«Всякий раз, когда я тебя вспоминаю, то не ем и не пью, но плачу»: семейные отношения римских солдат по данным папирусов

Иванова Елена Сергеевна магистр, кафедра истории Древнего мира и Средних веков, ННГУ им. Н.И.Лобачевского 603159, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Сергея Акимова, 28, оф. 1 Ivanova Elena Sergeevna Master's Degree Student, Department of History of the Ancient World and the Middle Ages, N.I.Lobachevsky National Research University 603159, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Sergeya Akimova, 28, of. 1 selenai.ei95@gmail.com Другие публикации этого автора

Семья играет основополагающую роль во всех обществах. Тем не менее, в некоторые периоды времени на определенных пространствах существовали социальные группы, которым по тем или иным причинам было запрещено создавать семьи. В Римской империи такой группой населения, начиная с правления Октавиана Августа и до 197 г. н. э., были военнослужащие всех подразделений, но не всех званий — запрет не распространялся на высших командиров ^{[1, p. 154; 2, p. 353]}. Однако, несмотря на существование юридического запрета, военные все же создавали брачные союзы и обзаводились детьми, о чем свидетельствуют эпиграфические источники ^{[3, p. 139-145]}.

Действительно, среди поминающих лиц в солдатских эпитафиях I-II вв. н. э. встречаются не только товарищи по службе, но и жены, дети, родители, братья и сестры. Например, «Гай Юлий Максим, сын Гая, трибы Клавдия, родом из Саварии, солдат XV Аполлонова легиона, 34-х лет, на службе 16 лет, здесь он похоронен. При жизни сделали Юлия, дочь Комата, супругу самому достойному и Юлий Максим отцу в знак преданности» [AE 1978, 625; См. другие примеры в 4-6: AE 1900, 223; AE 1983, 756; AE 1940, 5; AE 1967, 370; AE 1965, 165; RIU 192, 629; CIL III, 3273]. В связи с этим, нас заинтересовал вопрос — какую роль играла семья в жизни военнослужащих, как развивались отношения внутри семьи после ухода одного из её членов в армию. Получить ответ на поставленный вопрос позволяют письма военнослужащих к родственникам, сохранившиеся на папирусах.

Для проведения данного исследования нами использовались письма преимущественно из Мичиганской коллекции папирусов [Тексты папирусов доступны в базе данных TM Texts [Электронный ресурс] / Trismegistos. An interdisciplinary Platform for Ancient World Texts and Related Information. — Режим доступа: www.trismegistos.org/tm/index.php; перевод приведенных цитат наш — Е. И.]. Они были найдены на территории египетских городов — Караниса, Копта, Тебтуниса, а также в Фаюмском оазисе. Папирусы датируются II в. н. э.

Говоря об их содержании, прежде всего, стоит отметить, что эти письма имеют четкую структуру. В начале идет приветствие отправителя адресату, например, «Σατορνῖλος Ἀφροδοῦτι τῇ μητρεὶ πλεῖστα χαίρειν» — «Сатурнил матери Афродите шлет большой привет» ^{[7; P. Mich. III. 203_1 (1)]}. Далее следует пожелание здоровья или благополучия: «πρὸ μὲν πάντων εὔχομαί σε ὑγειαίνειν καὶ εὐτυχεῖν» — «прежде всего я молюсь, чтобы ты была здорова и счастлива» [P. Mich. III. 203_1 (2)]. Несмотря на стандартность формулировок, такие пожелания нельзя назвать простой формальностью ^{[8, 9]}. Немецкая исследовательница эмоций Криси Коцифу связывает молитвы о здоровье в письмах с начертанием паломниками имен родных и близких на стенах храмов, что позволяло получить благословение бога для них ^{[10, p. 65]}. Кроме этого, исследовательница отмечает, что данная формула присутствует в письмах к родственникам и друзьям, но её нет в переписках между рабами и господами ^{[10, p. 66]}. Также, стоит отметить, что некоторые письма почти целиком посвящены благополучию адресата. Так, солдат Юлий Аполлинарий в письме к своему отцу Юлию Сабейну несколько раз упрекает последнего в том, что он игнорирует вопросы сына о собственном благополучии: «Меня удручает, что я много раз писал вам через Сатурнина, знаменосца, равно как и через Юлиана, сына Лонгина, и через Дия, и вы все еще мне не ответили о своем благополучии. Теперь же прошу вас прямо, прежде всего, написать мне о вашем благополучии» (5–11), «Теперь, если вы меня любите, то тут же возьметесь за дело написать мне о вашем благополучии» (33–34) [P. Mich. VIII. 466]. В целом, по мнению Роджера Багналла ^{[11, p. 14]}, для людей древности, разделенных большой дистанцией, знать о благополучии друг друга было уже более чем достаточно.

Что касается основного содержания писем, то оно может начинаться с фразы-упрека адресату, вызванного отсутствием ответа с его стороны. Причем в письмах военнослужащих подобный упрек зачастую не является литературным клише. Так, из послания Валерия Гемелла к брату мы можем заключить, что причиной молчания последнего является обида на Гемелла, поскольку тот предпочел военную службу мирной жизни дома: «Призываю тебя, брат, примирись со мной, ведь и на военной службе мне необходимы откровенные разговоры с тобой. Ведь ты не относишься ко мне, как к брату, с тех пор, как я покинул дом?» [P. Mich. VIII. 502 (8–10)]. Подобные мотивы могли быть и у семьи Аврелия Полиона, которой он отправил шесть писем и не получил ни одного ответа. Из-за молчания членов семьи Аврелий Полион собирался взять отпуск для посещения родных, чтобы доказать им, что он «их брат» ^{[12, p. 83-85]}.

Не меньшим чувством тоски по дому проникнуты письма и тех солдат, чьи семьи с пониманием отнеслись к выбору военной службы своим сородичем. Эти солдаты также часто пишут о своих попытках получить отпуск или найти другой способ навестить семью. Так, Сатурнил в письме к своей матери Афродите сообщает ей следующее: «Если боги допустят, то я найду удобный случай получить задание и прийти к вам с письмами. Я хочу, чтобы ты знала, что прошло уже три месяца с тех пор, как я приехал в Пселкис, но я все еще не нашел удобного случая приехать к вам. Недавно я боялся ехать, потому что говорят, что префект в дороге, он возьмет у меня письма и отправит обратно в воинскую часть, я бы только понес лишние расходы» [P. Mich. III. 203_1 (7–12)]. Вероятно, Сатурнил хотел, чтобы ему поручили доставить военные документы префекту Египта. И по пути в Александрию он надеялся заехать в Каранис, чтобы навестить семью. Но если бы префект встретил его южнее Караниса, то план Сатурнила бы не удался ^{[13, p. 288-292]}.

Кроме этого, из письма Сатурнила мы узнаем о его намерении отправить жену и детей в дом своей матери, вероятно для того, чтобы та позаботилась о них во время его 18-месячной службы в гарнизоне за пределами Пселкиса [P. Mich. III. 203_1 (25–26)]. Данное свидетельство может внести вклад в решение вопроса о месте проживания солдатских семей. Поскольку на территориях военных лагерей археологами были найдены вещи (в том числе обувь и украшения), принадлежавшие женщинам и детям, некоторые исследователи предположили, что «брачный запрет» не соблюдался до такой степени, что жены и дети солдат могли проживать вместе с ними в казармах ^{[14, p. 24]}. Однако, в таком случае, у Сатурнила не было бы необходимости отсылать от себя семью. Более правдоподобным кажется предположение о том, что солдатские семьи проживали в канабах — прилагерных поселках ^{[15, p. 28]}. Лагерь, в котором проходила постоянная служба Сатурнила, находился на территории города Пселкиса, где воин имел возможность приобрести отдельное жилье для своей семьи. Но во время гарнизонной службы, возможно в пустыне, Сатурнилу было негде разместить жену и детей, и поэтому он отправил их в отчий дом.

Также в письмах встречаются обратные случаи — когда военнослужащие просят приехать к ним, потому что они нуждаются в уходе. Так, Клавдий Теренциан просит отца приехать к нему в Александрию в том числе и по причине своей болезни: «…ты хорошо сделаешь, если быстро закончишь нерешенные дела и прибудешь на корабле ко мне. Ведь болезнь сейчас не вызывает смеха — меня даже необходимо кому-то кормить. Ты услышишь об этом, когда будешь находиться в городе» [P. Mich. VIII. 477 (35–39)]. Тем не менее, из следующего письма Клавдия Теренциана мы узнаем, что он уже поправился, а отец так и не приехал [P. Mich. VIII. 478].

Возвращаясь к письму Сатурнила, отметим одну маленькую деталь: он напоминает матери о необходимости кормить поросят своих детей. Хотя в данном случае речь идет, по-видимому, о домашних питомцах, из других писем мы знаем, что военнослужащие, находясь за сотни километров от дома, продолжали интересоваться хозяйственными делами ^{[16, p. 316]}. Так, Аполлония, жена Юлия Теренциана, сообщает мужу о снижении размера ренты, которую выплачивает им брат Теренциана, и о плодовитости оливковых деревьев [P. Mich. VIII. 464].

В некоторых случаях такой интерес мог быть вызван эгоистическими мотивами, поскольку из других писем мы узнаем, что семьи были вынуждены обеспечивать некоторое содержание ушедшему в армию родичу (например, «ежемесячное пособие, которое ты мне отправляла через Юлия, и корзину маслин через раба Юлия я получил» [P. Mich. III. 203_1 (4-5)] или «пришли мне еще один кувшин оливок для моего друга — не для чужого сделаешь» [P. Mich. III. 203_1 (27-28)]) Ярким примером является письмо одного безымянного солдата к матери, в котором он упрекает её в том, что она «бросила его как собаку», потому что не прислала ему ни денег, ни вещей. Помимо ежемесячного пособия, он просит у нее 200 драхм, которые составляли почти треть от его годового жалования [о размере солдатского жалования см. 17, с. 57.], аболлу, плащ с капюшоном, пару фасций, пару кожаных туник и масло ^{[18; BGU III 814]}.

Противоположным по тону является послание Аполлинария к своей матери Тасухарии [P. Mich. VIII. 465], который сообщает ей о том, что он накопил денег и купил для нее подарок. В целом в нашей подборке письма Аполлинария являются самыми эмоциональными. «Всякий раз, когда я тебя вспоминаю, то не ем и не пью, но плачу» [P. Mich. VIII. 465 (9–10)], — признается он Тасухарии. Аполлинарий заверяет свою мать в своем благополучии, сообщая ей о повышении и о том, что ему больше не нужно тяжело трудиться, разрезая камни [P. Mich. VIII. 465 (13–17)]. Поэтому он просит её не беспокоиться о нем и «быть беззаботно счастливой» [P. Mich. VIII. 465 (23–24)]. Близким по духу является послание солдата Теона, который пишет матери, чтобы развеять слухи о своей болезни: «Я хочу, чтобы ты знала, что столь долгое время я не посылал тебе письма, потому что я находился в лагере, а не из-за болезни, поэтому не беспокойся. Я был очень расстроен, узнав, что ты такое услышала. Ведь я не был сильно болен. Я ругаюсь на сказавшего тебе это» ^{[19; P. Oxy. XII 1481 (2–6)]}.

Заканчиваются письма обычно просьбой передать привет другим членам семьи, родственникам и друзьям. Особенно впечатляет количество адресатов в письме Сатурнила к матери Афродите: «Передай привет Сокмену и детям его, […] Сабейну и Файсе и детям её, и моим братьям и Табенке, сестре моей, её мужу и свекрам. <…> Передай привет Тасокмене, госпоже моей сестре, и Самбану и Суэре и детям её, и Самбу, и всем родственникам, и друзьям. <…> Передавайте привет Гемеллу и жене его» [P.Mich. III. 203_1 (29–37)]. Несмотря на то, что такие просьбы выглядят как простое проявление вежливости, отсутствие приветствия близкому человеку могло вызвать обиду последнего. Например, Элин заканчивает письмо к матери жалобой на свою дочь: «Когда моя маленькая Герайда писала своему отцу, она не поприветствовала меня, и я не знаю, почему» [P. Giss. 78], а Артемия в письме к своему мужу-солдату сообщает ему: «Твои дети приветствуют тебя, а Аллия посылает тебе множество угроз, потому что ты часто писал и приветствовал всех, кроме неё» [P. Grenf. I. 53].

Таким образом, несмотря на большие расстояния и все выгоды военной службы, римские воины не забывали своих родных и старались поддерживать с ними регулярную связь («Я хочу, чтобы ты знала, что я отправил тебе три письма в этом месяце» [P. Mich. III. 203_1 (3)]). Более того, содержание их писем не ограничивается только практическими вопросами, многие из них посвящены чувствам и эмоциям. В этой связи письма военнослужащих гармонично вписываются в общий контекст эпохи, когда, по словам Аркадия Бенционовича Ковельмана ^{[20, c. 64-92]}, представители разных слоев римского Египта (выходцами из которого являются авторы разобранных писем) начинают размышлять о должном и сущем, в том числе о должных отношениях между родителями и детьми, мужем и женой. А одним из моральных требований к отношениям между близкими людьми становится наличие любви, выражение которой должно было присутствовать и на папирусе. Именно любовь как моральный долг «заставляет» Валерия Гемелла и Аврелия Полиона восстанавливать нормальные отношения с членами семьи. И именно в связи с представлениями о должном Юлий Аполлинарий и другие солдаты наполняют свои послания большим количеством сентиментальных фраз.