Fraud in obtaining benefits under the legislation of foreign countries in the context of combating scientific misconduct in carrying out state tasks

Urda Margarita Nikolaevna PhD in Law Docent, the department of Criminal Law, Southwest State University 305040, Russia, Kursk, 50 Let Okryabrya 94 urda.ru@rambler.ru Other publications by this author

Sheveleva Svetlana Viktorovna Doctor of Law Associate professor, Criminal law department, Southwest State University 305040, Russia, Kurskaya oblast, Kursk, ul. 50 Let Oktyabra, 94, office 518 ssh46@rambler.ru Other publications by this author

Мошенничество совершается абсолютно во всех сферах общественной жизни, в том числе и научной. В многочисленных публикациях по данной тематике давно устоявшимся термином стало «научное мошенничество», под которым следует понимать не только плагиат, но и подтасовку фактов для получения конкретного результата и другие способы обмана^{[1, с. 301-319; 2, с. 270 – 276.]}.

В соответствии с российским уголовным законодательством мошенничество есть совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или третьих лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 158, 159 УК РФ). Следовательно, если тот или иной исследователь подтасовывает факты не ради прямой имущественной выгоды, а, например, ради популяризации своего имени, «научной сенсации» и т.д., говорить о совершении им мошенничества в чисто юридическом понимании данного термина не приходится. Разумеется, обман научной общественности в указанных целях впоследствии может приводить к имущественной выгоде. Однако данный результат является опосредованным, следовательно, прямую причинную связь между совершенным обманом и получением имущественной выгоды установить здесь крайне сложно. Более того, вряд ли уголовное законодательство может стать «помощником» в решении данной проблемы. Более эффективной здесь будет негативная реакция научной общественности, приводящая к краху научной карьеры и дискредитации имени в науке. Другое дело, когда ради получения гранта либо иного финансирования собственных исследований ученый подтасовывает факты, либо иным обманным способом стремится получить имущественную выгоду в виде государственной поддержки в области науки. А «…по мере интеграции отечественной науки в мировую эта опасность будет усугубляться»^[3]. В данном направлении уголовно-правовая реакция государства крайне важна и необходима.

В настоящее время ст. 159.2 УК РФ предусматривает ответственность за мошеннические действия при получении субсидий, к которым также относятся и гранты в рамках господдержки научных исследований. Однако неудачная формулировка диспозиции указанной нормы ограничивает правоприменителя, т.к. отдельные виды государственной поддержки не носят ярко выраженный социальный характер, поэтому не попадают под признаки состава преступления, предусмотренного ст. 159.2 УК РФ. В результате складывается противоречивая практика, когда идентичные преступные посягательства получают разную юридическую оценку: в одном случае – по общей норме о мошенничестве, в другом – по специальной норме о мошенничестве при получении выплат, либо остаются вовсе безнаказанными. Остается низким и предупредительный потенциал нормы о мошенничестве при получении выплат в виду неадекватной оценки наказуемости деяния (дисбаланса в санкциях «материнской нормы» о мошенничестве и дифференцированных составах мошенничества).

Такое положение дел дает основание для вывода, что воплощение в российском уголовном законодательстве идеи дифференциации ответственности за совершение мошеннических действий в различных сферах и областях общественной деятельности осуществлено некачественно.

В этом контексте изучение зарубежного опыта противодействия мошенническим действиям при получении выплат представляется весьма интересным.

В зависимости от наличия (отсутствия) специальных запретов мошенничества в сфере выплат и особенностей их формулирования в уголовном законодательстве зарубежных стран можно выделить два основных подхода.

Первый подход (классический) заключается в том, что мошенничество в сфере выплат получает оценку в рамках общей нормы о мошенничестве или иных сопоставимых с ним деяний.

Такой подход характерен для большинства зарубежных стран.

Нормы о мошенничестве, иных мошеннических злоупотреблениях находят отражение в УК Франции (ст. 313-1, ст. 314-1) ^[4], УК Испании (ст. 248, ст. 250) ^[5], УК Голандии (ст. 326) ^[6], УК Аргентины (ст. 172, ст.174) ^[7], УК Бельгии (ст. 496) ^[8], УК Китая (ст. 266) ^[9], УК Кореи (ст. 347) ^[10], УК Польши (ст. 286) ^[11], УК Сан-Морино (ст. 204) ^[12], УК Тайланда (ст. 341, ст. 343) ^[13], УК Швейцарии (ст.146) ^[14], УК Японии (ст. 246) ^[15], Австралия (ст. 134.2) ^[16], Дания (ст. 279) ^[17], Норвегия (ст. 270, ст. 271а) ^[18], Швеция (ст. 1 гл.9) ^[19] и др.

В качестве способов совершения указанных деянии диспозиции норм называют^[1]:

- обман (Франция, Испания, Аргентина, Бельгия, Сан-Морино, Тайланд, Швейцария, Япония, Австралия);

- злоупотребление доверием (Франция, Аргентина, Бельгия);

- введение в заблуждение (Франция, Польша, Швейцария);

- манипуляция информацией (Испания, Норвегия, Швеция^[2]);

- предоставление ложной информации (Тайланд, Норвегия, Швеция);

- сокрытие фактов (Тайланд, Швейцария);

- использование уловки (Голандия, Аргентина, Испания);

- использование ошибки (Дания, Норвегия).

Повышенная ответственность за нарушение публичных интересов установлена в случае совершения мошенничества во вред публичной администрации (ст. 174 Аргентины); посредством передачи ложной информации общественности или сокрытия фактов, которые должны быть известны общественности (ст. 343).

Своеобразием отличается ст. 134.2 УК Австралии, которая устанавливает ответственность за получение финансовой выгоды с помощью обмана. Под обманом понимается не только умышленное, но и неосторожное поведение относительно факта или права, по поводу намерений лица, применяющего обман, или любого другого лица (ст. 133.1 УК Австралии). Ответственность за неосторожное совершение мошенничества (вследствие преступной небрежности) устанавливает также и УК Норвегии (ст. 271а).

Второй подход (дифференцированный) заключается в установлении ответственности за совершение мошеннических действий в сфере выплат посредством выделения его в самостоятельный состав.

Такой подход характерен для уголовного законодательства Германии и Австрии. Кроме общей нормы о мошенничестве законодательство данных стран предусматривает специальные нормы, устанавливающие ответственность за совершение мошеннических действий при получении субсидии. Соответствующие нормы получили закрепление в §264 УК Германии «Получение субсидий мошенническим путем» ^[20] и в § 153b УК Австрии «Злоупотребления с субсидиями» ^[21].

Обращает на себя внимание, что законодатели Германии и Австрии в материю уголовного закона включили дефиниции, определяющие понятие «субсидия».

По немецкому уголовному законодательству под субсидией понимается:

- выплата из общественных средств по правовым нормам Федерации или Земли предприятию или организации, которая, по крайней мере, отчасти предоставляется без взаимного рыночного исполнения обязанностей и должна содействовать развитию экономики;

- выплата из общественных средств по праву Европейских сообществ, которая, по крайней мере, частично, предоставляется без взаимного рыночного исполнения обязанностей.

Австрийский законодатель субсидию определяет как ассигнования, предоставленные для реализации общественных интересов из общественных бюджетов и которые не могут быть использованы на иные соразмерные в денежном отношении нужды. (Исключения составляют выплаты по социальному страхованию и дотации по смыслу § 12 Свода финансово-правовых постановлений 1948 г.).

Под общественными бюджетами понимаются бюджеты юридических лиц, обладающих публичными правами на определенной территории, других лиц публичного права, за исключением церквей или религиозных обществ, а также совместный бюджет Европейского Сообщества и бюджеты, которыми распоряжается само Европейское Сообщество или другие субъекты по его поручению.

Определение субсидии в уголовном законодательстве Германии и Австрии имеет общее функциональное и экономическое значение. Это денежная выплата, предназначенная для реализации социальных интересов государств и интересов интеграционного объединения - Европейского Союза, членами которого они являются.

Российский законодатель отказался от формулирования обобщающего понятия «социальная выплата», отдав предпочтение перечислению разновидностей выплат (в том числе и субсидии) в диспозиции ч.1 ст. 159.2 УК РФ. Это обусловлено, большим количеством разобщенных нормативно-правовых актов регулятивного законодательства различной отраслевой и уровневой принадлежности, определяющих механизм и специфические особенности соответствующих выплат. По этой причине приведение понятия «социальная выплата» к единому знаменателю, равно как и использование в качестве обобщающего понятия разновидности социальных выплат –субсидии весьма затруднительно.

Уголовно наказуемыми §264 УК Германии признает следующие деяния:

- предоставление органу, ответственному за выдачу субсидий, или учреждению, включенному в процесс предоставления субсидий, или лицу, предоставляющему субсидию, неправильных или неполных данных о фактах в целях получения субсидии для себя или в пользу третьих лиц;

- использование денежных выплат вопреки правовым предписаниям, ограничивающим их использование, или предписаниям лица, предоставившего субсидию;

- оставление вопреки правовым предписаниям в неведении лицо, предоставляющее субсидию, о значимых для выдачи субсидий фактах;

- использование в субвенционном процессе полученное путем сообщения неправильных или неполных данных свидетельство о праве на предоставление субсидии или о важных субвенционных фактах.

Отягчающими вину обстоятельствами являются:

- получение для себя или другого лица необоснованной субсидии крупного размера с использование подделанных или фальшивых документов;

- злоупотребление должностным лицом своими полномочиями.

В случае совершения указанного преступления с отягчающими обстоятельствами наказание усиливается. Помимо лишения свободы суд может лишить лицо возможности занимать публичные должности и пользоваться правами, полученными в результате публичных выборов (§ 45, абз. 2 УК Германии).

Под злоупотреблением с субсидиями по австрийскому уголовному законодательству понимается использование выданной субсидией для иных целей, нежели те, для которых она была выдана, а также случаи совершения деяния в качестве руководителя юридического лица или товарищества, которому была предоставлена субсидия, в отсутствие необходимых полномочий.

Ответственность за совершение указанного деяния усиливается в зависимости от размера субсидии.

Рассматриваемая норма не предусматривает в качестве альтернативного деяния предоставление заведомо ложных сведений в целях получения субсидии и/или иных сопоставимых деяний, что дает основание для вывода о том, что их совершение получает оценку в рамках общей нормы о мошенничестве (§ 146 УК Австрии).

Обращает на себя внимание единообразный подход немецкого и австрийского законодателя в определении наказуемости общего и специальных составов мошенничества.

Ответственность в виде лишения свободы сроком до пяти лет или штраф влечет совершение как общего состава мошенничества (§ 263 УК Германии), так и специальных его разновидностей: компьютерного мошенничества (§263-а УК Германии), получение субсидий мошенническим путем (§ 264 УК Германии) и др.

Единое наказание в виде лишения свободы на срок до шести месяцев или денежный штраф в размере до 360 дневных ставок предусмотрено австрийским законодательством для общего состава мошенничества (§146 УК Австрии) и специальных составов: мошеннического злоупотребления с обработкой данных (§ 148а. УК Австрии), злоупотреблений, связанных со страхованием (§ 151 УК Австрии), злоупотреблений, связанные с кредитом (§ 152 УК Австрии), злоупотреблений с субсидиями (§ 153b УК Австрии).

Российское законодательство реализует принципиально иной подход в определении наказуемости общего и дифференцированных видов мошенничества.

Например, санкция ч.1 ст. 159 УК РФ помимо иных видов наказания предусматривает лишение свободы на срок до двух лет. Мошенничество при получении выплат, равно как и иные дифференцированные виды мошенничества, совершенные без отягчающих обстоятельств, не влекут наступление ответственности в виде лишения свободы. Таким образом, законодатель «презюмирует … меньшую общественную опасность специальных видов мошенничества» ^[22].

Интересно, что в первоначальной редакции законопроекта «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части дифференциации мошенничества на отдельные составы)» наказуемость выделенных из общей нормы специальных составов предлагалась определить сообразно наказуемости общей норме мошенничества. Более того, квалифицирующие признаки специальных видов мошенничества определялись так же, как в общем составе мошенничества, и с тождественными санкциями.

Таким образом, дифференциация касалась исключительно конкретизации составов мошенничества «в зависимости от сферы правоотношений, в которой они совершаются…», что по замыслу разработчиков, «…снизит число ошибок и злоупотреблений во время возбуждения уголовных дел о мошенничестве, будет способствовать повышению качества работы по выявлению и расследованию таких преступлений, правильной квалификации содеянного...» ^[23].

Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству в заключении на законопроект указал, что «…такое положение вещей… не согласуется с концепцией законопроекта» ^[24]. Как следствие, идея, первоначально заложенная в законопроекте, была нивелирована.

Законодательное решение в части установления более мягкой уголовной ответственности за дифференцированные виды мошенничества по сравнению с общей нормой, по справедливому замечанию В.С. Минской, «…с точки зрения объектов охраны, конструкции составов преступления, новой терминологии и др. представляется необоснованным» ^[25].

В результате принятый закон стал едва ли не самым критикуемым. Под сомнение ставились не только различные аспекты принятого нормативно-правового акта, но и сама идея дифференциации мошеннических действий. На этом фоне вполне закономерным является непрекращающаяся реконструкция законодательства о мошенничестве.

В заключение отметим, что идея дифференциации различных видов мошеннических действий в зависимости от сферы, способа совершения и предмета преступного посягательства не нова. Она реализована в уголовном законодательстве многих зарубежных стран.

В то же время выделение мошеннических действий в сфере выплат в самостоятельный состав не получило широкого распространения. Сопоставимые с указанным видом преступных посягательств деяния находят нормативное закрепление только в уголовном законодательстве Германии и Австрии.

Мошенничество при получении государственной поддержки в области науки в законодательстве зарубежных стран не имеет самостоятельного уголовного значения. Оно получает оценку в рамках общей нормы о мошенничестве (Франция, Швеция, Швейцария, Испания, Дания, Норвегия и др.) либо в специальных нормах о мошеннических действиях с субсидиями (Германия, Австрия).

В то же время рассматриваемые нормы с российским аналогом мошенничества при получении выплат не в полной мере сопоставимы. Различие наблюдается не только в объеме правовых норм, но и в спектре возможных приемов и способов формулирования предмета преступных посягательств, а также форм и способов совершения мошеннических действий. По этой причине опыт конструирования диспозиций зарубежных аналогов норм о мошенничестве и мошеннических злоупотреблений с субсидиями вряд ли пригоден для адекватной интерпретации в российском уголовном законодательстве мошенничества при получении государственного гранта на выполнение научных изысканий.

Вместе с тем зарубежный опыт в части единообразного определения наказуемости общего и специальных составов мошенничества (в том числе и при получении выплат) вполне заслуживают того, чтобы на него было обращено внимание отечественного законодателя.

^[1] УК Китая и УК Кореи не раскрывают понятие мошенничества.

^[2] УК Норвегии не использует понятие «манипуляция информацией»; в качестве альтернативного способа совершения рассматриваемого деяния называет «использование неверных или неполных сведений, изменение данных, программного обеспечение или иное незаконное влияние на результат автоматической обработки данных», что, по существу, представляет собой манипуляцию информацией. Аналогичный подход при формулировании соответствующего состава обнаруживает Швеция.