Геополитические конструкты в структуре образа России

Шмыгин Владислав Андреевич аспирант, кафедра Социального конструирования ВШССН, Московский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова 119991, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1, - Shmygin Vladislav Andreevich Graduate student, Department of Social Engineering HSCSS, Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moscow region, Moscow, Leninskie Gory str., 1, - shmyginv97@mail.ru Другие публикации этого автора

Шульц Владимир Леопольдович доктор философских наук член-корреспондент РАН, профессор, кафедра Социального конструирования, Московский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова 119991, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1 Shultz Vladimir Leopoldovich Doctor of Philosophy Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Professor, Department of Social Engineering, Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory str., 1 cona01@yandex.ru

Статья подготовлена в рамках государственного задания ЦИПБ РАН на 2022 год «Конструирование положительного образа России» (FFFZ-2022-0005)

Геополитический статус национальных государств в современном мире приобретает большую значимость, в силу перманентного увеличения количества трансформаций мировой политики и международных отношений. Россия, стремясь стать «великой» или мировой державой, непосредственно формирует свой геополитический образ на основании имеющихся в теоретико-прикладном плане геополитических конструктов. Такой подход актуализирован, вследствие, геостратегических планов России.

Особенности построения геостратегии нашей страны базируются на геополитическом положении и статусе нашей страны, а также эволюции данных компонентов. Россия после упразднения Советского Союза, безусловно, претерпела колоссальный откат своего статуса и геополитического престижа. Это было связано с:

· Реструктуризацией геополитического пространства. На мировой политической карте появились 19 государств и государственных образований (де-факто). Что свидетельствует о приобретении мировой политической картой более фрагментарного характера.

· Появлением очагов сепаратизма внутри новообразованных государств. Среди таковых можно выделить успешные примеры сецессии: Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровская Молдавская Республика, Донецкая и Луганская Народные Республики, Крым (учитывая переход территории от одного государственного образования к другому). Так и примеры неудавшейся сецессии, в числе которых можно выделить Чечню (Ичкерия), Татарстан. Это демонстрирует рост общей политической нестабильности в регионе.

· Временной трансформацией биполярного мира в однополярный. Соединенные Штаты Америки примерили на себя статус мирового гегемона, но при этом территория Евразии в целом оставалась важной, с точки зрения геополитики. Россия в этой ситуации начинает становиться важной частью геополитического влияния, ведь Соединенные Штаты Америки не заинтересованы в возвращении Россией прежних позиций. «Россия…остается крупным геостратегическим действующим лицом, несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье… Она лелеет амбициозные геополитические цели, которые все более и более открыто провозглашает. Как только она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих восточных и западных соседей…» ^[14].

На фоне возросшей фрагментации и отсутствия баланса сил между геополитическими полюсами, Запад (как геополитическое и цивилизационное образование) расширил сферу своего влияния. Так, регион бывшего социалистического лагеря – ЦВЕ (Центральная и Восточная Европа) оказался в ситуации «выбора паттернов» или институциональных якорей. Генри Киссинджер охарактеризовал ситуацию с регионом ЦВЕ и резкое ослабление позиций России: «Советский Союз не должен был так быстро уходить из Восточной Европы. Мы очень быстро меняем баланс в мире, и это может привести к нежелательным последствиям».^[13] Такими последствиями можно считать активизацию других государств, стремящихся к геополитической гегемонии: Турция, Китай. Данные государства начали непосредственно входить в некодифицированную стратегию национально-государственных интересов России, ведь национально-государственные интересы данных стран непосредственно пересекаются с российскими интересами.

Геостратегии Российской Федерации характерен ряд сложных вышеперечисленных аспектов, каждый из которых связан с отдельной стороной геополитических процессов. Россия, стремясь реализовать себя в качестве мировой державы, включена в такие геополитическое процессы, как глобализация, гибридные войны (на основе локальных конфликтов), информационное, экономическое противоборство, гонка вооружений. В этой связи необходима разработка геостратегии, нацеленной на защиту национально-государственных интересов на мировой арене. Основой геостратегии может стать геополитический образ страны, рассматривающийся как продукт геополитического взаимодействия с остальным миром, так и географически-пространственного представления о стране.

Дефиниция понятия «географический образ» мы можем встретить у Д.Н. Замятина, определявшего его как совокупность ярких, характерных знаков, символов и ключевых представлений определенного географического пространства ^[9]. С точки зрения феноменологического подхода, географический образ включает в себя все ключевые общественные представления и стереотипы, касающиеся вопросов привлекательности, особого статуса, уникальности той или иной территории. Российский кейс раскрывается в данном контексте через геополитический концепт «Хартленд», предложенный Хэлфордом Маккиндером в начале 20 века ^[11]. Ученый описал данное понятие через географическое измерение: северо-восточная часть Евразии, преимущественно занятая Россией (Российской Империей на тот момент). Маккиндер утверждал, что самым выгодным географическим положением для государства было бы центральное. Данный критерий является относительным, но с планетарной точки зрения Евразийский континент располагается в центре мира, а сам континент в свою очередь имеет свой центр – «сердце мира», «Хартленд» – наиболее благоприятный географический простор для контроля над всем миром ^[11]. Ученый приходит к выводу о наиболее важном, с точки зрения геополитики, мировом пространстве – Хартленде или сердцевине мира. Контролирующее его государство способно контролировать всю Евразию, которая на тот момент была сценой мировой политики. Национально-государственные интересы любой страны, стремящейся к доминированию в мировой политике, заключаются в данном пространстве.

На значении Евразии в своих работах ссылался и Г.В. Вернадский, определявший континент не в качестве совокупности Европы и Азии, а рассматривавший его как срединный материк - особый географический и исторический мир ^[6].

Продолжение теории Хартленда можно увидеть в работах Спикмена, в которых он проводит ревизию категории и вводит понятие «Римленда» - берегового пространства ^[10]. Спикмен анализировал значение сдерживания Советского Союза на территории хартленда и недопущения к Римленду в качестве национально-государственного интереса Соединенных Штатов Америки. Внутри российского образа значимость римленда нивелируется несмотря на выход России к части береговой зоны, но не ассоциирующейся с морским доминированием изначально. России близка модель теллурократии, то есть сухопутного могущества, основанного на владении значительной частью суши, и противопоставляемого таллосократии – морскому могуществу ^[18].

Американский теоретик геополитики – Збигнев Бжезинский в дальнейшем так же обозначает Евразию в качестве важнейшего региона в части мировой гегемонии ^[2]. Кроме этого, Бжезинский, являясь теоретиком геополитики и советником политической элиты Соединенных Штатов Америки в области внешней политики, определял национально-государственные интересы своей страны через умаление влияния и роли недемократических стран для упрочения глобального лидерства ^[3]. То есть выходил за рамки пространственного представления (географической части образа) и рассматривал геополитические процессы в контексте системы международных отношений. В данном случае раскрытие российского кейса является затруднительным.

С точки зрения пространственного представления, Россия 20 и 21 веков (в ретроспективе смены Российской Империи – Советским Союзом и Российской Федерацией, соответственно) хоть и частично потеряла территориальный потенциал, но сохранила значительное преимущество перед региональными конкурентами, так же оставаясь «держательницой Хартленда». Данный конструкт является базовым в структуре геополитического образа страны в контексте пространственного-географического представления о России и его использование является релевантным для российской «Мягкой силы» в целях получения стороннего признания ^[4].

При этом общественные представления о геополитическом образе не формируются лишь исходя из географической составляющей. Геополитический образ является интегральной категорией, включающей так же политические аспекты международных отношений:

- геоэкономика;

- культурно-цивилизационное взаимодействие и идентичность;

- политические статусы государства;

- конъюнктура мировой политики.

И если последний из указанных аспектов в настоящий момент не способствует конструированию положительного образа России в целом, он может позволить формировать образ могущественного государства, что намного важнее в геополитическом противоборстве, нежели аспект привлекательности образа страны. Конъюнктура мировой политики формируется на основании политических актов, включающих в настоящий момент как войну, так и дипломатию. Успехи в этих направлениях – ключ к созданию желаемого геополитического образа внутри данной составляющей.

Геоэкономическая составляющая геополитического образа России так же ясна, вследствие, природно-ресурсного потенциала и не требует дополнительных геополитических конструктов для усиления образа. Природные ресурсы, которыми обладает Россия, пользуются спросом и в данном случае рационально-экономический подход является исчерпывающим. Потенциальной угрозой в этом направлении является сырьевой характер российского экспорта и отсутствие российских позиций в других секторах международного разделения труда. Структурные изменения и инновационный характер российской экономической системы является очевидным шагом для предупреждения угрозы трансформации геоэкономического статуса России. Если в настоящий момент Россия имеет политико-экономический ресурс сохранять статус государств ядра (центра), то в дальнейшем при неэффективной экономической политике имеет риск принять статус государства-периферии. В геоэкономической составляющей геополитического образа – конструкт страны, относящейся к «ядру», является желаемым, хотя и оспаривается рядом ученых, начиная с Советских времен ^{[5] [21]}.

Политические статусы России (как официальные, так и неофициальные) формировались как в политической практике, так и политическом дискурсе. Так, например, геополитический образ России включает в себя концепт «Ядерной державы» (официальный статус) на основании правопреемственности Советской ядерной программы и сохраняя роль ключевого ядерного государства (неофициальный статус) ^[20]. Россия играет высокую роль в наднациональном взаимодействии, за счет обладания статусом постоянного члена Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Данные концепты влияют на восприятие страны в качестве важного геополитического игрока и так же входят в систему геополитического образа. Данная часть образа дополняется неформальными статусами, конструирующимися в публичном политическом дискурсе. На основе проведенного российской ученой О.Г. Орловой анализа американского публицистического дискурса ^[12], геополитическому образу России характерны лексемы:

- «Россия – огромная, великая страна»;

- «Россия – оппонент США»;

- «Россия агрессивна».

Подобные статусы описывают российский геополитический образ, как с точки зрения пространства, так и с точки зрения места в системе международных отношений. При этом в список наиболее популярных стереотипов не попадают описания культурно-цивилизационного характера. Среди характеристик России в данной области можно выделить систему представлений о «русском мире» - комплексной категории, включающей в себя как идею панславизма (объединения славянских народов, особенно восточных славян), так и идею объединения различных народов, среди которых распространен русский язык (например, постсоветское пространство). «Русский мир» как геополитический конструкт противопоставляется «Западному миру», состоящему из романо-германского и англо-саксонского миров ^[1]. Подобные идеи не являются качественно новыми и разрабатывались русскими социологами (социальными философами) еще в 19 веке: Н.Я. Данилевский предлагал рассмотрение России в качестве обособленной от европоцентризма славянско-православной цивилизации. В подходе социолога транслируется идея о собственном векторе развития России, не связанным с иллюзорным прогрессом Западной цивилизации. При этом Россия не является в частью противопоставляемого Западу Востока. Россия как славянская цивилизация является третьей силой в этом цивилизационном балансе, за счет особой гармонии развития, что ставит страну в положение высшей ступени социального прогресса ^[17]. Славянский тип культурного прогресса по Н.Я. Данилевскому является таковым, вследствие возможности выполнения данным культурно-историческим типом всех видов культурно-исторической деятельности (которые выделял ученый): деятельность религиозная, собственно культурная (наука, искусство, промышленность), политическая и социально-экономическая ^[8].

Дальнейшее развитие культурно-цивилизационные модели развития России получили в конструкте «Евразийства». Феномен возник в рядах русской интеллигентской эмиграции – начала Евразийства относятся к трудам Н.С. Трубецкого, предложившего революцию сознания, состоящую в утверждении самобытной национальной культуры во всех сферах жизнедеятельности ^[19]. Евразийство является формой национализма, которую лишь предстоит создать. Философ подвергает анализу вождей русской революции, которые пользуются всеми продуктами Европейского мира, включая эгоцентризм.

Продолжение Евразийства как геополитической идеи мы можем найти в трудах П.Н. Савицкого, описывающего географические особенности региона, отличающегося от Европы и Азии ^[16]. География и история (в том числе политическая) взаимодействуют в концепции Евразийства, что позволяет считать его геополитическим конструктом. Особенность геополитического конструкта по Савицкому заключается в культурно-цивилизационном характере идеи, а не военно-силовом или политическом, что характерно европейскому миру. Преимуществом России по Савицкому выступает «срединность», то есть такое географическое положение, которое определяет ее историческую идентичность и уникальность. Но в чем заключается уникальность центрального положения страны? По мнению ученого, если «срединность», например, Германии ограничивается европейским контекстом, а сама Европа есть лишь «западный мыс» Евразии, то Россия занимает центральную позицию в рамках всего континента. «Срединность» России для Савицкого является основой ее исторической идентичности. Она не часть Европы и не продолжение Азии. Она — самобытный мир, самостоятельная и особая духовно-историческая геополитическая реальность, Россия-Евразия ^[15].

Проанализированные в работе геополитические конструкты являются вспомогательными концептуальными основами структурных элементов геополитического образа России. Их использование и развитие в формате социального знания (дополнение, трансформация, распространение) влияют на систему представлений о России как геополитическом лидере, что является важной составляющей геостратегии, в силу диктата информационного влияния на современной политической карте и гибридного характера войн, происходящих на мировой арене.

Конструировать новую геополитическую реальность или ее часть, которой является геополитический образ страны – задача комплексная, включающая в себя все перечисленные в работе элементы – конструкты, но не ограничивающаяся ими, в силу перманентно развивающегося характера социального знания. При этом развитие имеющихся конструктов или создание новых (на основе имеющихся) является ключевым преимуществом информационного противоборства, характерного конъюнктуре международных отношений.