Идея справедливости в культурном контексте философии Возрождения

Эрдниева Баина Дорджиевна Инженер-исследователь научной лаборатории «Комплексные буддологические исследования», Аспирант Кафедры философии и культурологии, ФГБОУ ВПО «Калмыцкий государственный университет» 358001, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11 Erdnieva Baina Dordzhievna Research engineer of the Scientific Laboratory "Complex Buddhist Studies", Post-graduate student of the Department of Philosophy and Cultural Studies, FSBEE HPE Kalmyk State University 358001, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11 baina.erdnieva@icloud.com

Работа выполнена в рамках государственного задания Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (№075-03-2022-119/1 «Буддизм и глобальные вызовы современного мира»).

Настоящее исследование не претендует на полноту историко-философского изложения, но ставит дополнительной целью возыметь поддерживающий эффект, который автор предполагает достичь напоминанием, что исторически за периодом кризиса как правило следуют подъем и развитие.

Причиной, по которым предлагается рассмотреть культурный контекст периода Возрождения, стало некоторое сходство обстоятельств, под влиянием которых идея справедливости получила новые толкования, с обстоятельствами поиска справедливости современным человеком, обнаруживающим себя в дестабилизированных условиях. Предшествующая Возрождению парадигма средневековой философской мысли явилась ответом на кризисное состояние европейской культуры, вызванное разрушительными вторжениями варваров и переселением народов. В условиях социально-экономического и политического упадка философия Средних веков на стыке с религией стала поиском ответов и обнаружением решений человеком внутри себя, а также своего рода попыткой справиться с внешней угрозой в индивидуальном ключе. Объяснение философией Средневековья угнетающей реальности в формате теодицеи, предполагающей ответ на вопрос: почему Бог допустил это? – ставило человека в позицию пассивного наблюдателя внешних событий, право которого на поиск справедливости неизменно ограничивался духовным диалогом с Богом. В противовес этому подходу философия Возрождения стала результатом поворота человека, неудовлетворенного поисками справедливости в сфере внутренних переживаний и изменившего курс на создание условий справедливой жизни вокруг себя, к формату вопрошания: как исправить несправедливое положение дел? Как реализовать справедливость?

В период раннего европейского Средневековья человек искал справедливость как укрытие от невзгод, вызванных вторжениями варваров, а также волнами голода, и нашёл его в христианской концепции. Человек стал ценен своей духовной (внутренней, сокрытой) жизнью, совершенствование которой наиболее полно возможно в аскетичном затворничестве, способном оградить человека от социальных потрясений внешнего мира. Однако уже в период высокого Средневековья, характеризовавшимся относительной стабилизацией социально-экономических процессов, перед нами предстает уже несколько измененный культурно-философский концепт человека, «расправившего плечи»: он по-прежнему христианин, но уже не столь категорически отрицающий свою связь с материальным внешним миром, а в период позднего Средневековья – готовый найти своё место в нём.

Эпоха Возрождения (к. XIV – XVI век), пришедшая на смену Средневековью, предельно контрастировала с предшествующим периодом своим антропоцентрическим подходом, получившим название «гуманизм». Главенствовавшая в культурно-философской мысли христианская модель человека, стремящегося найти Бога, чтобы обрести целостность в нём, преодолев свою греховность, беспомощность и телесную обусловленность, сменяется новой парадигмой, вернувшей к жизни античные ценности (ярчайшим примером обращения к платоновскому наследию стала Флорентийская академия), а также привнесшей, по выражению Э. Кассирера, «принципы свободы в мир религиозных идей Возрождения, в результате чего теологическая догматика теряла под ногами почву» ^{[1, с. 108]}. Свобода человека перестает быть корнем проблем греховного существования, но приобретает статус основополагающего принципа достойного бытия в мире.

Как отмечает Майоров Г. Г., в Средние века в философии главенствовал «иконографический» метод рассуждения, отрицавший любое новаторство и индивидуальность религиозно окрашенного способа мышления, ставивший своей целью – передать мысль автора (как правило, монаха) в максимально приближенном к первоисточнику (Библии) виде и таким образом предопределявший автора предметом мышления ^{[2, c. 10]}. В то время как Возрождение «сознательно предпринималось ради того, чтобы выразить свою modernitas, себя самих» ^{[3, c. 376]}. Человек Возрождения – творец культурной формы бытия, он гармонично сосуществует с миром и стремится познать себя и его, чтобы постичь Бога. Эта установка отразилось в появлении новых направлений в философской мысли: натурфилософия (познание бесконечности становится возможно и применяется в отношении природы вместо Бога) и социально-политической философии (в виде проектов-утопий по устройству идеального общества).

Концепт человека эпохи Возрождения возвращает достоинство жизни и придает решающее значение в ее реализации - деятельному началу по организации внешнего мира. Усиление позиций человека в мире в понимании в то же время привело к появлению в философии Возрождения определенных «кренов» в пользу оправдания морально-нравственной вседозволенности, отрицанию необходимости подчинения монарху и поискам справедливости в новых формах государственного устройства, способных обеспечить социально-экономическое равенство.

Что такое справедливость и как ее достичь? Определение и метод.

В работах представителей философской мысли эпохи Возрождения, высказывавшихся о предназначении человека (П. Мирандолы ^{[4, с. 249]}, М. Фичино ^{[5, с. 511-512]}), мы находим повторяющийся мотив об уникальной способности человека создавать и тем самым определять самого себя, который «фундируется свободой воли человека, позволяющей ему быть тем, кем он пожелает. Причем человек способен конструировать не только себя, но и менять мир вокруг… Мир не есть нечто предданое, он результат человеческой деятельности» ^{[6, с. 13]}. Убежденность в том, что человека должен не только знать, но и уметь проявить себя во внешнем мире стала причиной критики Петраркой «Никомаховой этики» Аристотеля, в отношении которой Петрарка заключил, что она не выполняет данных обещаний: «дает ответ о том, что такое благо, но не учит, как стать хорошим человеком, и не обладает достаточной силой, чтобы сподвигнуть своих читателей на поиски истины» ^{[7, c. 222-223]}.

Мыслителями Возрождения деятельное начало в человеке ценилось превыше всего: активное творчество, действия с осознанием достоинства своей природы, сопротивление условиям, детерминирующих благородство такими условиями как знатность происхождения и финансовая состоятельность. Совокупность этих приоритетов, фундированных пониманием человека как вместилища единого природного (божественного) компонента, легла в основу воззрения, согласно которому каждый человек заключает в себе способности творить и созидать, а потому обладает правом на реализацию этих достоинств, независимо от степени одаренности, социального положения и физических качеств. Подобное этическое обоснование статуса человека Кристеллер определил как результат сомнения гуманистов в философии предыдущей традиции и смещение области своих интересов в стороне учения о морали. ^{[8, c. 127]}.

Таким образом, идея справедливости в период Возрождения выстраивается на двух уровнях:

- Индивидуальный: справедливость достигается процессом творчества как реализации божественного замысла, поскольку человек достигает своего целевого состояния со своей собственной природой как частью Природы.

- Социальный: справедливость заключается в равенстве возможностей для всех индивидов к творчеству.

На индивидуальном уровне справедливость достигается активной творческой деятельностью индивида.

В социальном плане при отсутствии в обществе равных возможностей для самореализации индивидов в сфере, наиболее соответствующей их способностям, каждый индивид, поскольку он по умолчанию способен к действию, должен направить свои деятельные устремления на реорганизацию общества, а в более радикальном прочтении – создать новое общество. Обратим внимание на то, как изменился взгляд на статус рядовых членов социума: если Средневековье отводило позицию активного направляющего действия только правителю государства (что явилось прямым следствием хода исторического процесса, в котором укрепление единоличной королевской власти позволило преодолеть междоусобные феодальные конфликты и стало ассоциироваться со стабилизацией экономической и культурной жизни), а подданным было достаточно «жить вместе», быть «объединенным множеством» ^{[9, с. 243]}, то Возрождение наделяет рядового члена общества правом решать, в каких условиях будет протекать его жизнь. Уже в «Утопии» Т. Мора предложен концепт гражданской справедливости, которая устанавливается уничтожением частной собственности как главным условием установления справедливости в общественных отношениях. «Понимание Мором справедливости как авторитета, основанного на совести, сделало справедливость нравственным проектом, который продолжает столетиями беспокоить умы людей» ^{[10, с. 72]}. В «Городе Солнца» Т. Кампанеллы идея справедливости через отказ от частной собственности возымела настолько радикальный размах, что приобрела черты упразднения частной жизни в целом, и тотального подчинения всего общества установленному закону: «Так в мечте о справедливом и разумном общественном устройстве явственно проступают казарменно-монастырские черты» ^{[11, c.328]}. Несмотря на веру в благую природу человека, которую предлагалось развить в условиях всеобщего социального равенства, Кампанелла не избежал крена в сторону селекционного террора, предлагая построить справедливое общество без оглядки на морально-этическую сторону вопроса: «Кампанелла открыто заявляет, что без природных задатков нет нравственной добродетели. По этой причине правители делают все возможное, чтобы вывести нужную породу (людей)» ^{[12, с. 27]}.

Идеи справедливости в трактовке Мора и Кампанеллы подготовили почву для идеи создания общественных институций, которые обеспечили бы должный баланс в обществе и способствовали установлению справедливого устройства, избежав тех крайних негативных последствий, описанных Кампанеллой. Несмотря на то, что взгляды обоих мыслителей оцениваются в контексте современности как достаточно крайние, оба произведения явились для своего времени заявлениями о том, что философы могут быть эффективными в сфере публично-правовых отношений.

В чем отличие от предшествующей традиции? Критика и культурный фон.

Справедливость возможна только в условиях свободы – этот вывод стал ключевым в общем пуле философской мысли Возрождения. Переосмысление средневековой концепции свободы человека как недетерминированной воли, у которой есть только один модус проявления – выбор между грехом и благом ^{[13, p.619]}, чувствами и разумом, земным и божественным, в концепцию свободы человека не только выбирающего, но и создающего варианты для выбора стало главной отличительной чертой философских воззрений эпохи Возрождения.

Вспомним, как Августин строго декларировал невозможность обретения справедливого существования без веры: «истинная справедливость существует только в том граде, о котором Писание говорит: «Славное возвещается о тебе, град Божий» (Пс.86,3)» ^{[14, с. 81]}. Под «Градом Божиим» Августин понимал общность людей, устремленных к познанию истинного бытия (Бога), инструментами познания при этом выступали вера и разум (с приоритетом первой). В граде земном (то есть без веры) никакой справедливости ждать не приходится. Будучи неспособен познать божественный замысел, допускающий существование явной несправедливости в виде нападений вандалов, человек может оказаться в мире справедливости в ее истинном виде, если совершит акт веры, тем самым преодолев собственный онтологический разлом на доброе и злое начала (§22, «О различных вопросах): «Станем просто верить, если не можем постичь». В этом придании решающей силы акту веры проявилась «особенность средневекового сознания. Человек Средневековья воспринимает мир как книгу, а жизнь – как продолжение освоения этой книги. Поэтому он больше доверяет знакам и символам, мистическому видению, чем независимому критическому мышлению» ^{[15, с.207]}. Наделение Бога статусом гаранта справедливого устройства мира в экспликациях Фомы Аквинского объединилось с аристотелевской концепцией распределительной справедливости и оформилось в тезис: «Бог осуществляет справедливость, когда дает каждой вещи то, что относится к ее природе и условиям [бытия]» ^{[16, c. 286]}. Таким образом, задача человека – обладать знанием о природе вещей, а справедливым поведением станет разумное познание истинного бытия (Бога). Замыкая на божественном бытии идею справедливого существования человека, философская традиция Средневековья сотни лет отказывала человеку в самостоятельном проявлении себя в мире, ограничивая любые возможные поиски интроспективными наставлениями, пока человек, доселе обращенный к своему внутреннему миру, не обнаружил себя в центре Вселенной.

Концепт достижимой справедливости без мистификации окружающей действительности и недоверия эмпирическому познанию этой действительности стал главным отличием идеи справедливости Возрождения от предыдущей традиции. Человек в культуре Возрождения не пренебрегает внешним миром и своими проявлениями в нем. Познавательное начало в человеке теперь получило обоснование не только в модусе веры и разума, но и в виде чувственного опыта. Признание целостности человека и равноправности его способов познания явилось следствием отрицания религиозных крайностей средневекового богословия и возвращения к античным ценностям, идеалам гармоничного развития разумного и телесного начала в человеке как творце мира. «Для человека ценностью теперь является не потусторонний̆, а реальный̆ мир» ^{[17, с. 148]}.

Ярчайший пример нового способа понимания статуса человека мы находим в трактате «О предположениях» Н. Кузанского, в котором человек является одновременно «человеческим богом» и «человеческим миром» ^{[18, с. 259]}, в силу того, что своими познавательными способностями может достичь всего в мире.

Таким образом, в концепте Возрождения человек во всей полноте своих способностей начинает осознавать себя как ценность, а свои поступки как продолжение своей сущности – благими и справедливыми. Это позволило реконструировать понятие человека как самоценного индивида и вывести его за рамки детерминации благородного происхождения (один из таких примеров находим у Поджо Б. «О благородстве»), тем самым добиться большей справедливости в том, что человека можно измерить только масштабом совершенных им поступков. В этом отношении Возрождение явилось переходом от элитарной концепции справедливости Средневековья (с его иерархичной моделью миропорядка, воплощенной в том числе в феодальных отношениях подчинения слуги его господину) к эгалитарной концепции социально-политического равенства Просвещения ^{[19, с. 87]}.

Несмотря на свою прогрессивность, идея о ценности человеческой индивидуальности и её творческой потенции, главенствовавшей в культуре Возрождения на протяжении почти всего XV века, не смогла избежать своего кризиса в результате её осмысления и оформления в виде абсолютно крайних форм. Индивидуальность, доведенная до крайности, превращалась в «звериный эгоизм», который требовал «полицейского укрощения» в «Государе» Макиавелли ^{[20, с. 556]}. Концепция справедливости приобрела парадоксальный и устрашающий характер: признавая природное равенство всех людей, независимо от происхождения, Макиавелли исходит из того, что природа эта отнюдь не блага, но наоборот – являет собой концентрацию самых низменных качеств (лицемерие, трусость, жадность и пр.), именно поэтому справедливым отношением к такой природе людей будет беспощадное проявление жестокости и обмана со стороны государства.

Позднее Возрождение пришло к тому, что стало трактовать поступки, выходящие за пределы общественной морали, как реализацию человеком своей индивидуальности и истинной природы, то есть оправданными и справедливыми в отношении того, кто их совершает, без соотнесения с их последствиями, что породило определенные негативные последствия понимания такого концепта человека: разгул безнравственности как преодоление сковывающей природу и право человека морали, и новую форму понимания справедливости – итальянскую вендетту. Преступления мести, получившие свое оправдание в отсутствие правовой нормы, наряду с распространившейся коррупцией, взращенные тем, что Я. Буркхардт описывал как «смена идеала святости» смесью эгоизма, самовлюбленности и «верой в благость человеческой природы» ^{[21, с. 285 ­– 287]}, повлекли последующие политические потрясения и явились свидетельствами наступившего кризиса концепций Возрождения.

Возможна ли справедливость в таком прочтении сегодня? Современная практика.

Проект человека-творца (периода расцвета эпохи Возрождения) ожидаемо стал одним из наиболее перспективных концептов для развития последующей философской традицией, причем настолько, что и сегодня мы можем увидеть в его идеалах описание ценностей современного общества, среди которых – свобода на самоопределение личности (во всех сферах ее проявления, начиная от профессиональной и заканчивая гендерной).

В мире человека Возрождения феномен справедливости проявляется в нескольких проекциях: 1) это путь самореализации в творческой деятельности; 2) это среда возможностей (благоприятных социально-экономических условий), в которых этот путь может состояться. Однако трансформация идеи свободы творца в произвол, способный обернуть справедливость для одного в несправедливость для многих (или всех остальных) не только ознаменовала переход от справедливости как внутренней духовной самоорганизации к ее поискам в общественной жизни, но и дала толчок современной идее о необходимости внедрения общественных институтов, способных регулировать и соизмерять справедливость внутри общества.

Примечательно, что подходы к объяснению справедливости в период Ренессанса, оформились в обстоятельствах выхода из-под гнёта догматического мышления Средних веков. При этом стоит обратить внимание, что в поиске справедливости, ставшем практически невозможным в период раннего Средневековья в результате варварских вторжений и их разрушительных последствий, а в периоды высокого и позднего Средневековья обретшем инерционный характер в виде «иконографических» трактовок, усматриваются параллели с современной действительностью, что дает возможность более осмысленно сформировать собственное отношение к вызовам современности. В конечном счете антропологическая концепция средневековой философии, сформировавшая представление об ограниченности и в определенной мере беспомощности человека перед лицом масштабных катаклизмов под влиянием внешнеполитического и культурного кризисов, была преодолена концептом новой справедливости, в котором проявилась самое ценное начало в человеке – сила созидания.