«Переписка о сокращении переписки»: попытки оптимизации деятельности российской управленческой системы в сфере деловой коммуникации в ходе Русско-японской войны 1904-1905 гг. (на материалах Калужской губернии)

Ковалев Артем Владимирович кандидат исторических наук доцент кафедры государственного и муниципального управления Калужского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации 248021, Россия, Калужская область, г. Калуга, ул. Окружная, 4, корпус 3, оф. 613 Kovalev Artem PhD in History Associate Professor, Department of State and Municipal Administration, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Kaluga Branch) 248021, Russia, Kaluzhskaya oblast', g. Kaluga, ul. Okruzhnaya, 4, korpus 3, of. 613 artem-v-kovalev@yandex.ru Другие публикации этого автора

Участие вооруженных сил страны в военных действиях оказывает влияние на самые разные сферы «тыловой», провинциальной жизни, в частности, на управленческую сферу. Вот почему актуальным представляется изучение опыта Русско-японской войны 1904-1905 гг. Хорошо подготовленную Японию в этих событиях поддерживали тогдашние соперники Российской империи на Тихом океане – Великобритания и США. В результате кампания, первоначально казавшаяся представителям властных кругов России не слишком тяжелой, стала для империи серьезным испытанием на прочность.

Надо отметить, что Русско-японской войне 1904-1905 гг. посвящен значительный объем научной литературы, рассмотреть которую полностью в рамках небольшого текста не представляется возможным. Помимо осмысления чисто военных и «околовоенных» вопросов ^{[1, 2, 3, 4, 5]}, авторы говорят о различных реалиях, связанных с жизнью страны в то время, например, об изменениях в общественных настроениях, в экономической составляющей и в уровне жизни населения ^{[6, 7, 8]}, также рассматривается участие провинции в тех или иных мероприятиях, связанных с войной, например, благотворительности ^{[9, 10]}. В то же время, создается впечатление, что в меньшей мере интересует авторов то, как повлияло (если, конечно, повлияло) начало войны 1904-1905 гг. непосредственно на сферу управления.

При этом существует немало литературы, посвященной в целом управленческой системе Российской империи в конце XIX – начале ХХ вв. Среди крупных авторов – Л. Е. Шепелев ^[11], и, конечно, К. А. Соловьев ^{[12, 13]}, который в своих работах рассматривает закономерности и парадоксы бытования бюрократической системы позднеимперской самодержавной России – системы, которая более или менее удовлетворительно функционировала в относительно стабильный период, но постепенно «сползала» в ситуацию кризиса и могла давать опасные сбои в нестандартной ситуации.

Анализ литературы показывает, что, с одной стороны, авторы, изучающие управленческую сферу России "крупным планом", значительными временными промежутками, не вдаются в детали, связанные с "эпизодом" 1904-1905 гг., а с другой стороны, авторы, изучающие Россию в период Русско-японской войны, не уделяют большого внимания сфере управления в тот момент времени. В частности, недостаточно внимания уделено такой части деятельности управленческой системы, как деловая коммуникация, которая во многом составляет основу работы системы. Также, на наш взгляд, в литературе не хватает исследований, которые бы рассматривали тенденции существования российской управленческой сферы периода войны 1904-1905 гг. "параллельно" - как на высшем уровне, так и на уровне губернии.

Объектом рассмотрения является управленческая сфера России в период Русско-японской войны 1904-1905 г., а предметом – деятельность управленческой системы в России в сфере деловой коммуникации в период Русско-японской войны 1904-1905 г., в том числе, в рамках Калужской губернии.

Выбор времени – 1904-1905 гг. – обусловлен тем, что это был период обострения сложных, кризисных явлений в Российской империи, непосредственно затронувших управленческую систему. Это усложнение различных проблем связано с вступлением России в Русско-японскую войну и постепенным «сползанием» к Первой Российской революции 1905-1907 гг. Особое внимание к территории Калужской губернии обусловлено доступностью источников информации, а также тем, что, в целом, «крестьянская», провинциальная Калужская губерния может, с определенным допущением, играть роль «типовой» территории Российской империи ^{[14, с. 5-19]}.

Цель исследования - на материале архивных документов проследить основные тенденции в оптимизации деятельности российской управленческой системы в сфере деловой коммуникации в 1904-1905 гг.

Для реализации цели следует решить ряд задач. Проанализировать нововведения, которые выработала управленческая система, в лице Министерства внутренних дел, для оптимизации деловой коммуникации в 1904-1905 гг. Изучить, как эти нововведения реализовывались в конкретном регионе - Калужской губернии. Рассмотреть результаты деятельности Министерства внутренних дел и губернского руководства в деле оптимизации деловой коммуникации в 1904-1905 гг.

Методологическую базу нашего небольшого исследования, помимо общенаучных методов, таких, как анализ и синтез, составляют нарративный метод, сравнительно-исторический метод, создание классификации и т. д. В качестве источниковой базы используется небольшая группа официальных документов, хранящихся в Государственном архиве Калужской области (ГАКО) в фонде Канцелярии калужского губернатора (Ф. 32). Здесь содержатся документы (циркуляры), как исходящие от Министерства внутренних дел, так и рассылаемые губернатором и имевшие хождение в Калужской губернии ^[15]. Сопоставление этих документов позволяет увидеть, как воля Санкт-Петербурга воплощалась в конкретном регионе. Некоторые неопубликованные документы задействованы в научном обороте впервые.

Новизна исследования заключается в следующем. В этой статье мы ставим вопрос о том, как управленческая система России реагировала на усложнившуюся ситуацию 1904-1905 гг. Делается акцент на рассмотрении попыток оптимизации в сфере деловой коммуникации. Указанная проблема рассматривается на двух уровнях: общероссийском - Министерства внутренних дел и региональном - Калужской губернии.

Существует укоренившееся и, в известной степени, справедливое мнение, что управленческая система Российской империи была "неповоротливой" и неспособной на трансформацию, что и стало одной из причин потрясений начала ХХ в. Однако полностью ли это утверждение соответствует рассматриваемым нами событиям 1904-1905 гг.? Пыталась ли сфера управления империи что-либо поменять в своей «бумажной» деятельности в связи с новой военной обстановкой? Такие попытки заметны летом 1904 г. Почему летом, если военные действия начались еще зимой 1904 г.? Видимо, потому, что именно спустя пять-шесть месяцев с начала военных действий представителям управленческой сферы стало понятно, что начавшаяся война не будет легкой. Подготовленный противник, тем более получивший помощь третьих стран, зимой-весной 1904 г. сумел добиться успехов на море потоплением нескольких российских боевых кораблей, перешел в наступление на суше, причем после нескольких боев (например, при Тюренчене в апреле и при Вафангоу в июне 1904 г.) части сухопутной армии России были вынуждены отступать, предоставляя противнику возможность осады Порт-Артура. В самой России война, с необходимостью проведения военных мобилизаций, настройки транспортной системы на военные нужды, организации обеспечения войск всем необходимым, проведения моральной мобилизации населения, трансформации финансовой системы и т. д., вызывала сложности в работе гражданского управленческого аппарата ^{[16, с. 215-375]}. Следовательно, в правящих кругах возникло понимание, что требуется приложить известные усилия для повышения эффективности управления. По нашему предположению, одним из таких усилий стала попытка оптимизации деятельности управленческой системы в сфере деловой коммуникации, отразившаяся в циркуляре, о котором далее пойдет речь.

10 июня 1904 г. Министерство внутренних дел рассылает по империи циркуляр, адресованный военным губернаторам, губернаторам, градоначальникам и обер-полицмейстерам, озаглавленный «О сокращении и упрощении переписки» ^{[15, л. 13]}. К созданию были причастны видные лица министерства: на документе стояли подписи министра внутренних дел статс-секретаря В. К. Плеве, директора департамента общих дел Б. В. Штюрмера и начальника 1-го отделения департамента В. В. Лысогорского.

В основе создания циркуляра лежали идеи оптимизации деятельности управленческой системы в сфере деловой коммуникации. Нововведения, или требования, актуализируемые этим циркуляром, можно свести к двум группам. Во-первых - нововведения, направленные на оптимизацию формы деловой коммуникации с целью сделать ее более эффективной. Во-вторых - нововведения, направленные на создание условий для экономии средств в процессе деловой коммуникации.

В чем заключалась попытка оптимизации формы деловой коммуникации с целью сделать ее более эффективной?

Отменялась посылка отдельных уведомлений от губернского начальства в центральные учреждения Министерства внутренних дел о служебных переменах подведомственных лиц – то есть о новых назначениях или увольнениях, повышении в чине, награждении или отпуске. Дело в том, что эта информация дублировала и так публикующиеся в «Правительственном вестнике» сведения из приказов по министерству.

Все бумаги по служебным переменам лиц, занимающих технические должности в губернии, например, инженеров и архитекторов, отправляемые на имя министра внутренних дел, отныне требовалось помечать надписью: «По Техническо-Строительному Комитету». Вызвано это было тем, что, в противном случае, эти бумаги отсылались «неподлежаще», в Департамент общих дел, и решение по ним затягивалось дольше обычного.

Отныне предписывалось просить Министерство внутренних дел о разрешении перевода должностных лиц из одной губернии в другую только в том случае, если уже есть отзыв об «отсутствии к тому препятствий» от начальника губернии – теперешнего места службы, причем, на наличие такого отзыва должно было быть указано. Иначе получалось, что министерство проделывало работу, которая могла оказаться ненужной при отрицательном отзыве местного губернатора.

В представлениях губернского начальства в Министерство внутренних дел о назначении чиновникам пенсии отныне полагалось придерживаться краткости, ограничиваясь только «существенными для дела сведениями». Ведь вся остальная необходимая информация и так содержалась в прилагаемых документах – формулярном списке и медицинском свидетельстве. Кроме того, такое представление могло быть отправлено только после выхода официального приказа об увольнении потенциального пенсионера «с указанием, по какое время лицо удовлетворено содержанием».

В переписке, как от губернского начальства к министру внутренних дел, так и «в сношениях губернаторов и градоначальников с центральными учреждениями и их начальниками», требовался лаконизм и отказ от слов, не несущих необходимую информацию. Например, это слово «господину». Также требовалось «избегать повторения титулования», то есть первый раз обращаться в соответствии с титулом было можно и нужно, а вот перегружать бумагу вторичным упоминанием титула – излишне. Вместо «имею честь покорнейше просить» предписывалось писать «прошу», а вместо «имею честь уведомить и препроводить» - «уведомляю» или «препровождаю» и так далее.

Также в переписке между центральными учреждениями, губернаторами и градоначальниками требовалось, чтобы бумаги, которые должны были быть препровождены по принадлежности или для сведения, пересылались без дополнительных препроводительных бумаг, просто «при соответственной надписи на самой бумаге за надлежащей подписью и скрепою», для этой цели рекомендовалось использовать штампы. Для ответов на запросы циркуляр требовал не использовать новых листов, а отвечать на самих документах – «на свободной части страницы». При этом содержание отношения или отзыва, которое может быть помещено на полулисте бумаги, предписывалось излагать на согнутых полулистах, а записки в третьем лице – на несогнутых полулистах.

На всех бумагах, поступающих в Министерство внутренних дел под печатным бланком документа теперь полагалось писать «кратко о существе содержания бумаги» и также указывать, куда бумага адресована. Если документ шел на имя министра, то тогда – «по какому центральному учреждению и его отделению или делопроизводству последовало предложение» или, если бумага шла в центральное учреждение, то «по какому отделению и делопроизводству ведется переписка». Это вызвало бы, по мысли управленцев, более «скорую и правильную раздачу бумаг по принадлежности» ^{[15, л. 13-14]}.

В чем заключались попытки экономии средств?

В коммуникациях, «как в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, так и в сношениях сих последних с установлениями местными», предписывалось «сократить сношения по телеграфу». Использовать телеграф предполагалось только тогда, когда это явно необходимо, в ином случае требовалось задействовать почтовые сообщения. Если же телеграф все же используется, то «в составлении телеграмм должна соблюдаться краткость изложения, избегая лишних слов». Как и в случае с бумажной перепиской, под лишними словами имелись в виду титулования, а также слова «покорнейше», «имею честь», и, кроме того, предлоги и союзы, «без коих смысл телеграммы не меняется». На обращения же частных лиц разрешалось отвечать по телеграфу только при условии, «если оплачен телеграфный ответ». По мысли руководства, это вело к экономии как денежных средств, так и мощностей телеграфа.

Кроме того, министр требовал минимизировать расходы бумаги. Предписывалось использовать, насколько это возможно, не полные листы, а писать «на полулистах и четвертилистах», при этом, «избегая дорогих сортов бумаги» ^{[15, л. 13-14]}. Как видим, руководство заботилось как о сохранении бумаги, с которой, возможно, опасалось возникновения напряженной ситуации, так и денег на ее покупку.

Совершенно очевидно, что наша классификация нововведений, актуализируемых циркуляром, не образует изолированных групп. Выделенные группы взаимосвязаны. Например, призывая писать короче, министр не только добивался большей ясности и удобства изложения и восприятия, но также и экономии бумаги, и денег на ее покупку.

Следует отметить, что министр не отсылает читателей циркуляра к военной кампании на Дальнем Востоке и вообще ни разу не упоминает слова «война».

С другой стороны, чем еще, кроме войны, могло быть вызвано стремление в тот момент к краткости и экономии? Неужели смертью А. П. Чехова в июле 1904 г., который, кстати, до последнего, как и все общество России в те дни, интересовался ходом войны? Забавы ради, конечно, можно сказать, что к бессмертному А. П. Чехову невольно нас отсылают слова министра о том, что «в составлении телеграмм должна соблюдаться краткость изложения, избегая лишних слов». Как тут не вспомнить «Краткость – сестра таланта» и «Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа»?

Но, отставив в сторону лирику, следует указать, что не выраженное напрямую воздействие военных реалий в тексте циркуляра все же заметно. В частности, напряженность, связанную с военными событиями, выдает такая фраза министра: «В целях экономии денежных средств и в виду крайнего обременения телеграфных учреждений посылкою правительственных телеграмм, сократить сношения по телеграфу». Складывается впечатление, что чиновный мир России пытался продолжать существовать, не обращая лишнего внимания на далекую войну, но война сама напоминала о себе повседневными трудностями, требованием повышения эффективности коммуникации и экономии средств.

В то же время, напрашивается также мысль, что новации назревали уже давно, и усложнившаяся ситуация в связи с войной стала лишь окончательным поводом для реализации нововведений.

В какой степени удалось воплотить в жизнь требования министерства? Иными словами, как реагировала провинция на указания из центра, на примере Калужской губернии.

Циркуляр был получен в Калуге 20 июля. На циркуляре стоят резолюции, видимо, принадлежащие губернатору А. А. Офросимову и управляющему Канцелярией губернатора Я. И. Генерозову, требующие принять «к свед[ению] и руковод[ству]», а также передать экземпляр в губернское правление и прочесть во всех столах канцелярии. Действительно, на последней станице текста лежат пометки о прочтении, сделанные руководителями рангом ниже.

Также, для сведения местных управленцев, циркуляр от 10 июля был в том же месяце опубликован в газете «Калужские губернские ведомости» за №№ 82 и 83 ^{[15, л. 20]}.

В духе документа, пришедшего из столицы, по инициативе калужского губернатора А. А. Офросимова, теперь уже из Калуги, 23 июля рассылается распоряжение по всей губернии. Всего было напечатано и, видимо, разослано 145 экземпляров документа самым разным участникам управленческой системы в провинции.

Местным руководителям и учреждениям (уездным съездам, уездным по воинской повинности присутствиям, земским начальникам, полицмейстеру, уездным исправникам, дворянским опекам, земским управам, городским головам и старостам, мещанским старостам и сиротским судам) рекомендовалось на документах, идущих «наверх», на строго определенном месте: «внизу, с левой стороны», отмечать, к какой сфере относится переписка. То есть, указывать то присутствие (земское, воинское, распорядительный комитет, губернское правление и т. д.), которое компетентно в данном вопросе ^{[15, л. 15]}.

Таким образом, на этом примере мы уже видим, что провинция, во всяком случае, формально, повинуется и реагирует в желаемом для Санкт-Петербурга направлении.

Однако, более поздние архивные документы, происходящие из Канцелярии калужского губернатора, указывают на то, что далеко не все шло по наилучшему сценарию и, как минимум, некоторые из нововведений, внедряемых в духе циркуляра 10 июля, реализовывались со значительными затруднениями.

Так, в следующем месяце, а именно в циркуляре 19 августа 1904 г., калужский губернатор с неудовольствием указывает, что местные управленцы не в должной мере освоили меры по оптимизации формы деловой коммуникации. Вместо того, чтобы, как указано, внизу с левой стороны писать, по какому присутствию ведется переписка, некоторые «или вовсе не пишут сего или пишут, но не на наружной странице, а на средних, смотря потому, где окончился рапорт». Таким образом, намерение вести более эффективную коммуникацию не совсем выполнялось. Неладно обстояло дело и с реализации другой группы новаций, связанной с экономией средств. К негодованию губернатора, иные местные чиновники «употребляют на свои рапорты, короткие по содержанию, целые листы и дорого стоющую бумагу». В связи с этим губернатор А. А. Офросимов вновь потребовал строгого выполнения предписаний министра внутренних дел и его собственных ^{[15, л. 20]}.

Судя по последующим документам, проблема дисциплины исполнителей, на которую указывал калужский губернатор своим подчиненным, существовала в общероссийском масштабе.

Прошло еще несколько месяцев, и другой министр внутренних дел, сменивший погибшего от бомбы революционеров В. К. Плеве, генерал-адъютант князь П. Д. Святополк-Мирский, рассылает циркуляр от 13 октября 1904 г., где возвращается к требованиям циркуляра от 10 июля, согласно которым «предложено было» под печатным бланком бумаги в министерство «обозначать кратко о существе содержания бумаги», а на первой странице, в левом нижнем углу, писать, куда именно адресована бумага. Министр констатировал, что введенное правило, призванное оптимизировать деловую коммуникацию, местными чиновниками не соблюдается и, в свою очередь, потребовал принять меры к соблюдению установленного порядка ^{[15, л. 34]}.

В последующем руководство министерства не оставляло попыток оптимизировать коммуникацию чиновников. 12 июля 1905 г. вышел очередной циркуляр из Санкт-Петербурга на эту тему ^{[15, л. 39]}. К тому времени П. Д. Святополк-Мирский после известных событий в январе 1905 г. был отправлен в отставку, а министром внутренних дел являлся А. Г. Булыгин.

Осенью 1905 г., когда речь уже шла о ратификации Портсмутского мирного договора, завершившего кампанию на Дальнем Востоке, тема оптимизации в сфере деловой коммуникации вновь встречается среди документов Канцелярии калужского губернатора, что логично наводит на мысль о недостаточно тщательном исполнении управленцами предыдущих распоряжений.

22 сентября 1905 г., видимо, после очередной инициативы из Санкт-Петербурга, калужский губернатор, ссылаясь в том числе на циркуляр министра от 12 июля 1905 г., разослал новое распоряжение «по вопросу о переписке и о сношениях местных установлений с равными, высшими, а так же с подчиненными учреждениями» ^{[15, л. 39]}.

Новый циркуляр касался различных звеньев управления губернии: Канцелярия губернатора, губернское присутствие, губернское по земским и городским делам правление, губернское и уездные по воинской повинности присутствия, губернский статистический комитет, губернский тюремный комитет, городские управы, городские старосты, мещанские старосты, сиротские суды, дворянские опеки, уездные съезды, земские начальники, губернская и уездные земские управы, а также полицейское управление, начальники тюрем, врачебное, ветеринарное и строительное отделения, лично секретарь и все столы присутствия и т. д. Кроме того, содержание циркуляра надлежало изложить подчиненным лицам и учреждениям.

Этот циркуляр калужского губернатора во многих своих элементах, порой дословно, повторяет циркуляр министра внутренних дел 10 июля 1904 г. Его требования могут быть разделены на те же группы: оптимизация формы деловой коммуникации и экономия средств в процессе деловой коммуникации.

Хотя в этом циркуляре обобщались требования 1904 г., можно отметить и появление дополнений. Кое-что новое появилось в группе норм, относящихся к оптимизации формы деловой коммуникации. Так, относительно прошений частных лиц и негосударственных учреждений звучит требование, по возможности, не заводить отдельных дел, а делать резолюции на самих просьбах, но, при этом, соблюдать следующее правило. Объявление о разрешении дела должно содержать «краткое, но ясное объяснение мотивов решения», которое опирается не только на ссылку на статью закона, но и приводит содержание данной правовой нормы. Таким образом, в ходе Русско-японской войны 1904-1905 гг., и, возможно, также, под воздействием событий начинавшейся Первой Российской революции 1905-1907 гг., оптимизация деловой коммуникации начинает включать в себя и требование более внимательного отношения к просителям, к населению.

Особо требовалось срочно отказаться от чрезмерной переписки: «без замедления пересмотреть ведомости срочных донесений и сведений, представленных низшими учреждениями и прекратить требования тех сведений, доставление которых не вызывается необходимостью».

Другое небольшое дополнение связано с той группой требований, которые относятся к экономии средств. В циркуляре звучит новая мотивировка необходимости беречь бумагу. Слишком «объемистые» папки «за нахождением в них неисписанной чистой бумаги» занимают много места при их хранении. Поэтому при приобщении к делу использованных бумаг предписывалось «отрезать, сколько возможно без ущерба для дела, ненужные чистые, полу- и четверти-листы бумаги». Однако исключение предполагалось для наиболее ценных документов («указы Правительствующего Сената, разного рода акты и документы и сообщения высших государственных учреждений и должностных лиц») ^{[15, л. 39]}.

В целом же, мы видим в этом циркуляре повторение ранее звучавших положений. С одной стороны, это свидетельствует о настойчивости, с которой центральная власть, министерство внутренних дел, опираясь на губернаторов, пытались внедрить в систему управления нововведения, связанные с оптимизацией формы коммуникации и экономией средств. Но, с другой стороны, неоднократные повторения, с небольшими изменениями, тех положений, которые были предписаны более года назад, явно говорят о том, что управленческая сфера в лице чиновников на местах не спешила менять привычные образцы деятельности, что и вызывало новые и новые циркуляры министерства и губернатора.

Итак, на основании рассмотренных архивных документов можно увидеть, что руководящие круги России в 1904-1905 гг. пытались провести оптимизацию деятельности управленческой системы в сфере деловой коммуникации. Возможно, необходимость этой оптимизации назревала и осознавалась руководством еще до Русско-японской войны, и сама война стала лишь дополнительным поводом для реализации нововведений.

На основании циркуляра Министерства внутренних дел от 10 июня 1904 г. можно выделить две основные группы нововведений: во-первых - нововведения, направленные на оптимизацию формы деловой коммуникации с целью сделать ее более эффективной (более точная адресация документов, отказ от чрезмерного использования пышных титулов в переписке, отказ от дублирующих бумаг и т.д.), во-вторых - нововведения, направленные на создание условий для экономии средств в процессе деловой коммуникации (ограничение использования телеграфа только важнейшими и краткими сообщениями, использование небольших листков бумаги и т.д.). Мы смогли рассмотреть конкретные предписываемые нововведения. Во многом, на основе этих двух групп требований были построены более поздние документы, исходившие от властей в 1904-1905 гг. и направленные на оптимизацию деловой коммуникации.

Нововведения были распространены сверху вниз, в частности, со столичного уровня на губернский и далее. Документы, на примере Калужской губернии, позволяют сделать вывод, что региональные власти поддержали инициативу центра и постарались реализовать ее на местах.

Однако нововведения приживались довольно медленно. Управленческая сфера, местные чиновники стремились к минимальным затратам энергии и были порой довольно инертны к изменениям. Руководству приходилось несколько раз напоминать чиновникам о неукоснительном соблюдении новых правил, в итоге «переписка об уменьшении переписки» растянулась на 1904 и 1905 гг., «пережила» войну и «застала» трех министров внутренних дел. Судя по повторяющимся из циркуляра в циркуляр одним и тем же требованиям, нет гарантии, что нововведения полностью прижились. Таким образом, какими бы полезными ни были эти затянутые, запоздалые изменения, они не смогли повысить эффективность управления настолько, чтобы империя сумела одержать верх в конфликте на Дальнем Востоке и избежать Первой Российской революции 1905-1907 гг.