Культура как информационный феномен

Урсул Аркадий Дмитриевич доктор философских наук профессор, директор Центра, академик, Академия наук Молдавии, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ) 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские горы, 1, стр. 51 Ursul Arkadii Dmitrievich Doctor of Philosophy Head of the Center, Scholar at theof the Academy of Sciences of Moldova; Professor, Moscow State Univeristy 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory 1, building #51 ursul-ad@mail.ru Другие публикации этого автора

Движение к глобальному информационному обществу, которое происходит в настоящее время, имеет особое значение для развития культуры. Ведь в отличие от предыдущих глобальных и кардинальных социотехнологических революций – сельскохозяйственной и индустриальной, современная информационная революция совпадает с главным вектором эволюции культуры, поскольку сущностно затрагивает не столько вещественно-энергетическую, сколько информационную составляющую цивилизации. Некоторые ученые считают, что происходит глобальная информационная революция и наступила информационная эпоха ^[1].

Еще в XX веке в качестве характерных показателей социально-экономического развития назывались такие вещественно-энергетические параметры, как количество выплавленного металла, добытого угля, газа, нефти, электроэнергии и т.д. Ныне эти характеристики уже не дают представления о качестве и уровне современного развития общества. Сейчас, по сравнению с вещественно-энергетическими критериями прогресса информация вышла на одно из самых приоритетных мест, как и средства ее получения, переработки и использования, и прежде всего, те высокие технологии, с помощью которых усиливаются интеллектуальные возможности и способности людей, меняется их миропонимание и сознание.

До недавнего времени наше мировоззрение базировалось на «вещественно-энергетическом» фундаменте, что отражало лидирующую роль физики и других наук о неживой природе. Многие ученые ранее считали, что в основе мироздания лежат понятия «вещество» и «энергия». Эти понятия из физических категорий даже превратились в параметры и показатели человеческой деятельности, характеристики ее развития, и неслучайно достижения современной цивилизации, уровень развития тех или иных стран и всего мирового сообщества длительное время ориентировались на вещественно-энергетические параметры. И хотя проблема информации, на мой взгляд, это уже стала вечной проблемой науки, она характеризует не только становление и развитие человечества, но, как показывают космология и астрофизика, уже всего мироздания ^{[2, 3]}.

Тем не менее, начиная со второй половины XX века, появились обстоятельства, которые выдвинули понятие информации на лидирующее место, как в научном познании, так и во всей человеческой деятельности. Особое значение здесь сыграли процессы информатизации и видение культуры как информационно-семиотического феномена. Сложился информационный подход к развитию цивилизации, выявлены шесть основных информационных революций в истории человечества ^{[4, 5]}. Стало понятным, что информатизация и становление информационного общества – не столько социотехнологическая, сколько в первую очередь социокультурная фундаментальная трансформация, которая продолжила информационно-культурную эволюцию на современном этапе человеческой истории. Возникает необходимость выявить концептуальное соотношение категорий информации и культуры, продолжая те, пока еще немногие исследования, которые уже имеются в современной литературе.

Проблема информации, которая возникла немногим более полувека тому назад, стала не только междисциплинарной и общенаучной, но уже глобальной и даже космической, о чем свидетельствует синергетика, современные физика, химия, науки о Земле, космология и другие науки о космосе. И не случайно даже в философии возникла новая волна интереса к этой проблеме ^{[6, 7]}. Это весьма широкое понимание информации дает основание считать наиболее общую науку об информации – информатику одной из самых фундаментальных наук, приближающейся по «степени фундаментальности» к таким наукам как физика, химия и биология. Однако выявившийся междисциплинарно-общенаучный характер феномена информации и информационных процессов уже не укладывается в рамки отдельной дисциплины и поставил вопрос о становлении группы или цикла информационных наук ^[8]. Новый предлагаемый цикл информационных наук захватывает ряд научных дисциплин и направлений, которые традиционно относились к сфере культуры, а точнее даже к области духовной культуры (если позволено будет делить единую человеческую культуру на материальную и духовную). Среди них – документоведение, архивоведение, библиотековедение, библиографоведение, книговедение, музееведение и др.

Вместе с тем, расширение и фундаментализация категориального статуса информации позволяет по-новому рассматривать ряд проблем, в числе них – проблема культуры, которая также в принципе носит междисциплинарный характер.

В науке имеется ряд исследовательских программ или своего рода методологических подходов по поводу природы информации ^[9-12], в отношении которых пока не сказано «последнего» слова. Один из таких подходов – признание всеобщности информации, из которого я исхожу и обосновываю в своих работах, оказывается, на мой взгляд, наиболее плодотворным и эта точка зрения с течением времени получает все больше аргументов и фактов. Другую точку зрения о том, что информация присуща лишь биологической или даже социальной ступени эволюции не стоит считать ошибочной – это просто иной способ видения мира и мышления, который связывает информацию либо с управлением, либо только с сознанием. Познание информации, как показали мои исследования, является далеко не простой проблемой и здесь очень важную роль играют субъективная позиция каждого исследователя, который, как правило, убежден в том, что его точка зрения является единственно правильной.

Трудности философского анализа понятия информации объясняются новизной самого предмета исследования. Если, например, теория относительности видоизменила (хотя и весьма существенно) наши представления о пространстве и времени, т. е. развила, наше понимание в какой-то мере уже известных свойств материи (изучавшихся прежде всего в механике Ньютона), то появившаяся теория информации впервые обратила внимание на совершенно новый феномен, который еще не был пред­метом исследования традиционного естествознания и технических наук. Этот феномен до теории информации исследовался в какой-то степени в журналистике и носил в основном коммуникативный характер. Этот генезис, вполне возможно, и стал причиной того, что ряд ученых так и не захотели расширять сферу распространения информации за пределы человеческого общения. Другие же слегка расширили, но только на живые существа, но не на все материальные системы.

Сфера распространения информации остается дискуссионной и поэтому важно, чтобы различные подходы конкурировали и показывали свою эффективность в решении научных проблем. Существующие подходы конкурируют, но все же «пальма первенства», во всяком случае – пока, за «атрибутивной» концепцией, признающей всеобщность информации, и на это строится не только информатика и информациология, но фактически и синергетика, а через нее и науки о неживой природе.

Информацию в широком понимании связывают с разнообразием и различием (У.Р. Эшби) или неоднородностью (В.М. Глушков), и уже этим подобный информационный подход отличается от энергетического похода, принятого в физике и многих науках о неживой природе. Энергетический подход так прочно утвердился в науках о неживой природе, что сложилось мнение, что при помощи понятия энергии можно описать всю неживую (а, может быть, и живую) природу. Однако энергетический подход не акцентирует внимание на неоднородностях и разнообразии, которые содержатся в тех или иных системах.

Можно, конечно, не считать, что разнообразие – это информация, но, так или иначе, информационный подход тесно связан с понятиями «различие» и «разнообразие». И это не зависит от каких-либо взглядов на природу информации, даже отличных от представлений о ее всеобщности. Если информация ассоциируется с различием, то уже на концептуальном уровне можно обнаружить существенные связи с таким способом существования материи как движение. Если движение – это изменение вообще, то очевидно, что в процессе изменения материального образования одно его состояние будет чем-то отличаться от другого. Именно в процессе движения как изменения возникает различие как отличие (различие) последующего состояния от предыдущего. На это обратил внимание У.Р.Эшби, считая, что «самым фундаментальным понятием кибернетики является понятие «различия», означающее, что либо две вещи ощутимо различны, либо одна вещь изменилась с течением времени» ^{[13, с. 23]}.

Возможность фиксации этого различия и составляет «элементарную ячейку» использования информационного подхода, делающего акцент не на изменении вещественно-энергетических характеристик, а на динамике разнообразия (изменений). Таким образом, получается, что там, где есть движение, там существует различие, разнообразие, а, значит, и информация, которую я также связываю с отражением (передачей, копированием, репликацией и т.п.).

До недавнего времени невозможно было представить даже чисто теоретически, что может существовать материя вне движения. Однако сейчас такая модель существования материи без движения, а, следовательно, без внутреннего разнообразия и, соответственно, информации, представляется вполне возможной, хотя пока достаточно дискуссионной ^[14]. Более десяти лет тому назад астрофизики и космологи открыли темную энергию с самой большой плотностью энергии и отрицательным давлением (антигравитацией). В этой самой большой сфере нашей Вселенной нет движения, изменения, различия, неоднородностей (по крайней мере, по представлениям космологов). На «темную энергию», которую чаще именуют космическим вакуумом, ничто не воздействует – ни вещественный фрагмент Вселенной, занимающий около 4,6% всего материального содержания, ни «темная масса» (скрытое вещество), составляющая, соответственно, почти четверть этого содержания, однако, космический вакуум воздействует на все другие фрагменты Вселенной, заставляя ее расширяться.

Поскольку в литературе уже высказывалась точка зрения о том, что в темной энергии информация не существует ^{[15, 16]}, то придется более подробно порассуждать об этом. С одной стороны, казалось бы, да, в темной энергии как космическом вакууме, который однороден и лишен какой-либо структуры, каких-либо составляющих, а значит и разнообразия, информация должна отсутствовать. Впрочем, ситуация иная, когда темная энергия мыслится как квинтэссенция, а тем более как фантомная энергия, хотя вероятность этих моделей весьма незначительна. Но, с другой стороны, темная энергия как нечто целостное, но лишенное своих частей, обладает определенными свойствами и характеристиками, которые также можно квалифицировать как разнообразие целостных особенностей (а не структур и состава), а именно – наличие антитяготения и определенной плотности энергии (самой большой по сравнению с плотностью энергии видимого и скрытого вещества). Напомним, что согласно В.А.Рубакову, в отличие от "нормальной" материи темная энергия обладает еще рядом свойств, связанных с уже упомянутыми характеристиками ^[17].

Таким образом, темная энергия как космический вакуум в своем целостном виде обладает определенным разнообразием характеристик и свойств, по которым эта форма материи определяется и отличается от других форм материи (темной массы и барионной материи). Это уже не структурная, но связанная с темной материей информация. Здесь мы встречаемся с различием связанной и структурной информации, которые в основном совпадали в обычном – вещественном мире, которой до сих пор изучала наука. Поэтому будем считать, что информация в темной энергии все же существует, но формируется целостными, а не структурными свойствами и характеристиками темной энергии. Это соответствует концепции информации, основанной на категории разнообразия, поскольку разнообразие не сводится только к разнообразию состава, структуры, связей и т.д. Это может быть и разнообразие свойств и целостных характеристик темной энергии. Здесь есть и отражение, хотя и одностороннее – воздействие космического вакуума на невакуумные фрагменты Вселенной, вызывающее ее расширение с ускорением. В случае темной энергии мы имеем дело с разнообразием свойств, или характеристик темной энергии как целостной формы материи. Пока нам известны всего несколько целостных свойств этой формы материи. Можно считать в первом приближении, что количество информации в темной энергии минимально по сравнению с другими упомянутыми формами и составляет минимально возможное количество, которое еще надо определить. Однако следует согласиться с И.М. Гуревичем, что структурной информации (а он имел в виду именно этот тип информации) в темной энергии нет, разумеется, по современным представлениям об этой форме материи.

Как видим, изменение научной картины мира касается не только соотношения сохранения материи и ее изменения (эволюции), но и связанных с ними категорий тождества и различия (а, значит, и информации). Большая часть материи, «наполняющая» нашу Вселенную, содержит разнообразие в минимальном количестве. Но это означает, что, согласно современным представлениям, там информация фактически пока оказывается если не «излишней», то не главной для тех способов бытия (а, скорее всего, только для познания), которые не «используют» такой феномен как эволюция, что особенно характерно для космического вакуума. Как отмечают С. Ллойд и Дж. Энджи, предлагающие модель Вселенной как супергигантского компьютера, независимо от того, что представляет собой темная энергия, она не выполняет большого количества вычислений и не должна этого делать. Ее назначение — обеспечение недостающей массы Вселенной и ускорения ее расширения — простые в вычислительном отношении задачи ^{[18, с. 32-42]}.

Количественное представление информации основано на понятии различия и, по сути, информационные оценки и критерии (синтаксические в семиотическом плане) измеряют количество разнообразия как совокупности различий. Различие, конечно же, является всеобщей характеристикой материи в вещественной части Вселенной и ее других фрагментов. Между тем независимо от того, является ли информация атрибутом материи или не является, можно использовать информационный подход для оценки разнообразия и сложности материальных систем в процессе их изменения и эволюции. Этот подход уже используется многими учеными для оценки направленности и степени развития материальных систем во Вселенной, и он показал свою эффективность на протяжении десятков лет его применения.

Возможность установления любого различия составляет объективную основу использования информационного подхода, во всяком случае, в его наиболее широком (синтаксическом – «разнообразностном») понимании, делающем акцент не на изменении вещественно-энергетических характеристик, а на динамике разнообразия (изменений, различий). Получается, что там, где есть движение, там существует различие, разнообразие, а, значит, применим информационный подход в упомянутом выше смысле. Что касается других, например семантических и ценностных характеристик информации, то они характеризуют в основном системы с управлением, т.е. кибернетические системы, к которым относится и культура как саморазвивающаяся социально-информационная система.

Понятие информации я связываю с универсально-философской категорией отражения как стороной (аспектом) взаимодействия. Именно первичным для синергетики и других наук об эволюции является понятие взаимодействия, поэтому не случайно Г. Хакен назвал синергетику наукой о взаимодействии ^[19].

Такой подход открыл возможность исследования информационных процессов как отражательных, а отражательных как информационных. Уже здесь имплисите содержится альтернативное решение: отождествить эти два процесса, либо один из них (информационный) считать лишь стороной процесса отражения. Под отражением в самом широком смысле обычно понимают определенный аспект взаимодействия (воздействия) двух (или нескольких) объектов. Этот аспект выражается в том, что из всего содержания взаимодействия выделяется лишь то, что в одной системе появляется в результате воздействия другой системы и соответствует (тождественно, изо- или гомоморфно) этой последней. В понятии отражения наиболее существенными являются два признака, во-первых, взаимодействие, во-вторых, определенное тождество систем, появляющееся в результате взаимодействия. Кстати, с понятием отражения связано понятие истины как более или менее адекватного отражения действительности в формах знания и мышления.

В силу наличия упомянутых выше признаков отражение отличается и от взаимодействия, и от того или иного типа тождества, хотя в литературе можно встретить точки зрения, тяготеющие к сведению отражения или к тождеству, или к взаимодействию. Отражение отличается от взаимодействия, поскольку здесь выделяется лишь аспект тождества отражаемого и отражающего. В само же содержание взаимодействия могут входить и моменты, черты, которые не выражают отношение тождества между отражаемым и отражающим (взаимодействующими объектами). Понятие отражения особую роль играет в культурной эволюции, поскольку эта последняя сущностно связана с сознанием (см. также далее сказанное о концепции мема).

В литературе можно встретить три основные философско-методологические точки зрения на информацию:

1) информация – часть, аспект любых видов отражения;

2) информация – это вид, форма отражения, связанная с управлением;

3) информация – характеристика, присущая лишь человеческому сознанию.

Информация в коммуникативной модели выступает как «передающееся» разнообразие, транслирующийся образ (отражение). Особенность понимания информации как стороны отражения заключается в том, что эта часть может объективироваться, опредмечиваться, передаваться и вообще участвовать в других формах движения, которые реализуются как в природе и обществе, так и в информационно-кибернетической технике, в частности – в ЭВМ.

Информация представляет собой лишь такую часть отражения (в частности образа, возникающего в сознании человека), которая может опредмечиваться в ходе передачи и представляет собой инвариантную часть отражения, не зависящую от материального носителя. Само отражение существенно связано со своим материальным носителем и, кроме информации, характеризуется такими параметрами, как пространственные, энергетические и т.д. От материального носителя можно отделить лишь ту его часть, которая может транслироваться, порождая отражение (образ) в ином предмете.

Образ, который формируется в сознании одного человека под влиянием передачи информации другим человеком, никогда точно не совпадает с образом передающего, ибо у каждого есть свои индивидуальные отличия. Общее же между ними – в переданной от одного человека к другому информации в результате отражательно-коммуникативного процесса.

Концепция информации как отражения разнообразия (разнообразия отражения) включается в предлагаемую здесь интерпретацию информации как «передающейся», транслирующейся части стороны отражения. В эту интерпретацию включаются и другие основные версии видения информации (как сообщения, как уменьшаемой неопределенности, как сообщения, выполняющего управленческие функции и т.д.). Таким образом, к настоящему времени завершился определенный цикл познания природы информации, начавшийся с ее понимания как сообщения, осведомления, передаваемого людьми, к разного рода интерпретациям, а теперь – к концепции информации как «передаваемой» стороне отражения и даже аспекту взаимодействия (синергетика). Новая интерпретация, являющаяся самой общей, как видим, на более высокой ступени познания «повторяет» исходное, но уже обогатившись категорией отражения. Уяснение того, что общенаучное понятие информации конкретизирует в определенном аспекте категорию отражения (и взаимодействия) – методологический «трамплин» для перехода к выявлению связи информации с культурой.

По степени, уровню и некоторым характеристикам отражения можно оценивать информационные параметры тех или иных объектов и систем и наоборот: если известны информационные свойства объекта, можно судить о его отражательных характеристиках. Отражение, в свою очередь, сопровождает процессы взаимодействия, движения, оно с ними неразрывно связано и оказывается одним из существенных аспектов взаимодействия. Развитие тоже выступает как сторона взаимодействия, движения и через эти понятия в логическом плане связываются категории отражения и развития.

В ряде современных культурологических исследований культура представляется в качестве особой информационной системы, характеризующей сущность человеческой цивилизации. Обобщая различные определения культуры, П.С. Гуревич определяет понятие культуры как «совокупность социально приобретенных и передаваемых из поколения в поколение значимых символов, идей, ценностей, обычаев, верований, традиций, норм и правил поведения, посредством которых люди организовывают свою жизнедеятельность» ^{[20, с 120-121]}.

Среди упомянутого ряда культурных комплексов можно отчетливо увидеть их общую информационную природу. Между тем важно понять, почему выбирается именно информация как достаточно общая категория (выходящая за пределы только культуры) в качестве фундаментальной основы для интерпретации культуры. Ведь были попытки связать эволюцию культуры с изменением энергии и уровень культурного развития определять по уровню энергопотребления (например, Л.Уайтом), но почему-то это направление не было поддержано исследователями культуры. И это вряд ли можно считать случайностью: концептуальным аттрактором понятия культуры выступает именно информация, а не энергия.

И если на заре становления человечества основным источником энергии был сам организм человека, то в дальнейшем увеличение энергоресурсов развивающегося общества происходило за счет экстракорпоральных энергетических источников. Рост энергетического потенциала и могущества человечества также как и накопление информации происходило за счет окружающей человека среды и это вполне согласуется с принципами синергетики. Значит, дело не только во внеорганизменном накоплении информации, энергии и вещества, а именно в информации, которая оказалась, по мнению многих исследователей, «ближе» к природе культуры, чем вещество и энергия, хотя вполне понятно, что без них культура как «чисто информационный феномен» не может существовать. Культура вначале не была выделена из синкретической человеческой деятельности (в том числе, из синкретизма вещества, энергии и информации), и появилась, когда была осознана эволюционная необходимость развития этого относительно автономного преимущественно информационного социального процесса.

В отечественной литературе информационный подход к культуре развивал Ю.М. Лотман, который дал определение понятия человеческой культуры как совокупности всей ненаследственной информации, способов ее организации и хранения» ^{[31, с. 5-6]}. Возможность создания, накопления и передачи внегенетическим путем разнообразной информации другим индивидам и потомкам принципиально отличает человека от его ближайших диких родственников. В дальнейшем удалось обобщить эти идеи и показать, что социальная ступень эволюции характеризуется особой надиндивидуальной и внеорганической системой средств накопления, хранения и передачи от поколения к поколению, что существенно важно для коллективного объединения входящих в общество индивидов ^{[22, с. 67; 23]}.

Это также означает, что в отличие от предыдущих ступеней развития человечество начинает расширять сферу своего распространения как на Земле, так и в космосе не только для получения вещественно-энергетических ресурсов, но, прежде всего, для получения негэнтропии из окружающей среды, продолжения своих информационных процессов ^{[24, с. 100-109]}.

Информационная трактовка культуры вошла и в учебные пособия. Так, А.С. Кармин дает «теоретическое определение культуры», исходя из того, что «культура – социальная информация, которая сохраняется и накапливается в обществе с помощью создаваемых людьми знаковых средств» ^{[25, с. 18]}. При этом подчеркивается, что культура представляет собой особый тип информационного процесса, которого не знает природа, поскольку, например, у животных информация сохраняется и накапливается в самом организме, а ее передача от одного поколения к другому происходит в основном генетически.

В связи с информационной трактовкой культуры возникает ряд вопросов, которые имеют отношение к упомянутым выше концепциям информации. Достаточно очевидно, что семиотическое представление культуры выделяет лишь знаковые средства, с помощью которых кодируется социальная информация и расшифровываются тексты (любые носители информации). Вместе с тем ряд ученых не считают, что культура состоит из объектов, которые только обозначают другие объекты. В этом случае культура также может представляться в качестве информационного феномена, но не в семиотическом понимании информации, а в более широкой – атрибутивной трактовке.

При этом речь идет не о всей существующей информации, а только о социальной информации. Социальная информация как понятие гораздо шире своего культурно-семиотического вида ^[26]. Она включает в себя как информацию о социуме в любом его виде, так и информацию, которую человечество получило за все время освоения (познания и преобразования) окружающего мира. Ясно, что понятие «культура» и понятие «социальная информация» не совпадают, последнее по своему объему в определенном аспекте существенно превышает первое понятие. Например, информацию содержат все артефакты, хотя не вся эта информация имеет социальную природу. Так, культурные растения и домашние животные содержат информацию биологического характера, а вовлеченные в сферу человеческой деятельности предметы неживой природы – содержащуюся в них структурную и иную информацию, значительная часть которых имеет естественный, а не «артефактный» характер. Информация, заключенная в культуре, имеет двойственный характер: часть информации в артефактах не зависит от человека и человечества, а другая часть благодаря интеллектуально-духовной деятельности человека наделена смыслом. Кроме того, сознание человека может наделять смыслом не только артефакты, но и естественные феномены, что сплошь и рядом имеет место в естественных науках.

Тем самым культура представляет собой лишь те информационные процессы и системы, которые, будучи артефактами либо естественными объектами и процессами, оказались вместе с тем и знаками, наделенными человеком смыслом. Культура выступает в качестве социально-информационных и, прежде всего информационно-семиотических процессов в отличие от информационно-генетических процессов в биоте. Но если это принять, то первичным в появлении смыслов (значений) выступает не сам этот смысл, а его создание сознанием человека, поскольку культура не существует без человека. И это уместно подчеркнуть, поскольку имеется точка зрения, что «не наличие у людей сознания отличает их от своих «родственников» – крупных травоядных животных, хотя оно гораздо более развитое и включает механизм мышления, а возможность создания, накопления и передачи внегенетическим путем разнообразной информации другим индивидам и потомкам» ^{[27, с. 30-31]}.

Наличие надбиологических механизмов, т.е. программ, кодов, алгоритмов и т.д. действительно играет важнейшую роль развитии общества, выражая не только его отличие от биологической ступени, но фактически глубинную информационную сущность социальной ступени. Многие важные тенденции социального развития можно объяснить, исходя из того, что природа социального выражена именно в культуре. Но это свойство имманентно связано с сознанием и одухотворенными им различными видами деятельности (а не только орудийной); одно без другого в обществе не существует, причем именно сознание наделяет смыслом артефакты-знаки, которые в дальнейшем активно участвуют в формировании сознания как индивидов, так и коллективного информационно-интеллектуального образования в форме культуры. Сознание человека в становлении и развитии культуры играет роль важнейшего и притом опережающего фактора, без которого вряд ли появился внегенетический социально-информационный процесс. Иначе пришлось бы ставить и отвечать на вопрос: какое же иное сознание создало для человека мир смыслов?

Информация является основой феномена культуры, и в принципе имеет право на существование информационное видение культуры, которое и является темой настоящей статьи. Культура здесь представляется в качестве особой информационной системы, для которой характерен принцип экзогенного накопления информации, т.е. информация в этой системе сохраняется, накапливается и преобразуется с помощью создаваемых людьми знаковых средств в основном во внешней для них среде. По сути, здесь идет речь о своего рода введении в информационную культурологию. Причем этот термин до сих пор в научной литературе практически не употреблялся, поскольку речь, как правило, шла об информационно-семиотической интерпретации культуры, что существенно сужает сферу существования обсуждаемого феномена. Информационная культурология новая область культурологии в более общем случае может мыслиться как направление трактовки и исследования феномена культуры на основе понятия информации и информационного подхода.

Иногда в литературе время от времени возникает вопрос в связи с трактовкой культуры на базе понятия информации: может ли при такой интерпретации существовать еще особая – информационная культура? Информационная культура представляет собой подсистему культуры, которая формируется под воздействием процесса информатизации общества и включает в себя все многообразие результатов деятельности человека в информационной сфере общества, а также средства, виды и технологии этой деятельности ^[28]. Не рассматривая этот вопрос детально (это аргументируется в упомянутой монографии), заметим лишь, что такой вариант «информации об информации» в принципе вполне приемлем. И ответ на него уже давно дали деятели институтов научной информации, продукция которых как раз и является информацией об информации – вторичной и другой аналогичной информации.

Понятие культуры соотносится с понятием цивилизации, причем, как известно, их иногда отождествляют либо противопоставляют. Буду исходить из того, цивилизация выражает социальную сущность человеческого рода, вышедшего из первобытного состояния и фактически символизирует социальную ступень эволюции материи как в ее земном, так и космическом вариантах существования. Сфера культуры восновном представляет собой информационно-семиотическое ядро цивилизации – семиосферу ^[29], т.е. тот постбиологический инвариант, ради которого существует и развивается цивилизация. Культура как принципиально информационная структура, обеспечивает саморегуляцию цивилизационной системы, ее самовоспроизведение и развитие, выполняя различные функции, направленные на выживание цивилизации как проявление социальной ступени эволюции.

Если это признать, то логически следует, что культура и цивилизация соотносятся как часть и целое, т.е. культура – это информационная составляющая цивилизации, а цивилизация состоит из культуры и ряда других неинформационных компонентов. В таком понимании культура – это такая «сущностная» часть цивилизации, без которой целое в принципе не может существовать и определяет «эволюционный смысл» появления и развития социальной ступени материи. Культура, выступая в качестве основного – информационного содержания цивилизации, включает в себя также вещественно-энергетические и другие материальные составляющие (все зависит от того, в какой «системе координат», или концептуальных систем рассматривается соотношение культуры и цивилизации). Причем, если понятие цивилизации «тяготеет» к материально-вещественной, экономической и технико-технологической трактовке, представляя в тоже время целостную социальную ступень эволюции, то понятие культуры – к ее духовно-информационной составляющей, выражающей глубинную сущность цивилизационного процесса.

Материально-вещественные объекты цивилизации выступают как феномены культуры только в том случае, если они рассматриваются не просто в информационно-разнообразностном, синтаксическом ракурсе, а именно как семиотические системы (составляющие семиосферу), способные хранить и передавать определенные, созданные человеком знаки, имеющие не только ценность, но, прежде всего значение (смысл), влияя и регулируя поведение и деятельность человека и социума. Такое широкое понимание соотношения культуры и цивилизации может оказаться методологически продуктивным для понимания развития цивилизации как на Земле, так и за ее пределами.

Истоки формирования цивилизации связаны с постепенным складыванием хозяйственного и культурного механизмов, способствовавших смене биологической эволюции социальной. Цивилизационный процесс сущностно выражает способ воспроизведения разумной жизни индивидов, объединенных всеобщей связью и механизмами обеспечения выживания социальной ступени эволюции ^{[20, с. 278-279]}.

В широком смысле под цивилизацией имеет смысл понимать конкретное проявление социальной ступени эволюции материи, представляющее собой специфически организованную систему разумных существ, обладающих средствами надындивидуального хранения, накопления, передачи и преобразования информации и осуществляющих взаимодействие с природой в различных формах, направленных на выживание и перманентное прогрессивное развитие этой ступени эволюции ^{[30, с. 562]}. Это определение, на мой взгляд, относится и к земной, и к предполагаемым внеземным цивилизациям, развивающихся по типу нашей цивилизации, т.е. не только технологическим, но и культурно-антропоморфным способом.

Культура как информационный феномен возникает как естественный процесс продолжения информационного вектора глобальной (универсальной) эволюции, как антиэнтропийный механизм продолжающий процесс накопления информации в социальной ступени развития расширяющейся по планете и за ее пределами. Об этом свидетельствует информационный критерий развития, о котором речь пойдет дальше.

Независимо от того, является ли информация атрибутом материи или не является, можно использовать некоторые информационные методы для оценки разнообразия и сложности материальных систем в процессе их эволюции (для чего и был предложен информационный критерий развития, который сейчас достаточно широко применяется ^[31-33]. Здесь акцент делается, в основном, на количественно-синтаксическом аспекте информации, хотя синергетика уже активно использует и другие семиотические (в основном, ценностные) характеристики информации для исследования процессов эволюции в неживой природе видимой Вселенной.

С помощью информационного критерия развития можно оценить изменение информационного содержания (и связанной с ним негэнтропии) материальных систем в ходе эволюционной самоорганизации либо самодезорганизации. Причем на прогрессивной линии эволюции происходит накопление информации в системах, и тем самым этот критерий выступает в качестве вектора прогрессивного развития материальных систем.

Информация может храниться, перерабатываться, передаваться и т.д., но здесь мы акцентируем внимание, прежде всего, на накоплении и хранении информации, т.е. будем рассматривать лишь информацию материальных систем (объектов), которая по терминологии Л. Бриллюэна, называется связанной ^[34], или структурной информацией. Связанная (или структурная) информация не обязательно должна передаваться от одного объекта к другому – главное состоит в том, что она выступает как определенная характеристика относительно устойчивого распределения разнообразия элементов (их связей и т.п.) в данной структуре объекта. Причем имеет смысл исследовать лишь конечные, ограниченные в пространстве и времени системы и на определенном уровне, так как без этих ограничений количество информации (или количество разнообразия) в любом объекте в силу неисчерпаемости материи, ее развития и всеобщей связи явлений может оказаться очень большим. Принятые допущения позволяют выявить некоторые количественные информационные закономерности материальных систем в процессе их эволюции.

На прогрессивной линии главного эволюционного ряда, который получил наименование супермагистрали глобальной (универсальной) эволюции ^[35] характеризующегося усложнением, увеличивается количество разнообразия видов структурных единиц – различных представителей уровней. Учитывая, что разнообразие видов связано с их информационным содержанием, можно сделать даже без точных подсчетов вывод, что количество информации увеличивается с переходом от низшей к высшей ступени эволюционного ряда уровней материи на пути усложнения (прогрессивного развития в процессе самоорганизации).

Разнообразие видов материальных систем связано с информационным содержанием структурной единицы ступени эволюционного ряда. Чем больше количество информации в структурной единице, тем больше число комбинаций могут дать ее составляющие и, следовательно, возможно наибольшее порождение видов структурных элементов ступени, что следует из простейших комбинаторных соображений.

Но возможное количество видов еще не есть реальное. Можно легко убедиться, что возможное разнообразие видов, с комбинаторной точки зрения, намного выше действительного количества разнообразия видов в природе. Однако в общем рост количества информации в структурных единицах эволюционного ряда связан с увеличением количества внутреннего разнообразия ступеней развития. А это значит, что в процессе самоорганизации увеличивается не только количество информации в структурных единицах, но и количество информации соответствующей ступени в целом. Таким образом, рост количества информации характеризует обе взаимосвязанные цепи ряда развития – ступеней эволюции и составляющих их структурных единиц.

Количественные изменения информационного содержания систем связаны с возникновением нового качества более высоких ступеней восходящего эволюционного ряда. На уровне биологических систем возникают новые свойства информации, связанные с самоуправлением, прежде всего, ценность информации. Смысл (значение) как характеристика информации появляется уже на уровне социальной ступени эволюции ^[36].

Благодаря применению информационного критерия, выявились новые возможности определения степени, темпов и направления эволюции материальных систем в природе и обществе. Процесс накопления информации в самой структурной единице проявляется в следующих случаях. Во-первых, при развитии одного уровня или ступени эволюции материи. В пределах одного уровня материи, выше по развитию оказывается тот входящий в нее объект, который содержит большее количество информации.

Во-вторых, закон накопления информации справедлив и для главной линии прогресса – супермагистрали, т.е. линии, связанной с переходом от одной ступени (уровня) развития материи к другой, более высокой. Если на одной и той же ступени развития можно сравнивать любые конкретные структурные единицы по количеству информации, то для разных ступеней приходится выбирать средние представители: "среднюю" элементарную частицу, "средний" атом, "среднюю" молекулу, "средний" организм. Почему это необходимо делать? Потому, что в одних и тех же системах отсчета получается, что, скажем, молекула воды будет содержать меньшее количество информации на уровне элементарных частиц, чем, например, атом урана. Но в "средней" молекуле больше информации, чем в "среднем" атоме.

Структура ступени эволюционного ряда относится к структурному элементу как целое к части, когда целое полностью включает в свой состав часть. Несмотря на то, что структурные элементы увеличивают свои массово-энергетические и пространственные характеристики, они, в конечном счете, не выходят за пределы этих количественных характеристик структуры ступени и пренебрежимо малы по отношению к последним.

Информационный критерий в том виде, как было описано выше, действует вплоть до социальной ступени эволюции. На уровне становления и развития общества в эволюционной информодинамике наступают качественно-нелинейные изменения. А именно: происходит «вынос» многих информационных процессов (накопления, хранения, преобразования и т.п. информации) за пределы структурного элемента ступени. Это специфическая и сущностная характеристика социальной ступени эволюции, выражающая ее принципиальное отличие от предыдущей – биологической ступени.

Это означает, что в отличие от всех предыдущих ступеней эволюции материи человечество начинает расширять сферу своего распространения как на Земле, а затем и в космосе не только для получения вещественно-энергетических ресурсов, но, прежде всего, для продолжения своих информационных процессов. Этот феномен расширения социальной ступени, именуемый Большим социальным взрывом, имеет глубинную информационную природу, расширение по пространству планеты и космоса – это овладение информацией и негэнтропией окружающей среды. По сути, – это не природный, а социокультурный феномен, который означает, что дальнейшая самоорганизация материи будет осуществляться через культуру.

В природе происходят процессы самоорганизации, которые исследует синергетика. Самоорганизация – это имманентное свойство материи (во всяком случае, для скрытого и видимого вещества Вселенной), в которой имеют место взаимодействия – гравитационное, электромагнитное, слабое и сильное, уже выявленные современной наукой (хотя могут быть обнаружены и другие типы взаимодействий, особенно в тех областях, которые пока не изучены, например, в физическом вакууме или в черных дырах). Благодаря наличию взаимодействий, происходит процесс самоорганизации, объединение (агрегация) и усложнение ранее автономных элементов (компонентов).

Поскольку существование разнообразия (информации) имеет место и в неживой природе, постольку объединение двух или более элементов в некоторое множество порождает новое разнообразие (например, связь между элементами, которой ранее не было). Иногда это объединение как более сложное образование называют «информационным пакетом». В.П. Попов и И.В. Крайнюченко считают, что: «Информационный пакет не является простой суммой информации, содержащейся в его элементах. В информационном пакете появляется новая информация, которой не было в его составляющих, т.к. появляются новые связи, новые неоднородности» ^{[37, с. 61]}.

Анализ процесса объединения тех или иных объектов как элементов в некоторую совокупность под информационным «углом» зрения позволяет рассматривать самоорганизационные процессы в природе и обществе в качестве процессов усложнения и роста информационного содержания объединения (информационного пакета). Появление более сложных систем с большим информационным содержанием ведет к тому, что на последующем структурном уровне оказывается больше типов (видов) соответствующих структурных единиц, которые выдержали естественный (самоорганизационный) отбор и стали в той или иной степени устойчивыми.

На одном из самых низших уровней оказались кварки (которых всего шесть), далее идут атомы (их более сотни, а с изотопами еще больше). Молекул уже более десяти миллионов (из них только 300 тысяч неорганических веществ), а видов живых существ за всю историю биосферы появилось более миллиарда (из них, видимо, несколько десятков миллионов видов существуют и в настоящее время, хотя описано меньше двух миллионов). Соответственно, наличие на каждом последующем структурном уровне все большего числа видов свидетельствует о существенном увеличении информационного содержания всей ступени (всех единиц структурных уровней).

Накопление информации при усложнении и повышении степени организации материальных систем – наиболее простая информационная закономерность в ходе самоорганизации. Процессы усложнения и самоорганизации вещества в ходе эволюции материи, приводящие к образованию иерархических структур, представляют собой в определенном аспекте своего рода информационный процесс, а именно, происходит передача информации во времени от предшествующей структуры к последующей, генетически с ней связанной. При этом обнаруживается, что накопление информационного содержания сопряжено с появлением тех или иных дискретно-целостных единиц на каждом структурном уровне эволюционного ряда.

Не существует пока какого-то единого даже синтаксического информационного критерия развития и здесь возможны различные «информационные» экспликации и модели, существенно зависящие и от того, как понимается сам процесс эволюции и категория информация. Очевидно, что иная трактовка информации, скажем, как снятой неопределенности, требует такой экспликации понятия развития в информационном плане, которое характеризовало бы переход объекта от состояния с одними информационными параметрами определенности к другому состоянию («передача» связанной информации от одного его состояния к другому его состоянию).

Трактовка информации в семиотико-кибернетическом плане предполагает определение (оценку) изменения всех составляющих ее компонентов на синтаксическом, семантическом и прагматическом уровнях и является перспективным комплексным информационным критерием для кибернетических, в особенности, для самоуправляемых биологических и социальных систем.

Вначале в ходе эволюции информационных процессов возникает ценность информации (на уровне биосистем, а возможно, еще раньше – на этапе химической эволюции). Лишь на уровне социальной ступени эволюции появляется смысл, как культурный феномен, и сама культура предстает как мир смыслов. Причем появление знаков и смыслов (магия) даже предшествует появлению орудий труда.

Рост информационного содержания материальных систем в процессах непрерывно-длительной самоорганизации выражает определенное направление, или вектор, стрелу эволюции и т.д. Причем эта направленность (векторность) эволюции во Вселенной характерна лишь для информационных параметров эволюционирующих систем, но не для масс-энергетических, пространственных и иных известных нам способов физического или атрибутивного описания глобально-эволюционных процессов. Поэтому информационный критерий развития оказывается наиболее важным по сравнению с другими критериями, например, по сравнению с масс-энергетическим критерием эволюции ^{[38, 39]}.

Между тем энергетический критерий, широко используемый в науках о неживой природе, как упоминалось, оказался одним из первых, который был применен в культурологических исследованиях и в этом сказалась инерция традиционного для естествознания подхода. Для оценки уровня развития культуры Л.Уайт предложил изменение количества энергии, потребляемой в год на душу населения, либо рост эффективности орудий труда, при помощи которых используется энергия ^{[40, с. 444]}. Не отрицая важности энергетического критерия для развития культуры (а особенно для цивилизации), тем не менее, очевидно, что он не так тесно связан с природой феномена культуры как информационный критерий.

Все же для понимания культуры более важной является информация, а не энергия, хотя энергия в человеческом обществе также запасается и накапливается экстракорпорально и внегенетически. Вот здесь и находится один из важных «водоразделов», который отличает (а не разделяет) культуру и цивилизацию, когда эта последняя включает в себя и энергетическую и информационную составляющие, о чем дальше еще пойдет речь. Дело, конечно, в акцентах понимания и за феноменом культуры все более прочно закрепляется информационное видение. И это представление культуры совпадает с упомянутой выше универсальностью информационного критерия развития в универсальном (глобальном) эволюционизме ^{[30, 41]}. Судьба цивилизации зависит от ее культуры, которая должна «встроить» социальную ступень эволюции в супермагистраль универсальной эволюции как траекторию непрерывной самоорганизации материи во Вселенной и станет продолжать ее далее уже в социокультурной форме.

На уровне становления и развития общества в эволюционной информодинамике наступают качественно-нелинейные изменения. А именно: происходит «вынос» ряда информационных процессов (накопления, хранения, преобразования и т.п. информации) за пределы структурного элемента ступени. Это специфическая и сущностная характеристика социальной ступени эволюции, выражающая ее принципиальное отличие от предыдущей – биологической ступени. Накопление информации продолжается не в структурной единице соответствующей ступени, а в основном вне ее, что требует освоения внешнего окружающего пространства и преобразования находящихся в нем объектов для превращения их в феномены культуры – артефакты и смыслы. Да и деятельность понимается, прежде всего, как специфический для человека способ отношения к внешнему миру, который состоит в преобразовании и подчинении его человеческим целям ^{[20, с. 82]}. Причем, осваивая и преобразуя природу, человек одновременно перестраивает и свою собственную «внутреннюю природу».

Передача культурной информации также требует использования пространства и материальных объектов вне организма составляющих общество людей и активного участия в этом процессе их сознания. Вероятно, можно констатировать наличие специального для человека и человечества социокультурного принципа экзогенного накопления, передачи и преобразования информации. И это согласуется с принципами синергетики, согласно которой рост информации в эволюционирующей материальной системе происходит за счет окружающей среды, за счет изъятия у нее негэнтропии. Принцип экзогенного накопления культурной информации, имеющий информационно-синергетический характер, вовсе не отменяет положения о том, что эта информация обретает свою культурную форму лишь в ходе придания сознанием человека значения, смысла артефактам, после чего они включаются в семиосферу как область человеческой культуры. Человек «социализирует» окружающее пространство прежде всего для формирования и развития своей культуры, хотя на первый взгляд кажется что это происходит именно из-за ресурсов вещественно-энергетического характера ^[42]. Впрочем, одновременно происходит и освоение этих ресурсов, но для социальной ступени и ее дальнейшего развития более важно получение и накопление информации как способ развития культуры. В процессе антропогенеза человек начинает выделяться из царства животных благодаря формированию культуры и на каком-то этапе именно культура становится главным механизмом дальнейшей самоорганизации социальной ступени эволюции.

В основном благодаря экзогенному информационно-культурному принципу освоения мира собственно биологическое развитие человека приостанавливается (за последние 40 тысяч лет геном человека изменился меньше, чем на 0,02 %) и человечество как биологический вид практически уже не изменяется как во времени, так и в пространстве в различных природных условиях планеты (но пока не космоса). Это произошло потому, что человек передал основную функцию накопления информации в социосфере от своего организма внешнему для него, но сущностно с ним связанному культурно-эволюционному процессу. Биологическая эволюция, по сути, сменилась социокультурной эволюцией, которая оказалась менее изученной, чем ей предшествующая эволюция, в которой главным действующим репликатором оказался ген. Но может ли нечто подобное гену как дискретной единицы передачи информации в биоэволюции существовать и для эволюции культуры?

Уже поставлена проблема определения неких элементарных единиц культуры, или «культурного разнообразия» (типа генов для биосистем или других специфических единиц информации). Такие попытки уже предпринимались ранее, и сейчас наиболее распространенное наименование культурных единиц – «мем» (от греческого – подобие), на основе которого некоторые культурологи пытаются не только оценивать, но и количественно определять в каком направлении развивается тот или иной социокультурный процесс.

Понятие мема, как единицы культуры, передаваемой не генетическим способом, а путем копирования, репликации, обучения, имитации (в широком смысле) было предложно в 1976 г. английским эволюционным биологом и популяризатором науки Р. Докинсом в его известной книге «Эгоистичный ген» ^[43]. Он предложил гипотезу мема как нового – небиологического репликатора и главного действующего агента культурной эволюции в последней главе этой книги.

Понятие мема, как единицы культурной информации, способной к репликации, возникло у него по аналогии с геном. Предполагается, что мем представляет такую устойчивую информационную структуру, которая способна самостоятельно воспроизводиться, т.е. мемы – это репликаторы, которые копируют, размножаются и распространяют сами себя, наподобие вирусов (и такая аналогия была высказана, вчастности, как медиавирусов, психических вирусов). Под репликаторами понимаются биологические структуры, которые могут самовоспроизводиться и модифицироваться, адаптируясь к окружающей среде. Это гены, которые благодаря ДНК и РНК воспроизводятся, распространяются, подвергаются мутациям и естественному отбору.

Р. Докинс сделал предположение относительно того, каким образом мемы могут действовать в качестве культурных репликаторов: подобными примерами мемов могут служить мелодии, идеи, поговорки, фасоны одежды, привычки, слова, идеи, поступки, решения, методы ремесла (например, способы изготовления керамики) и т.д. ^[44].

Р. Докинс, как биолог, высказал свою трактовку биоэволюции, как репликации и конкуренции отдельных генов, для которых временными носителями являются конкретные биологические виды. Согласно его точке зрения, именно гены как дискретные носители биологической информации, а не биологические виды выступают в качестве движущего фактора и актора биоэволюции.

Эта идея, которая вначале была забыта, спустя почти два десятилетия была поддержана и далее развита в ряде эволюционно-культурологических исследований. Так, А. Рембо полагает, что выделение теоретически обоснованной и эмпирически применимой единицы, в которой аккумулируется и передается культурная информация, является главной задачей в культурологии, и только ее решение обеспечит очередной прорыв в исследовании процесса культурной эволюции ^{[45, с. 69]}.

Президент Общества кросскультурных исследований в США Г. Чик считает, что если культура есть социально передаваемая информация, а информация может быть представлена в виде дискретных единиц, то и культуру можно рассматривать как комплекс дискретных единиц ^{[46, с. 154-168; 47, с. 275-307]}.

Стоит, однако, заметить, что природа мема, как единицы культурной информации, в общем случае пока не выявлена, и здесь существуют различные точки зрения, вплоть до того, что мемы сводятся к неким «рекламным репликаторам» либо «культурным вирусам», что снижает их научное значение, поскольку это будет отражать лишь часть культуры, причем в основном массовой культуры.

Сделав акцент на репликации, создатели концепции мема, как единицы культурной информации, упустили из виду многие другие сущностные феномены и черты как культуры, так и информации. Например, понятие репликации, вполне уместное для биологии, имело бы смысл заменить понятием отражения, которое лучше выражает специфику репликации и передачи социокультурной информации, поскольку связано с сознанием. Ведь главное отличие гена и предполагаемого мема в том, что один имеет материальный, а другой – идеальный характер. И хотя ряд исследователей мема, обратили внимание на «нематериальный характер» этой единицы культурной информации, тем не менее, увлечение биологической аналогией заставляло их акцентировать свое внимание на материальной стороне этого второго репликатора. И это в значительной степени обусловило то, что концепция мема не привлекла внимания подавляющего числа исследователей культуры (как и концепция культургена, также исходящая из биолого-генетической аналогии и акценте на передаче информации).

Концепция мема в определенной степени воспринималась и как очередная попытка использования социал-дарвинистских идей естественного отбора в сфере общественной жизни.

Возможно, что существует некоторое многообразие мемов, комплексы мемов, либо даже, кроме мема, могут существовать и другие единицы культурной информации. Возникает также вопрос: можно ли основываться на биологической аналогии мема с геном? Ведь культура не только в уже упомянутом информационном плане отличается от биологической информации и об этом, в частности, свидетельствует также принцип экзогенного накопления информации. Кроме того, представление о меме, как о репликаторе, исключает из рассмотрения уникальные символы, которые имеют для понимания культуры и ее эволюции не меньшую ценность, нежели массово воспроизводимые культурные процессы. Поэтому не случайно концепцию мема «подхватили» исследователи массовой культуры и рекламы, а в 2012 г. в США «мем» оказался едва ли не самым популярным словом. Между тем, например, символы как элементы культуры, далеко не всегда универсальны, некоторые из них встречаются лишь в рамках ограниченного числа параллельных культур, а есть символы, которые исторически единственны в своем роде, они характерны лишь для культуры отдельных народов ^{[20, с. 182]}.

Пока исследования единиц культуры только начались, и большинство культурологов их просто не замечают, предпочитая заниматься не аналитической и не эволюционной, а описательной культурологией. Однако вряд ли эволюционный подход достаточно основательно утвердится в культурологии, если не будет выявлено все многообразие возможных информационных единиц культуры, как культурного разнообразия. Все-таки информация сущностно связана с разнообразием, а не только с одной или несколькими формами ее движения, на чем акцентирует внимание концепция мема (меметика – название дано по аналогии с генетикой). На наш взгляд, поиски единиц культуры вполне оправданы, а сама идея с позиций информационного видения культуры представляется интересной и плодотворной, но ее конкретные проработки еще далеки от искомого магистрального пути эволюционно-культурологических исследований.

Представляется, что исследования социокультурной эволюции должны исходить не только из биологической аналогии, но и базироваться на более общей концепции универсальной эволюции. И хотя ряд вариантов универсального эволюционизма также строятся на аналогии биологической и социальной форм эволюции, но здесь уже получен ряд результатов, которые могут быть использованы в меметике, как одном из вариантов исследования предполагаемых единиц культуры. Более того, на некоторых идеях (именно идеях, а не конкретных результатах уже проведенных исследований) связи биологической и культурной эволюции может быть построена новая версия универсального (глобального) эволюционизма, более адекватная, чем предыдущие, поскольку все они не учитывали, что дальнейшее продолжение универсальной эволюции будет идти через эволюцию культуры как ядра социального и социоприродного развития.

Эволюционное видение позволяет обнаружить определенные направленные трансформации всех социокультурных процессов и даже появление новых в основном как результат деятельности человечества и развертывания социального и социокультурного этапа эволюции. С точки зрения эволюционного подхода в культурологии динамика социокультурных процессов и систем имеет прогрессивную, регрессивную либо иную направленность развития. Эта векторность социокультурных процессов уже была выявлена и в определенном аспекте развита аксиологическим подходом к культуре, разделившим ее на различные ценностные сферы. И хотя многие культурологи не склоны соглашаться с аксиологической версией, однако в ней присутствует в некотором виде идея культурной эволюции. В определенном аксиологическом смысле можно поставить знак равенства между позитивными и прогрессивными, а также между негативными и ре­грессивными изменениями в процессах социокультурной эволюции и попытаться оценить, в каком направлении будет развиваться культура, если этим процессом можно будет в какой-то степени управлять, что предполагает переход к гуманистически ориентированной стратегии устойчивого развития.

Несмотря на имеющие место различные направления культурной эволюции, достаточно четко прослеживается ускорение информационной составляющей в общей цивилизационной динамике. Информация, как уже отмечалось, заняла лидирующие и доминирующие позиции в мировых эволюционных процессах. А это означает, что культурная эволюция опережает все другие эволюционные процессы и становится полноправным «проводником» в наше общее устойчивое будущее. И это будущее уже можно видеть в основном в информационном ракурсе как те или иные формы эволюции культуры.

О том, что культура эволюционирует и будет далее эволюционировать, сейчас спорить не приходится, хотя еще в прошлом веке Л.Уайту приходилось защищать эволюционный подход к культуре. Однако мы сосредоточим далее внимание не на прошлом культурогенеза, а на его будущем. Представляется, что грядущий переход к устойчивому развитию (УР) будет сопряжен с формированием нового типа мировой культуры, которую уместно назвать культурой устойчивого развития ^[48], которая в ходе ноосферогенеза постепенно эволюционирует в ноосферную культуру.

Концепция устойчивого развития еще только формируется, и здесь соседствуют различные представления (или образы) устойчивого развития –экологический, безопасностный, интегративный и т.д. Эта традиция берет свое начало с «экологического видения» УР, когда на ЮНСЕД была принята общемировая стратегия УР, ориентирующая на предотвращение глобальной антропоэкологической катастрофы, которая неизбежна в модели неустойчивого развития (НУР). Поэтому вначале УР связывали в основном с экологической культурой.

Мировое сообщество начинает осознавать, что деятельность людей за все время развития цивилизации привела к социально-экологическому кризису, грозящему уже в первой половине ХХI века превратиться в глобальную катастрофу. Набирающий силу экологический кризис ставит под угрозу возможность существования человеческой цивилизации и культуры уже в ближайший исторический период. Ускоренная и масштабная деградация природных систем ведет к дестабилизации биосферы, утрате ее целостности и возможности поддержания качества окружающей среды, необходимых для биологических и социальных систем. Выход из этого кризиса возможен только на основе формирования нового способа взаимоотношений человека и природы, исключающих возможность широкомасштабного разрушения природной среды.

Стало понятным, что предыдущее развитие человечества, приведшее к экономическому и научно-техническому прогрессу, чревато многими негативными последствиями экономического, социального, экологического и иного характера, что ведет к деградации общества и разрушению биосферы. Эксперты ООН охарактеризовали подобное развитие человечества как неустойчивое развитие, которое необходимо изменить и перейти на новую цивилизационную парадигму развития, названную устойчивым развитием.

С этой целью в июне 1992 года была созвана Конференция ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД) в Рио-де Жанейро, которая призвала все государства перейти на новый путь развития – путь устойчивого развития (перевод с английского – sustainable development). Через десять лет, в 2002 г. состоялся Всемирный саммит по устойчивому развитию, который подтвердил приверженность мирового сообщества курсу устойчивого развития, но выявил огромные трудности на этом неизведанном пути развития человечества.

В июне 2012 г. Конференция ООН по УР (Рио+20) опять в Рио-де-Жанейро приняла решение о формулировании новых целей развития цивилизации (вместо завершающихся Целей развития тысячелетия в основном в 2015 г.) для придания деятельности в области устойчивого развития целенаправленного и последовательного характера. Такой комплекс целей в области УР, отвечающего нормам международного права, должен опираться на уже принятые обязательства и все предшествующие документы ООН, способствовал бы полному осуществлению решений всех основных встреч на высшем уровне по экономической, социальной и экологической проблематике, включая положения итогового документа саммита Рио+20 ^[49].

Переход к устойчивому развитию – объективное требование времени, определяющее будущее всего мирового сообщества, в том числе и России. Идея устойчивого развития может и должна стать нашей национальной идеей (или одним из ее важных положений) и сыграть важную роль в определении государственных приоритетов и перспектив дальнейшего реформирования страны. Ведь сам по себе переход к рыночным отношениям и дальнейшая демократизация не обеспечивают переход к устойчивому развитию – и это уже определило позицию мирового сообщества в пользу стратегии перехода к устойчивому развитию как более безопасной форме существования общества и его взаимодействия с окружающей средой. Этот переход – очень трудный, долговременный и многоплановый процесс достижения равновесного взаимодействия между обществом и биосферой, гармонизации их отношений на основе законов развития последней. Появление стратегии УР обязано проблемам связи социально-экономического развития и охраны окружающей среды, хотя сейчас ясно, что концепция УР выходит за пределы экологии и касается абсолютно всех сторон жизнедеятельности людей и их взаимодействия с природой.

Можно считать, что в самом общем случае УР – это форма безопасного прогрессивного (нерегрессивного) развития цивилизации и таких ее взаимоотношений с природой, когда сохраняется и человечество и биосфера, и реализуется их долговременная безопасная коэволюция. УР как наиболее безопасная форма развития при ее реализации ориентирована на прекращение сокращения как биологического, так и социального, прежде всего социокультурного разнообразия. Для перехода к УР сохранение и даже рост полиморфизма культуры, усложнение структурно-функциональной организации социокультурного (включая соционормативный) процесса представляет такое же необходимое условие, как сохранение биосферы и дальнейший рост биологического разнообразия, являющиеся естественным условием перехода к УР. Причем предполагается соединение в единый социоприродный процесс эволюции безопасного роста культурного и биологического разнообразия. В этом смысле можно сказать, что одновременное сохранение, увеличение и коэволюция биологического и культурного разнообразия представляет важный аспект сущности перехода к УР.

И в этом смысле важно выделить не только вновь формируемую целостность глобальной социоприродной системы, включая появление единого коэволюционного культурно-биотического разнообразия, но и их совместную антиэнтропийную функцию. Можно сказать, что к сохранению биоразнообразия как естественного фундамента перехода к УР, на которое в «экологической» концепции УР обращается внимание, органически «добавляется» сохранение культурного разнообразия, являющегося социальным основанием этого перехода. В свете сказанного выше об информационной сущности культуры, понятно, что снижение культурного разнообразия равносильно деградации человечества. А понимание этого требует использования более широкого информационно-синергетического подхода. Только с позиций этого комплексного общенаучного подхода можно понять как переход к УР может реализовать кардинальное изменение современной формы развития, ведущей к все более ускоряющемуся росту социокультурной энтропии.

И хотя многие ученые по-прежнему будут подчеркивать и выделять экологический аспект перехода к УР, однако уже сейчас ясно, что такой переход имеет отчетливо выраженный разнообразностно-синергетический аспект, тесно связанный с информационным критерием развития в природе и в обществе. Как выше отмечалось, согласно этому критерию на главной прогрессивной линии развития – супермагистрали универсальной эволюции происходит перманентно-дискретный рост информационного содержания при переходе ко все более высоким уровням и структурам материальных систем.

Это было характерно и для биологической эволюции, где происходил рост биоразнообразия (причем не только на генетическом уровне), и для антропогенеза, включая лежащую в его основе социокультурную эволюцию (культурогенез). При рассмотрении культурогенеза, как постбиологического эволюционного процесса, а культуры, как надбиологической информационной системы и структуры, мы также обнаруживаем действие упомянутого информационного критерия развития, которое оказывается прогрессивным лишь в случае обогащения культурного разнообразия.

В модели неустойчивого развития реализуются процессы как роста, так и деградации социокультурного разнообразия, причем эта последняя тенденция усиливается не только в силу внутрисоциальных факторов, но и благодаря негативному ответному воздействию разрушаемой человеком окружающей природной среды. Переход к УР преследует цель вначале уменьшить, а в перспективе не только сохранить уже имеющееся культурное разнообразие, но и обеспечить его дальнейший безопасный и стабильный рост, который ведет к появлению нового качества как в процессе устойчивого культурогенеза, так и в перспективе ноосферной эволюции культуры.

Причем рост разнообразия тех или иных социокультурных систем гарантирует им все большую устойчивость, что было выявлено вначале на примере биологических, а в дальнейшем и кибернетических систем. Согласно закону необходимого разнообразия У.Р. Эшби рост внутреннего разнообразия кибернетической системы усиливает ее устойчивость и безопасность в отношении всех воздействующих на систему негативных факторов. Вот почему переход к УР, с одной стороны, сохранение и рост биологического и культурного разнообразия, с другой стороны, – это не просто разнородные несвязанные процессы в природе и в обществе, а единый социоприродный процесс дальнейшей глобальной эволюции в мироздании.

Информационный вектор универсальной (глобальной) эволюции предполагает дальнейший непрерывно-дискретный и безопасный рост культурного разнообразия, и это оказывается возможным в перспективе только при переходе к такой социоприродной (и вместе с тем – социокультурной) форме развития как УР. Только эта форма развития «переведет» глобальную социоприродную систему из неустойчивого развития в социоестественный и социокультурный эволюционный процесс, вписывающийся в супермагистраль универсальной эволюции. Законы и принципы универсального эволюционизма являются теми принципами и законами, которым должна подчиняться динамика социокультурного разнообразия в эволюционном «коридоре», обеспечивающем безопасность и неопределенно долгое прогрессивное развитие общества. Причем социокультурные нормативные процессы преследуют цель в основном сохранения энтропии полученных в ходе эволюции систем. Однако самый лучший способ сохранения энтропии – это ее уменьшение, активная антиэнтропийная деятельность в форме безопасной самоорганизации.

Переход к УР также означает, что сохранение и рост социокультурного разнообразия должен будет обеспечиваться совершенно новым способом взаимодействия человека, общества и природы, или способом внутрисоциального и социоприродного коэволюционного взаимодействия. Речь идет о способе, гармонизирующем отношения человека, общества и природы, превращающем их в коэволюционные взаимодействия, обеспечивающие наименьший рост энтропии и наибольшее увеличение информационного содержания социосферы, включающее в качестве основного результата – оптимальный рост социокультурного разнообразия, в особенности семиосферы. Таким способом, идущим на смену современному некоэволюционному способу, является ноосферный способ социоприродного и социокультурного развития, формирующийся через УР. Оптимальность здесь понимается как обеспечение достаточно интенсивной динамики культурного разнообразия при необходимом уровне обеспечения безопасности и максимально возможном приращении информационного содержания (внутреннего разнообразия) эволюционирующей социоэкосистемы Переход к новому способу социоприродного взаимодействия через УР предполагает также ориентацию глобальных процессов и, прежде всего, глобализации на цели УР.

УР само по себе более целостная форма развития, поскольку объединяет в единую систему все основные направления цивилизационного процесса – экономическое, экологическое, культурное (в том числе и в его узко-ведомственном понимании), политическое и другие, а также формирует новую глобальную социоприродную систему «безопасность–развитие». Сохранение и рост социокультурного разнообразия в стратегии УР также предполагает объединение этого многообразия в рамках этой социоэкосистемы с целью дальнейшего продолжения непрерывного прогрессивного развития мирового сообщества. В рамках современного этапа стихийного развертывания глобализации также происходит рост связей между различными социокультурными системами и все большее обретение целостности социокультурного разнообразия, однако при этом нередко происходит деградация его на локальном уровне и силовое «навязывание» определенного типа культуры со стороны развитых стран, в существенной степени управляющих современными глобальными экономическими и социокультурными процессами.

Поскольку переход к УР не может и не должен быть столь же длительным как, например, переход от собирательского способа природопользования к производящему хозяйствованию, то существенно будут усилены механизмы сохранения и опережающего накопления социокультурного разнообразия. Это последнее разделяется в темпоральном ракурсе на три типа, отображающие прошлое, настоящее и будущее. При переходе к УР будет происходить процесс увеличения доли социокультурного разнообразия, ориентированного на будущее, и этот процесс уместно назвать процессом футуризации и виртуализации социокультурного разнообразия, что в первую очередь проявится в формировании опережающей науки и образования для УР.

Футуризация социокультурного разнообразия, активно и ускоренно генерирующего программы будущей культуры УР, приведет к приоритетному и опережающему росту разнообразия духовной культуры по сравнению с разнообразием материальной культуры. Прежде всего, за счет опережающего развития многообразия интеллектуально-духовной деятельности будет происходить рост информационного содержания социосферы (особенно инфосферы и семиосферы), которая при определенном количестве этого разнообразия и становления механизмов опережения коллективным сознанием бытия может превратиться в ноосферу. Причем речь идет не о превращении биосферы в ноосферу, как об этом часто говорят в отечественной литературе по проблемам ноосферы, а о превращении социосферы (и. прежде всего, семиосферы) в ноосферу, когда накопление социокультурного разнообразия достигнет необходимого уровня целостности и качества и сформируется ноосферный интеллект цивилизации как высшая ступень и форма человеческой культуры. Ноосферный интеллект соединит в единую целостную социотехнологическую и социокультурную систему естественный интеллект отдельных личностей и искусственный интеллект новых информационных технологий, обретет способность кардинально усилить информационные возможности человечества за счет наиболее рационального использования накопленного социокультурного разнообразия. Грядущее формирование ноосферы через УР будет означать, что в своем развитии цивилизация и ее информационное ядро – культура включилась в супермагистраль универсальной эволюции, которая продолжит свое дальнейшее устойчиво-прогрессивное развитие в социоприродной форме как на планете, так и за ее пределами.

Один из основоположников концепции ноосферы П. Тейяр де Шарден в эволюции мироздания особо выделял процесс цефализации, на вершине которого оказался человек. По сути дела, ноосферогенез в перспективе оказывается тем этапом глобально-универсальной эволюции, которая будет реализоваться в социоприродной форме, вначале на планете, а затем и за ее пределами, представляя собой высшее достижение социокультурного развития.

Если бы ранее не была бы высказана идея ноосферы, она все равно появилась бы, поскольку формирование такого уникального информационного образования, как сфера разума, обусловлено самой информационной сущностью культуры, что отличает ее от информационных характеристик биологической ступени. Таким образом, речь опять идет о наличии внегенетического, надындивидуального и внеличностного механизма создания, накопления, хранения, передачи и преобразования информации, необходимой для организации и развития социальной деятельности. Этот уникальный преимущественно внеорганизменный характер социально-информационной эволюции и коррелируется с расширением сферы человеческой деятельности вначале по планете, а затем и в космосе. Становление сферы разума на этом социально-информационном пути глобальной эволюции выглядит как «запрограммированный» этап проявления информационного процесса (критерия) и высший мыслимый в настоящее время этап культурогенеза.

Культурно-информационная сущность будущего ноосферного процесса достаточно очевидна. Но почему-то культурологи избегали рассмотрения процесса становления сферы разума как естественного продолжения культурогенеза. И это существенно сужало горизонты видения эволюции культуры, по сути, ограничивая прогностическую функцию культурологии как научного направления, как самостоятельной дисциплины в общественных науках.

В культурологии как области исследований и сферы образования, сегодня явно превалирует описательно-исторический подход и слабо развита концептуально-теоретическая основа. На наш взгляд, становление информационного подхода в культурологи и развитие информационной культурологи как научной дисциплины будет способствовать созданию единой теоретико-методологическую базы изучения культуры и существенно усилит ее прогностическую функцию. Эту же цель преследует и ноосферный подход к видению перспектив культурной эволюции.

Ноосфера представляется в качестве гипотетического будущего состояния общества и его взаимодействия с природой, в котором приоритетное место будет занимать коллективный общечеловеческий разум, направляющий социоприродную эволюцию. В официальном документе – Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию ноосфера характеризуется как общество, где мерилом национального и индивидуального богатства станут духовные ценности и знания Человека, живущего в гармонии с окружающей средой ^[50].

В процессе реального прогресса на пути в ноосферу наука будет, как и предполагал В.И. Вернадский, играть доминирующую роль, как и сопряженные с ней интеллектуально-духовные и нравственно-культурные формы деятельности. В будущей ноосфере социально-информационные факторы окажутся более важными и определяющими развитие по сравнению с материально-энергетическими составляющими, формируя сферу разума через УР. Ноосферогенез, зарождаясь в отдельных местах, странах и регионах планеты, будет обретать глобальное измерение и становиться общепланетарным процессом. Созидание сферы разума должно активно влиять на глобализацию и другие глобальные процессы, рационализируя их нравственно-справедливым началом и способствуя гармонизации отношений в системе «человек–общество–природа». Становление сферы разума с самого начала оказывается потенциально глобальным процессом: об этом говорил еще В.И. Вернадский, полагая, что биосфера преобразуется в ноосферу. В настоящее время все более утверждается точка зрения, что для оптимального ноосферогенеза как пока планетарного (а в перспективе и космического) процесса необходимо сохранение биосферы и обеспечение максимально возможной ее естественной эволюции. Именно биосфера является фундаментом существования всей жизни на планете и дальнейшего развития разума, при условии создания механизмов существенного снижения антропогенного давления на природную среду.

Сейчас, когда ноосферную идею удалось связать с УР (и, по сути дела, она будет реализоваться через него), выявляются и более глубинные сущности роли разума в глобальной эволюции во Вселенной. По-видимому, именно человеческий разум, приняв со временем форму ноосферного интеллекта и реализуя стратегию «устойчивого эволюционизма». сможет помочь нашей цивилизации «вписаться» не только в планетарную эволюцию, но и в супермагистраль глобальной эволюции нашего мироздания.

Особую роль в процессе культурогенеза через УР играют такие глобальные процессы как информатизация и становление информационного общества. Развернувшиеся в настоящее время глобальные процессы как стихийной эволюции цивилизации к постиндустриальному обществу важно направить в русло реализации целей УР ноосферной ориентации. Постиндустриальное общество имеет свой информационный "мост" в общество с УР ноосферной ориентации, как бы демонстрирующим, что приоритет вещественно-энергетических акцентов глобальной деятельности остается в модели НУР. Таким "мостом" является информационное общество, которое, зародившись в постиндустриальном обществе (как часть его), сможет пройти испытание на критерии УР (УР-экспертизу) и ноосферные трансформации. Очень важным является возможность формирования опережающего моделирования реальности с помощью новых информационных технологий, которое существенно оптимизирует деятельностные акценты в духе принципа темпоральной целостности, а также дает возможность футуризировать все процессы социальной и социоприродной "устойчивой" эволюции ноосферной ориентации.

На определенной ступени развития культуры как коллективного интеллекта цивилизации происходит становление информационного общества (ИО) в глобальном масштабе, как первого этапа становления ноосферы, призвано существенно усилить интеллектуальное могущество цивилизации за счет процесса информатизации, направленного на эффективное овладение информацией как ресурсом развития с помощью средств вычислительной техники и информатики, формирование инфосферы через информатизацию и УР. В ходе становления ИО как инфоноосферы, которая в глобальном масштабе появится, по-видимому, к середине XXI века, будет разрешено противоречие между физическими, вещественно-энергетическими возможностями цивилизации по преобразованию природы и ее интеллектуально-информационными способностями по познанию и предвидению процессов развития природы и общества, что является основой гармонизации их взаимодействия. Именно в этот исторический период должен будет произойти переход к доминированию культурного начала над цивилизационным в социальной эволюции, о чем выше упоминалось.

Культурно-информационная сущность ноосферогенеза особенно четко проявляется в становлении ноосферного интеллекта как естественного процесса развития культуры. Ноосферный интеллект соединит в одну целостную социотехнологическую систему культуру как коллективный интеллект цивилизации, естественный интеллект отдельных личностей и искусственный интеллект новых информационных технологий. Эта целостная и самая грандиозная интеллектуальная система обретет способность кардинально усилить информационные возможности человечества за счет наиболее рационального использования накопленного социокультурного разнообразия.

В культуре, как упоминалось, иногда выделяют материальную и нематериальную ее части, причем эта последняя включает в себя духовную культуру, в которой информационное содержание уже доминирует над вещественно-энергетическим. Материальная культура выступает в качестве предметов второй, искусственной природы, содержащие в себе структурную информацию, и могущие выступать в культурном ракурсе в качестве знаков, являясь семиотическими образованиями. Между этими двумя типами культуры, развивающимися в обществе с различной скоростью, существует определенное отношение, которое получило, в основном благодаря американскому социологу У.Ф. Огборну, наименование культурного лага, или культурного отставания, запаздывания.

Согласно концепции культурного лага, нематериальная культура, как более консервативный тип культуры, отстает от материальной культуры (и, прежде всего, от развития техники и технологии), причем этот лаг с течением времени увеличивается. Изменения в нематериальной культуре появляются позже технико-технологических инноваций, поскольку этот тип культуры более инерционен и не успевает адаптироваться к научно-техническому прогрессу и связанной с ним материальной культуре. Культурный лаг вряд ли относится к той части нематериальной культуры, которая связана с созданием и реализацией научно-технических достижений, но, по-видимому, характерен для большей части нематериальной культуры, само понятие которой пока точно не определено.

Культурный лаг коррелируется с известным из социальной философии и социологии соотношением общественного сознания и общественного бытия. Это последнее определяет общественное сознание и отстает от бытия. Хотя существуют ситуации, когда общественное сознание в форме идей опережает общественное бытие (в период кардинальных, революционных социальных изменений), тем не менее, оно, как правило, отстает от бытия. А поскольку общественное сознание в наибольшей степени связано с нематериальной культурой, то культурный лаг выступает в качестве частного случая отставания сознания от бытия.

Однако ситуация кардинальным образом изменяется в ходе ноосферогенеза. В отличие от ранее бытовавших представлений о стихийном превращении биосферы в ноосферу, сейчас считается, что сфера разума не может появиться стихийно. Она виртуально будет опережающе моделироваться и формироваться, вначале теоретически с помощью науки, а затем целесообразно воплощаться в социальной и социоприродной сферах. Это не просто отход от стихийности, это опережающее проектирование и конструирование, формирование образа (модели) будущего в виде сферы разума.

В результате трансформации социосферы в ноосферу появляется ноосферный интеллект как принципиально новая форма «общественного сознания», объединяющая интеллектуальные ресурсы человечества и средства информатики, способная к опережающему отражению социального бытия и использующая опережающие механизмы для реализации желаемых вариантов социоприродного развития.

Предполагаемое превращение человечества в ноосферную цивилизацию предполагает, что главным ресурсом его дальнейшей эволюции станет информация (позволяющая экономить вещественно-энергетические ресурсы), реализуется опережающее развитие информационно-интеллектуальных процессов и духовной культуры (прежде всего, науки, управления, образования). Критерием уровня развития и качества жизни в сфере разума станут нравственно-гуманистические ценности и знания человека, живущего в гармонии с окружающей социальной и природной средой в условиях обеспечения всеобщей безопасности.

Становление ноосферы, возвышая потребности человека, выдвигает на приоритетное место именно духовную культуру, в тоже время трансформирует все составляющие и содержание культуры, что позволяет предположить появление принципиально нового типа культуры – ноосферной культуры, являющейся предвидимой «вершиной» глобально-эволюционных процессов во Вселенной.

Если в космосе устойчиво существуют цивилизации ноосферного уровня развития, то рано или поздно они непременно вступят в контакт и образуют информационно-ноосферную систему когерентной социоприродной и социокультурной эволюции ^{[51, 52]}. Близкую к этой точке зрения высказывает А.Д. Панов в концепции «галактического культурного поля», которое появляется в процессе передачи информации космическими цивилизациями и «насыщения контактов». Причем даже предполагается, что «культурное поле превращается в единый надцивилизационный объект, эволюционирующий по своим собственным законам. Фактически речь идет о следующим за социальным, качественно более высоком уровне организации материи» ^{[53, с. 108]}.

Проблема внеземных цивилизаций тем самым из естественно-технической постепенно превращается в социокультурную проблему, и дальнейшая универсальная эволюция может рассматриваться через культурное поле земной и возможных внеземных цивилизаций.