Мотив невиновности в романах Агаты Кристи

Поринец Юрий Юрьевич кандидат педагогических наук доцент, кафедра зарубежной литературы, Российский Государственный Педагогический Университет имени А. И. Герцена 191186, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Наб. Р. Мойки, 48 Porinets Yurii Yur'evich PhD in Pedagogy Associate Professor of the Department of Foreign Literature at Herzen State Pedagogical University of Russia 191186, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Nab. R. Moiki, 48 porinets2015@yandex.ru Другие публикации этого автора

Одним из центральных вопросов любого детективного романа является вопрос о том, кто является преступником, на ком из персонажей лежит вина. Особенностью романов Агаты Кристи является то, что одним из центральных мотивов является мотив невиновности.

Значение мотива невиновности для детективного жанра уже становилось предметом рассмотрения. Так, К. Чапек писал о детективном жанре: «В этом мире добродетельных и злонравных нет места для половинчатости и двуликости, предпосылок и смягчающих обстоятельств. Явственно, как ядрышко ореха из скорлупы, вылущивается из сюжета извечный мотив Вины и Невиновности» ^{[1, с. 340]}.

Значение мотива невиновности для детективного жанра в целом, не останавливаясь на конкретных примерах, рассматривал в 1948 году У.Х. Оден в своем эссе «Виновность усадьбы викария» («The Guilty Vicarage»). Он писал о том, что одной из обязательных составляющих жанра детектива является изображение закрытого общества, в котором все тесно связаны друг с другом. «Это общество должно казаться невинным обществом в состоянии благодати» (Перевод наш. – Ю. П.) ^[2]. Преступление нарушает это состояние невинности, вызывает кризис. До тех пор, пока не будет выявлен падший, который разрушил это райское состояние, все будут находиться под подозрением и как будто подпадут под власть закона, а не благодати. В интерпретации Одена формула детективного жанра – «это невинность, которая содержит вину; затем подозрение в том, что кто-то виновен; и наконец настоящая невинность, из которой изгнан виновный, исцеленный не мной или моими соседями, но чудесным вмешательством гения извне, который снимает вину, делая виновного известным» (Перевод наш. – Ю. П.) ^[2]. В этом смысле цель читателя детектива – «фантазия о возращении в сады Эдема, в состояние невинности, где он может узнать любовь как любовь, а не как закон». (Перевод наш. – Ю. П.) ^[2]. А. Роб-Грийе говорил о том, что «в конце книги читатель должен обрести уверенность» ^{[3, с. 274]}. В романе «Каникулы в Лимстоке» («The Moving Finger») присутствует такой диалог:

«Какое прелестное местечко для человека, приехавшего поваляться на солнышке и подлечить свои раны! Оно полно отравы, это местечко, – а выглядит мирным и невинным, как Эдемский сад!

– Даже там, – сухо сказал Оуэн, – нашлась одна змея» ^{[4, с. 54]}. В «Карибской тайне» присутствует аналогичный фрагмент: «Молли посмотрела в окно. Место казалось земным раем. Солнце, море, коралловые рифы, музыка, танцы… Но ведь даже в саду Эдема появился змей» ^{[5, с. 46]}.

Таким образом, преступление – разрушение рая, а выявление истинного виновника – восстановление первоначальной гармонии и цельности не только мира, но и всех персонажей. Н. Вольский отмечает, что «на этом фоне устоявшегося и устойчивого бытия возникает что-то необычное, непредсказуемое, то, чего не должно быть в нашем мире» ^{[6, c. 58]}. Эта концепция имеет существенное значение для понимания романов Агаты Кристи. Размышления героев над тем, что после совершения преступления, до тех пор, пока не будет выявлен убийца, люди не смогут жить обычной жизнью, все оказываются под подозрением, а счастье и радость невозможны, присутствуют, например, в романе «Причуда мертвеца»: «Пролита невинная кровь. И пока тут пребывает тень жертвы, мира не будет. Вы ведь хорошо это понимаете» ^[7].

После подробного анализа преступления у Агаты Кристи, как правило, убийца сам совершает какие-то действия, который являются подтверждением того, что он и является преступником. Он либо признается сам, либо выдает себя какой-то неосторожной репликой или действием и т.д. Это необходимо автору для того, чтобы подчеркнуть окончательность происходящего, вина не просто доказана сыщиком, она прямо или косвенно подтверждается самим преступником, и не остается возможности для другого истолкования происходящего. Истинный виновный будет наказан, а невиновные смогут жить обычной жизнью, вина с них снимается окончательно и безусловно. Раскрытие преступления выводит мир из «особого состояние неопределенности бытия» ^{[6, c. 58]}. Финал детективного романа за редким исключением однозначен. Как пишет Д. Кавелти: «формульный элемент создает идеальный мир, в ко­тором отсутствуют беспорядок, двусмысленность, неопределенность и ог­раниченность реального мира» ^{[8, с. 39]}.

Пуаро в разных романах своим основным принципом называет тот, что он не одобряет убийство. «У нас с вами одинаковые принципы. Мы не одобряем убийство» ^[9]. Сыщик отказывается видеть в убийстве прежде всего произведение искусства и восхищаться им, восхищаться изощренностью преступника. У Пуаро, по его словам, «чисто буржуазное представление об убийстве» ^{[10, с. 13]}. («Карты на стол»). Убийство ненормально, поэтому оно во что бы то ни стало должно быть расследовано. Правосудие необходимо именно для того, чтобы предотвратить невинные жертвы. Об этом неоднократно говорится в романах. «Пуаро не мог с ними согласиться. Он привык думать прежде всего о правосудии. У него всегда вызывало подозрения избыточное милосердие. По своему опыту в Бельгии и в этой стране он знал, что оно зачастую приводит к новым преступлениям, невинные жертвы которых не стали бы таковыми, если бы о правосудии заботились в первую очередь, а о милосердии во вторую» ^[9].

В романе «Загадка Эндхауза» Пуаро рассуждает: «В самом деле, все ли преступники ненормальны? Я склонен полагать, что да. Но это уж забота врачей. Передо мной стоят другие задачи. Я должен думать не о виновных, а о безвинных, не о преступниках, а о жертвах. Сейчас меня интересуете вы, мадемуазель, а не тот неизвестный, что хотел вас убить. Вы молоды, красивы, солнце светит, мир прекрасен, у вас впереди жизнь, любовь. Вот о чем я думаю, мадемуазель» ^{[11, с. 277]}. Особую значимость этой мысли придает ее почти дословное повторение в том же романе. Пуаро говорит Гастингсу: «я защищаю интересы безвинных. Мадемуазель Ник, которую хотели убить. Мадемуазель Мегги, которую убили» ^{[11, с. 342]}.

Таким образом, расследование в детективах Агаты Кристи осуществляется не столько для того, чтобы наказать виновных, а чтобы защитить невинных. Защитить тех, кто может пострадать. «Нельзя допустить, чтобы невинных детей вроде Агнес Вуддел убивали»! ^{[4, с. 110]} – восклицает героиня романа «Каникулы в Лимстоке», миссис Дэйн-Кэлтроп. Жертвы не оправданы ничем: ни гениальностью преступника («Вечеринка в Хэллоуин»), ни ссылками на высшие государственные интересы. «Меня не интересуют нации. Меня волнуют судьбы людей, которые имеют право надеяться на то, что их жизни не будут отняты» ^{[12, с. 173]}, – говорит Пуаро в романе «Раз-два-три-пряжку застегни». Никакая необходимость не оправдывает убийства. Показателен в этом отношении диалог между мисс Пебмарш и Колином в романе «Часы», в котором Пуаро противопоставлен Ленину: «Вы не годитесь для этой работы. Вы совсем как отец Розмари. Он тоже не мог понять изречения Ленина: «Прочь мягкость!»

– Я предпочитаю быть человечным, – ответил я, вспомнив слова Эркюля Пуаро» ^[13].

В мире существует зло, которое присутствует везде, в самых неподходящих для этого местах. Согласно Одену, целесообразно изображать преступление в «Месте Великого Блага» («Great Good Place»), «потому что чем больше оно похоже на Эдем, тем больше противоречивость убийства» (перевод наш. – Ю. П.) ^[2]. Пуаро неслучайно говорит, что «в мире везде есть зло» («Зло под солнцем») ^[14]. Об этом же рассуждает Виналблз в романе «Вилла Белый конь»: «Я не приемлю этой современной трактовки зла – будто бы его вообще не существует. Существует. И обладает огромной силой. Порой оно могущественнее добра. Зло живет среди наc» ^[15].

Но зло коренится не в сущности мира, а неправильной направленности воли человека, такое изображение зла вполне в духе христианского понимания проблемы. Евангельская фраза «Мир во зле лежит» интерпретируется христианскими богословами именно так. Винаблз продолжает свою фразу следующими словами: «Его следует распознавать и бороться с ним. Иначе... – Он развел руками. – Иначе мы погрузимся в кромешную тьму» ^[15].

«По сути дела, здесь никогда не обитало зло. Ни фантастических сделок с дьяволом, ни обрядов черной магии никто не совершал. Просто салонные затеи. Только вот жизнь человеческую в грош не ставили – вот где крылось истинное зло» ^[15], – как говорит жена священника в данном романе.

В романах Агаты Кристи затрагивается и проблема соотнесенности существования зла в мире и идеи благого Бога. Пуаро отказывается видеть в убийстве, даже если речь идет о преступлении, жертва которого кажется случайной, идею Провидения. Сыщик полемизирует с Гастингсом, приписывающим Богу идею необходимости несчастий, бедствий, происходящих в мире.

«– Воля Провидения, – тихо ответил я.

– Ах, мой друг, зачем же взваливать на плечи Господа Бога бремя человеческих грехов? Вот вы сейчас прочувственно и набожно сказали: воля Провидения, и вам даже в голову не пришло, что тем самым вы обвинили Господа Бога в убийстве мисс Мегги Бакли.

– Бог с вами, Пуаро!

– Именно так, мой друг. Но я-то не намерен сидеть сложа руки и повторять: Господь Бог сам распоряжается, а я не стану вмешиваться. Нет! Я убежден, что Господь создал Эркюля Пуаро именно для того, чтобы он вмешивался. Таково мое ремесло» ^{[11, с. 342]}. Пуаро отказывается принимать точку зрения, при которой Бог ответственен за страдания, несчастья людей. Для него неприемлемо перекладывать на Бога ответственность за совершенное убийство, за преступление, существование зла в мире. Причины преступления – в «человеческих грехах». Зло связано с волей убийцы, а не с волей Бога. В романе «Каникулы в Лимстоке» рассказчик, Джерри Бертон, отвечая на реплику мисс Эмили, «что пути Господни неисповедимы», говорит: «Нет. Слишком уж сильна в нас склонность приписывать Господу то зло, которое человек творит по своей воле. Я могу еще допустить, что это дьявол. Богу нет необходимости наказывать нас, мисс Бэртон. Мы так часто наказываем себя сами» ^{[4, с. 47]}.

Преступление у Агаты Кристи обычно имеет вполне ясные человеческие причины и никогда не является частью какой-то провиденциального плана, но не может быть богоугодным. Обычно это жажда власти («Фокус с зеркалами», «Вечеринка в Хэллоуин»), денег или имущества («В 16.50 из Паддингттона», «Загадка Эндхауза», «Печальный кипарис», «Зернышки в кармане»), месть («Час ноль», «Убить легко»), любовная страсть («Трагедия в трех актах», «Каникулы в Лимстоке») или ревность («Спящее убийство»), часто эти причины соединяются. Например, в романе «Пять поросят» причиной убийства одновременно являются ревность и месть. В романах «Берег удачи», «Зло под солнцем», «Испытание невиновностью» причиной преступления являются деньги и любовная страсть. Примеров в романах Кристи множество. Автор постоянно подчеркивает, что одно преступление влечет за собой другие, совершаемые для того, чтобы скрыть последствия первого. Преступник, уйдя от ответственности, однажды переступив через моральные нормы, ощущает свою безнаказанность и способен на новые преступления. Ответственность за совершаемое зло лежит не на Боге, а на человеке. Поэтому обязательно, необходимо со злом бороться. В цитируемом отрывке Пуаро подчеркивает, что воля Провидения не в том, чтобы зло осталось безнаказанным, а в том, чтобы он, Эркюль Пуаро, раскрыл преступление, наказал убийцу и защитил невинных. В этом и проявляется воля Бога, миссия Пуаро в мире, он как будто выступает как человек, активно борющийся со злом, защищающий Добро и Истину.

В этом отношении Агата Кристи во многом следует Г. К. Честертону, который в своем эссе «В защиту детективной литературы» (1901) писал: «Показывая бдительных стражей, охраняющих аванпосты общества, она (детективная литература – Ю. П.) постоянно напоминает нам о том, что мы живем в вооруженном лагере, окруженном враждебным хаотическим миром, и что преступники, эти детища хаоса, суть не что иное, как предатели в нашем стане» ^{[16, с. 18]}.

Раскрывая преступление, сыщик возвращает миру чувство благодати, покой и порядок. В этом и заключается цель познания истины о том, кто на самом деле совершил преступление. О своей приверженности поиску истине Пуаро и мисс Марпл неоднократно говорят в разных романах («Печальный кипарис», «Пять поросят»). Например, в романе «Трагедия в трех актах» Пуаро декларирует в качестве своего основного принципа следующее: «Когда я, как chien de chasse, беру след, меня охватывает азарт, и я уже не могу отступить. Это все так. Но есть еще нечто, более сильное. Это — как бы сказать? — страстное желание добраться до истины. В целом мире нет ничего столь волнующего, столь захватывающего и столь прекрасного, как поиски истины» ^{[17, с. 528]}. Неслучайно Оден в связи с жанром детектива говорил про «поиск Святого Грааля» ^[2].

Поиск истины в романах Кристи связан не только с поиском виновного, но и с защитой невиновных от несправедливых обвинений. Например, это прямо декларируется в романе «Труп в библиотеке». Таким образом, можно утверждать, что поиск истины в детективах Агаты Кристи, по существу, равнозначен защите невиновности.

В более острой форме проблема невиновности раскрывается в романах, в которых в преступлении подозревают человека, который его не совершал. Речь не идет о детективах, в которых ложное подозрение используется автором в большей степени в качестве приема, чтобы отвлечь внимание читателей. Так или иначе ложные подозрения встречаются почти во всех текстах Агаты Кристи («Загадка Ситтафорда», «Убийство на поле для гольфа», «Загадочное происшествие в Стайлз» и др.). Речь идет о романах, где преследование невиновного изображается как серьезная проблема («Испытание невиновностью», «Час ноль», «Миссис Макгинти с жизнью рассталась», «Убийства по алфавиту»). В этих романах тот, кто ведет расследование, выступает не только как защитник невиновных от преступника, он спасает еще и невиновного в преступлении от незаслуженного наказания. Пуаро почти прямо называет себя защитником, адвокатом невинных в романе «Печальный кипарис». Беседуя с Элинор Карлайл, противопоставляя себя адвокату с репутацией человека, умеющего защищать виновных, Пуаро говорит, что у него «превосходная репутация человека, умеющего доказывать невиновность» ^{[18, с. 300]}.

Не допустить осуждения безвинного – важнейшая задача и для полиции. Подтверждением этого являются, например, рассуждения инспектора Спенса в романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась», когда он просит Пуаро взяться за расследование убийства, за которое человек уже приговорен к смертной казни. Инспектор не хочет, «чтобы невинного человека повесили за то, чего он не совершал» ^{[19, с. 233]}. В художественном мире Агаты Кристи «Бог никогда не допустит осуждения невинного» («Час ноль») ^[20]. Но это происходит не само собой, это задача человека. Для того, чтобы спасти невиновного, необходимо найти настоящего убийцу. Спасение невиновного в романах Агаты Кристи намного важнее, чем наказание преступника. Об этом прямо говорится в романе «Смерть в облаках»:

«Как по-вашему, какая главная задача стоит перед тем, кто пытается раскрыть преступление?

– Поимка убийцы, – сказала Джейн.

– Свершение правосудия, – сказал Норман Гейл.

Пуаро покачал головой.

– Есть вещи поважнее. Правосудие – это, конечно, замечательное слово, только иногда трудно понять, что под ним подразумевается. По-моему, самое главное – снять подозрение с невиновных. – Ну, разумеется, – подхватила Джейн. – О чем тут говорить. Если кого-то ложно обвинили...

– Даже не это. Может не быть никакого обвинения. Но в таком случае, пока не будет признан виновным конкретный человек, все остальные, связанные с убийством, будут так или иначе страдать» ^{[21, с. 124]}.

Но данный подход не предполагает отказа от идеи возмездия за совершенное преступление. За редким исключением в романах Агаты Кристи преступник бывает наказан. Исключением здесь выглядит роман «Убийство в Восточном экспрессе». Следует оговорить, что в этом романе, несмотря на то, что жертва преступления – явный злодей, виновный в гибели невинного ребенка, несмотря даже на отказ Пуаро во что бы то ни было требовать наказания преступников, отсутствует идея оправдания убийства. Скорее Агата Кристи таким финалом обращает к читателям вопрос об оправданности убийства явного злодея. Имеет существенное значение, что в других романах писательницы идея убийства одного ради блага других трактуется отрицательно («Убийство в доме викария», «Объявлено убийство», «Свидание со смертью», «Убить легко»).

Даже в том случае, когда отсутствует разоблачение преступника и буквальное наказание, автор констатирует, что зло не останется безнаказанным. Мир не выглядит в романах Агаты Кристи чем-то хаотичным, а события не представляют собой набор случайностей. Недаром так часто в ее романах присутствует подробный анализ причин, из-за которых произошло преступление («Зло под солнцем», «Испытание невиновностью», «Пять поросят», «Берег удачи», «Сверкающий цианид», «Спящее убийство», «Лощина» и др.). «Зло никогда не остается безнаказанным, мсье. Но наказание не всегда бывает явным», – говорит Пуаро родителям убитой девушки в «Загадке Эндхауза» ^{[11, с. 370]}.

Те, кто ведет расследование, не готовы отказываться от наказания преступника, они милосердны по отношению к жертве, к невинным. У Агаты Кристи убийца – почти всегда человек безжалостный, которого невозможно жалеть именно потому, что сам он ни к кому милосердия не испытывает. Преступник пожинает плоды того, что он сам посеял. Хотя в некоторых романах сыщики проявляют сочувствие преступникам, что не побуждает их, впрочем, отказываться от требования наказания в соответствии с законом («Пять поросят», «После похорон»). «Вы же сами видите, какой он симпатичный». На глаза мисс Марпл навернулись слезы. Но тут же и высохли – ведь это же убийца, бессердечный убийца»! ^{[22, с. 338]}. («Зернышки в кармане»).

В некоторых романах огромное внимание уделяется изображению страданий человека, которого обвиняют в преступлении, которого он не совершал. В этом отношении несправедливо обвиненный человек является еще одной жертвой преступника, он изображается как человек, которого преследуют, травят, он загнан в угол («Час ноль»). В нескольких романах невиновный, обвиненный в чужом преступлении, считает себя виноватым, потому что он в то или иное время желал смерти погибшему («Третья», «Зло под солнцем», «Печальный кипарис», «Испытание невиновностью»). Либо невиновный герой пытается взять на себя вину другого, считая себя виноватым перед ним («Пять поросят»). В романе «Убийства по алфавиту» Пуаро возмущен не только жестокими убийствами, совершенными Франклином Кларком, но и тем, что он пытался переложить свою вину на другого, на человека, который не может за себя постоять.

« – Я смеюсь потому, что вы назвали его преступление неспортивным, – проговорил я, задыхаясь. – Но так оно и есть. Его преступление чудовищно – не потому даже, что он убил брата, а потому, что он обрек несчастного Систа на то, чтобы быть погребенным заживо. «Поймаем лисицу, посадим в темницу, не пустим на волю ее!» Какой же это спорт» ^{[23, с. 393-394]}. Подобная же ситуация, когда Лоуренс Реддинг пытается подставить нездорового Хоуза, вызывает возмущение у доктора в романе «Убийство в доме викария».

Иногда сомнения в вине подозреваемого возникает на основании профессиональных знаний, основанных на понимании психологии преступника. В романах Агаты Кристи подобное сомнение всегда фактически равнозначно конечной невиновности обвиняемого, которое доказывается в результате тщательного расследования. Например, так происходит в романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась».

Важным в романах Агаты Кристи представляется и следующая коллизия, повторяющаяся несколько раз. В невиновность героя или героини, ошибочно обвиненных в убийстве, верит тот, кто их любит. Любовь в детективном жанре изображается как образ, противоположный убийству. Это в полной мере относится не только к текстам Агаты Кристи, но и к другим произведения других авторов. Например, произведениям Г. К. Честертона, Н. Марш, М. Аллингем, Д. Сэйерс. Детективная формула у некоторых писателей, если пользоваться терминологией Д. Кавелти ^[8], даже включает в себя невозможность совершения убийства юными влюбленными (например, романы П. Вентворт). Это аналогично замечанию Д. Сэйерс о том, что в романах Р. Нокса герой-католик будет всегда обвинен ложно ^{[24, с. 75]}. Если убийство выступает как проявление зла, силы, которая разрушает гармонию мира, то любовь, напротив, ее восстанавливает. Торжество любви в детективе связано с представлением о земном рае. Неудивительно поэтому, что возможность любовного счастья связана с установлением невиновности персонажей. Многие романы Агаты Кристи, в которых присутствует мотив невиновности, заканчиваются благополучной развязкой любовной коллизии («Загадка Ситтафорда», «Сверкающий цианид», «Карты на стол», «Час ноль», «Пять поросят», «Свидание со смертью», «Убить легко», «Часы» и другие).

В этой связи представляется важным, что в финалах ряда романов в связи с окончанием расследования и счастливой любовной развязкой прямо актуализируется мотив возвращенного Эдема («Каникулы в Лимстоке» и др.). В финале романа «Рождество Эркюля Пуаро» присутствует следующий диалог: «– Ты что, делаешь новый садик?

– Да, хочу сделать райский сад Эдема. Свою собственную версию: без змия, а Адам и Ева уже немолоды.

– Милая Лидия, – мягко сказал Альфред – Ты была такой терпеливой и была так добра ко мне все эти годы.

– Я ведь люблю тебя... Альфред» ^[25]!

Для романов Агаты Кристи характерен идиллический финал, в котором подчеркивается, что зло в мире невозможно. Показательно, что роман с названием «Зло под солнцем» заканчивается следующей репликой героини: «Мой дорогой, тихо ответила она, – всю свою жизнь я мечтала жить с вами в деревне. И теперь моя мечта наконец сбудется ^[14].

В некоторых романах Агаты Кристи любовная линия не только тесно переплетается с детективной, но и становится более значительной. Например, в романе «В 16.50 из Паддингтона» более интригующим является не вопрос о том, кто совершил убийство, а вопрос, кого из мужчин выберет Люси Айсбэрроу. Если первый вопрос в детективе получает однозначное решение, то второй остается открытым. В «Загадке Ситтафорда» повторяется такая же ситуация с тем отличием, что читатель узнает ответ. В романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» финальная интрига заключается в том, кого из двух девушек выберет герой. Ответ читатель узнает в романе «Вечеринка в Хэллоуин» Пуаро и мисс Марпл иногда выступают в качестве не только детективов, которые создают возможность для счастья, открывая истинного виновника преступления, но и в качестве любовных посредников, активно участвующих в соединении влюбленных или в устроении потенциально возможного брака («Смерть в облаках», «В 16.50 из Паддингтона», «Третья», «Миссис Макгинти с жизнь рассталась», «Печальный кипарис»).

Несмотря на кажущиеся неопровержимыми улики, и обвинение, которое выглядит закономерным и оправданным, любящие герои продолжают верить в невиновность любимого человека. Либо основываясь только на заявлении невиновного о том, что он невиновен («Пять поросят», «Загадка Ситтафорда»), либо действуя вопреки этому, когда невиновный признает свою вину, не будучи преступником («Третья», «Час ноль»). Бывают и другие случаи. Доктор Лорд в «Печальном кипарисе» верит в невиновность Элинор, хотя он видел выражение ее лица в момент, когда она желала смерти убитой, и понял ее мысли. Интуиция любящего человека, вера в его невиновность в художественном мире Агаты Кристи всегда оказывается верной. Можно утверждать, что этот отказ верить в преступление, совершенное любимым человеком, подобен в ее романах любви, которая, как говорится в библейской Песне Песней крепка как смерть, которая отрицает смерть. У Агаты Кристи это проявление истинности, подлинности любви, когда человек невероятным образом проникает в душу другого человека и видит его настоящим, таким, какой он есть. Если допустить эту возможность, становится очевидным, что любящий герой в рассматриваемых романах как будто наверняка знает о невиновности любимого человека. Веря в невиновность любимых, герои даже готовы пойти против своих принципов и лжесвидетельствовать, как Макуэртер в романе «Час ноль» или подделывать улики, как Питер Лорд. Справедливость, принцип очевидности стоит ниже, чем любовь. В романе «Час ноль» есть диалог, прямо подтверждающий это.

«–И вы бы поклялись?

– Да.

– И это вы! – воскликнула Одри. – Вы, человек, который потерял работу и дошел до того, что решил броситься с обрыва, и все потому, что не мог согласиться с неправдой?

– Я высоко ценю правду, но для себя я открыл, что есть вещи, которые больше значат.

– Например?

– Вы, – просто ответил Макуэртер» ^[20].

Наиболее ярко мотив невиновности раскрывается у Агаты Кристи в романе «Испытание невиновностью», что актуализировано автором уже в названии.

Доктор Артур Колгари верит в невиновность Эстер на основании ее слов: «Не столь важно, виновен ли он. Важно, что мы все невиновны» ^{[26, с. 409]}. Для него ее слова, хотя они не подкреплены никакими фактами, – достаточное обоснование ее невиновности.

«– О нет, – ответил Колгари. – Вовсе нет. Я знаю, что вы невиновны.

– Вы говорите так, словно и вправду совершенно в этом убеждены.

– Совершенно убежден.

– Но откуда вы знаете? Что дает вам основание?

– Ваши слова, которые вы сказали мне, когда я уходил в тот вечер из вашего дома. Помните? Насчет невиновности. Почувствовать и выразить такое мог только человек, который невиновен.

– Ах, Боже мой, – произнесла Эстер. – Как это замечательно! Знать, что есть кто-то, кто это понимает» ^{[26, с. 534]}!

Имеет существенное значение, что доктор Колгари даже не является знакомым Эстер, фактически он ее совсем не знает, но понимает ее интуитивно, вера в нее проникает в его сознание как будто одновременно с неосознанной еще им любовью.

Напротив, жених героини, Дон Крейг, врач, увлекающийся психоанализом, сомневается в ее невиновности. Он не отказывается от Эстер, но считает совершение ею преступления довольно вероятным и просит ее сказать ему правду. Крейг объясняет ее гипотетическое преступление психологическими комплексами, тем самым оправдывая его. Но героиня не нуждается в оправдании преступления, которого она не совершала. Эта коллизия явно отсылает к «Книге Иова», отрывки из которой выбраны автором в качестве эпиграфа к роману. Друзья Иова пытаются помочь ему, пытаясь установить его вину, в то время как сам он знает, что ни в чем не виноват. Оправдание таким образом становится равным обвинению. Они не верят словам героя, что означает отсутствие веры и в него самого. Тем самым друзья фактически выступают в качестве ложных, их дружба не выдерживает испытания. Это же происходит и в романе Агаты Кристи. Выдвигая возможные оправдания поступку Эстер, Крейг как будто повергает сомнению ее саму, ее сущность. Предполагая, что она совершила преступление, выдвигая этому какие-то обоснования, герой тем самым обнаруживает отсутствие любви, фактически для него Эстер выступает в качестве психологического объекта, она для него – чужая. Любовь между этими героями не проходит испытания «невиновностью», героиня осознает, что не любила своего жениха. Финальное желание Эстер выйти замуж за доктора Колгари выглядит в романе совершенно естественно. Артур верил в нее, и в то время, как Крейг пытался объяснить ее «преступление» с психологической точки зрения, Колгари пытается раскрыть преступление, чтобы доказать ее невиновность. Тем самым Артур выступает в качестве рыцаря, подобного персонажу средневекового рыцарского романа, который бескорыстно приходит на помощь беззащитной «деве в беде». Эстер в романе позднее сама попросит его о помощи, ее поступок является следствием ее сна (имеющего в тексте, как и в других романах Агаты Кристи за редким исключением, прежде всего, психологическую подоплеку), в котором Артур Колгари спасает ее. В этом контексте имя героя совершенно очевидно отсылает к артуровскому рыцарскому циклу. В финале герой получает заслуженную, но неожиданную для него награду, которая радостно им принимается, – героиня сообщает о своем желании выйти за него замуж.

Эпиграфом к роману являются два отрывка из девятой главы «Книги Иова»: «Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; «...То трепещу всех страданий моих, Зная, что Ты не объявишь меня невинным» (ст. 20 и 28) ^{[26, с. 389]}. Эпиграф, как и название романа, акцентирует внимание на центральной проблеме – вины и невиновности. Первоначально кажется, что проблема невиновности связана исключительно с неправильным осуждением Джека Аргайла, который будучи обвинен в убийстве, на момент совершения которого у него было алиби, умер в тюрьме. Главный герой романа, доктор Артур Колгари, приносит его семье известие о его невиновности, но неожиданно сталкивается с негативным отношением к этому известию. Его сообщение выводит всех персонажей из ощущения мнимого благополучия, таким образом, происходит разрушение состояния райского блаженства, о котором писал Оден. Но это состояние невинности было не подлинным, так как убийца остался среди них и не был разоблачен. Артур Колгари разрушает мнимое благополучие, искусственный рай. «Вы жили в мнимой безопасности. Она была ненастоящая, что-то вроде картонной театральной декорации. Только видимость благополучия, на самом же деле – сплошной обман» ^{[26, с. 532]}, – говорит сам герой в романе.

Семья Аргайлов должна будет в течение романа пройти через испытание и обрести подлинное чувство невинности, счастье, которое ничто не способно будет разрушить. Так или иначе в течение романа виновными в смерти Рэйчел Аргайл осознают себя многие герои романа, происходит это в силу того, что они думали о ее смерти, желали ее (Эстер, Лео, Микки). Но для Агаты Кристи очень важно различие между тем, когда человек в своем воображении желает другому смерти, и непосредственно убийством. Преступление, задуманное Джеком Аргайлом и осуществленное Кирстен Линдстрем, ставит под угрозу невинность и жизни других персонажей (в романе погибает Филипп Дарант, совершено покушение на Тину Аргайл, подозрение падает на Эстер и других героев), в то время как преступления, совершенные в воображении, если и вредят кому-либо, то только самим персонажам. Агата Кристи считала даже, что это позволяет избавиться от желания совершить настоящее преступление. Об этом прямо говорится в романах «Зло под солнцем» и «Печальный кипарис». В трактовке этой проблемы писательница несколько расходится с христианским пониманием греха, греховного помысла, который предшествует деянию, становится его источником.

Большое значение в романе имеет то, что доктор Колгари, впервые увидев Эстер, воспринимает ее как «музу Трагедии», рассуждает о «трагическая маске». Видит в героине «беззащитность, обреченность, шаги Судьбы... приближающейся из будущего» ^{[26, с. 394]}. Роман построен таким образом, что герой, активно вмешиваясь в происходящее, разрушает этот трагический ореол вокруг героини. В результате роман заканчивается не трагически, а комедийно, доказательством чему являются три намечающиеся свадьбы (Эстер и Артура, Тины и Микки, Гвенды и Лео). Таким образом, писательница утверждает, что никакой «обреченности» в мире не существует, воля человека способна изменить многое в собственной жизни и в жизни других.

Герой сознательно бросает вызов обстоятельствам, берет ответственность на себя, меняет то, что кажется предначертанным, заданным в жизни других и своей собственной. Роман не случайно начинается со сцены, в которой Артур ночью на лодке, управляемой старым лодочником, пересекает реку. Сам герой сравнивает ее с Рубиконом, а прощаясь со стариком, говорит, что «обратного пути не будет» и сам называет эти слова «зловещими» ^{[26, с. 391]}. Мифологические параллели в этой сцене очевидны, они явно подчеркиваются автором. Дом Аргайлов с его стерильной чистотой и ощущением отсутствия настоящей жизни напоминает царство сна, смерти. Но здесь присутствуют и очевидные христианские параллели. Усадьба, где живут Аргайлы называлась Змеиным мысом, но Рэйчел переименовала ее в Солнечный мыс. В контексте романа это имеет существенное значение: миссис Аргайл пыталась построить в этом месте своего рода искусственный рай для своих приемных детей. Но в романе подчеркивается, что именно ее отношение к детям, желание осчастливить всех без учета их особенностей и желаний, приводит к ее убийству. Важно, что местные жители не принимают переименования усадьбы и продолжают называть ее Змеиным мысом. Зло никуда не исчезло из этого места, оно как будто дожидается своего часа. В этом смысле приезд Артура Колгари в конечном счете приводит к освобождению от зла, победе над ним.

Отправляясь к Аргайлам, герой выполняет свой долг, хотя решиться на этот поступок ему сложно. Эта поездка требует от него мужества и решительности. И в усадьбе его появление и принесенное им известие о невиновности Джека воспринимают враждебно. Доктор Колгари, открывая истину, своим поступком внес сумятицу, хаос, разрушил сложившийся порядок. Но фактически своими действиями в течение романа он восстанавливает гармонию в семье Аргайлов, освобождает их от бремени вины и неопределенности, защищает невинность, дает им возможность быть счастливыми. О его смелости прямо говорит Эстер. Все это сближает доктора Колгари с эпическим героем, с мифологическим культурным героем, укрощающим мировой хаос и вносящим в мир упорядоченность.

Открывая правду Аргайлам, Артур как будто неразрывно соединяет свою жизнь с этим семейством, чувствует свою ответственность за них. «Раз я что-то начал, то обязан довести это до конца» ^{[26, с. 533]}. Он продолжает искать истину, потому что осознает свою обязанность вывести героев из состояния взаимной подозрительности и неопределенности, защитить Эстер и других невиновных, беззащитных перед настоящим преступником, защитить их от них самих, от чувства вины, спасти их доверие друг другу, их любовь. «Пострадают невиновные, – продолжал Артур, – а этого быть не должно. Вот почему... вот почему я не могу просто так уйти, сказав себе: «Я совершил благое дело – искупил, насколько мог, свою вину, восстановил справедливость». Но весь парадокс в том, что ни о какой справедливости вообще не может идти речи – пока преступник не осужден, невиновные не избавлены от подозрений» ^{[26, с. 425]}. «Защитить невиновных» – это теперь главное дело его жизни. «В Книге Иова есть выражение: «пытка невинных». Известие, принесенное мною, обрекло вас всех на муку. Но невиновные не должны страдать, этого допустить нельзя. И сегодня я явился к вам, чтобы положить конец страданию невиновных» ^{[26, с. 578]}, – говорит Артур, прежде чем рассказать о том, как на самом деле произошло преступление, разоблачить убийцу.

Разоблачение преступника, раскрытие истины о совершенном преступлении, защита невиновности показываются в романе не только как увлекательная интрига, но и как экзистенциальный опыт, меняющий героев, раскрывающий им мир и себя с новой, неожиданной стороны. И в «Испытании невиновностью» и в других романах Агаты Кристи мотив невиновности тесно связан не только с мотивами вины, рая, возмездия, добра и зла, справедливости, милосердия, но и мотивом становления личности.