Последние годы правления боспорского царя Фофорса в контексте внутриполитической борьбы в Римской империи периода тетрархии

Ярцев Сергей Владимирович доктор исторических наук доцент, кафедра истории и археологии, ФГБОУ ВП «Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н.Толстого» 300026, Россия, Тульская область, г. Тула, ул. Проспект Ленина, 125 Yartsev Sergey Vladimirovich Doctor of History Associate Professor, Department of History and Archeology, Tula State Pedagogical University named after L.N.Tolstoy 300026, Russia, Tula region, Tula, Prospekt Lenina str., 125 s-yartsev.@yandex.ru Другие публикации этого автора

Изучение Боспорского царства периода правления царя Фофорса является серьезной проблемой исторической науки. Основной причиной трудностей является недостаточность источников по указанному периоду, известному в основном по нумизматическим данным. При этом монетное дела Фофорса изучено довольно тщательно, что является положительным моментом при обращении ко времени его правления ^{[13, с. 211–212; 2, с. 126–128; 25, с. 75–111; 27, с. 323–365]}. Однако, даже детальное исследование монетного дела указанного царя, не может восполнить почти полное отсутствие письменных источников по данному сложнейшему периоду истории Боспорского царства. При этом наиболее трудно решаемой проблемой являются последние годы правления Фофорса, когда боспорский царь потерял или уступил власть очередному претенденту на трон – Радамсаду. К сожалению, до нас не дошли подробности всех этих событий, из-за чего, до сих пор отсутствует единая точка зрения на указанный заключительный этап правления Фофорса. Исходя из скрупулезного анализа всех имеющихся данных, одни ученые считают, что в это время произошла дестабилизация внутренней обстановки, активизация римской политики в регионе, ограничение власти боспорского царя, которую, в конечном итоге, он так и не смог удержать ^{[35, р. 101–103; 15, с. 223; 14, с. 156; 4, с. 36–38; 5, с. 66]}. Другие же исследователи предлагают обратить внимание на то обстоятельство, что дошедшие до нас источники, прямо не говорят о борьбе Фофорса с Римом и связывать с этим царем известную по ряду источников войну «боспорских скифов» с римлянами, нет никаких оснований ^{[25, с. 92–93; 30, с. 124–125]}. Тем не менее, еще никем из ученых не было проведено сопоставление боспорских событий указанного времени с внутренними и внешними коллизиями Римской империи периода тетрархии. Не исключено, что именно такой подход поможет приоткрыть неизвестные страницы боспорской истории времени царя Фофорса.

Ранее мы уже говорили, что возведение на боспорский трон в 285 году человека с иранским именем Фофорс, скорее всего, имело непосредственное отношение к Диоклетиану, который и оказывал поддержку своему ставленнику ^{[30, с. 139–140]}. Тем не менее, анализ монетного дела Фофорса, даже в такой благоприятной для развития государства обстановке, свидетельствует о внутренних катаклизмах и о борьбе боспорского царя, с какими-то неизвестными претендентами на трон. Более того, в ходе этой борьбы, судя по всему, боспорский царь неоднократно терял столицу, пытаясь наладить выпуск своих монет в периферийных центрах ^{[27, с. 333–348]}. На современный момент, единственным объяснением, приоткрывающим тайну этих таинственных врагов боспорского царя, является гипотеза А.Р. Стрижак, в основе которой лежит тайна происхождения самого Фофорса. Исследовательница исходила из того, что Фофорс являлся представителем аланов из района Центрального Предкавказья ^{[31, с. 45]}. При этом наличие тамги у данного царя, явно свидетельствует в пользу аристократичности его рода ^{[27, с. 333]}, возможно восходящему к кругу представителей знати сасанидского Ирана. Однако в этом случае, для того, чтобы занять царский трон, необходимо было выполнить ряд условий: принадлежать к определенному роду, совершить обряд сакрального брака с богиней огня и домашнего очага Табити и стать обладателем харизмы царства – фарном. Следовательно, если хотя бы одно из этих условий для Фофорса являлось невыполнимым, то его легитимность в качестве царской особы, могла быть оспорена различными недоброжелателями, включая даже сородичей ^{[24, с. 32–33]}. В свою очередь то обстоятельство, что власть этого царя на Боспоре продолжала держаться только за счет поддержки императора Диоклетиана, объясняет такое настойчивое стремление недругов боспорского царя сместить его с престола.

Тем не менее, помощь Диоклетиана, стала для Фофорса не пожизненной. Установлением тетрархии, делением государства на четыре части и назначением в 293 году Цезарями Гая Галерия и Констанция Хлора, император обозначил свой скорый отказ от власти к 305 году ^{[33, р. 264–265; 18, с. 38–45]}. Другими словами, установившийся в империи порядок правления сразу четырех правителей: двух Августов (Диоклетиана и Максимиана) и двух Цезарей (Констанция I Хлора и Гая Галерия), не сулил Фофорсу ничего хорошего. Через 20 лет, то есть к 305 году, Августы должны были отречься от престола и передать власть своим Цезарям, которые заступали на их место. Новые же Августы после этого начинали подыскивать себе очередных Цезарей, ориентируясь на заслуги и профессионализм людей из своего окружения ^{[9, с. 231–232]}. Следовательно, если Фофорс действительно являлся ставленником Диоклетиана, то именно в 305 г. должна была прекратиться его поддержка императором. Однако последняя, скорее всего, была свернута еще раньше, по причине того, что Диоклетиан отошел от государственных дел, еще до своего отречения, потому, что его «поразила трудная болезнь, доведшая его до помешательства, так что он, вместе с занимавшим после него второе место, сошел в жизнь гражданина и частного человека» (Eus. Hist. Eccl., VIII, 13). Таким образом, даже пошатнувшееся здоровье Диоклетиана могло послужить сигналом для недоброжелателей боспорского царя, к началу против последнего военных действий. Любопытно, но именно с 303/304 года, судя по анализу нумизматического материала, у Фофорса, почему-то, резко сужается возможность чекана своих монет. В это время остается работать только один, причем нестоличный эмиссионный центр ^{[27, с. 353]}. Более того именно с этого времени и до 308/309 г. – конца его правления, начинает фиксироваться неуклонное сокращение указанной эмиссии данного царя ^{[35, р. 101–103; 1, с. 58]}. Возможно, это было связано именно с потерей Фофорсом контроля над столицей государства в 304 г. Произойти же это вполне могло после получения проверенных сведений о недееспособности Диоклетиана, которая исключала оперативную помощь своему ставленнику на боспорском троне. При этом на следующий год ситуация усугубилась уже и окончательным отречением императора от власти. Впрочем, противникам царя, что следует из монетных выпусков Фофорса, не удалось окончательно лишить последнего власти и наладить денежную эмиссию уже своих монет.

Обычно для прояснения ситуации в государстве последних лет правления царя Фофорса привлекают данные двух надписей КБН №№ 64 и 1051. Постараемся сделать это и мы. В первой надписи – посвящении «Богу всевышнему», наместник Феодосии Аврелий Валерий Сог почтенный «Диоклетианом и Максимианом» «долго находившийся в отсутствии и остававшийся на чужбине 16 лет и много бед испытавший, по обету выстроил от основания молельню в 603 году» (КБН 64). Учитывая, что надпись найдена в Керчи, очевидно, что прошедший длительную римскую службу боспорянин, после возвращения на родину, был за свои заслуги почтен высокой должностью наместника Феодосии, после чего в 306 году построил за свои деньги молельню в Пантикапее ^{[20, с. 48–49]}. Факт строительных работ по возведению молельни, однозначно свидетельствует, что в данное время на Европейском Боспоре, никаких боевых действий не велось, а Фофорс соответственно смог вернуть под свой контроль столицу государства. Тем не менее, отсутствие имени царя в надписи 306 года, определенно указывает на усиление зависимости Боспора от Рима в период, когда Диоклетиан и Максимиан уже отказались от власти ^{[20, с. 48; 5, с. 66]}. Следовательно, необходимая помощь, попавшему в затруднительное положение боспорскому царю Фофорсу, была оказана новым августом Востока – Галерием. Очевидно, что последний претендовал на роль старшего Августа, ведь именно он настоял на том, чтобы больной Диоклетиан сложил с себя полномочия и самостоятельно выбрал себе нового цезаря ^{[8, с. 278–280]}.

Тем не менее, вряд ли оказанная Галерием помощь боспорскому царю, подразумевала аннексию Римом части боспорской территории, например той же области Феодосии. Хотя подобные мысли напрашиваются сами собой исходя из анализа приведенного выше текста КБН 64 ^{[16, с. 15]}. Однако, тот факт, что наместник отдаленной области, не только не имел препятствий для возведения религиозного здания в столице своего государства, но и сам стремился к этому, не позволяет согласиться с отторжением в данное время Феодосии от Боспора. Отсутствие имени боспорского царя в посвятительной надписи, видимо лучше объяснить причинами, на которые уже давно обратили внимание исследователи. Вероятно, положение Фофорса было настолько неустойчиво и так сильно зависело от римской помощи, что крупным чиновникам и представителям власти было выгодно демонстрировать свою связь именно с империей, чем со слабым царем ^{[20, с. 49]}. Очевидно, что Фофорс при Галерии оказался еще в большей зависимости от Римской империи, чем был при Диоклетиане. Однако, в этом случае любая внутри- или внешнеполитическая коллизия в государстве, отвлекающая императора Галерия от дел на северной периферии римского мира, могла подтолкнуть противников боспорского царя к очередной попытке лишить власти римского ставленника. Есть все основания думать, что именно так все и произошло.

Дело в том, что буквально на следующий год после того как Фофорс предположительно вернул себе контроль над столицей, ситуация в империи для Галерия резко осложнилась. Как мы уже говорили, после отказа от власти Диоклетиана и Максимиана, Августами стали Констанций I Хлор и Галерий, а Север II и Максимин II Даза (племянник Галерия) были назначены Цезарями. Однако при таком распределении властных полномочий в государстве, обойденным оказался Максимиан, сын которого Максенций, так и не получил Цезаря. Кроме того, данная ситуация осложнилась еще целым рядом обстоятельств. Во-первых, в это время умер Констанций и Галерий назначил новым августом Севера, а цезарем стал сын Констанция – Константин ^{[8, с. 281]}. Во-вторых, окончательно обделенный Максенций, решил начать свою игру, провозгласив в Риме в октябре 306 года себя августом. Он умело использовал недовольство людей налоговой реформой Диоклетиана и решение Севера о расформировании преторианской гвардии ^{[8, с. 281]}. При этом ему удалось отразить нашествие сначала Севера, затем и самого Галерия ^{[9, с. 251]}. Правда, для того чтобы переманить на свою сторону воинов подошедшего к Риму Севера, ранее сражавшихся под началом Максимиана, ему пришлось отправить отцу знаки отличия императорского величия. В результате чего, в феврале 307 года Максимиан, действительно вернулся во власть и снова принял титул августа. Правда переманить на свою сторону солдат сына ему не удалось и, в конечном итоге, он был отправлен в Галлию к Константину ^{[9, с. 242]}. Вторгшееся же в Италию войско оказалось сильно деморализованым, из-за чего Северу пришлось спасаться бегством. Тем не менее, он все равно был захвачен Максенцием в плен, в котором вскоре и погиб ^{[8, с. 282]}. По причине массового дезертирства вынужден был отступить и подошедший к Италии в 307 году Галерий. Ситуацию не исправили и затеянные августом мирные переговоры, которые должны были спасти лицо Галерия и обеспечить его достойное возвращение домой ^{[7, с. 594–596]}. Таким образом, после гибели Севера, он фактически лишился последней своей опоры на западе (Zosim., II, 9; Lactant. De mort. Persecute., XXIII–XXVII; Aurel. Victor. De Caes., XL–XLI; Eutrop. Brev., X) ^{[9, с. 251; 8, с. 282; 37, р. 346–348; 36, р. 86–88; 34, р. 63–64]}.

Весь этот новый виток бурных событий, происходивших на территории Западной части Римской империи, безусловно, отвлек внимание Галерия от Северного Причерноморья и Боспорского царства в частности. Следовательно, не использовать указанное обстоятельство для захвата власти на Боспоре, недруги Фофорса, просто не могли. В этой связи, особый интерес вызывает то обстоятельство, что именно в 307 году на Боспоре вновь фиксируется резкое обострение ситуации, связанное, возможно, как с внешней угрозой, так и с внутренними неурядицами. Так, на одной из надгробных стел из белого мрамора найденной возле Тамани сохранился текст следующего содержания: «Марку Аврелию Андронику, сыну Паппа, бывшему наместнику царской резиденции … и его сыну Алексарфу, лохагу, архонты Агриппии и Кесарии (поставили) почета ради эту стелу. 603 год, 25 Артемисия. Прощайте прохожие» (КБН 1051). В переводе В.П.Яйленко данный текст звучит так: «М(арку) Аврелию Андронику, сыну Паппа, бывшему управляющему царскими землями, командиру всадников и центуриону (?), а также его сыну Алексарту, лохагу агриппейцев, архонты кесареян поставили эту стелу почести ради в году 603, месяца Артемисия в 25 день» ^{[28, с. 292–293]}. Проримский характер надписи не вызывает сомнений. Судя по имени отца Алексарта – Марка Аврелия Андроника, это был человек, не просто принадлежащий к высшей боспорской аристократии, но и имеющий римское гражданство, которое он, по-видимому, получил еще при Марке Аврелии, или Коммоде ^{[12, с. 251]}. Более того «романофильские» наименования Пантикапея и Фанагории в надписи 307 года трудно объяснить как-то иначе, кроме как открытой демонстрацией полной лояльности боспорских правящих кругов к Риму ^{[6, с. 459; 3, с. 248; 4, с. 38]}. Даже если римские названия главных боспорских городов уже в какой-то степени укоренились в живой языковой практике местных жителей ^{[21, с. 160–162; 11, с. 165, прим. 69]}, реверансы в сторону Рима в сочетании с фактором «забывчивости» имени боспорского царя ^{[20, с. 49]}, однозначно свидетельствуют о проримской ориентации указанных людей. Очевидно, что данные представители боспорской элиты, по какой-то причине, выступали против действующего царя, деятельностью которого, как минимум были недовольны ^{[27, с. 333]}. Это не должно вызывать удивление, ведь очевидно, что отец и сын погибли одновременно в ходе военных действий 307 года ^{[28, с. 292]}, которые, так или иначе, затрагивали боспорского царя Фофорса. Учитывая, что Кесарией, скорее всего, назывался Пантикапей, оба офицера – отец и сын погибли на Европейской стороне Боспора в боевых действиях в районе столицы. Следовательно, логично предположить, что они пострадали, защищая город от нападения окрестных варваров ^{[1, с. 62]}. Однако это не объясняет отсутствие имени боспорского царя на фоне реверансов в сторону Рима в указанной надписи. Более того, существует еще одна особенность, связанная с данной надписью, которое еще более запутывает ее интерпретацию. Дело в том, что на мраморной плите сразу под последними буквами текста размещена тамга, но не схемы Фофорса, а совершенно другого типа. При этом, не вызывает сомнений справедливый вывод Э.И. Соломоник, что данный знак имеет прямое отношение к указанной надписи и следовательно нанесен одновременно с ней ^{[23, с. 74–75, № 30]}. Любопытно, но подобный тип тамг фиксируется в районе Танаиса ^{[31, с. 156, рис. 6, № 37; с. 169, рис. 19, №17]} и поэтому хорошо соотносится со старыми союзниками римлян – поздними сарматами, отдельные представители которых, в свое время, были организованы в Танаисе в равноправную с эллинами общину ^{[29, с. 174–189]}. Скорее всего, именно с указанными представителями поздних сарматов, находились в родстве боспорские цари Савромат II, Рескупорид II, Котис III. Во всяком случае, верхние части их царских знаков ^{[31, с. с. 50–54]}, соединенные с так называемыми сарматскими триденсами ^{[29, с. 175]}, относятся именно к такому же типу, как и знак с надписи 307 года. Правда здесь мы должны учитывать и то, что во второй половине III в. н.э. в низовьях Танаиса появились некие выходцы из Предкавказья, успешно интегрировавшиеся в местную сарматскую среду и ставшие позднее известными под именем аланов-танаитов ^{[26, с. 149]}.

В этой связи, учитывая все обстоятельства связанные с данным памятником, вернее будет предположить, что командир всадников и центурион Марк Аврелий Андроник и его сын, лохаг агриппейцев, Алексарт являлись высокопоставленными представителями оппозиции боспорскому царю ^{[24, с. 32]}, возможно являясь потомками тех самых танаитов, которые во главе с архонтами проживали ранее в Танаисе. Не исключено, что указанные офицеры состояли в родстве с отстраненными от власти представителями сармато-иранской царской династии, за которыми в данный момент стояла вся сила и мощь сармато-аланской группировки Нижнего Дона. Следовательно, Марк Аврелий Андроник и его сын Алексарт имели прямое отношение к борьбе против Фофорса, а не к защите боспорского царя. Если это так, то надпись 307 года, скорее всего, фиксирует новый порядок, установленный на Боспоре императором Галерием. Он потребовался исходя из непрекращающейся борьбы двух политических группировок на Боспоре ^{[19, с. 19]}, в основе которой, скорее всего, лежало категорическое не признание частью представителей сарматского мира, легитимности царской власти Фофорса ^{[24, с. 32]}. Сам же Фофорс, являясь выходцем из аланской среды Предкавказья, по-видимому, исключительно опирался на родственные ему северокавказские кланы. Попытка же царя заручиться поддержкой Галерия, как до этого Диоклетиана, не увенчалась успехом из-за мощного противодействия враждебно настроенной к нему части боспорской знати. Организация же императором автономных гражданских общин на Боспоре ^{[22, с. 579]}, основу которых составляли противники царя ориентированные на Рим, по нашему мнению, являлась лучшим выходом из создававшейся ситуации. Фактически, данным предоставлением гражданским общинам (эллинским и варварским) столичных городов значительных льгот и свобод, был достигнут определенный компромисс между двумя противоборствующими силами в государстве. Следовательно, власть Фофорса под нажимом римлян, действительно была серьезным образом ограничена и тем самым поставлена под контроль ^{[16, с. 15]}.

Тем не менее, основная линия противоборства в обществе между представителями позднесарматской знати (ставшими теперь аланами-танаитами) и появившимися не так давно на Боспоре выходцами из аланской среды Северного Кавказа, не была устранена. Может быть, именно в этом причина упоминания в надписи наместника царской резиденции Марка Аврелия Андроника в качестве бывшего управляющего, возможно пострадавшего в ходе политических интриг своих врагов. Однако, в момент ослабления римского контроля над регионом, эта скрытое внутреннее противостояние, быстро приобретало характер открытой вооруженной борьбы, в которой, по-видимому, и погибли высокопоставленные офицеры из надписи 307 года. Погребение их за счет гражданской общины ориентированной на Рим, а также упоминание в данной почетной надписи архонтов Кесарии, на фоне принципиального игнорирования в тексте Фофорса, похоже свидетельствуют в пользу того, что в то время, когда Галерий был занят делами на западе, боспорский царь вновь потерял столичный город. Это согласуется с выводом М.М.Чорефа, который на основе анализа нумизматического материала предположил, что боспорский царь в данный период, по-видимому, не контролировал столицу, находясь где-то в северокавказских степях, но, тем не менее, продолжал выпуск монет из какого-то нестоличного центра ^{[27, с. 353–357]}.

Неизвестно сколько длилось бы такое противостояние на Боспоре. Но как представляется окончательную точку в данном споре между двумя группами претендентов на верховную власть в государстве, поставил очередной кризис в Риме. По своей важности и охвату затронутых им территорий, новая внутренняя коллизия просто не могла обойти стороной Боспор. Дело в том, что сын сестры Галерия – Максимин II Даза получивший титул Цезаря и обручивший свою младшую дочь с сыном Галерия, был не слишком доволен своей судьбой управителя восточными провинциями и Египтом. По-видимому, он рассчитывал на титул Августа, который ему, в ближайшее время, должен был предоставить его дядя. Однако, на совещании в Карнунте в 308 году, куда съехались все признанные правители Римской империи, Галериан назначил Августом своего боевого товарища по оружию – Лициния. Недовольство Даза и Константина, Галерий пытался погасить вновь придуманным им титулом «сыновей Августа», но из этого ничего не вышло (Lactant. De mort. Persecute., XXIX; Zosim., II, 10; Aurel. Victor. De Caes., 39–40; Eutrop. Brev., X, 4) ^{[9, с. 271; 36, р. 80–86, 90–92; 37, р. 347–351; 32, р. 91–92]}. Максимин II Даза тут же начал готовить заговор против дяди, который он и осуществил в 310 году, с опорой отчасти и на набранные войска. Во время кампании против сасанидов он открыто провозгласил себя Августом. При этом у него хватило воинских сил, после смерти дяди в 311 году, быстро оккупировать всю Малую Азию и не допустить Лициния на восток через пролив Босфор ^{[9, с. 271]}. Учитывая, что Галерий последние годы тяжело болел раком простаты и все более отходил от государственных дел ^{[8, с. 283–284]}, в том числе и от организации помощи царю Боспора, не исключено, что уже в этот период Максимин сам пытался заручиться поддержкой некоторых региональных правителей. По нашему мнению, на Боспоре это могли быть только те силы, которые контролировали столицу и противостояли Фофорсу, то есть представители старой сармато-иранской династической линии. Ранее мы уже высказывали предположение, что новый боспорский царь Радамсад, скорее всего, был ставленником Максимина II Даза ^{[30, с. 159–160]}. Возможно, действительно, именно этот претендент на верховную власть в боспорском государстве, являлся главным представителем данной династии и основным противником Фофорса. Во всяком случае, эпиграфические источники свидетельствуют, что люди, носившие ираноязычные имена с корнем ραδαμ, происходили как раз из Танаиса или окрестных сармато-аланских племен ^{[17, с. 71]}. Более того, огромный клад, зарытый на некрополе Фанагории в период с осени 307 по осень 308 года ^{[1, с. 63]}, скорее всего, был связан именно с этими событиями. Вероятно в данное время Фофорс, с опорой на верных ему алан, напав с востока на территорию Боспора, попытался вернуть себе столицу. Хотя беглый боспорский царь и продолжил выпуск своих статеров еще и в следующем году 308/309 (605 г. б.э. – последний выпуск денежной эмиссии этого правителя), но это вновь происходило в нестоличном центре. К сожалению нам остались неизвестными подробности этой заключительной схватки за власть. С 309/310 года (606 г. б.э.) начинает чекан своих монет новый царь Радамсад (309–322 г.) ^{[25, с. 112–113]}. Знаменательно, что его политические ориентиры, резко отличались от предыдущего царя. С воцарением Радамсада на боспорские монеты, вместо аланской тамги и иногда трезубца (скорее всего, отражающего культ Тагимасада в рамках царской идеологии иранских племен ^{[10, с. 494–495]}), вернулось устойчивое изображение палицы Геракла, связанное, как с культом указанного героя, потомками которого считали себя боспорские цари Рескупорид II, Савромат I, Котис II, Рескупорид III ^{[25, с. 157–158]}, так и с культом императорской мощи и доблести ^{[17, с. 65, 72–73]}. Все это косвенно свидетельствует о возвращении старой сармато-иранской династии к власти на Боспоре и соответственно смене ориентиров высшей элиты государства на другие политические силы в Риме.

Таким образом, последние годы боспорского царя Фофорса, отчетливо демонстрируют нам усиление влияния Римской империи на северной периферии античного мира. Теперь фактически любая коллизия внутренней жизни империи периода тетрархии, в той или иной степени оказывала свое влияние на ход истории Боспорского государства. При этом наиболее активно события, происходившие на территории Рима, воздействовали на политическую борьбу двух противоборствующих группировок за верховную власть в Боспорском царстве. В данном противостоянии боспорский царь аланского происхождения Фофорс, достаточно длительное время оказывал успешное сопротивление своим противникам. Однако после Диоклетиана добиться такой же мощной поддержки от Галерия, он уже не смог. Этим и определился скорое падение его царской власти на Боспоре.