Концепт «любовь» в художественном мире В. Токаревой: специфика воплощения, образное наполнение и связь с концептосферой А. П. Чехова

Кондрашева Екатерина Владимировна ORCID: 0000-0002-9990-3351 старший преподаватель, кафедра журналистики, Тихоокеанский государственный университет 680035, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, ул. Тихоокеанская, 136 Kondrasheva Ekaterina Vladimirovna Senior Lecturer, Department of Journalism, Pacific State University 680035, Russia, Khabarovskii krai, g. Khabarovsk, ul. Tikhookeanskaya, 136 000555@pnu.edu.ru Другие публикации этого автора

Введение

Многие рассказы и повести Виктории Токаревой посвящены любви в разных ее проявлениях. Это любовь между мужчиной и женщиной, любовь к матери, к родным и семье, любовь к вещам материальным и к творчеству. Концепт ЛЮБОВЬ в произведениях В. Токаревой доминирует и служит способом постижения истинной сути человека ^{[5; 9]}.

Немаловажную роль играет этот концепт и в художественной концептосфере А. П. Чехова ^[3], чье творчество оказало значительное влияние на формирование писательских предпочтений В. Токаревой.

В. Г. Зусман писал, что при анализе художественного концепта «литературоведение получает возможность включить образную ткань произведения в общенациональную ассоциативно-вербальную сеть» ^{[4, с. 3–17]}. Именно концепты соотносятся «с единицами художественного мышления – образами» ^{[13, с. 744]}, и это позволяет приблизиться к пониманию художественной концептосферы, создаваемой писателем в своих произведениях. Примечательно, что на формирование художественной концептосферы оказывает влияние творчество предшественников, так как писатель, являясь одновременно и читателем, пропускает произведения других авторов через свой эстетический и житейский опыт. Не стала исключением и В. Токарева, познакомившись в юности с творчеством А. П. Чехова, которое стало для нее в дальнейшем ориентиром в поисках новых форм отражения сначала советской, а потом и современной российской действительности. Сама писательница неоднократно говорила о своей близости к Чехову ^{[17, с. 247]}, о том, что не только продолжает «учиться у Чехова писательскому мастерству», но и делит людей «на своих и чужих. Те, кто любит Чехова, – мои» ^{[15, с. 249]}. Продолжая мысль В. Г. Зусмана, можно сказать, что В. Токарева в своем творчестве подключается к чеховской ассоциативно-вербальной сети концептов и по-своему интерпретирует ее. В произведениях В. Токаревой частотны элементы внутреннего творческого диалога с А. Чеховым. Она постоянно вступает в дискуссию с писателем, ссылается на его произведения или на факты его биографии. Примечательно определение Ю. С. Степанова: «Концепт – это сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт – это то, посредством чего человек – рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» – сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» ^{[12, с. 43]}. В этом контексте интересно сопоставление образов художественного мышления авторов, разделенных веком, в плане установления диапазона творческих связей и преемственности.

В ходе исследования предполагается решение следующих задач:

- анализ специфики воплощения и образного наполнения многомерного концепта ЛЮБОВЬ в прозе В. Токаревой;

- определение преемственности и осмысление творческой связи с концептосферой А. П. Чехова.

Теоретическую базу исследования составляют труды Н. В. Володиной, посвященные концепту в системе когнитивного литературоведения ^[1]; исследования Т. Б. Зайцевой Т. Б. о концепте ЛЮБОВЬ в творчестве А. П. Чехова ^[3]; работы по теории и анализу художественного концепта, предпринятые В. Г. Зусманом В. Г. ^[4], Ю. С. Степановым ^[12], В. А. Масловой ^[7], И. А. Тарасовой ^[13], Я. А. Саморуковой ^[10]; монография Т. Н. Марковой, посвященная конструкции и смыслу современной прозы ^[6]; труды В. Е. Хализева по теории литературы ^[20]; исследования М. В. Селеменевой ^[11], Н. Н. Тертычной ^[14], Чжан Шаопин ^[23], О. В. Шестых ^[24] о разных аспектах творчества В. Токаревой.

Концепт ЛЮБОВЬ и чеховские мотивы в творчестве В. Токаревой

В прозе В. Токаревой можно найти много отсылок к текстам А. П. Чехова. Это явление на разных уровнях в своих работах подмечали исследователи Д. Д. Жирков, М. В. Гуляева ^[2], О. В. Шестых ^[24], Т. Б. Зайцева ^[10], Чжан Шаопин ^[23]. Необходимо отметить, что в творчестве обоих писателей широко представлены малые жанры. По словам Т. Н. Марковой, «малые жанры выражают потребность современной прозы в эффективном и мобильном освоении переломной, изменяющейся реальности в наиболее адекватных ей формах – динамичных, раскованных и в то же время емких и экономных» ^{[6, с. 13]}. А. П. Чехов и В. Токарева в малой прозе отражают повседневную жизнь человека.

В произведениях Чехова герой – обычный человек, у которого «из мелкого каждодневного состоит жизнь» ^{[14, c. 161]}. Предмет изображения – повседневные события в их незатейливости, предстающие перед читателем без пафоса и нравоучений. Герой В. Токаревой тоже «маленький человек», только современный нам; чаще всего это житель мегаполиса, в котором «уживаются романтические мечты и мелочные поступки, свободолюбие и формализм, мудрость и инфантильность» ^[11].

Человек у Чехова причудливо объединяет в себе самые разные черты – мелочность и великодушие, обыкновенность и индивидуальность. Человек у Токаревой очень напоминает чеховского героя, с одним лишь уточнением, что это чаще всего женщина и выражается ее индивидуальность через эмоции, через превратности любви.

Взаимодействие чеховских мотивов и художественной концептосферы В. Токаревой идет как постоянный внутренний диалог, отсылки к творчеству классика встречаются в цитатах, аллюзиях, мотивных реминисценциях, прямых упоминаниях, например в очерке «Мой Чехов», в рассказах «Розовые розы», «Маша и Феликс», «Можно и нельзя», «Странности любви», «Перекресток», «Своя правда», интервью «Между прочим»). Внутренний диалог, даже прямое обращение к классику отечественной литературы, продолжается и в названиях произведений (например, рассказ «Антон, надень ботинки») ^[2]. В рассказе «Маша и Феликс» героиня говорит о том, что в творчестве важна «чеховская простота» ^{[19, с. 152]}.

В нашем исследовании проблема преемственности анализируется в системе отношения художника к миру через его художественную концептосферу и концепт ЛЮБОВЬ, так как «художественный концепт в первую очередь нужно рассматривать как единицу индивидуального сознания» ^{[10, с. 84]}. Именно художественные концепты, «сохраняя в творчестве конкретного писателя свой доминантный смысл <…>, актуализируют <…> дополнительные, ‘скрытые’ внутри них значения, характеризующие авторскую индивидуальность» ^[1]. Безусловно, каждый концепт имеет черты индивидуальные, которые формируются «под влиянием личностных особенностей – образования, воспитания, индивидуального опыта, психофизиологических особенностей ^{[7, с. 45]}. Тем интереснее проследить эволюцию художественного концепта ЛЮБОВЬ, его наполнение в творчестве современного писателя.

Для Чехова любовь – это в некотором образе идеалистическое чувство, оно показывает, каким должен быть человек. Но это чувство не может существовать в браке, так как в браке человек не свободен, связан. В рассказе А. П. Чехова «Володя большой и Володя маленький» героине вскоре после замужества становится понятно, что «мужа своего она не любит и любить не может, что все вздор и глупость. <…> Если бы она могла предположить, когда выходила, что это так тяжело, жутко и безобразно, то она ни за какие блага в свете не согласилась» ^{[22, с. 220]}. Несчастны в браке и многие другие герои Чехова. В рассказе «Ариадна» герой так говорит о любви и браке: «Когда мы молоды, то поэтизируем и боготворим тех, в кого влюбляемся; любовь и счастье у нас – синонимы. У нас в России брак не по любви презирается, чувственность смешна и внушает отвращение, и наибольшим успехом пользуются те романы и повести, в которых женщины красивы, поэтичны и возвышенны, и если русский человек издавна восторгается рафаэлевской мадонной или озабочен женской эмансипацией, то, уверяю вас, тут нет ничего напускного. Но беда вот в чем. Едва мы женимся или сходимся с женщиной, проходит каких-нибудь два-три года, как мы уже чувствуем себя разочарованными, обманутыми; сходимся с другими, и опять разочарование, опять ужас, и в конце концов убеждаемся, что женщины лживы, мелочны, суетны, несправедливы, неразвиты, жестоки, – одним словом, не только не выше, но даже неизмеримо ниже нас, мужчин. И нам, неудовлетворенным, обманутым, не остается ничего больше, как брюзжать и походя говорить о том, в чем мы так жестоко обманулись» ^{[21, с. 108]}. В своих произведениях А. П. Чехов «ставит под сомнение сложившуюся форму брака как устаревшую и нередко связывающую человека отношениями пустоты и несвободы» ^{[3, с. 709]}. Исследователь Т. Б. Зайцева считает, что «любовь в жизни героев Чехова нередко остается в сфере идей, тщательно избегает действительности. Концепт ЛЮБОВЬ раскрывается в творчестве писателя прежде всего как любовь-воспоминание» [там же, с. 705]. Исследователь выделяет у Чехова, кроме любви-воспоминания, любовь-повторение, любовь-деяние. И подчеркивает, что концепт ЛЮБОВЬ является одним из значимых концептов художественного мира Чехова [там же, с. 709].

Эту проблему продолжает рассматривать и современный писатель В. Токарева, препарируя любовь не только во внутрисемейных связях, но и во всех проявлениях этого чувства. Современного писателя интересуют варианты чувства любви: от житейски приземленного до одухотворенно-приподнятого, от чувства любви между мужем и женой в браке до чувства случайных встреч.

Концепт ЛЮБОВЬ и его дополнительные концептообразования в прозе В. Токаревой

Концепт ЛЮБОВЬ – макроконцепт и в художественной концептосфере В. Токаревой, любовь ее героев парит над жизнью или погружена в действительность, в быт, претерпевает различные испытания; порой герои теряют ее, а иногда преодолевают все трудности и обретают вновь. В своем творчестве В. Токарева по-своему разрабатывает и наполняет дополнительными смыслами этот концепт: это и любовь-необходимость, любовь-испытание, любовь-ненависть.

Женщины в прозе В. Токаревой сосуществуют в двух мирах – вещном и чувственном, и второй часто оказывается важнее. Важнее карьеры, личных амбиций, успеха. В рассказе «Система собак» любовь – необходимое условие жизни: «Я знаю, что без тебя я ничто. Аш-Два. Выдох. А с тобой я молекула воды. Вода – жидкий минерал. Значит, я из неощутимого газа превращаюсь в минерал?». Если нет любви, то нет и жизни: «Жизнь удается, если удается ЛЮБОВЬ», а без нее «пусто и черно, как в космосе» ^{[16, с. 176–180]}. Повествование в рассказе ведется от лица диегетического повествователя, что еще больше вовлекает читателя в происходящее.

Иногда чувства оказываются важнее всего остального не только для женщин, но и для героев-мужчин; обычно это происходит в конце жизни, при подведении итогов, когда человек потерял любовь, не пройдя испытание верностью: «Руслан не мог жить без Ляльки. Он ждал, когда закончится жизнь и паромщик в черном плаще перевезет его на пароме через Лету. А на том берегу его будет ждать Лялька. Они обнимутся и зарыдают. И не расстанутся больше никогда. НИКОГДА» ^{[18, с. 17]}.

Любовь – это нечто живое, которое вместе с человеком проживает жизнь и в мучениях умирает. И, умирая, иногда превращается из «любовь-любовь» в «любовь-ненависть». Любовь сравнивается с плодом, «который уже не умещается во чреве и задыхается, а ему все не дают родиться» ^{[16, с. 187–190]}. Любовь как мифологическая нить Ариадны ведет человека через жизнь. Если не удержишь, не выдержишь испытание любовью, предашь или откажешься от нее, то судьба может восполнить потерю деньгами: «Срабатывал закон компенсации. Судьба отняла тебя, а за это дала денег. Заплатила» [там же, с. 192]. Материальное добавляет комфорта, но радости жизни не дает, потому что все остальные любови, случающиеся в жизни, несерьезны: «Меня постоянно кто-то любит, но уже никто не мучает. Вернее, так: я не мучаюсь. И не задерживаюсь подолгу на одной любви. Перехожу к следующей» [там же, с. 194]. Однако люди, пережившие любовь, расстаются только на «каком-то внешнем, поверхностном уровне. А внутренняя связь не прервалась, в глубине мы неразделимы» [там же, с. 196].

Любовь в художественной концептосфере Токаревой осязаема, наполнена звуками, телесными ощущениями, страстями; она далеко не идеальна, но позволяет этому чувству, несмотря ни на что, помочь найти опору, преодолеть страх одиночества и смерти, дать смысл жизни, приподнимает над миром материального, при этом не отрывая от него.

Токарева, говоря о любви, находится рядом со своими героями: она, как всезнающий создатель, проговаривает жизненные законы, обобщает и подводит итог. Любовь трагична, потому что не вечна. Это второй закон жизни, первый – конечность самой жизни: «Любовь всегда куда-то утекает. Это трагедия номер два. Быстротечность жизни и утекание любви» ^{[16, с. 225]}.

Встречается и «двусторонняя идеальная, очищенная любовь» ^{[16, с. 227]}, но это чаще не из мира взаимоотношений мужчины и женщины. Это о любви человека к собаке, лошади, к существу, которое отдает свою любовь без условий, не требуя ничего взамен. Подобную любовь мы встречаем, например, в рассказе «Выстрел», где героиня не может предать старую, списанную лошадь и подстраивает свою жизнь под ее интересы: «Она состарилась, ее списали. Я взяла ее себе. Не отправлять же близкого человека на колбасу» ^{[18, с. 61]}.

Встречается в рассказах В. Токаревой и описание любви к своему делу, к творчеству. Когда человек творит, то эти жизненные законы (преходящесть любви и конечность жизни) как бы отходят на второй план, время щадит такого человека: «Я поняла: талантливый человек старым не бывает. Она – не старая. Просто давно живет» ^{[16, с. 239]}; «талантливые люди <…> не бывают стариками. Они скорее большие дети. Талант – это отсвет детства в человеке» ^{[18, с. 59]}. И такая любовь остается с человеком навсегда, она не подвержена коррозии временем: «Иногда у меня бывают особенно хорошие периоды, и тогда я поднимаюсь из-за стола и хожу с отрешенным лицом, счастливо-опустошенная, как после любови. Но эта любовь не уходит к другому объекту. В этом мое преимущество» ^{[16, с. 241]}.Однако есть разница между мироощущением мужчины и женщины: «Мужчина в своем творчестве ориентируется на Бога. А женщина – на мужчину. Женщина восходит к Богу через мужчину, через любовь. Но, как правило, объект любви не соответствует идеалу. И тогда женщина страдает и пишет об этом» [там же, с. 241]. Потому что любить – вечный удел женщины, так как «инстинкт продолжения рода – любовь, инстинкт сохранения потомства – чадолюбие. Инстинкт самосохранения – страх смерти. И все, в сущности» ^{[19, с. 47]}.

Любовь в художественной концептосфере писателя неидеальна, она проводит человека через большие испытания, требует жертв и служения, но она дарит человеку, пусть и временно, защиту от метафизических «сквозняков», делает его лучше, а мир вокруг него чище и ближе к Богу: «любовь обряжает человека, высаживает клумбы у него на голове. А ненависть раздевает догола, и человек становится серийный, заурядный, в общем ряду и даже в хвосте человеческого ряда» ^{[19, с. 70]}. В любви герои В. Токаревой, как, пожалуй, и герои А.П. Чехова, «ближе всего к Богу. Когда человек любит – он в резонансе с Богом» ^{[19, с. 41]}.

B. Е. Хализев писал, что под понятием «традиция» следует понимать «инициативное и творческое <...> наследование культурного <...> опыта, которое предполагает достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества». <...> Органически усвоенная традиция <...> становится для отдельных людей и их групп своего рода ориентиром, <...> некой духовно-практической стратегией» ^{[20, c. 363–364]}. Подобное мы наблюдаем и в творчестве В. Токаревой. Она зорко смотрит на мир и обобщает все, что происходит с современным человеком, в том числе и в сфере чувств, в простой форме, называя вещи своими именами и не морализируя. Ф. Муртазаева замечает: «Для В. Токаревой характерны такие особенности стиля, как ирония, афористичность, простейшая разработка сюжета, простота синтаксических конструкций и проникновение во внутренний мир героя» ^{[8, с. 98]}. И это "достраивание ценностей" в художественном концепте ЛЮБОВЬ, как и другие особенности прозы В. Токаревой, приближают ее произведения к творчеству А. П. Чехова.

Заключение

Подводя итог, следует отметить, что художественный концепт ЛЮБОВЬ в концептосфере В. Токаревой на протяжении долгого творческого пути писателя развивается и наполняется новыми образами и смыслами. При анализе художественного концепта ЛЮБОВЬ мы выявили дополнительные концептообразования: любовь-необходимость, любовь-испытание, любовь-ненависть, идеальная любовь, любовь-созидание. Любовь наполняет новыми красками жизнь героев, проявляет их истинную суть, служит своего рода проводником в мире жизненных испытаний; сила любви в ее неуловимости и преходящести, в необходимости самоотверженности и отсутствии эгоизма.

При всей самобытности творчества писателя определенно чувствуется влияние творчества А. П. Чехова не только в создании образов, в особенностях композиции токаревских рассказов и повестей, но и в наполнении концепта ЛЮБОВЬ. Однако этот художественный концепт современный писатель наполнил актуальным содержанием и новыми концептообразованиями.

Перспективы дальнейшего исследования мы видим в более внимательном изучении связи творчества В. Токаревой с наследием А. П. Чехова на уровне других художественных концептов, а именно ДОМ, СЕМЬЯ, ЖИЗНЬ, ТВОРЧЕСТВО. Подобные сопоставления художественных концептов с целью обнаружения особенностей наполнения и продолжения художественной традиции способствуют актуализации изучения проблемно-тематического своеобразия писательского наследия, выявляют особенности индивидуально стилевой манеры, способствуют более внимательному и глубокому освещению различных аспектов произведений.