Individual acts in the mechanism of legal regulation of spousal property relations

Bagrova Natalia Vladislavovna PhD in Law Senior Educator, the department of Civil Law, National Research Tomsk State University 634050, Russia, Tomskaya oblast', g. Tomsk, ul. Lenina, 36 nata_bagrova@mail.ru Other publications by this author

Радикальные преобразования, произошедшие в последние десятилетия в экономической и социальной жизни в России, повлекли за собой многочисленные последствия, которые отразились в сфере семейно-правового и гражданско-правового регулирования. В современном обществе на первый план выдвигается личность и ее индивидуальные потребности. Индивидуализм оказывает огромное влияние на трансформацию брака, создавая предпосылки для новых моделей семьи, разнообразие которых приводит к тому, что единое правовое регулирование уже не удовлетворяет интересы членов семьи. Так, в связи с неравномерностью экономического развития регионов Российской Федерации, высоким уровнем безработицы, активным вовлечением женщин в трудовую и предпринимательскую деятельность, увеличивается число семей, в которых один из супругов либо ребенок проживают отдельно ^{[1, С. 106-108]}. Естественно, таким семьям, которые в социологии называют «гостевыми браками», «межрегиональными семьями», зачастую не подходит режим общей совместной собственности супругов, предусмотренный Семейным кодексом РФ. В этих условиях особенно важное значение приобретает индивидуальное регулирование имущественных отношений супругов.

Категории «индивидуальный акт», «индивидуальное правовое регулирование» появились в юридической науке сравнительно недавно, в связи с чем и сами термины, и содержание обозначаемых ими понятий порождают дискуссии как среди теоретиков права, так и среди ученых, исследующих проблемы отдельных отраслей права. Вместе с тем, можно выделить основные признаки индивидуального регулирования имущественных отношений супругов: оно осуществляется на основе и в пределах, определяемых правовыми нормами и принципами ^{[2, С. 8-17]}; направленно на упорядочение общественных отношений, входящих в сферу правового регулирования ^{[3, С. 32]}, между персонифицированными субъектами ^{[4, С. 142]}; носит волевой характер ^{[5, С. 10]} и заключается в создании индивидуальных актов ^{[6, С. 33],[7, С. 19]}, может осуществляться только в формах, прямо предусмотренных законом, сами субъекты не обладают свободой определения таких форм. Например, алиментные отношения можно урегулировать либо алиментным соглашением, либо решением суда.

Индивидуальное правовое регулирование имущественных отношений супругов можно определить как регламентацию их имущественных отношений указанными в законе субъектами, посредством индивидуальных правовых актов, предусматривающих персонифицированную модель поведения в пределах, установленных правовыми нормами

Индивидуальные акты, регулирующие имущественные отношения супругов, обладают специфическими чертами:

1) Они могут быть направлены на урегулирование не какой-то одной единичной ситуации, как полагают некоторые ученые ^{[8, С. 388-389],[9, С. 6, 9]}, а комплекса имущественных отношений. Например, брачный договор может урегулировать отношения по предоставлению содержания супругов, по разделу общего имущества и др.

2) Индивидуальные акты, регулирующие имущественные отношения супругов, могут совершаться лишь предусмотренными в законе субъектами: судом, супругами (в некоторых случаях – будущими или бывшими), либо одним из них. Так, согласие на совершение одним из супругов сделки с общим имуществом может быть дано только другим супругом; алиментное соглашение заключается супругами или бывшими супругами, отвечающими условиям, указанным в ст. 89-90 Семейного кодекса РФ.

3) Индивидуальные акты, регулирующие имущественные отношения супругов, могут быть рассчитаны на продолжительное неоднократное действие.

Индивидуальные акты, регулирующие имущественные отношения супругов, могут быть договорными и внедоговорными.

Вопрос о системе договоров, регулирующих имущественные отношения супругов, решается в правовой доктрине неоднозначно. В законодательстве прямо названы соглашение о разделе имущества, брачный договор и соглашение об уплате алиментов. Наряду с названными договорами, исходя из системного толкования положений п. 1 ст. 253 гражданского кодекса российской Федерации (далее – ГК РФ) и п. 1 ст. 35 Семейного кодекса российской Федерации (далее – СК РФ) также представляется возможным выделить соглашение об определении порядка владения и пользования общим имуществом супругов.

В доктрине сделан вывод о возможности заключения соглашения об определении долей в общем имуществе супругов ^{[10, С. 100]}. Основой послужил анализ норм п. 1 ст. 39 СК РФ, а также п. 5 ст. 244 ГК РФ ^{[11, С. 143]}. Однако представляется неверным рассматривать соглашение об определении долей в общем имуществе в качестве самостоятельного договора. Положения п. 1 ст. 254 ГК РФ, определяющие порядок раздела имущества, находящегося в общей совместной собственности, устанавливают необходимость предварительного определения долей в праве на имущество. Таким образом, заключение соглашения об определении долей в общем имуществе является первым этапом раздела супружеского имущества. Соглашение об определении долей в общем имуществе призвано прекратить режим совместной собственности на все имущество, либо на отдельные виды имущества супругов. На практике оно может стать заключительным этапом раздела в случае, если разделить имущество в натуре невозможно.

Признание соглашения об определении долей самостоятельным договором приводит к возможности его заключения в простой письменной форме. Вместе с тем, соглашение о разделе имущества, которое также первоначально предполагает определение долей в праве на общее имущество, требует нотариального удостоверения (п. 2 ст. 38 СК РФ). Думается, что подобная правовая неопределенность может негативно отразиться как на интересах самих супругов, так и третьих лиц. Вывод о признании соглашения о об определении долей в общем имуществе разновидностью соглашения о разделе имущества подтверждается и правоприменительной практикой ^[12].

Имущественные отношения супругов могут также регулироваться медиативным или мировым соглашением, вопрос о природе которых является дискуссионным. В доктрине высказано мнение как о гражданско-правовой природе ^{[13, С. 93]}, так и особой семейно-правовой принадлежности медиативного соглашения. ^{[14, С. 21]}. Представляется, что медиативное соглашение, заключаемое супругами как на досудебной, так и на судебной стадии, является не отдельным видом договоров между супругами, а лишь особым порядком (способом) заключения того или иного договора (например, алиментного соглашения, соглашения о разделе имущества и др.). Данная позиция может быть обоснована следующими аргументами: во-первых, семейное законодательство устанавливает весьма ограниченный набор договорных конструкций, направленных на регулирование имущественных отношений супругов и не содержит упоминаний о медиативном соглашении как средстве такого регулирования. Во-вторых, к форме соглашений, регулирующих имущественные отношения супругов, предусмотренных СК РФ, обычно предъявляются повышенные требования (а именно, требования о нотариальном удостоверении). Так, например, супруги могут обратиться к медиатору по поводу урегулирования спора о разделе имущества. Однако соглашение о разделе имущества подлежит обязательному нотариальному удостоверению (п.2 ст. 38 СК РФ), под страхом его ничтожности (п. 3 ст. 163 ГК РФ). Таким образом, медиативное соглашение о разделе имущества, заключенное в соответствии с п. 1 ст.12 Федерального закона от 27.07.2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» в простой письменной форме, является ничтожным. Аналогичные правила действуют в отношении соглашения об уплате алиментов, а также брачного договора и соглашений об изменении (расторжении) названных договоров.

Из сказанного можно сделать вывод, что соглашение, заключенное с участием медиатора по поводу имущественных отношений супругов, должно, в итоге принять одну из договорных форм, предусмотренных семейным законодательством. В противном случае регулятивный потенциал такого соглашения будет очень низким, а его принудительное исполнение – невозможным.

Аналогичный вывод можно сделать и в отношении мирового соглашения. Его специфика состоит в том, что оно заключается на одной из стадий гражданского процесса, под контролем суда и при условии соблюдения процессуальных норм. Вместе с тем, в форму мирового соглашения супруги, по существу, облекают предусмотренные в семейном законодательстве соглашения. Эта позиция подтверждается и судебной практикой. Так, Верховный суд РФ отметил, что определяя мировым соглашением «судьбу совместно нажитого имущества без расторжения брака, супруги по сути заключили соглашение о разделе общего имущества…» ^[15].

Новеллами Гражданского кодекса РФ являются совместное завещание и наследственный договор, которые в соответствии с п. 4 ст. 256 ГК являются основаниями для определения размера долей в общем имуществе супругов. Означает ли это расширение числа договорных актов, регулирующих имущественные отношения супругов? Очевидно, нет, поскольку они эти договорные акты устанавливают правовые последствия на случай смерти, и, следовательно, регулируют наследственные отношения.

Кроме того, вопреки встречающемуся в доктрине мнению ^{[16],[17, С. 19]}, совместное завещание не отвечает признакам договора. Именно поэтому в п. 4 ст. 1118 ГК не используется термин «соглашение», или даже «взаимное согласие», а говорится об «обоюдном усмотрении». Соглашение хотя и является основой для совместного завещания, непосредственно не входит в его состав, поскольку супруги формируют единый волевой акт. В данном случае можно лишь говорить об односторонней сделке со множественностью лиц на стороне завещателя.

В последнее время наметилась законодательная тенденция к сужению числа средств договорного регулирования имущественных отношений супругов. Так, с внесением изменений в п. 1 ст. 256 ГК РФ, режим имущества супругов может быть изменен лишь брачным договором. Таким образом, законодатель гармонизировал положения ГК РФ и СК РФ, исключая дальнейшие споры о возможности изменения режима имущества супругов какими-либо иными договорами, помимо брачного. Такая позиция законодателя представляется логичной и обоснованной. Брачный договор предоставляет широкие возможности для регулирования самых различных отношений, причем не только имущественных, но и организационных. Именно поэтому он является центральным звеном системы договорных актов, регулирующих имущественные отношения супругов. И если ранее граждане относились к брачному договору с некоторым недоверием, то в последние годы его популярность растет. Так, по данным Федеральной нотариальной палаты РФ, в 2016 г. было заключено около 46 000 брачных договоров, а в 2017 – уже более 88 000 ^[18].

В связи с усложнением гражданского оборота, появлением новых объектов гражданских прав (цифровых прав, криптовалюты и др.) возникает вопрос о возможности урегулирования супругами отношений по поводу их использования, раздела, а также вопрос о возможности уплаты алиментов криптовалютой.

Вопрос о природе криптовалюты в доктрине является дискуссионным: ее рассматривают как некий денежный суррогат ^{[19, С. 2]}, как объект гражданских прав особого рода, не имеющий материального воплощения ^{[20, С. 149]}, как иное имущество в числе объектов гражданских прав ^{[21, С. 57]}.

За рубежом практика определения режима криптовалюты, полученной в период брака, и ее раздела между супругами постепенно начинает складываться. В том числе, криптовалюта становится предметом брачных договоров и соглашений о разделе имущества. Думается, и в Росси ничто не препятствует определению режима криптовалюты, полученной одним (или обоими) супругами в период брака, посредством включения соответствующих условий в брачный договор или соглашение о разделе имущества, поскольку представляется, что криптовалюта может быть отнесена к одной из разновидностей дохода супругов.

Однако может ли криптовалюта выступать предметом алиментного соглашения? Согласно российскому законодательству, криптовалюту нельзя рассматривать как деньги и законное средство платежа. Однако законодатель не ограничивает супругов возможностью уплаты алиментов только в денежной форме, предоставляя возможность их уплаты путем предоставления имущества, а также иными способами, относительно которых достигнуто соглашение (п. 2 ст. 104 СК РФ). Думается, что предоставление криптовалюты может рассматриваться как «иной способ». Причем супруги могут указать конкретный размер предоставляемой криптовалюты как в твердых единицах (например, перечисление двадцати бузкоинов в месяц на криптокошелек), либо привязать его к курсу какой-либо из национальных валют.

Проблема осуществления цифровых прав обусловлена тем, что условия осуществления определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам (ст. 140.1 ГК РФ). Это означает, что правила такой системы могут периодически меняться, что может привести к различным злоупотреблениям и будет представлять для супругов определенные риски. Также определенные сложности могут возникнуть и с принудительным исполнением соглашений, предметом которых будет выступать криптовалюта, поскольку установить ее обладателя, как и ее наличие у конкретного субъекта, на практике весьма затруднительно ^{[20, C. 145-146]}.

Важную роль в регулировании имущественных отношений супругов играют не только договоры, но и внедоговорные акты. Несмотря на различную правовую природу внедоговорных актов, регулирующих имущественные отношения супругов, у них есть и некоторое сходство – они совершаются в одностороннем порядке и направлены определение содержания прав (а в ряде случаев и обязанностей) иных лиц.

По своей природе это могут быть как субординационные акты, принятые правоприменителем, так и акты автономного волеизъявления самих участников регулируемых отношений. К последним относится согласие супруга на совершение другим супругом сделки с общим имуществом (п. 3 ст. 35 СК РФ). Давая такое согласие, супруг определяет границы дозволенного для супруга, который, например, намерен совершить сделку по продаже доли в уставном капитале ООО третьему лицу. Так, может быть указано, что один из супругов согласен на продажу другим супругом доли в уставном капитале ООО по цене не ниже определенного минимума (или, например, в обмен на определенное количество обыкновенных акций конкретного акционерного общества). При этом второй супруг, даже получив согласие, вправе не совершать сделку. Однако совершая ее, он должен действовать в пределах ограничений, определенных согласием.

К односторонним волеизъявлениям супруга следует отнести также антипод согласия – выражение несогласия на совершение сделки. Несогласие (запрет на совершение сделки) может быть выражено как в случае действия презумпции согласия (п. 2 ст. 35 СК РФ), так и при необходимости получения согласия, вытекающей из норм закона или положений брачного договора. По существу, выражение несогласия (как в устной, так и в письменной форме) направлено на воспрепятствование совершения сделки другим супругом, то есть на то, чтобы соответствующие правоотношения не возникли. Исходя из этого несогласие можно рассматривать как одностороннюю сделку, устанавливающую запрет на совершение другой сделки. Обязывающий характер такого «несогласия», заключается в том, что второй супруг должен соблюдать запрет на совершение определенных юридически значимых действий, осуществляя свои правомочия в рамках установленных границ. При этом несогласие может касаться как одной конкретной сделки, так и ряда сделок (либо любых сделок с определенным имуществом, например, в связи с тем, что это имущество является единственным жильем данной семьи). Такое волеизъявление может быть срочным. Так, например, супруг указывает, что он не согласен на совершение сделок с общей квартирой в течение одного года с момента ее приобретения (или, например, до момента достижения ребенком совершеннолетия).

Подобный запрет может рассматриваться как эффективное средство контроля со стороны супруга, права которого не отражены в правоустанавливающих документах. В связи с этим было бы весьма полезным предусмотреть некоторые инструменты фиксации и соблюдения запрета супруга на совершение другим супругом сделок. Так, перспективным видится возможность подачи такого заявление в органы Росреестра и указание на данное обстоятельство в Едином государственном реестре недвижимости. Также представляется возможным предусмотреть в Основах законодательства о нотариате такую форму контроля за совершением одним из супругов сделок с общим имуществом, как подача нотариусу заявления о запрете (ограничении) сделок с имуществом одним из супругов, что следовало бы отражать в реестре нотариальных действий. Несомненно, следует предусмотреть и возможность преодоления подобного запрета путем обращения в суд в тех случаях, когда этого требуют интересы другого супруга или семьи в целом.

Правовое (в том числе индивидуальное) регулирование отношений между членами семьи должно максимально «считаться» с традиционными семейными ценностями, моральными устоями, сформировавшимися в данном обществе. В чем проявляется специфика индивидуального регулирования отношений членов семьи в целом и супругов, в частности. Поэтому как договорные, так и внедоговорные индивидуальные акты, должны соответсвовать принципам, закрепленным в ст. 1 СК РФ.

Поскольку семья является важнейшим социальным институтом, а брак – ее основой, индивидуальные акты, регулирующие имущественные отношения супругов, преследуют цель предотвращения конфликтов между супругами (то есть выполняют превентивную функцию). Особенно ярко эта функция проявляется в договорном и автономном регулировании.

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что индвидуальные акты, являясь важным звеном в механизме правового регулирования имущественных отношений супругов, направлены на гармонизацию интересов супругов и поддержание традиционных семейных ценностей.