Валерий Брюсов и городской фольклор: игра с жанровой традицией

Карташева Анна Олеговна аспирант, кафедра Истории журналистики и литературы, Московский университет имени А.С.Грибоедова 111024, Россия, г. Москва, ул. Шоссе Энтузиастов, 21 Kartasheva Anna Olegovna Postgraduate, Moscow University named after A.S. Griboedov 111024, Russia, Moscow, Highway Enthusiasts str., 21 Anna.kartasheva@internet.ru Другие публикации этого автора

Устиновская Алена Александровна ORCID: 0000-0001-5381-0777 кандидат филологических наук доцент, кафедра иностранных языков и межкультурной коммуникации, Московский государственный гуманитарно-экономический университет 107150, Россия, г. Москва, ул. Лосиноостровская, 49 Ustinovskaya Alena Aleksandrovna PhD in Philology Associate Professor, Department of Romano-Germanic Languages, Moscow State University for the Humanities and Economics Losinoostrovskaya str., 49, Moscow, 107150, Russia alyonau1@yandex.ru Другие публикации этого автора

Валерий Брюсов в своем творчестве обращался к стилизации различных жанров, осваивая их в «экстенсивном» порядке. Д.Е. Максимов отмечает, что «Брюсов часто пользовался экстенсивным методом, - захватывая все новые области и оставляя только что завоеванное. Поэзия Брюсова была открыта для самых различных сфер: и жизненных и книжных. Он использовал огромные пласты исторического и духовного опыта, накопленного человечеством, находя в них близкое себе и нужное. Он любил путешествовать по культуре – по векам и странам – и в продолжение этих путешествий редко засиживался на одном и том же месте» ^{[6, 21-22]}. В этом отношении поэт сравнивается с полководцем Александром Македонским, захватывавшим новые земли. Отчасти это следует считать его имиджевой стратегией (см., например, ^[4]).

Среди многих жанров, внимание Брюсова в 1900-х годах привлек жанр рабочего фольклора – разновидности городского романса. В сборнике “Urbi et orbi”, напечатанном в 1903 году, присутствует раздел «Песни», включающий в себя семь стихотворений, стилизующих, соответственно, песни – названия шести помещенных в этот раздел произведений представляют собой прилагательное в женском роде (подразумевающее, что оно согласуется со словом «песня»): «Фабричная» (два раза), «Солдатская», «Детская», «Девичья» и «Веселая», а также существительное в родительном падеже множественного числа «Сборщиков» (подразумевается «песня сборщиков»). Большой интерес представляют две песни с названием «Фабричная», которые, как явствует из заголовка, представляют собой стилизацию фольклора рабочих фабрики.

Жанр фабричной (рабочей) песни рассматривался различными исследователями через призму восприятия сословия рабочих, и отношение к этому жанру существенно изменялось с течением времени. Так, например, в конце XIX века С.И. Миропольский осуждал фабричные песни, подчеркивая их безнравственное содержание: «ничего нет гаже, отвратительнее, а иногда – грязнее и циничнее, как песни фабричные. Они тоже все почти ухарские, разухабистые, но содержание их обыкновенно грязно, иногда прямо безнравственно» ^{[8, 48-49]}. В советской фольклористике жанр рабочих песен рассматривался через призму революционных настроений в среде рабочих и фактически такие песни прочитывались как политический манифест: «Кризис начала 900-х годов в России ухудшил и без того тяжелое положение рабочих. Было закрыто большое количество предприятий, выросла безработица; на остальных фабриках и заводах снижалась заработная плата; были взяты обратно те незначительные уступки со стороны капиталистов, которые рабочие вырвали у них в напряженной борьбе. Вместе с тем обуховская оборона 1901 г., демонстрация батумских рабочих и стачка в Ростове-на-Дону 1902 г., массовые политические стачки в 1903 г. в Закавказье и крупнейших городах Украины свидетельствовали, что рабочее движение вступило в новый этап развития.

К этому времени относится распространение среди рабочих революционных песен, например песни «Депутатам от сословий», сложенной радикальной интеллигенцией в связи с коронацией Николая II. Эта песня пародировала верноподданническое славословие реакционеров и либералов в честь Николая II» ^{[10, 481]}. Так охарактеризовывались песни рабочих в лекционном курсе, посвященном русскому устному народному творчеству, в 1952-1956 гг.

В современной фольклористике песни рабочих рассматриваются, в первую очередь, как источник определенной модели мира – например, с точки зрения репрезентации определенных релевантных концептов. Так, в соответствии с исследованием Е.В. Милейко и А.С. Стаценко, в центре мира песен рабочих – концепт мастера, который в ранних текстах прочитывается в позитивном ключе, а в более поздних, современных В.Я. Брюсову, - в негативных: «Песни XVIII-XIX века описывают тяжелую жизнь рабочих, условия их труда и быта. С укрупнением производства хозяин становится недосягаемым, и непосредственным виновником всех несчастий теперь считается тот, с кем рабочий имеет непосредственную связь, а именно - мастер и подмастерье, особенно если они иностранцы. Концептуализированное понятие мастер в текстах песен рабочих этого периода следует рассматривать в оппозиции «свой / чужой». Мастер – это центральное звено, связывающее рабочего и хозяина: рабочий – мастер – хозяин.

Песни конца XVIII – начала XIX века имеют острую социальную направленность, поэтому в них выделяется отрицательно окрашенная концептуализация «мастер – руководитель цеха», где представлен мастер-начальник, который, добившись успеха в жизни, не входит в положение простых рабочих» ^{[7, 106]}.

Несмотря на изменение вектора анализа текстов песен рабочих, можно проследить определенную константу их содержания: они не затрагивают и не раскрывают тему любви в ее возвышенном, романтическом понимании. Тем не менее, в стилизации В.Я. Брюсова оба стихотворения, названные «Фабричная» (<песня>), посвящены именно неразделенной любви, более того, их можно объединить в своеобразную дилогию, так как в обеих песнях обыгрывается одна и та же ситуация: влюбленный наблюдает за своей возлюбленной издалека, не смея к ней приблизиться:

Как пойду я по бульвару,

Погляжу на эту пару.

Подарил он ей цветок –

Тёмно-синий василёк ^{[1, 23]}.

Далее лирический герой наблюдает, как его любимая находится с другим, а он наблюдает со стороны, не имея возможности проникнуть в помещение, где она находится:

Он улестит, он упросит,

Стыд девичий она бросит.

Их до дома провожу,

Перед дверью посижу.

Будет лампы свет в окошке…

Различу её серёжки…

Вдруг погаснет тихий свет, —

Я вздохну ему в ответ.

Буду ждать я утра в сквере,

Она выйдет из той двери.

На груди её цветок, —

Тёмно-синий, василёк ^{[1, 24]}.

Во второй песне та же ситуация (девушка с другим мужчиной, а безнадежно влюбленный наблюдает с улицы через окно) прочитывается в трагическом контексте: девушка умерла, однако влюбленный по-прежнему не имеет возможности приблизиться к ней и попрощаться с ней:

Ах, если б ты чуяла, знала,

Чьё сердце стучит у окна!

Ах, если б в бреду угадала,

Чья тень поминутно видна!

…

Твой муж, задремавши на стуле,

Проспит, что́ ты шепчешь в бреду;

А я до зари караулю

И только при солнце уйду.

Мне вечером дворники скажут,

Что ты поутру отошла,

И молча в окошко укажут

Тебя посредине стола ^{[1, 26]}.

Обратим внимание, что эта ситуация зеркально отражает один из «бродячих» мотивов романтической поэзии [см., например: 5].

Практически ни одно слово ни в первой, ни во второй фабричной песне не указывает на то, что ее лирический герой – именно рабочий: действие происходит на бульваре в первой песне и на улице во второй, затем фокус внимания переносится внутрь дома, и в обоих случаях через окно снаружи видно, что именно происходит внутри дома. Ничто не говорит о тяжелой работе лирического героя и его пребывании на фабрике: только во второй песне упоминается «Я в камнях промучился долго, / И в них загубил я свой век» ^{[1, 26]}.

При этом в других стилизациях, помещенных автором в этот же раздел, достаточно много отсылок к конкретным реалиям, позволяющим связать песню именно с тем сословием или статусом, чьей песней она является в соответствии с заглавием. Так, в «Солдатской» песне упоминаются победы русского оружия:

Итальянцев наш Суворов

Артикулам обучал;

И смирил поляк свой норов

В дни, когда забунтовал.

Мы взбежали на Памиры,

С них не двинемся назад.

Императорской порфиры

Край упал на Арарат.

^{[1, 28]}

В «Детской» автор вводит отсылки к детской игре «палочка-выручалочка»:

Палочка-выручалочка,

Вечерняя игра!

Небо тени свесило,

Расшумимся весело,

Бегать нам пора!

^{[1, 29]}

Песня сборщиков с самого начала эксплицитно обозначает, на что именно сборщики собирают деньги:

Пожертвуйте, благодетели,

На новый колокол,

Глас Господень.

Звон колокольный

С напевом ангельским

Дивно сходен.

^{[1, 30]}

В «Девичьей» песне автор пишет от лица девушки, разлученной с любимым, и как раз в ней присутствует характерный для рабочих песен мотив – рассказ о тяжелой изнуряющей работе:

Как ты, бедный друг, страдаешь

Под гуденье, за станком,

Как, закрыв лицо, рыдаешь,

Что с весельем незнаком.

^{[1, 31]}

«Веселая» песня посвящена мотивам пьянства и разврата, что также сближает ее с настоящими фольклорными песнями, распространенными в среде рабочих (в соответствии со свидетельствами С.И. Миропольского):

Раскошелься до гроша,

Не теряй минуты.

Или я не хороша?

Мои плечи круты.

Надо жить, чтоб пьяной быть

До обеда, в лёжку,

Чтоб поутру не тужить

Про нашу дорожку.

^{[1, 33]}

Таким образом, среди семи песен, представленных в соответствующем разделе, В.Я. Брюсов только две «Фабричные» песни оставляет без введения реалий, отсылающих именно к контексту заглавия. Во всех остальных случаях текст взаимодействует с рамой и перекликается с ней.

В 1906 году И.И. Рачинский положил на музыку одну из «Фабричных» - «Как пойду я по бульвару…», вместе с другими произведениями из сборника “Urbi et orbi” ^{[2, 231]}. При этом «Фабричная» была единственной из раздела «Песни», остальные стихотворения, положенные на музыку, не идентифицируются автором как песни.

Соответственно, жанровые поиски Брюсова как стилизатора в отношении песен рабочих следует признать не очень продуктивными: тексты, созданные им, близки к жанру городского романса: лейтмотивом так называемой «фабричной» песни становится неразделенная любовь и созерцание возлюбленной издали, через окно. Это коррелирует с жанровыми константами типового городского романса о любви: «Городской романс — терминологический синоним мещанского, или «жестокого», романса. Песня любовного содержания с мелодраматическим сюжетом, которая получает распространение в России с середины XIX в. среди городского населения, а позднее — и среди сельского. Темами городского романса являются несчастная любовь, разлука, ревность, месть сопернице или сопернику и т. п.» ^[3].

При этом в сборнике “Urbi et orbi” присутствует текст, который действительно стилистически близок жанру рабочей песни – это «Каменщик». «В архиве Брюсова в НИОР РГБ сохранился составленный им список композиторов, обращавшихся к его творчеству. … Составители сообщают любопытную подробность о «Каменщике», на текст которого написали свои произведения Ю. Энгель и Е. Вильбушевич: «Нам сообщали из Каргополя, Олонецкой губ., что в местной тюрьме арестанты поют «Каменщика» на мотив, сложенный ими самими» ^{[2, 217]}. В «Каменщике», действительно, присутствуют ключевые для рабочей песни мотивы тяжелого труда и социальной несправедливости:

— Каменщик, каменшик, в фартуке белом,

Что ты там строишь? кому?

— Эй не мешай нам, мы заняты делом

Строим мы, строим тюрьму.

— Каменщик, каменщик, с верной лопатой,

Кто же в ней будет рыдать?

— Верно, не ты и не твой брат, богатый.

Незачем вам воровать.

^{[1, 118]}

В «Каменщике» полностью отсутствует любовная тема: рабочий выполняет тяжелый физический труд, сокрушается о потенциальной доле своего сына, «такого же рабочего», и противопоставляет себя миру богачей. Указанные мотивы сближают его также с жанром арестантской, тюремной песни, в которой акцентируется социальная несправедливость и тяжелая доля арестанта. В соответствии с авторской концепцией сборника, «Каменщик» включен в раздел «Картины. На улице», представляющий собой зарисовки из жизни города.

Таким образом, жанр «фабричной песни» («рабочей песни») нашел воплощение в творчестве Брюсова, который стремился освоить максимальное количество жанров отечественной и зарубежной поэзии, а также фольклора. При этом парадоксальным образом примером удачной стилизации являются не те тексты, которые сам автор позиционировал как «фабричные песни» (эти тексты жанрово близки к так называемому «городскому романсу»), а стихотворение «Каменщик», превратившееся в народную песню.