Переосмысление творчества Чехова в современных китайских постановках

Ма Цзыхань аспирант, кафедра истории западноевропейской и русской культуры, Санкт-Петербургский государственный университет 199034, Россия, г. Санкт-Петербург, линия Менделеевская, 5 Ma Zihan Postgraduate student, Department of History of Western European and Russian Culture, St. Petersburg State University 199034, Russia, g. Saint Petersburg, liniya Mendeleevskaya, 5 dramazihan@gmail.com

Тема влияния выдающегося русского драматурга Антона Павловича Чехова на китайский театр представляет большой интерес для исследования. В настоящее время в науке существует ряд серьезных публикаций, которые в основном обращаются к истории переводов творчества Чехова на китайский язык и освещают проблемы и историю адаптации произведений драматурга на китайской сцене. Среди наиболее интересных работ по данной проблематике можно отметить публикации Ли Сяна ^{[1, 2]}, Ю.С. Мыльниковой ^[12], выпускную квалификационную работу Цзяньхуа Чжана ^[4], научные работы Чжан Чжаошэна ^[6], Чжу Мэнши ^[7], Е.К. Шулуновой ^[8] и др. Настоящее исследование обращается к современному этапу осмысления произведений Чехова в Китае и преследует цель анализа ряда экспериментальных постановок начала XX в., прослеживая инновационные методы адаптации китайскими театральными деятелями творчества русского писателя на китайской сцене.

В сентябре 2004 года Национальный драматический театр Китая^[1] представил первый международный драматический фестиваль под названием «Чехов навсегда». Фестиваль продлился месяц. Мероприятие открыл спектакль «Платонов»^[2], малоизвестная первая пьеса Чехова в постановке Ван Сяоина. Кроме того, были показаны две версии «Вишневого сада» в постановке Линь Чжаохуа (1936) и Российского государственного академического театра. На фестивале также были представлены следующие работы: постановка израильского театра Камери «Реквием», созданная по мотивам произведений Чехова, короткие зарисовки канадского театра Смит-Гилмор и оригинальные произведения молодых режиссеров и актеров Национального драматического театра Китая, основанные на творчестве А.П. Чехова.

Чжао Юлян, президент Национального драматического театра Китая, заявил о том, что организация этого международного фестиваля, посвященного наследию выдающегося русского писателя, преследует две цели. Первая состояла в том, чтобы способствовать общению между китайскими театрально-драматическими кругами и зарубежными мастерами драматургии. Вторая цель заключалась в том, чтобы обеспечить новые возможности для творческой самореализации молодых актеров и драматургов, которые являются будущим Национального театра Китая ^[9].

Шекспир и Чехов – два самых любимых и востребованных драматурга в мире. Шекспир написал около трех десятков пьес, что достаточно для того, чтобы заполнить репертуар труппы на десятилетия. Чехов же написал сравнительно немного пьес, однако не только его пьесы, но также и рассказы и по сей день вновь и вновь порождают бесчисленные адаптации в театрах по всему миру.

Примечателен тот факт, что к началу XXI в. ни Шекспир, ни Чехов так и не стали частью регулярного репертуара китайских театров. Линь Чжаохуа, самый известный сегодня театральный режиссер в Китае, на пресс-конференции, посвященной открытию фестиваля «Чехов навсегда», был первым, кто высказал сожаление по поводу того, что в театрах Китая не ставят Шекспира и Чехова ^[9]. Благодаря деятельности Национального драматического театра Китая пекинские зрители наконец-то смогли оценить великие произведения русского драматурга.

Тот факт, что в Китае поставлено мало чеховских произведений, не означает, что великий деятель не оказывает влияния на китайских театральных деятелей. Драматург Цао Юй (1910-1996), первый руководитель Пекинского народного художественного театра, написал в эпилоге к своему произведению «Восход»^[3] в 1936 г.: «Помню, как несколько лет назад я был очарован глубоким искусством Чехова, когда читал «Три сестры». Как меня тронула его история... В ней нет драматического сюжета, действие разворачивается плавно, но яркие роли и их душа зацепили меня... Я не могу дышать, но погрузился в эту мрачную атмосферу. Я хочу официально стать учеником великого мастера, чтобы учиться у него» ^[4].

Другой китайский драматург Цзяо Цзюйинь (1905-1975) считал русского драматурга и романиста вершиной вкуса в искусстве и литературе. По признанию Цзяо Цзюйиня, именно творчество Чехова стало отправной точкой в его собственном творческом пути. «Я начал заниматься режиссурой уникальным способом: не Станиславский помог мне понять Чехова, а Чехов помог мне понять Станиславского» ^[5].

Современные драматурги Китая сохраняют интерес к творчеству Чехова, считая его неисчерпаемым источником вдохновения. Появляются и новые подходы к интерпретации произведений выдающегося русского литературного деятеля. По словам Раймонда Чжоу, пьеса Чехова и пьеса о нем образуют захватывающую пару, которая дает возможность сблизить великий талант русского литературного гения и китайское мироощущение ^[13].

Антон Павлович Чехов занимает особое место в творчестве современных китайских театралов. Часто они предпочитают ставить его не очень известные пьесы, в том числе и весьма короткие. Было бы преувеличением сказать, что популярность русского литературного деятеля в Поднебесной сравнима, скажем, с Шекспиром, не говоря уже о неподражаемых китайских драматургах, таких как Лао Шэ (1899–1966) и Цао Юй (1910 - 1996). Но Стэн Лай (1954-), кажется, стремится изменить это положение.

Стэн Лай, известный не только в Китае, но и за пределами страны драматург и постановщик в 2014 г. реализовал в Пекине интересный проект, в рамках которого соединились две постановки – «Я беру тебя за руку» Кэрол Рокамора по мотивам любовной переписки Чехова и Ольги Книппер и «Чайка» Чехова. Первый спектакль начинался в 16:00, после перерыва проходил второй спектакль. После завершения трехдневного показа в Пекине, Стэн Лай отправился с этим шоу в общенациональное турне.

Первый спектакль с Цзян Вэньли и Сунь Цяном в главных ролях рассказывает о последних шести годах жизни русского драматурга с частыми отсылками к различным его пьесам, часто с Ольгой Книппер, женой Чехова, в главной роли. В соответствии с замыслом Стэна Лая постановка стала завораживающим исследованием соединения семейных отношений и творческого пути гения, в результате спектакль одновременно имеет интимное звучание и воплощает картину большой театральной сцены России чеховского времени.

Два именитых актера смогли показать тонкую смену настроения и динамики, демонстрируя яркие переходы от страсти к тоске, страданию и покорности, особенно когда приступы болезни вовлекают во мрак смерти, а долгие разлуки Мрачный Жнец превращает в вечность. Эта постановка была представлена на Тайване в 2004 г. и в Шанхае в 2006 г. Спектакль получил китайское название «Любовные письма», поскольку содержание основано на более чем 800 письмах, которые Чехов и Ольга написали друг другу.

Чтобы оценить должным образом мельчайшие детали 90-минутной пьесы, от китайского зрителя может потребоваться знакомство с жизнью и творчеством Чехова. И в то же время даже не подготовленные зрители, люди, не имеющие предварительных знаний, не могут не проникнуться историей удивительной любви между писателем и актрисой, лежащей в основе этого уникального сценического проекта.

«Чайка», одна из четырех великих пьес Чехова, отличается гораздо меньшей степенью доступности. Тому, кто не знаком с тонкостями театрального искусства, произведение может показаться чересчур спокойным, лишенным драматического напряжения. Пьеса насыщена диалогами, при этом довольно статична в плане действия, а драма, состоящая в любовных перипетиях и самоубийство начинающего писателя, как будто отодвинуты на задний план. «Чайка» много раз ставилась в Китае, в первую очередь Пекинским народным художественным театром. Премьера состоялась в 1991 г. Режиссурой пьесы для Пекинского народного художественного театра занимался российский режиссер, кроме того были вовлечены известные люди из шоу-бизнеса Китая, в том числе подающие в то время надежды, а теперь известные Пу Цуньсинь и Сюй Фань, выступившие, соответственно, в роли Константина и Нины. Эта премьера стала ярким образцом классического прочтения пьесы отчасти потому, что изначально режиссер руководствовался советскими подходами к ее осмыслению и постановке.

В 2013 г. Шанхайский центр драматического искусства пригласил советского, латвийского и российского режиссера Адольфа Яковлевича Шапиро (1939) для постановки «Дяди Вани». Его считали истинным наследником и продолжателем традиций театральной школы Станиславского. Ирония в том, что в биографической пьесе «Возьму твою руку в свою» можно обнаружить множество свидетельств того, что Чехов часто не был в восторге от подходов Станиславского. Русские мастера драматургии, возможно, привнесли больше достоверности, русских подходов к прочтению Чехова. Однако китайской публике и театрально-драматическим кругам нужно было нечто большее. Чтобы уловить изысканность и глубину Чехова, нужно было пропустить его творчество сквозь призму восприятия китайского сознания. Для глубинной адаптации Чехова к китайскому мироощущению нужен был особый гений. Стэн Лай во всей полноте продемонстрировал гениальное прочтение произведения русского драматурга с национально-культурным колоритом, перенеся действие «Чайки» в пригород Шанхая 1930-х гг. При этом режиссер трепетно сохраняет смысл каждой строчки оригинальной пьесы, несмотря на то, что диалоги представляют собой переводы с иностранного языка. Благодаря подходу Стэна Лая суть пьесы начинает раскрываться даже для тех, кто не знаком с русской историей или литературой, во всех ее нюансах и тональностях. То, что раньше казалось диковинным, теперь обретает смысл. Полутона больше не теряются.

Появлению этой постановки предшествовала интерпретация «Чайки», осуществленная Ян Шэнем. В 2009 г. режиссер поставил версию чеховской пьесы для небольшого театра. Произведение подверглось серьезной адаптации в соответствии с тем, что Ян Шэнь стремился высмеять театральную сцену Китая и тех, кто мечтает войти в этот круг. Данная постановка была расценена как личный манифест, сформулированный путем обращения к классической работе Чехова. В Китае Чехова скорее читают, а не ставят на сцене. Его литературное творчество приобрело в Китае множество поклонников, однако его пьесы больше почитают, чем принимают ^[13]. «Три сестры» и «Дядя Ваня» были представлены в Пекине еще в 1950-х гг., а «Чайка» – в 1980-х. «В зале было немного людей, и больше половины из них ушли во время антракта» ^[13], – вспоминает Тун Даомин (1937-), известный театровед, критик и переводчик. Однако уже на раннем этапе ознакомления китайского общества с творчеством русского писателя, в числе его немногочисленных поклонников был Цао Юй, бесспорный китайский мастер театра. Прочитав «Трех сестер», он высоко оценил, что в центре повествования были не драматические моменты, повествовательная составляющая, а живые характеры, живые души, которые не могут никого оставить равнодушным, глубоко проникая в сердце зрителя.

Во времена «культурной революции» (1966-1976) поэту Лю Шахе пришлось сжечь свою коллекцию чеховских книг. В отчаянии и грусти он сочинил такие строки: «Я не могу тебя удержать / Я не могу тебя спрятать. Сегодня вечером я бросаю тебя в печь. Прощай, Чехов. Ты, с усами и в очках, улыбаешься мне / Я плачу от дыма испаряющегося и уходящего света / Прощай, Чехов!» ^[13] Сколь большие изменения произошли с того времени. 2004 г. был объявлен ЮНЕСКО «Годом Чехова». В Китае прошол месячный фестиваль чеховских пьес, в том числе широкой публике были представлены гастрольные постановки из Израиля и Канады. Русская версия «Вишневого сада» была показана параллельно с китайской постановкой, поставленной Линем Чжаохуа, при участии Цзян Вэньли. Эта постановка выдающегося представителя китайского театрального авангарда оказалась намного более успешной по сравнению с его работой 1998 г., в которой Линь Чжаохуа объединил «Три сестры» и «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета.

В 1998 году, создав гибридное произведение по рассказу Чехова «Три сестры» и роману Беккета «В ожидании Годо», режиссер стремился поставить экспериментальную пьесу, которая в то время оказалась провальной – китайский зритель не понял ее и не принял. В 1998 году «из 30 запланированных спектаклей отыграли лишь 12, и даже тогда залы были полупустые» ^[6]. Впоследствии на протяжении долгих лет эта задумка не оставляла режиссера, и вот наконец в сентябре 2018 года в Пекине состоялась премьера постановки Линь Чжаохуа. Это стало возможным после того, как пьеса была отыграна с конца 2017 года 60 раз в 44 городах Китая ^[11].

Линь Чжаохуа начал работу над своей постановкой в конце 90-х гг., когда выздоравливал от болезни. Создание этого спектакля стоило режиссеру и его другу, театральному художнику И Лимину, суммы денег, которой хватило бы на покупку автомобиля, что в то время было в Китае роскошью. Несмотря на денежные потери двадцатилетней давности, 82-летний Линь Чжаохуа сделал вновь все, чтобы вернуть свою экспериментальную пьесу молодому поколению китайских театралов. Любопытно, что по сравнению версией 1998 г. сама постановка почти не изменилась, можно сказать, что она стала вновь испытанием терпения современной публики – из-за длинных бессвязных диалогов и не меняющихся блеклых и невыразительных декораций ^[11].

В спектакле три сестры — Ольга, Маша и Ирина — сидят в центре сцены в комнате из металлических каркасов, белых занавесок и без настоящих стен. Каждая женщина рассказывает о своем жизненном опыте практически без эмоций, они редко смотрят друг другу в глаза. В пьесе также присутствуют два персонажа Беккета, Владимир и Эстрагон, ожидающие Годо и бесцельно болтающие, чтобы убить время. Иногда этот мужской дуэт трансформируется, и по желанию режиссера Владимир и Эстрагон становятся Вершининым и Тузенбахом, которые влюбляются в Машу и Ирину в оригинальном произведении Чехова.

По залу течет «река», отражение которой можно увидеть в зеркалах на потолке, где идет спектакль. Хотя иногда Вершинин и Тузенбах «гуляют по реке», они никогда не могут попасть в комнату, а три сестры, тем временем, никогда не пытаются выйти из нее.

В пьесе Линь Чжаохуа свел к минимуму прямое общение между персонажами и попросил актрис и актеров говорить так же, как в повседневной жизни. По этому поводу Е Шулинь, докторант Шанхайской театральной академии, высказывает интересное наблюдение: в «Трех сестрах» Чехов хотел продемонстрировать, что люди не могут общаться друг с другом, тогда как в «В ожидании Годо» происходит «языковой коллапс». Знаковые строки из двух оригинальных рассказов – «поехали в Москву» и «мы ждем Годо» многократно повторяются на протяжении всего спектакля.

По признанию многих китайских интеллектуалов, публика «не могла понять» эту пьесу двадцать лет назад, не была готова к ее восприятию. Такого мнения, например, придерживается Си Мулян, который поставил версию «Трех сестер в ожидании Годо» в Пекинском университете в 2011 году. В 1998 году, несмотря на отсутствие интереса к постановке Линь Чжаохуа у массового зрителя, некоторые китайские интеллектуалы оказались о ней весьма высокого мнения.

Писатель и критик Ли То считал эту пьесу лучшей в карьере Линь Чжаохуа. Пэн Тао, профессор драматической литературы в Центральной академии драмы в Пекине, написал в 2008 году, что пьеса показала глубокую рефлексию и творческий поиск Линь Чжаохуа как художника, он также назвал пьесу постановкой в «духе Дон Кихота» ^[11]. Глубиной отличаются суждения Стэна Лая по поводу трудностей адаптации Чехова в Китае. В ходе подготовки своей докторской диссертации в Калифорнийском университете в Беркли Лай пришел к выводу о том, что «Чехов не очень доступен. Те, кто по-настоящему его понимают, обнаружат, что он был авангардистом, тем более, если мы оглянемся на 100 лет назад и взглянем на его эпоху… сегодняшний авангард меркнет рядом с ним. Они имитируют фасад, но Чехов – пионер драматической структуры. Чтобы увидеть его красоту, нужно отступить на шаг» ^[13].

Спектакль «Гонконгские три сестры» является одной из попыток Театральной лаборатории Элис (Alice Theater Laboratory) исследовать в искусстве возможности минимализма. В январе 2017 г. была представлена новая экспериментальная адаптация романа Антона Павловича Чехова «Три сестры», которая привлекла большое внимание к современной театральной сцене Гонконга. В Гонконге, где живые выступления пользуются большой популярностью, а зрители любят все преувеличенное и эффектное, команда лаборатории движется, судя по всему, в противоположном направлении. Именно об этом свидетельствуют «Гонконгские три сестры», постановка, которая является одной из серии театральных проектов, идея которых состоит в том, чтобы убрать все лишнее, наносное, и добраться до сути. Проект исследования минимализма в сценическом искусстве приводит создателей «Гонконгских трех сестер» к отказу от реквизита, старинных костюмов, даже значительных по объему фрагментов исходного авторского текста, если это необходимо, чтобы придерживаться лишь самого значимого и нужного.

В «Гонконгских трех сестер» известнейшая пьеса Чехова 1900 г. «Три сестры» проигрывается с очень высокой скоростью, при этом постановка дополнена новым материалом. Пьеса, как утверждает режиссер Эндрю Чань, «органично оформилась» в ходе двух с половиной месяцев тщательного чтения Чехова, рефлексии на тему прочитанного, а также в ходе чтения произведений минималистов, таких как американский писатель Рэймонд Карвер ^[10]. Постановка также отсылает к фильму Луи Малле «Ваня на 42-й улице» 1994 г., в котором актеры репетируют «Дядю Ваню» Чехова в заброшенном зале на 42-й улице Нью-Йорка, привнося в него и часть своего неактерского образа. Эндрю Чань также позиционирует «Гонконгских трех сестер» как пьесу, которая вечно репетируется и никогда не может быть закончена. Хотя режиссер утверждает, что модернисты XX в., такие как Беккет и Карвер, известные экспериментальным, а иногда и сбивающим с толку характером своей работы, являются источником его вдохновения в режиссуре, Чен, тем не менее, считает важной задачей переформатировать чеховскую пьесу и наполнить ее рассказами из жизни современного Гонконга, которые подаются словно от лица самого Чехова. «В пьесах Чехова часто вообще нет закрытых финалов», — говорит Чан. «Они заканчиваются внезапно, оставляя зрителей в момент, когда они все еще хотели бы узнать больше о том, что стало с персонажами. Это немного похоже на то, что сказал итальянский режиссер Федерико Феллини: «Нет конца. Нет начала. Существует только страсть жизни» ^[10].

Актриса Фиби Фунг считает довольно сложной задачей показывать весь диапазон эмоций, которые она должна изображать в «Гонконгских трех сестрах». Она играет глубоко противоречивый персонаж – страстную среднюю сестру Машу, влюбленную в Вершинина, который гораздо старше ее. Как и остальные актеры, она тоже играет двойную роль — героини оригинальной пьесы Чехова и актрисы, репетирующей роль. В своем актерском образе Фунг играет агента застройщика Сью, которая невольно обманывает своих клиентов. Ее преследуют сюрреалистические кошмары о том, как Гонконг идет с молотка, а главы могущественных держав делают свои ставки на аукционе. Сью идентифицирует себя с Машей в том, что она тоже не совсем понимает, какова ее цель в жизни.

По сюжету режиссер Квонг ставит чеховских «Трех сестер», используя авангардный подход. В ходе репетиции один из актеров исчезает. Репетиция останавливается, далее следуют диалоги между режиссером и актерами, раскрывающие другую сторону жизни актеров и жизнь Гонконга в целом.

Оттенки сексуального напряжения между персонажами чеховской пьесы переносятся и в отношения между актерами, эти пересечения резонируют с повторяющимися музыкальными композициями минималистов, таких, например, как композитор Филип Гласс, еще один фаворит режиссера Эндрю Чаня. Например, Квонг (его играет Чау Ка-фай), режиссер постановки, он же актер, играющий любовника Маши Вершинина, предстает состоятельным человеком, пытающимся помочь несколько импульсивной Сью сделать разумный выбор в жизни и карьере.

Наташа, жена Андрея, единственного брата трех сестер, пожалуй, самый неприятный персонаж чеховской пьесы. Она также является тем характером, который претерпевает наибольшие трансформации. Из застенчивой, бесхитростной невесты Андрея Наташа превращается в уверенную хозяйку дома, за которой обычно остается последнее слово. Юйэнь Вай-ин, играющая эту героиню, говорит, что ее Наташа четко пересекается с параллельной ролью Хильды — актрисы, которая в качестве основной работы преподает медицину. Героиня призывает своих студентов быть более активными и инициативными, держаться перед лицом невзгод, как это делает чеховская Наташа.

Постановка пьесы внутри пьесы — это прием, который позволяет людям, вовлеченным в постановку, провести некоторый самоанализ, кроме того, это возможность рассказать зрителям о режиссерском видении постановки. Режиссер этого спектакля в спектакле обращается к творческим концепциям Чехова, не следуя проверенному временем реалистическому методу игры, а используя инструменты и приемы, соответствующие современности.

Этот театральный проект лаборатории во многом ориентирован на гонконгскую молодежь, передавая неудовлетворенность современной жизнью общества, противоречивость общественной жизни. Хотя в оригинальной пьесе Чехова есть трагедии, в ней также воплощено желание преодолеть потери, невзгоды и несчастья, начать все сначала. Беря пример со старшей сестры Ольги в «Трех сестрах», учительница Чань Шуй-юй, которая играет эту роль, говорит, что хотела бы призвать зрителей шоу перестать предаваться ностальгии, иметь более осознанное чувство настоящего и делать то, что необходимо для того, чтобы сделать Гонконг лучше ^[10].

Подводя итог рассмотренному выше материалу, нужно отметить, что современные китайские мастера драматургии высоко оценивают творчество А.П. Чехова и предпринимают значительные усилия для того, чтобы пьесы русского драматурга стали неотъемлемой частью театральной жизни страны. В настоящее время наблюдается большое разнообразие творческих подходов китайских режиссеров к созданию постановок по произведениям Чехова. Основной является тенденция избегать реалистического прочтения творчества Чехова, которое в свое время предлагали китайской публике и театральным кругам русские мастера драматургии. Русские подходы, безусловно, пользуются в Китае большим уважением и неизменно привлекают к себе внимание как наделенные способностью привносить в прочтение Чехова больше достоверности, русский взгляд. В то же время свое творчество китайские театралы видят в ином ключе. Современные экспериментальные постановки Чехова на китайской сцене обнаруживают широкий кругозор китайских режиссеров, влияние не только русской театральной культуры, но мировой культуры в целом. Ориентируясь не только на русский театр, но и на результаты работы театральных трупп из Израиля, Канады, китайские драматурги воспринимают широкий спектр современных театральных приемов, в основном развивая авангардные подходы к прочтению Чехова. Во многих случаях китайские постановки Чехова имеют гибридный характер, часто содержат отсылки к музыкальным, кинематографическим, литературным произведениям деятелей искусства из различных стран мира.

Основной задачей китайские режиссеры видят адаптацию произведений русского писателя сквозь призму восприятия китайского сознания, в результате чего содержание его пьес и рассказов становится более понятным и близким даже неподготовленному китайскому зрителю, наполняется китайским мироощущением. Наиболее продуктивным способом прочтения произведений русского литератора становится наполнение спектаклей национально-культурным колоритом, перенесение действия чеховских работ в Китай, введение историй из жизни современного Китая.

Таким образом, современные китайские постановки произведений Чехова представляют собой уникальные сценические проекты экспериментального характера, которые обнаруживают глубокую рефлексию и творческий поиск китайских режиссеров, высокий уровень владения современными авангардными принципами и приемами, трепетное отношение к классическим текстам, национально-культурный колорит, обладают способностью приглашать людей, вовлеченных в постановку, к самоанализу.

^[1] Организация базируется в Пекине, была основана 25 декабря 2001 года в результате слияния Китайского национального молодежного театра и Китайского национального экспериментального театра.

^[2] Также известна под названиями «Безотцовщина» и «Пьеса без названия».

^[3] Также известно под названием «Восход солнца».