On the essence of understanding of the social state as the means for ensuring legal status of individuals with limited cognitive abilities (on the example of criminal procedural law)

Kurbatova Svetlana PhD in Law Docent, the department of Criminal Procedure, Criminalistics and Fundamentals of Legal Expertise, Krasnoyarsk State Agrarian University 660049, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, ul. Mira, 90 sveta_kurbatova@mail.ru Other publications by this author

Современное понимание государства раскрывается через два базовых понятия: «правовое государство» и «социальное государство». Это обусловлено постепенным процессом социальной эволюции, приведшему к изменениям ожиданий от государства со стороны общества, и функциями, которые государство само постепенно взяло на себя. И если концепция правового государства связана с появлением и признанием прав человека «первого поколения», то социального ­­­­­­­– с правами человека «второго поколения»: социальных и экономических. При этом, если в основе теории и практики «правовой государственности» были принципы верховенства права и закона, демократии, индивидуальной свободы, гражданских и политических прав, то основой концепции «социальной государственности» стали принципы гуманности и социальной справедливости, «верховенства общей солидарности всех групп общества, неприятие неравенства и торжество социального равенства, признание и государственное гарантирование защиты социальных прав» ^[1].

Концепция социального государства имеет особое значение для формирования и дальнейшего развития системы современных ценностей – уже не только международно-декларативного, но и национально-отраслевого характера, которые и задают вектор развития и обществу, и государству, а в целом и всему мировому сообществу.

Так, длительный период важнейшей ценностью общества было достижение материальных благ, а одним из основных критериев его развития был экономический подъем, и в частности, подразумевалось, что увеличение совокупного объема производства, а равно и его показателей, например, роста ВВП на душу населения, порождает доходы, которые повышают материальное благосостояние населения, влияя на развитие как всего общества, так и отдельных его членов. ^[2]

Однако увеличение масштабов социально-политической нестабильности разных стран и тенденции к обеднению их населения при наличии показателей развития производства привела к осознанию того, что экономический рост не является полноценным критерием человеческого развития.

В результате в 1990 г. Комитет ООН по планированию развития представил «Доклад о развитии человека» (ДРЧ), в котором прозвучала новая цель развития общества – создание среды, благоприятствующей для долгой, здоровой и созидательной жизни людей, а критерием прогресса выступает качество жизни людей ^[3].

Эта идея получила дальнейшее развитие на международном уровне, отразившись в других ДРЧ и иных документах, и найдя свое обобщенное закрепление в Декларации тысячелетия 2000 г., которую подписали 189 глав государств и правительств стран – членов ООН, и которая содержала в себе их обязательства в области международного сотрудничества по различным вопросам, исходя из понимания новых ценностей для современного общества и государства, выстроенных вокруг человека, включая свободу, равенство, солидарность, толерантность и совместную ответственность ^[4].

С учетом же социальной сущности государства как такового, которая состоит в его социальном назначении по урегулированию общественных отношений населения, проживающего на его территории («социальное» в широком смысле, «социум»), и выстраивании отношений с каждым конкретным человеком, проявляя о нем социальную заботу, социальную защиту, социальное обеспечение («социальное» в узком смысле), государство как правовое явление и понятие – это организационно-властная форма выражения, конкретизации и реализации принципа формального равенства, его смысла и требований, всеобщая форма нормативного и институционально-властного выражения свободы людей ^{[5, с. 41]}.

Понятие социальной государственности непосредственно и органически связано с представлениями о социальной свободе и справедливости, равенстве и равноправии граждан, наконец, о правосознании, законности и правопорядке, о правовом государстве и гражданском обществе.

Так, будучи организацией, представляющей и защищающей интересы своих граждан, государство должно в своей политике исходить из принципа справедливости, предполагающего равноправное к ним отношение. Однако, все люди разные и прежде всего в силу своих когнитивных особенностей. Поэтому государство просто не в состоянии учесть различия их склонностей, способностей и пристрастий к тому или иному роду деятельности. Оно вынуждено отвлекаться, не принимать во внимание особенности характеров, темперамента и всех других характеристик их индивидуального своеобразия. Социальное же государство обеспечивает это равноправие, предоставляя личности в соответствии со справедливостью максимальные возможности для самореализации ^{[6, 7]}.

Как таковое, понятие социального государства было введено в сер. XIX в. Лоренцом фон Штейном, который в своей работе «Настоящее и будущее правовой и научно– государственной Германии» писал, что «Государство обязано поддерживать абсолютное равенство в правах для всех различных общественных слоёв и сословий, для каждой отдельной самоопределяющейся личности благодаря своей власти. Оно обязано способствовать экономическому и социальному прогрессу всех своих граждан, ибо только в таких условиях, развитие одного может быть условием развития каждого и именно в этом смысле требуется говорить о необходимости социального развития в странах с монополией капитала» ^[8]. В дальнейшем оно развивалось, находя отражение в правовых нормах национального и международного законодательства, в том числе и в Основных Законах государств. Так, в России эта норма закреплена в ст. 7 Конституции РФ, согласно которой «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека» ^[9].

Исходя из сущности социального и правового государства, объединяя эти понятия, считаем, что категории лиц, о которых должно социально заботиться государство, следует рассматривать сквозь призму права и тогда они предстают в качестве особых участников правоотношений, что влечет за собой необходимость наделения их особым правовым статусом, включающим дополнительные права и гарантии их реализации.

При этом в основе такого подхода обычно лежит факт их принадлежности к так называемой категории «социально незащищенные лица», в которую, ввиду отсутствия легального его определения, в литературе включают от классических категорий (несовершеннолетний, инвалид, пожилой, ветеран и пр.), до иных (лица, отбывшие наказание в виде реального лишения свободы; граждане в возрасте от 18 до 20 лет, имеющие среднее профессиональное образование и ищущие работу впервые; лица предпенсионного возраста (за два года до наступления возраста, дающего право на пенсию по старости, в том числе назначаемую досрочно); граждане, уволенные с военной службы, и члены их семей и др. ^[10].

Такой широкий подход к категории «социально незащищенные» разумен при реализации концепции понимания «социального» в узком смысле слова, т. к. необходимо учитывать те особенности, которыми обладает отдельный индивидуум, чтобы ему можно было максимально социально помочь в рамках социального обеспечения или социальной защиты населения.

И наоборот, когда речь идет о проявлении «социального» в широком смысле, в разных областях правового регулирования, а не только сфере права социального обеспечения, следует использовать узкий подход к выделению особых категорий граждан, предоставление дополнительных правовых гарантий для которых в разных отраслях права и должно способствовать достижению социальной свободы и справедливости, равенства и равноправия граждан, законности и правопорядка и прочих ценностях социального государства. Однако под «узким» в данном случае следует понимать не количественные показатели, не просто сокращение количества категорий лиц, подпадающих в данную группу, т. к. , отметим еще раз, для оценки «справедливо / несправедливо»; «равенство / неравенство» и т. п. , с точки зрения реализации правового статуса участника конкретных правоотношений имеет значение не его социальная принадлежность (студент; одинокий; предпенсионер и т. п. ), но возможность реализации данного своего правового статуса — в полном объеме или в ограниченном. И если имеет место ограниченная возможность в реализации правового статуса в силу социально значимых причин, то это и означает необходимость вмешательства со стороны социального государства, которая выражается в механизме предоставления такому лицу дополнительных прав и гарантий реализации его правового статуса с учетом специфики конкретной группы правоотношений.

В связи с этим за основу в наделении особым правовым статусом и гарантиями его реализации предлагаем взять понятие когнитивных способностей человека, которое уже несколько десятилетий является предметом изучения разных наук в Западной Европе (от философии и психологии до медицины и др. ), ведь именно осознание своих действий и руководство ими (традиционно именуемое «дееспособность») и позволяет лицу становиться активным участником конкретных правоотношений; в основе же этого лежат его когнитивные способности.

В качестве примера можно привести уголовно-процессуальную сферу, где, как правило, в уголовно-процессуальном законодательстве отдельных государств закрепление особенностей правового статуса социально незащищенных категорий лиц как таковых находят в основном лишь несовершеннолетние участники данных правоотношений. Это есть отражение существующих международных стандартов осуществления уголовного судопроизводства и традиционного понимания заботы социального государства о социально незащищенных категориях лиц, причем в очень усеченном формате, т. к. неурегулированным на международном уровне остаются вопросы участия в уголовном судопроизводстве инвалидов, пожилых, женщин, мигрантов и других представителей «классического» понимания данных категорий, не говоря уже об иных, примеры которых приводились выше. И это правильно, т. к. сам факт принадлежности к какой-то одной либо даже и к нескольким одновременно традиционно понимаемым социальным категориям (женщина — студент — ВИЧ инфицированная; многодетный отец — предпенсионного возраста — отбывший уголовное наказание в виде лишения свободы; и др. ) не означает автоматическую необходимость наделения их дополнительными правами как участников уголовно-процессуальных отношений.

Если же вернуться к такой общепризнанной категории лиц с особым правовым статусом как несовершеннолетние, то следует отметить, что предоставление им дополнительных гарантий в разных сферах общественных отношений, не только в уголовно–процессуальной, обусловлено спецификой их когнитивных способностей, так как в силу возраста они не могут в полной мере осознавать свои права и обязанности и реализовывать их. Однако когнитивные особенности имеются не только у несовершеннолетних, они есть и у других лиц. Влияние же на состояние когнитивных способностей оказывают 2 системы факторов:

1) субъективные, которые отражают специфику человека как индивида: возраст участников (несовершеннолетние; пожилые и др.), физические и психические особенности и (или) нарушения человеческого организма (слепота, онкологические заболевания и др.), физиологические состояния (например, беременность);

2) объективные, которые есть результат воздействия внешней среды (повышенная метеоактивность для метеозависимых лиц и др.).

Соответственно именно эти два критерия и должны учитываться при определении возможности или невозможности реализации субъектами из данных категорий своего правового статуса участника уголовного судопроизводства в полном объеме (и именно что как критерии, а не безусловная констатация факта однозначной невозможности полноценного участия лица в уголовно-процссуальных отношениях при наличии того либо иного фактора); но это уже тема другого исследования.

Российский законодатель реализовал в настоящее время международно-правовые идеи ^[11] в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (УПК РФ) ^[12] специального правового статуса несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых (гл. 50) и частично прописал специфику участия в отдельных процессуальных действиях несовершеннолетних потерпевших и свидетелей (ст. 191), а также закрепил особенности производства о применении принудительных мер медицинского характера в отношении лиц, совершивших запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, или лиц, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение, но не особенности их правового статуса (гл. 51).

Что до иных категорий лиц, которые также обладают ограниченными когнитивными способностями, то хотелось бы отметить следующее:

· Когнитивные возможности человека являются предметом изучения разных наук; соответственно по разным критериям разные авторы выделяют разное количество категорий лиц, у которых когнитивные способности ограничены. Тем не менее есть категории ­­­­­­лиц, которые наряду с несовершеннолетними являются общепризнанными категориями, нуждающимися в особой защите и поддержке со стороны государства как по степени выраженности ограничения когнитивных способностей у большинства их представителей, так и по удельному весу, который они занимают в общей массе населения. Это пожилые и инвалиды. По данным ООН, на конец 2018 года на планете проживало 705 млн людей, кому больше 65 лет ^[13], около 15% населения в мире имеет какие-либо формы инвалидности. ^[14]. Причем (и это тоже есть следствие изменения сущности понимания социального государства), в настоящее время мы видим «уход» от термина «инвалид», на смену ему пришло «лицо с ограниченными возможностями», под которыми Конвенция ООН о правах лиц с ограниченными возможностями понимает людей «с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, которые при взаимодействии с различными барьерами могут мешать их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими» ^[15], а согласно Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в числе лиц с ограниченными возможностями оказываются как лица с физической, физиологической и интеллектуальной недостаточностью, так и те, у кого слабое зрение, слух и даже кого временно вывел из строя простой грипп, приводящие к их социальному неблагополучию. В общепринятом определении лиц с ограниченными возможностями, как правило, присутствуют два элемента: медицинское определение, относящееся к физиологическим функциям человека; и социальные барьеры, что не позволяет людям участвовать в жизни общества. Именно поэтому концепция «ограниченных возможностей» является одновременно философской, социальной и медицинской концепцией ^[16].

На наш взгляд изменение понимания «инвалидности» это есть первый этап проявления изменений в осознании сущности концепции социального государства на современном этапе, о чем речь шла выше. Следующим шагом должно стать использование когнитивного подхода в формировании понимания категорий лиц, нуждающихся в особом внимании со стороны государства, т. к. именно когнитивные функции помогают человеку найти связи с окружающей средой и построить свои представления о мире в целом.

Когнитивные функции представляют собой способности деятельности мозга человека, но находящиеся в зависимости от всего человеческого организма, что и является причиной того, что в разных нарушениях, повреждении мозга или же организма и под воздействием сильных эмоций наблюдаются сбои в качестве когнитивных функций. Когда эти сбои достигают заметных пределов, то эти понижения качества называют когнитивным расстройством. А это, в свою очередь, влияет на всю жизнь человека, сказываясь в его разных сферах: от простых бытовых до социальных и профессиональных сфер индивида ^[17]. Данный термин (когнитивные функции) используется для описания умственных процессов, благодаря которым человек получает возможность воспринимать, передавать, анализировать и запоминать различную информацию. Поэтому с точки зрения когнитивного подхода ограниченными когнитивными способностями могут обладать представители абсолютно разных слоев населения. Данные функции, прежде всего, связаны со способностью распознавать и перерабатывать информацию, а также они характеризуют работу головного мозга. Ученые выделяют два основных процесса: гнозис – умение распознавать и воспринимать информацию; праксис — передача информации и совершение целенаправленных действий на основе этой информации. Если даже один из этих процессов нарушается, то можно говорить о возникновении когнитивных нарушений ^[18].

И если «шагнуть» далее, то необходимо отображать законодательно специфику участия данных категорий лиц, у которых имеются когнитивные нарушения, в различных видах правоотношений, в частности – уголовно-процессуальных. Факт их участия в производстве по уголовным делам в разном статусе (подозреваемый, обвиняемый, потерпевший и др.) порождает необходимость предоставления им особых гарантий для возможности в полном объеме реализовывать свои права и обязанности, в настоящее же время говорить о специальном правовом статусе участников уголовного судопроизводства с учетом их когнитивных способностей можно лишь в отношении несовершеннолетних.

При этом хочется обратить внимание на то, что для законодателя, применительно к урегулированию вопроса участия несовершеннолетних в уголовном процессе по-прежнему важен именно их процессуальный статус (обвиняемый, потерпевший и др. ), но не факт несовершеннолетия, которое объединяет и несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых, и несовершеннолетних потерпевших, свидетелей, т. к. именно их несовершеннолетие (когнитивные особенности в силу возраста) и является предпосылкой того, что законодатель должен использовать единый подход к формированию уголовно-процессуальных статусов несовершеннолетних участников производства по уголовному делу. Об этом, и не только, имеется интересное исследование профессора Л. В. Бертовского ^[19]

«По-прежнему», т.к. несмотря на то, что с 01 января 2015 года вступили в силу изменения в ст. 191 УПК РФ от 2013 года, их оказалось все равно недостаточно:

· название статьи изменилось с «Особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля» на «Особенности проведения допроса, очной ставки, опознания и проверки показаний с участием несовершеннолетнего»;

· стал регламентирован не только порядок проведения допроса несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, но и проведение таких следственных действий как очная ставка, опознание и проверка показаний на месте;

· изменения закрепили норму, что данные следственные действия с участием несовершеннолетнего свидетеля или потерпевшего, не достигшего шестнадцати лет (ранее был установлен возраст 14 лет), либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии, участие педагога или психолога обязательно;

· теперь четко прописано, что эти следственные действия не могут продолжаться без перерыва более 30 минут, а в общей сложности — более одного часа (если несовершеннолетний до семи лет), более одного часа, а в общей сложности — более двух часов (если ему от семи до четырнадцати лет), более двух часов, а в общей сложности — более четырех часов в день (если он в возрасте старше четырнадцати лет);

· появилась норма, что при проведении указанных следственных действий с данной категорией лиц, по уголовным делам о преступлениях против половой неприкосновенности несовершеннолетнего участие психолога обязательно;

· для лиц, осуществляющих предварительное следствие, появилась обязанность в ходе следственных действий в обязательном порядке применять видеозапись или киносъемку (кроме случаев, если против этого возражают либо сам несовершеннолетний, либо его законный представитель).

И хотя посредством данных изменений в большей мере получилось выровнять статусы несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых и несовершеннолетних потерпевших, свидетелей, т. к. почти все эти положения изначально (с принятия в 2001г. УПК РФ) были предусмотрены для первых, но не для вторых, тем не менее, разница все же осталась.

Например, согласно ч. 4 ст. 425 УПК РФ («Допрос несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого») следователь, дознаватель обеспечивают участие педагога или психолога в допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого по ходатайству защитника либо по собственной инициативе»; в ч. 5 закреплено право педагога, психолога разрешения следователя, дознавателя задавать вопросы несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому, а по окончании допроса знакомиться с протоколом допроса и делать письменные замечания о правильности и полноте сделанных в нем записей (что должно быть разъяснено им перед допросом, о чем делается отметка в протоколе); ч. 6 распространяет положения данной статьи и на проведение допроса несовершеннолетнего подсудимого. Учитывая же то, что педагога, психолога как самостоятельных участников нет в разделе 2 УПК РФ («Участники уголовного судопроизводства»), а применение аналогии в УПК РФ не предусмотрено, то, принимая во внимание императивных характер регулирования уголовно-процессуальных отношений, непонятна форма их участия в производстве следственных действий с участием несовершеннолетних потерпевших, свидетелей. Норма ч.1 ст. 420 УПК РФ и вовсе содержит дискриминационный подтекст, закрепляя, что особенности гл. 50 УПК РФ («Производство по уголовным делам в отношении несовершеннолетних») применяются по уголовным делам в отношении лиц, не достигших к моменту совершения преступления возраста восемнадцати лет, порождая вопрос о целесообразности наделения дополнительными гарантиями лицо, которое на момент производства по уголовному делу совершеннолетия уже достигло (при том, что в отношении несовершеннолетних потерпевших, свидетелей такой нормы не предусмотрено).

О пробелах действующего уголовно-процессуального законодательства, регулирующего участие несовершеннолетних в производстве по уголовным делам можно говорить и далее, об этом неоднократно поднимались вопросы в работах разных авторов [20-25 и др.].

В контексте тематики данной статьи такой подход считаем неоправданным с точки зрения тех ценностей, о которых шла речь в ее начале (справедливость, равноправие, отсутствие дискриминации и пр. ), при том, что еще в 1985 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (Резолюция 40/34), в которой в том числе отметила, что к несовершеннолетним потерпевшим следует относиться с состраданием и уважать их достоинство, они имеют право на доступ к механизмам правосудия и пр. ^[27].

С учетом вышеизложенного предлагаем:

· при формировании правовых статусов участников уголовного судопроизводства следует учитывать их когнитивные способности; соответственно, для лиц из числа одной категории (например, несовершеннолетние) необходимо закреплять единые общие гарантии реализации их прав и обязанностей, чтобы потом уже дополнять их специальными, уже обусловленными спецификой статуса (например, задержание подозреваемого, как мера уголовно-процессуального принуждения применяется к лицу, подозреваемому в совершении преступления, но не к свидетелю, потерпевшему, если, конечно, они не окажутся в статусе подозреваемого, но это уже смена статусов). На перспективу же в уголовно-процессуальном законодательстве необходим самостоятельный правовой институт, который бы закрепил единый подход к формированию правового статуса лиц с ограниченными когнитивными способностями;

· учитывая, что на когнитивные способности оказывают влияние 2 системы факторов (субъективные и объективные), то необходимо учесть это и отразить на законодательном уровне, предоставив лицам с ограниченными когнитивными способностями дополнительные гарантии для реализации своего правового статуса как участников уголовного судопроизводства;

· для определения того, какие именно категории лиц подпадают под такую группу, необходимы соответствующие исследования, с учетом современного понимания сущности социального государства и ее эволюционирования, о чем речь шла в начале статьи, но для начала включить в нее несовершеннолетних, пожилых и инвалидов как наиболее многочисленных представителей данной, исторически сформировавшейся, социально-незащищенной группы;

· особый статус данных категорий лиц, объединяемых в понятие «группа лиц с ограниченными когнитивными способностями», должен быть отражен законодательно, причем как на национальном, так и на международном уровнях.