Problems of protection of human rights in criminal procedure under the conditions of pandemic

Volodina Lyudmila Mil'tonovna Doctor of Law Professor, the department of Criminal Procedure Law, Kutafin Moscow State Law University 125993, Russia, g. Moscow, ul. Sadovaya -Kudrinskaya, 9 lm.volodina@yandex.ru Other publications by this author

Введение.

Защита прав человека в сфере уголовного судопроизводства как приоритетное направление, сформулированное в ст. 6 УПК РФ, определяющей назначение уголовного судопроизводства, постоянно находится под пристальным вниманием юридической общественности. К сожалению, информативные сообщения о складывавшейся в связи с началом эпидемии коронавируса в России ситуации в судебной и правоохранительной системе государства дают основание говорить о некоторой растерянности в условиях введенных запретов и ограничений и недостаточно четком понимании возникшего положения. Последовавшие вслед за первой реакцией точечные ситуативные вкрапления изменений и дополнений законодательства наводят на мысль о неготовности правоохранительной системы государства к нестандартным условиям работы. Принятие Федеральных законов от 1 апреля 2020 г. № 98-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций»; № 100-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и ст. 31 и ст.151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»; вступление в силу с 1 апреля 2020 г. новой редакции ст. 236 УК РФ, установившей уголовную ответственность за нарушение санитарно-эпидемиологических правил; дополнение УК РФ новыми статьями, устанавливающими ответственность за публичное распространение заведомо ложной информации (ст. 207.1 и ст. 207.2), не разрешили возникших проблем практики правоприменения.

Статья 1 ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» от 21.12.94 № 68-ФЗ (в ред. от 23 июня 2020 г.), формулируя основные употребляемые законом понятия, определяет «быстроразвивающиеся опасные природные явления и техногенные процессы» как «негативные явления и процессы, определенные в ходе прогнозирования угрозы возникновения чрезвычайных ситуаций, локализация и ликвидация которой требуют заблаговременной подготовки сил и средств единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций». В сложившейся обстановке в судебной и правоохранительной системах как раз не хватило умения прогнозировать события. Деятельность органов предварительного расследования и судебной системы в условиях последовавших ограничений в отсутствие четких рекомендаций руководящих структур привело к серьезным проблемам. Свидетельство тому – общественная оценка работы этих органов государства.

Аналитическая часть

11 апреля 2020 г. в рамках Петербургского Международного юридического форума «9 ½: законы коронавируса» прошла сессия «Судебная защита в пандемии», на котором профессор М. Шварц в своем вступительном слове заметил: «Особое предназначение судебной власти – служить средством разрешения социальных конфликтов – делает любые задержки и приостановки в осуществлении правосудия особо чувствительными для заинтересованных лиц и для правопорядка в целом. А в некоторых случаях такие задержки губительны, они несут непоправимые последствия для судьбы охраняемых законом интересов» ^[1]. Несмотря на заверения председателя Совета судей В. Момотова, о том, что судебная власть в России достаточно оперативно отреагировала на сложившуюся ситуацию, приняв совместное Постановление Президиума Верховного Суда и Президиума Совета судей от 18 марта 2020 г., а затем совместное Постановление от 8 апреля 2020 г., касающиеся особенностей работы судов в режиме повышенной готовности и самоизоляции граждан, эксперты в своих выступлениях в СМИ отмечают целый ряд возникших проблем. Названные постановления ограничили прием людей в судах, а также ограничили рассмотрения большей части дел, предписав судам рассматривать только неотложные дела. Отмечается, что работа судов по многим делам была приостановлена, при этом обвиняемые, в отношении которых была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, оставались в СИЗО. Родственники заключенных из разных регионов России сообщали правозащитникам о недостатке средств защиты и медицинского оборудования в учреждениях ФСИН (при этом, по данным ФСИН, в российских СИЗО содержится более 99 тысяч человек) ^[2]. В условиях ограничений Московские суды начали продлевать аресты заочно: по имеющейся информации с 31 марта ходатайства следствия о продлении мер пресечения рассматривались судами без участия обвиняемых в режиме видеосвязи ^[3]. В сложившейся ситуации директор ФСИН обратился к председателю Верховного Суда РФ с просьбой во время эпидемии ориентировать суды не заключать под стражу обвиняемых по экономическим и «нетяжким» преступлениям. При этом глава ведомства выразил обеспокоенность плотностью лиц, содержащихся в следственных изоляторах и исправительных учреждениях. На 01.04.2020 в 22 СИЗО количество заключенных превысило допустимые нормы. Наиболее сложная ситуация сложилась в Москве, Подмосковье и Крыму ^[4].

23 марта 2020 г. Адвокатская палата города Москвы на своем официальном сайте разместила обращение к адвокатам Москвы с предложением в связи со сложившейся и развивающейся эпидемиологической ситуацией рассмотреть вопрос о безотлагательной подаче ходатайств и/или жалоб об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием обвиняемого в СИЗО, особенно в отношении лиц пожилого возраста, а также лиц, страдающих хроническими заболеваниями. По мнению президента ФПА РФ Юрия Пилипенко, эта инициатива московских коллег явилась чрезвычайно своевременной и дельной. «Именно поэтому мы в Федеральной палате адвокатов сочли ее подлежащей масштабированию на всю страну», – подчеркнул он. На официальном сайте Адвокатской палаты г. Москвы к публикации был приложен текст с примерной мотивировкой, которую можно использовать при составлении ходатайств или жалоб об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием обвиняемого в СИЗО ^[5].

В силу рекомендаций Верховного Суда РФ суды вправе самостоятельно принимать решение о рассмотрении уголовного дела в период действия ограничительных мер с учетом мнения участников процесса и режима повышенной готовности: если участник процесса не возражает, то судебное заседание может быть проведено. Кроме того, в рекомендациях Верховного Суда РФ сказано, что в условиях самоизоляции суды вправе приостанавливать производство по делу, не относящемуся к категории безотлагательных. Юристы подчеркивают, что в Постановлении Верховного Суда от 18 марта 2020 г. не дан четкий перечень категорий дел безотлагательного характера, которые должны рассматриваться во время карантина. На практике это привело к неоднозначному толкованию положений, изложенных в документе. Обращается внимание на разнобой в судебной практике: «суды рассматривают дела по новому алгоритму, причем в каждом регионе алгоритм свой. Заседания проходят без слушателей, все чаще без обвиняемых (они, если повезет, принимают участие по видео-конференц-связи), а иногда и вовсе в онлайн-режиме». В Свердловской области было проведено судебное заседание по видеозвонку в WhatsApp ^[6]. Юристы отмечают, что проведение заседаний через Skype, Whatsapp или любой другой мессенджер незаконно, подобной нормы нет ни в одном кодексе. Закон предусматривает, что обвиняемый может участвовать в заседании посредством ВКС (видео-конференц-связи), но эта норма применяется при определенных условиях ^[7]. В связи с этим следует обратиться к точке зрения советника Федеральной палаты адвокатов России (ФПА) Е. Рубинштейна, считающего, поскольку «уголовно-процессуальное законодательство состоит не только из Конституции РФ, УПК и других федеральных законов, но и из общепризнанных принципов и норм международного права», то используя правовые позиции ЕСПЧ, Верховный Суд РФ со ссылкой на конкретное дело Европейского суда разъяснил нижестоящим инстанциям, что проведение судебных заседаний с участием обвиняемого по системе видео-конференц-связи допустимо и может быть использовано в настоящих условиях карантина. «Такое указание означает, пояснил Е. Рубинштейн, что обвиняемый может вообще не доставляться в суд ни разу, а все части судебного разбирательства, то есть подготовительная часть, судебное следствие, прения сторон и реплики, последнее слово подсудимого и постановление приговора, могут быть проведены по системе видео-конференц-связи» ^[8]. Согласиться с высказанной позицией весьма сложно. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы», но не законодательства. Что касается разъяснений Верховного Суда РФ, они относятся лишь к практике предварительного судебного контроля.

Известно, что Советом Федерации Федерального Собрания РФ разработан законопроект о проведении судебных заседаний в онлайн-режиме. Вместе с тем в Министерстве юстиции РФ отметили, что законопроект и паспорт нацпроекта «Цифровая экономика РФ» не предусматривают изменений в уголовно-процессуальном законодательстве, напомнив,что действующий УПК допускает возможность применения видео-конференц-связи в заседании суда для: допроса свидетеля и потерпевшего; дистанционного участия подсудимого по некоторым категориям уголовных дел и при рассмотрении ходатайств об изменении территориальной подсудности уголовного дела; участия осуждённого при рассмотрении судом вопросов, связанных с исполнением приговора; при рассмотрении дела в судах апелляционной и кассационной инстанции ^[9]. Однако достаточно ли этого для решения проблем в складывающихся нестандартных ситуациях?

21 апреля 2020 г. Президиум Верховного Суда РФ опубликовал «Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 1». В обзоре в связи с возникшими у судов вопросами практики правоприменения в целях обеспечения единообразного применения законодательства Верховный Суд РФ разъяснил, что невозможность рассмотрения дела в связи с введением правовых режимов, предусматривающих ограничения свободного перемещения граждан, их нахождения в общественных местах, государственных и иных учреждениях может являться основанием для отложения судебного разбирательства в силу ч. 1 ст. 253 УПК РФ. Кроме того, если по поступившему в суд уголовному делу или при рассмотрении судом уголовного дела возникли обстоятельства, исключающие возможность участия обвиняемого, подсудимого в судебном разбирательстве, судья (суд) приостанавливает производство по делу (ст. 238, ч. 3 ст. 253 УПК РФ).При этом вопрос о необходимости отложения разбирательства дела, приостановлении производства по делу, продлении срока рассмотрения дела должен решаться судом, в производстве которого находится дело, самостоятельно применительно к каждому конкретному делу с учетом необходимости соблюдения сроков рассмотрения дела судом соответствующей инстанции и разумного срока судопроизводства (ст. 61 УПК РФ). В Обзоре констатируется также, что суды ориентируются на то, что сроки совершения процессуальных действий лицами, участвующими в деле, пропущенные в связи с введенными ограничительными мерами по противодействию распространению коронавирусной инфекции, подлежат восстановлению в соответствии с процессуальным законодательством. Однако распространение коронавируса не является универсальным обстоятельством непреодолимой силы ^[10].

Анализируя ответы Верховного Суда РФ на вопросы, возникающие у судов при рассмотрении дел в связи с пандемией, содержащиеся в упомянутом Обзоре, в частности, вопросы применения процессуального законодательства, адвокаты отметили, что разъяснения Верховного Суда все же запоздали: для тех, кто, например, откладывал подачу жалобы. Затруднения в работе защиты были связаны с введением режима ограничения на передвижение граждан. Адвокаты отмечают, что режим самоизоляции серьезным образом повлиял на процессуальные сроки: «сроки следствия по уголовным делам продлены с запасом, нарушаются сроки рассмотрения жалоб и ходатайств, а ссылки на разумность сроков уголовного судопроизводства отметаются по основаниям, не предусмотренным действующим законодательством» ^[11].

Анализируя общие проблемы сложившейся ситуации, адвокаты сообщали о различных случаях нарушений прав подзащитных. Например, под предлогом карантина в суды не допускались свидетели защиты ^[12]. В информационных сообщениях отмечалось, что иногда карантин становился для следователей удобным предлогом, чтобы воспрепятствовать работе защитников. Подобный случай описан в телеграм-канале московским адвокатом М. Пашковым: в одном из следственных отделов Московской области ему отказались дать телефон следователя, ссылаясь на «особый режим». Когда Пашков приехал в отдел лично, его отчитали за несоблюдение карантина; узнать контакты следователя он так и не смог. Адвокат приводит в пример принятые Украиной поправки в уголовно-процессуальный кодекс, которые подразумевают продление сроков следствия на время пандемии, и подчеркивает, что в России об этой проблеме не подумал, похоже, никто: «Огромные вопросы возникают по срокам следствия – потому что их никто не продлевал» ^[13].

Ссылаясь на данные президентов региональных адвокатских палат, глава ФПА РФ Юрий Пилипенко уведомлял, что следователи нередко настаивают на проведении действий, не относящихся к категории неотложных, в том числе с участием подследственных, находящихся в СИЗО, что при проведении следственных и иных процессуальных действий часто не обеспечиваются даже ставшие на сегодняшний день обязательными противоэпидемиологические меры. Федеральная палата адвокатов России обратилась к главам СКР, МВД и Генпрокуратуры с просьбой обеспечить необходимые противоэпидемиологические меры при проведении следственных действий ^[14].

Совет Адвокатской палаты (АП) Москвы разъяснил, что адвокатам следует заявлять ходатайства об отложении судебных заседаний и процессуальных действий, если в них нет острой необходимости. В случае участия необходимо соблюдать все рекомендованные меры предосторожности. Уведомлять о невозможности присутствия следует обязательно и заблаговременно, как требует Кодекс профессиональной этики. Адвокаты рекомендуют «направлять в суд ходатайство с просьбой о перенесении процесса с указанием причин переноса, связанных с риском жизни и здоровью, ссылаясь на ч.1 ст. 9 УПК РФ, в соответствии с которой в ходе уголовного судопроизводства запрещаются осуществление действий и принятие решений, создающих опасность для жизни и здоровья», уточняя, что копию ходатайства следует направлять в вышестоящие судебные инстанции, чтобы обратить их внимание на ситуацию, и в случае отказа в ходатайстве была возможность эффективнее обжаловать отказ суда. В ситуации с предварительным следствием рекомендуется действовать по аналогии ^[15]. При этом замечено, что ни Следственный комитет (СК) , ни МВД, ни прокуратура публично не объясняли, как будет вестись следствие во время карантина. Источник «Медиазоны» в СК информирует, что «из-за страха перед инфекцией участники процесса – в основном, свидетели по уголовным делам – отказываются приходить на следственные действия, это тормозит производство»… «Никаких официальных уведомлений не было, но на словах, те следственные действия, которые должны были состояться, допустим, на этой неделе – они все сняты и перенесены на неопределенный срок. Может, у них есть какие-то внутренние указания свести к минимуму контакты», – замечает калининградский адвокат Михаил Шахов ^[16].

26 марта Московская коллегия адвокатов (МКА) «РОСАР» направила в Адвокатскую палату г. Москвы проект ходатайства о переносе следственных действий в связи с пандемией. В документе указывается, что непринятие во внимание сотрудниками уполномоченных органов эпидемиологической ситуации противоречит их первостепенному предназначению, а именно защите жизни, здоровья, прав и свобод граждан, обеспечению общественной безопасности. В проекте отмечается, что проведение так называемых «плановых» оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, не обусловленных объективной необходимостью, создает реальную угрозу здоровью и жизни их участников ^[17].

Московская Хельсинкская группа (МХГ), подводя итоги мониторинга работы судов во время пандемии коронавируса, выявила наиболее распространенные нарушения: тенденцию к запрету доступа слушателей в здание, отсутствие иных возможностей обеспечения гласности дела, отказ дежурных от общения с волонтерами, отсутствие единого формата работы, невозможность получить информацию о работе судов по телефону, разногласия в информации на сайте и реальном положении дел в суде и др. Выводы основаны на результатах анализа работы 163 судов в 29 регионах страны. Свой доклад МХГ планирует передать в Судебный департамент при Верховном Суде и в его региональные управления ^[18].

11 июля 2020 г. на заседании Совета судей РФ председатель Верховного Суда РФ В. Лебедев отметил, что в условиях пандемии суды работали в соответствии с рекомендациями Верховного Суда, прежде всего направленными на защиту здоровья граждан при полном соблюдении норм российского законодательства. В частности, прием документов осуществлялся как в электронном виде, так и посредством почтовой связи, дела и материалы, в том числе безотлагательного характера, рассматривались на судебных заседаниях с использованием видео-конференц-связи. В. Лебедев сообщил, что о работе судов РФ в период пандемии его ведомство проинформировало как ЕСПЧ, так и Комиссию Совета Европы по эффективности правосудия ^[19].

Обсуждение результатов анализа, выводы и рекомендации

Результаты краткого анализа судебно-следственной практики в условиях пандемии, проведенного в узких рамках настоящей статьи, свидетельствуют, что неразрешенность целого ряда вопросов практики правоприменения требует переоценки многих устоявшихся институтов уголовного и уголовно-процессуального права в силу того, что они не обеспечивают надлежащей защиты прав человека в сфере уголовного судопроизводства. В частности, требуют переосмысления институты сроков давности, институты отложения и приостановления производства по уголовному делу, требуют корректировки правила продления сроков и применения мер пресечения.

Верховным Судом РФ были даны разъяснения по вопросу о сроках исковой давности в период коронавируса: в соответствии со ст. 202 ГК РФ, п.1, абз.2 карантин, самоизоляция и пандемия могут признаваться форс-мажорными обстоятельствами при условии доказанности ряда установленных законом фактов. Но в уголовном судопроизводстве таковых обстоятельств не существует. В связи с этим усилия законодателя должны быть направлены в первую очередь на переосмысление института сроков давности в уголовном праве. Думается, что со ссылкой на ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» в ст. 78 УК РФ должны быть внесены изменения, касающиеся правил освобождения от уголовной ответственности за истечением сроков давности применительно к тяжким и особо тяжким преступлениям. Для лиц, совершивших тяжкое или особо тяжкое преступление, в норму уголовного закона необходимо включить положение о приостановлении течения сроков давности в условиях чрезвычайных ситуаций, в том числе связанных с угрозой неконтролируемого распространения опасного для жизни заболевания (пандемии). Одновременно должны быть внесены изменения в ст. 208 УПК РФ. Пункт 4 ч.1 ст. 208 УПК РФ следует дополнить указанием на невозможность участия подозреваемого или обвиняемого в производстве по делу не только в виду тяжелого заболевания, но и в виду его пребывания на карантине или самоизоляции. Кроме того, приостановление производства по уголовному делу как в стадии предварительного расследования, так и в судебном разбирательстве в чрезвычайных условиях, диктуемых конкретной ситуацией, требуют установления нового основания приостановления производства по уголовному делу. Статьи 208 и 253 УПК РФ должны быть дополнены основанием, определяющим правила приостановления производства не только в связи с отсутствием реальной возможности участия в уголовном деле обвиняемого или подозреваемого, но и иных участников процесса в силу обеспечения их безопасности в условиях угрозы инфицирования.

По правилам действующего уголовно-процессуального закона приостановление производства по делу на стадии предварительного расследования возможно лишь при условии, чтопроведены все возможные в отсутствие подозреваемых (обвиняемых) следственные действия. Но как быть, если следственные действия не могут быть произведены в силу невозможности обеспечить участие в них иных участников по уголовному делу, находящихся в условиях самоизоляции или на карантине? Конституционные положения о праве на жизнь и охрану здоровья должны неукоснительно соблюдаться. Видимо, институт приостановления производства по уголовному делу требует более глубокого переосмысления и изменения его правовой природы. Институт приостановления производства по делу всегда был «привязан» к определенному положению обвиняемого в процессе: не установлено лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, тяжелое заболевание обвиняемого, иные обстоятельства, препятствующие его участию в деле. Сегодняшняя ситуация подсказывает, что продолжение процесса или невозможность дальнейшего движения дела зависят и от иных обстоятельств, вовсе не связанных с обвиняемым.

Требует разрешения означенная в рамках предпринятого анализа проблема заочного рассмотрения судами ходатайств следствия о продлении мер пресечения без участия обвиняемых в режиме видеосвязи. УПК РФ допускает рассмотрение судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей в отсутствие обвиняемого в случаях, исключающих его доставление в суд, под которыми может пониматься и эпидемиологическая обстановка. Однако при этом возникает целый ряд сложностей, касающихся обеспечения защиты прав обвиняемого, которые требуют законодательного решения: это вопросы конфиденциальности общения защитника и обвиняемого, приобщения новых материалов. В ряду этих вопросов – трудноразрешимая проблема непосредственности участия обвиняемого в процессе. Учеными достаточно много говорится о необходимости четкого урегулирования вопросов, связанных с возможностью проведения судебных заседаний с использованием систем видео-конференц-связи, с обеспечением прав подсудимого в судебном заседании, осуществляемом в этом режиме. Разъяснения и рекомендации Верховного Суда РФ в этих случаях не могут заменить требования закона.

В своем выступлении на заседании Совета судей РФ В. Лебедев сообщил, что на рассмотрении Государственной Думы сейчас находится внесенный Верховным Судом РФ законопроект, предусматривающий введение в УК РФ института уголовного проступка. Вопросы введения данного института достаточно активно обсуждались еще в 70-х годах прошлого столетия. Идея, безусловно, продуктивна. В условиях чрезвычайных ситуаций, схожих с сегодняшней, внедрение этого института позволило бы обсудить вопрос о внесении в уголовно-процессуальный закон изменений, касающихся возможности рассмотрения и разрешения дел по уголовным проступкам в режиме онлайн. Кроме того, подобную возможность следовало бы обсудить и применительно к категории уголовных дел, относящимся к подсудности мировых судей. Хотим мы этого или нет, развитие современного общества так или иначе ставит перед нами вопросы использования телекоммуникационных технологий, проникновение их в сферу уголовного судопроизводства необратимо. И здесь важно определиться в главном: каковы границы и пределы правового регулирования их использования.

Уголовная политика призвана выработать правовой инструментарий для создания эффективного механизма обеспечения безопасности человека, защиты его прав и основных свобод в режиме чрезвычайных ситуаций. Важно понимать, что в условиях разобщенности усилий, отсутствия координации правоохранительных органов, прокуратуры и суда, спонтанными изменениями уголовного и уголовно-процессуального законодательства, в отсутствие общих прогностических направлений уголовной политики (в том числе и уголовно-процессуальной политики как ее части), мало что может измениться в лучшую сторону. К сожалению, современная уголовная политика характеризуется тенденцией сиюминутности принимаемых решений, связанных как с законотворчеством российского законодателя, так и с правоприменительной деятельностью.