйственных практик к реалиям Якутии. Наконец, русское население уже на месте активно начало разрабатывать и внедрять в жизнь новые приемы ^{[27, с. 37–42]}. В результате русское старожильческое население Якутии фактически стало носителем уникальных хозяйственных и социокультурных практик, включающих опыт «одомашнивания» холода, органичного встраивания криогенных процессов и явлений в повседневную жизнь.

Подобное позитивное восприятие естественных низких температур, возрастание степени экстремальности которых приводит и к увеличению потенциала практического использования их свойств, а также свойств сопутствующих им природных явлений – снега, льда и «вечной мерзлоты», т.е. криогенных ресурсов, пришло в историко-антропологические исследования ^{[11; 30]} из естественно-научных дисциплин только в прошлом десятилетии и связано, в первую очередь, с разработкой школой академика В.П. Мельникова криософии. В рамках криософии криосфера Земли осознается как активный элемент мироздания, ресурс, источник благ и возможностей для человечества, а не как источник угроз ^[10].

На материалах Якутии историко-антропологический анализ различных сторон эксплуатации криогенных ресурсов был выполнен автором данной статьи в ходе реализации поддержанного в 2017 г. Российским научным фондом (РНФ) проекта «”Ресурсы холода”: значение низких температур в хозяйственных и социокультурных практиках сельских сообществ Якутии». На его основе автор с коллегами в 2019 г. приступили к реализации проекта «Антропология холода: естественные низкие температуры в системе жизнеобеспечения сельских сообществ Якутии (традиционные практики, вызовы современности и стратегии адаптации)», также получившего поддержку со стороны РНФ. В русле разработанного нами направления научных изысканий – антропологии холода –формирование традиционной культуры аборигенных этносов Арктики и Субарктики рассматривается через призму господства в регионе природного холода, криогенных процессов и явлений, как фундаментальных, средообразующих факторов.

Вплоть до последнего времени в фокусе внимания исследователей при этом находились преимущественно проживающие в Якутии коренные народы ^{[5; 6; 25; 26; 31 и др.]}. Позиции же криогенных ресурсов в сформировавшихся на локальном уровне системах жизнеобеспечения русского населения Якутии ранее не становились предметом специального научного анализа, несмотря на аккумулированный к настоящему времени определенный массив научной литературы по антропологии жизни русских в Якутии ^{[4; 22; 24; 27; 29 и др.]}.

Целью данной статьи является историко-антропологическая реконструкция эволюции опыта использования русским населением Якутии криогенных ресурсов в период с середины XIX в., когда формируется необходимый для исследования минимум источникового материала, и заканчивая серединой ХХ столетия. Конечная хронологическая рамка обусловлена, с одной стороны, массовой миграцией в Якутию русского населения из более западных регионов Советского Союза, в значительной степени «размывшей» русский старожильческий пласт, с другой – активным проникновением в жизнь различных технических инноваций (автомобили, тракторы, комбайны, самолеты и т.п.), которые фактически преобразовали среду эксплуатации криогенных ресурсов и соответствующим образом привели к модернизации выработанных ранее традиционных практик.

Материалы и методы. Источниковой базой для написания работы послужил комплекс разрозненных этнографических сведений, представленных как в вышедших в свет научно-исследовательских работах, так и отложившихся в архивохранилищах гг. Иркутска, Москвы, Новосибирска и Санкт-Петербурга. Кроме того, целый ряд сведений был получен в ходе проведения автором в течение 2017–2023 гг. полевых исследований в ряде сельских населенных пунктов Якутии, относящихся к административным районам, которые являлись фактическим очагом формирования «местной» русской культуры в регионе: сс. Исит и Кытыл-Дюра Хангаласского, с. Юнкюр Олекминского и с. Амга Амгинского районов (улусов) Республики Саха (Якутия). Методологически основой подготовки статьи послужили рассмотренные выше принципы криософии и антропологии холода.

Результаты и обсуждение. Как отмечалось, одним из каналов адаптации русских поселенцев к природно-географическим условиям Якутии являлось перенимание опыта у коренных народов и в целом – довольно тесное взаимодействие с ними. Подобное обстоятельство неудивительно, принимая во внимание одну только численность русского населения. Даже по переписи населения 1926 г., не говоря о более раннем периоде, в Якутии было зафиксировано всего 30156 чел. русских или порядка 10,5% от общего числа жителей региона ^{[28, с. 119–120]}. В результате они, конечно же, не могли не испытывать на себе влияние представителей коренных народов – якутов, эвенков, эвенов, юкагиров, чукчей.

Приленская группа русских старожилов испытывала на себе, прежде всего, сильное влияние географических соседей – якутов. Несмотря на ограничения, связанные с необходимостью обслуживания Иркутского-Якутского тракта, здесь во второй половине XIX в. значительное развитие получило скотоводство. Например, если в 1821 г. у русского населения Приленья было во владении 93 головы крупного рогатого скота, то 1850 г. – 958 голов, а спустя еще десять лет – уже 1682 ^{[1, л. 57]}. Поголовье составляла местная порода скота, заимствованная у якутов. Якутские коровы отличаются высокой степенью адаптации к экстремально низким температурам воздуха. Хотя они значительно меньше и легче распространенных в нашей стране пород скота и дают меньше молока, однако, получаемый в результате продукт содержит больше жира, который очень полезен в условиях северной зимы. Процесс кормления скота в зимнее время осуществлялся на чистом снегу, который в случае необходимости подбрасывался хозяевами с других участков, т.к. с затоптанного снега потреблялось не все сено ^{[12, л. 214]}.

В этой же связи необходимо отметить, что широкое распространение в хозяйствах русского населения получили хотоны – якутский тип хлева, построенный в форме усеченных пирамид ^{[14, с. 133]}. При его эксплуатации широкое применение нашло использование криогенных ресурсов: снега и льда. Снег в течение зимы ложился на наклонные стены хотона и фактически по эффективности утепления был равен последним. Лед же вставлялся в оконные проемы (аналогичным образом он использовался и в значительной части русских изб) ^{[12, л. 207]}. Часть крестьян при этом также, как и якуты, пристраивало хотоны к своему жилому дому, экономя тепло. Однако в основном русские поселенцы продолжили традиции сооружения хлева на некотором удалении от жилых помещений ^{[22, с. 340]}.

Несмотря на отсутствие упоминаний в выявленном автором при подготовке статьи комплексе источникового материала об эксплуатации русским населением Приленья криогенных ресурсов в коневодстве, учитывая факт использования ямщиками в своей профессиональной деятельности якутской породы лошадей, логичным представляется предположить, что в процессе их выпаса в зимнее время, как и сейчас источником самостоятельного утоления жажды выступал снег ^[17].

Получило распространение использование криогенных ресурсов и в земледелии. Так, обмолот зерна русскими крестьянами в Якутии проводился ближе к концу зимнего периода на поверхностном льду окрестных водоемов или во дворе дома, который предварительно заливался водой для создания гладкой, чистой и ровной поверхности ^{[22, с. 314]}.

Арктическая группа русских старожилов многое переняла у коренных малочисленных народов Севера, в особенности, живущих рядом юкагиров, чукчей и эвенов. Как одно из следствий, основу рациона русского населения в устьевой части Индигирки и Колымы составляли рыбные блюда. Так, по подсчетам А.Г. Чикачева, здесь существовало более 30 наименований блюд, приготовленных из рыбы ^{[29, л. 48]}. При этом традиционно в большом почете была строганина – тонко наструганная свежезамороженная рыба, употребляемая в классическом понимании сырой, однако все же подвергающаяся температурному воздействию, только не термическому, а криогенному ^{[7, л. 50]}. Спросом пользовалась также макса – обваренная и обжаренная печень налима, которую затем замораживали и употребляли в таком виде. Кроме того, существовали икряные блины, для приготовления которых использовалась мороженая икра ^{[29, с. 48–49]}. Нашел употребление и заимствованный у аборигенных этносов Якутии способ консервации рыбы – ее хранение в неглубоко вырытых ямах. В отчете проводившего исследования в составе отрядов Якутской комплексной экспедиции Академии наук СССР 1925–1930 гг. Д.Д. Травина в этой связи есть запись, сделанная, вероятно, со слов одного из опрошенных им респондентов: «этой рыбой питались, несмотря на “смрадный дух, что русскому человеку по нужде терпеть мочно”» ^{[21, л. 40]}.

К сожалению, выявленный к настоящему времени архивный материал, а также слабая степень этнографической проработанности бытовых практик русского населения Якутии, и в первую очередь его приленской группы, не позволяют столь же подробно рассмотреть употребляемые ими блюда, при приготовлении которых использовалось бы криогенное воздействие.

Вместе с тем, очевидно, что приленская группа русских старожилов во многих аспектах, включая пищу, несмотря на отмеченное выше перенимание ряда хозяйственный практик и лингвистические особенности (якутский язык, по полученным в ходе полевых исследований данным, являлся здесь более близким, как минимум, для поколения, родившегося ранее 1930-х гг.), была существенно закрытее. Причины этого, вероятно, связаны с обстоятельством, подмеченным М.А. Рыбаковым в работе «Государевы ямщики на Лене», которая, к сожалению, остается неопубликованной. Этот автор, как и многие другие, зафиксировавшие свои наблюдения о жизни в Якутии на рубеже XIX – XX вв. в статьях, книгах и рассказах, оказался в регионе по приговору суда, как член эсеровской организации и пробыл здесь с 1906 до 1912 гг. ^{[1, л. 3]} Дослужившись в Красной Армии до комбрига он в период «Большого террора» подвергся репрессиям и был расстрелян.

В период своего относительно недолгого пребывания в Якутии М.А. Рыбаков успел, однако, достаточно обстоятельно поработать с документами, относящимися к истории русского населения Якутского тракта. Среди прочего, исследователь сделал следующие наблюдения: «Браки с якутами у крестьян были, но редко; в зятья же себе якутов крестьяне почти не принимали. Последнее обуславливалось нежеланием передачи гоньбы и раздела ее между еще большим количество душ» ^{[1, л. 69]}. Дело в том, что казна, оплачивая ямщикам их услуги, выделяла средства крестьянскому обществу на фиксированное число необходимых для гоньбы пар лошадей. В свою очередь, распределение оплаты внутри станков производилось по числу душ наличного населения станка. В этой связи, например, к гоньбе не привлекали также и ссыльных. Свадьбы же старались организовать между представителями разных станков, стремясь не допускать в свой круг никого извне ^{[1, л. 25–70]}.

Вероятно, в том числе, в результате подобной этнокультурной закрытости, например, в расположенном на р. Лене с. Исит, которое раньше являлось одной ямщицких станций, как минимум вплоть до 60-х гг. ХХ в. не пользовалась популярностью упомянутая строганина. В принципе, продукты, в основе приготовления которых лежало криогенное воздействие, имели достаточно ограниченное распространение ^[15].

Более универсальными приемами эксплуатации криогенных ресурсов русским населением Якутии стало достаточно полно представленное в существующей историографии использование поверхностного льда водоемов для питья ^{[26, с. 265–270]}, а также применение снега для чистки вещей из меха и шерсти. В частности, в снегу обваливали валенки и унты, после чего убирали их на летнее хранение. Кроме того, в аналогичных целях снегом натирались меховые шапки и шубы, которые затем вытряхивались или очищались с помощью веника ^{[18; 19]}. Подобным способом чистились и ковровые изделия, получившие значительное распространение, главным образом, уже в советский период. Данные изделия размещались на снегу ворсом вниз и затем выколачивались палками ^{[15; 17; 20]}.

Широко распространенными являлись и практики использования криогенных ресурсов для хранения продовольствия в вырытых в толще «вечной мерзлоты» ледниках (в зависимости от локальной традиции ударение может ставиться как на первый, так и на второй слог). Вместе с тем, существовали определенные различия в особенностях и степени их эксплуатации русским населением Якутии, которые были обусловлены, в том числе, природно-географической спецификой ее различных районов. Например, упоминавшийся Д.Д. Травин уточнял, что «при каждом хозяйстве (русских арктических старожилов – А.С.), есть более или менее хороший погреб для хранения рыбы и мяса» ^{[21, л. 374]}. Связан данный факт, вероятно, был, в том числе, с тем, что на севере Якутии широкое распространение имеет ископаемый лед, строить в котором погреба значительно быстрее и менее ресурсоемко, чем прорубать ямы в толще «вечной мерзлоты», а зимний период, как отмечалось, достигает 8 месяцев в году. Тогда как, например, А.И. Суханов, будучи в Олекминске, находящемся на юго-западе Якутии, пусть и несколько раньше, но отмечал недостаточность хороших погребов, из-за чего «припасы скоро портились» ^{[7, л. 68]}.

Интересным и оригинальным примером вариативности использования криогенных ресурсов и их корреляции с конкретными природно-географическими особенностями местности является случай станка Жура (сейчас – с. Кытыл-Дюра). Его житель С.М. Емельянов в начале ХХ в. открыл и стал использовать в хозяйственных целях природный феномен – выдуваемые из полостей северо-восточного склона близлежащей к Журе сопки Негюрчей потоки холодного воздуха. Умелец пристроил к склону небольшой амбар с таким расчетом, чтобы в него поступали выдуваемые потоки. Вскоре этот не требующий больших затрат опыт позаимствовали и другие жители станка, сооружая амбары (местные жители называют их подвалы) и храня в них продовольствие. По свидетельству опрошенных местных жителей, продукты питания могут без потери вкусовых качеств храниться в этих амбарах не менее 5 лет. Температура воздуха в них такова, что в конце летнего периода 2017 г. при посещении автором сопки Негюрчей двери амбаров снаружи были покрыты коркой льда ^[16].

Наличие на большей части территории региона сплошного распространения «вечной мерзлоты» сделало возможным появление также уникальной отрасли хозяйственной деятельности, ставшей одной из основных для промысловиков ряда арктических территорий Якутии, – добычи мамонтовой кости. Благодаря консервирующей функции многолетнемерзлых грунтов останки плейстоценовой фауны имеют здесь хорошую сохранность ^{[9, с. 20–105]}. Этим и сейчас активно пользуется местное население ^{[8, с. 240–243]}, а начиналось все в середине XVIII в. с деятельности русских промысловиков на Ляховских островах. К середине следующего столетия оборот мамонтовой кости на якутских ярмарках достиг 1500 пудов, сохраняясь приблизительно на этом уровне вплоть до начал Первой мировой войны ^{[13, с. 36–38]}. Находили мамонтовую кость преимущественно в обрывах по берегам рек и прибрежных осыпях.

Кроме того, холод и криогенные ресурсы нашли применение в такой более традиционной для остальной России, но новой для Якутии отрасли деятельности, как золотодобыча, которая получила распространение в регионе во второй половине XIX в. Так, на приисках в Олекминском округе, основную часть старателей которых составляли русские, применялась следующая технология: для извлечения золота со дна речного русла послойным скалыванием поверхностного льда водоема добивались его полного промерзания на интересующем золотодобытчиков участке. Затем грунт отогревался с помощью костров и они приступали к поиску благородного металла ^{[3, с. 48]}.

Наконец, криогенные ресурсы использовались при транспортировке заготовленной древесины, которая перевозилась с мест вырубки в пункты строительства с установлением стабильных отрицательных температур воздуха, формированием снежного покрова и сковыванием поверхности водоемов льдом, либо же просто, при наличии такой возможности, скатывалась по снегу с окрестных сопок ^[15]. В этой связи необходимо отметить, что если сооружение традиционных зимних жилищ коренных народов Якутии требовало сравнительно небольшого количества не самой качественной древесины, то строительство традиционных изб, в которых преимущественно и проживали русские, нуждалось в значительно больших объемах ценного кругляка, транспортировка которого требовала более серьезных усилий.

Заключение. Таким образом, выявленные в процессе исследования сведения и приведенные примеры «одомашнивания» холода являются иллюстрацией разнообразия и гибкости адаптивных практик русского населения Якутии к специфическим природно-географическим условиям, благодаря которым его представители смогли освоиться и обжить арктические и субарктические просторы. Выявленные практики эксплуатации криогенных ресурсов имели определенную специфику внутри различных групп русских поселенцев, обусловленную конкретными природно-географическими особенностями ареалов их проживания, а также характеристикой межэтнических связей. Важнейшими направлениями «одомашнивания» холода русским населением Якутии при этом являлись: использование криогенных ресурсов в хозяйственной деятельности, применение криогенного воздействия при хранении и приготовлении продуктов питания, а также решении некоторых санитарно-гигиенических вопросов. Представленный материал свидетельствуют также о том, что перенимание опыта использования криогенных ресурсов служит ярким примером плодотворного межэтнического взаимодействия представителей различных народов, проживающих в Якутии.