Эстетика дзэн-буддизма в творчестве М. А. Волошина (на примере стихотворных миниатюр – надписей на акварелях)

Бай Ян ORCID: 0000-0003-0530-5471 аспирант, кафедра Кафедра русской и зарубежной литературы, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Bai Yang postgraduate student, Department of Russian and Foreign Literature, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow region, Moscow, Miklukho-Maklaya str., 6 1074948330@qq.com

Пинаев Сергей Михайлович доктор филологических наук профессор, кафедра русской и зарубежной литературы, Российский университет дружбы народов 117198, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая 6, 10, оф. 2 Pinaev Sergei Mikhailovich Doctor of Philology Professor, Department of Russian and Foreign Literature, Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow region, Moscow, Miklukho-Maklaya str. 6, 10, of. 2 serpinaev@mail.ru

Максимилиан Волошин – один из крупнейших поэтов серебряного века. С детства у него проявился необычный интерес к искусству и религии. Под влиянием своего учителя Н. В. Гуркина М. Волошин соприкоснулся с буддизмом и восточной философией и читал книгу о буддийском учении «Свет Азии». В сентябре 1902 года в Париже М. Волошин познакомился с буддийским учёным Агваном Доржиевым. От него М. Волошин много узнал о нирване и других категориях буддизма, что сильно «перевернуло многие мысли» поэта. Об этом Волошин так пишет в своей «Автобиографии»: «Мне довелось близко познакомиться с хамбо-ламой Тибета, приезжавшим в Париж инкогнито, и прикоснуться, таким образом, к буддизму в его первоистоках. Это было моей первой религиозной ступенью» ^{[1, C. 37]}. В письме М. В. Сабашниковой Волошин утверждает: «Христианство мне из всех религий дальше всего. Мне буддизм и Олимп ближе» ^{[2, C. 30]}.

Хотя Волошин не побывал на Востоке, он проявлял большой интерес к восточной философии. Поэт прочитал книгу французского писателя Поля Клоделя «Познание Востока». Под впечатлением от этой книги Волошин написал свою статью «Клодель в Китае», которая начинается с посещения храма Чань. В своей статье Волошин попытался передать дух Китая и его мудрость, включая практику и эстетику китайского буддизма – чань-буддизма ^[3].

Чань-буддизм сформировался в Китае на рубеже V—VI веков н. э. Согласно философскому учению, чань-буддизм не рассматривает дискурс и логическое мышление как способ постичь высшую истину, а пытается понять её спонтанно путём интуитивного прозрения. И чань-буддизм стремится снять все противоположности «субъект и объект», «истину и ложь», «время и вечность», «жизнь и смерть», «добро и зло» и другие ^{[4, C. 15]}. Китайские учёные (Гэ Чжаогуан, Йи Чжунтянь) отмечают, что чань-буддизм даже шире, чем даосизм. По их мнению, в чань сливаются китайская традиция, включаю даосизм и конфуцианство, индийская йога, и много других специфических черт. Они даже полагают, что чань-буддизм – это не столько религия, сколько мировоззрение, жизненная философия, призванная направить человека по пути самопознания и развития ^[5].

С IХ века чань-буддизм распространился в Японии, потом японцы назовут его «дзэн-буддизм». Дзэн-буддизм, в качестве неотъемлемой части восточной культуры, оказал влияние на различные виды искусства, в частности, поэзию и живопись. Во время увлечения буддизмом поэт писал: «Я решил оставить пока Париж и осенью поеду сперва на Байкал, где у меня будут письма в некоторые буддийские монастыри, а потом в Японию – учиться рисовать» ^{[6, C. 42]}.

«Надписи на акварелях» являются стихотворными пояснениями М. Волошина к своим пейзажам на тему Коктебеля. В восточной культуре надписи стихотворения делались на картинах. Этот жанр М. Волошин взял у китайских художников. Китайский поэт Су Ши ещё в 11 веке писал в стихах о знаменитом поэте и художнике Ван Вэе, творчество которого считается «квинтэссенцией чаньских норм»: «В стихах – картина, а в картине – стих». Волошин много перенял у художников и поэтов Востока в изображении растений, воды, облаков и в стихах, и в акварелях. Не случайно, что отличительной чертой творчества М. Волошина является синтез поэзии и живописи. Синтезируя особенности каждого из двух видов искусства, он создавал надписи на акварелях. Изображая живописные пейзажи Коктебеля, эти стихи также носит оттенок дзэн. Поэт перечисляет образы и раскрывает гармонию и тишину природы.

В дзэн-буддизме пробуждение собственной природы Будды осуществлялось посредством пребывания в состоянии Нерожденного (кит. бу шэн; яп. фусё), в переживании его прямоты, простоты и действенности. Эстетика дзэн очень прямолинейна, и любое творчество искусства безусловно должно заключать в себе два качества – естественность и простоту ^[7]. Можно сказать, что эстетика дзэн состоит в минимизации выразительных средств и творческих усилий, в стремлении к прозрачности формы, изяществу действий и сведению многообразия к единству. «Дух учения дзэн, – писал Д. Судзуки, породил предельную простоту искусства, минимум изобразительных средств, максимально сжатую форму. Ничто не должно препятствовать естественному движению, спонтанности, самовыявлению вещей» ^[8]. Как отмечает он сам, в методе подхода к природе, изучения и передачи ее Волошин стоял на точке зрения классических японцев (Хокусаи, Утамаро) ^[9]. Действительно, главные требования к искусству Волошин выражает как простоту и изящество, то есть изъятие всего лишнего ^{[10, С. 39]}. Под влиянием эстетики дзэн-буддизма Волошин просто перечисляет образы, для того чтобы выражать гармонию и величие, простоту и тишину природы. Вот характерный пример из надписей к акварелям:

Багряные своды вечерних дерев

И озера синее око.

И прозелень травы, и поросли кустов

Лилово-розовых и розово-пунцовых. ^[11]

Лунный свет... Сухие русла

И молчанье древних вод.

22 июня 1928 ^[12]

Дзэн-буддизм не принимает двойственность и непримиримость сущностных категорий западной философии, например противостояние «Бог – человек», «субъект – объект», «мгновение – вечность» и т. д. В известных буддийских текстах говорится о «бессловесных» словах Будды, о его «громоподобном молчании» ^{[4, C. 79]}. Русские поэты начала XX века акцентируют внимание на противоположностях: «вечность – мгновение», «покой – борьба», «земное – небесное». А М. Волошин выразил одно в другом, например, передал вечное через мимолетное, тишину через динамику, так что одни и те же предметы воспринимались через их противоположные проявления, которые, собственно, и составляли сущность их неразрывного единства, таким образом, снимали все противоположности типа «время-вечность», «жизнь-смерть», «субъект-объект», «истина-ложь», «добро-зло». Эстетика дзэн-буддизма позволяет увидеть большое в малом, возвышенное в обыденном и изысканное в грубой простоте, уловить вселенскую красоту и первозданную гармонию, интуитивно ощутить и выразить глубокое содержание в простых экспрессивных штрихах и лаконичных узорах. Вот характерные примеры в его стихотворениях:

Безгрустна грусть сквозь утренний хрусталь.

(«Жар-цвет» 1928)

…И молчанье звонкое земли

Поля из мрамора и горы из стекла

И к небу взвившийся

обледенелый пламень

(«Надписи на акварелях», М. Волошин) ^[12]

Это прямое отражение буддийского взгляда на реальность, предполагающего постоянную одновременную актуализацию противоположной экзистенциальности вроде бы тождественных объектов, являющихся и самими собой, и их противоположностями.

Стихотворения на акварелях – «… вовсе не заглавия акварелей. Их сочетание не параллельно, а иррационально. ‹…› Надо искать симфонического, а не унисонного сочетания», – пишет М. Волошин Ю. Оболенской 20 октября 1917 года ^[13]. Отвергая голый рационализм и поворачиваясь лицом к природе, М. Волошин передает её безмолвие в своих стихотворениях, включающих элементы дзэн.

Волна шуршит о коктебельский берег.

(30 октября 1925) ^[12]

«Волна шуршит», это действие; однако в поэзии М. Волошин не просто констатирует тишину Коктебеля, но выражает тишину через динамику.

В туманах потонувшие

Озёра и холмы. ^[12]

Озёра и холмы вводятся в стихотворение, чтобы показать величие природы, а облака и туманы – чтобы выявить молчание и торжественность гор.

В поэзии и живописи древних китайских мастеров природа выступает символом гармонии и покоя, дарит чувство безмятежности. Многие произведения М. Волошина ассоциируются со стихами китайских поэтов чань. Категории, воплощенные в чаньских стихах, такие как бренность земного и вечность природы, можно найти и в стихотворениях М. Волошина. Согласно философскому учению, дзэн, человек, пребывающий в дзэн, открывает для себя не только собственную суть, но и удивительную гармонию мира и величие окружающего. Эти стихотворения пронизаны глубинными токами «дзэн»:

И волны гор, и зеркало залива,

И тишина небес в безмолвии земли.

(«Надписи на акварелях», 1917) ^[12]

Горы и залив вводятся в поэзию, чтобы образовать гармоничную и величественную картину, и показать безмолвие небес и земли и вечность природы.

Китайские поэты, находящиеся под влиянием буддийских идей, часто используют традиционный приём китайской поэзии – сравнение человеческого существования с явлениями природы, чтобы выразить мысль о скоротечности жизни, непрочности земного бытия. В стихотворениях Волошина можно найти такие образы:

Как быстро осенью трава холмов провяла

Под влажною стопой.

Как желтый лист, лилово-серый,

Неслышно умирает день.

«Жар-цвет 1928» ^[12]

Японский поэт Басё, полагает, что «сияние увиденной вещи – ты должен удержать его в слове, покуда оно не исчезло из твоего сердца» ^[14]. Хайку Басё является квинтэссенцией воплощения мысли дзэн. Вот пример:

На голой ветке

Ворон сидит одиноко.

Осенний вечер. ^{[14, с. 27]}

Поэт говорит не об одиночестве ворона, а о своем. В стихотворении Волошина есть подобный пример:

В зелено-палевых туманах

Грустят осенние холмы… ^[12]

Поэт воссоздает реальный пейзаж Коктебеля и через него передает свое душевное состояние. Не о грусти холмов говорит он, а выражает свои собственные переживания.

Сатори (кэнсё) – состояние просветления, пробуждения, наступающее внезапно. Согласно философии дзэн-буддизма, просветление считается состоянием абсолютной умиротворенности. Это состояние является мгновенным, как «вспышка сознания». И состояние сатори невозможно описать словами, а можно лишь ощущать через его косвенные признаки – «чувство единения, спокойствия, потери ощущения времени и пространства, внезапном постижения истины» ^[15].

Это требует полной сосредоточенности, духовной и физической, что позволяет собственному «я» слиться с Единым, как капля воды падает в океан. Когда «я» станет «всем», в этом состоянии будет реализовано спокойствие, естественное равновесие с миром и природой. Это состояние сходно с поэтическим озарением, способствующим созданию таких образов:

… И низко над холмом дрожащий серп Венеры,

Как пламя воздухом колеблемой свечи…

Туманные сиянья и лучи,

Кипенье вод, и ртутный блеск парчи,

И гулкий ропот рушащейся пены.

Дождливые горы и серая даль

На зелени нежной приморской поляны.

Дремлют под розовой полной луной

Нагроможденья холмов и заливов. ^[12]

«Гулкий ропот рушащейся пены», «дремлющие назелени», все это погружало читателя в тишину, покой сродни моменту сатори, полный высшего смысла.

Под влиянием идей и эстетики дзэн-буддизма в стихотворениях Волошина отражаются три его основополагающие категории эстетики: 1. Принцип простоты, то есть поэт улавливает важный момент состояния природы, просто перечисляя образы, и таким образом выражая гармонию природы; 2. Гармония – некое целое, когда поэт пытается выразить одно через другое, при этом связывает различные антиномии воедино; 3. Принцип пустоты и тишины, то есть поэт выражает спокойствие природы, что резонирует с тишиной чань. Проведённый анализ надписей к акварелям Максимилиана Волошина позволяет утверждать, что дзэн-буддизм занимает важное место среди его эстетических и мировоззренческих ориентиров; заметно следы этого философского учения, которые переработаны в творчестве Волошина, в частности, в надписях к акварелям). Изучение рецепции дзэн-буддизма в творчестве М. Волошина имеет огромное значение для восприятия мировоззрения поэта и художественной концепции его творчества.