Правление политической династии Неру-Ганди как феномен политической жизни независимой Индии (по материалам отечественной и индийской историографии)

Зайцев Андрей Алексеевич магистр, кафедра новой и новейшей истории, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И.Лобачевского 603000, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2, оф. 310 Zaitcev Andrei Master's Degree, Department of Modern and Contemporary History, N.I.Lobachevsky National Research Nizhny Novgorod State University 603000, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ul'yanova, 2, of. 310 andrey.zaytsev1998@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

Для определения основных причин появления в Индии с середины XX века, после обретения страной независимости от Великобритании, политических династий нужно прояснить терминологию данного вопроса. Термин «династия» произошел от греческого слова δῠναστεία – «власть, господство» и обозначает род, из которого вышли ряд лиц, управлявших последовательно и непрерывно государством в качестве князя, царя, короля, императора и т. д. Этот термин обычно используется в контексте государств с монархической формой правления, какими на сегодняшний день являются Великобритания, Испания, страны Бенилюкса, ряд стран Северной Европы, Япония, Саудовская Аравия и др. Также этот термин используется для обозначения эпохи, в течение которой правили представители одного рода, как это делают в Китае. Впоследствии термином «династия» стали обозначать людей, происходящих из одной семьи и рода, которые продолжают дело своих предков и идут по их стопам, это значение ближе по контексту к нашей теме. Однако по отношению к семье Неру-Ганди термин «династия» будет не совсем корректен, поскольку они управляли государством с республиканской формой правления и с перерывами в 1964-1966, 1977-1980 годах.

Поэтому для обозначения таких явлений был придуман термин «political family», который дословно переводится как «политическая семья», но можно перевести и как «политическая династия». Этим термином обозначают семью, члены которой активно участвуют в политической жизни государства и избираются на важнейшие государственные посты посредством выборов. Они могут быть связаны как кровно, так и через брачные отношения, часто могут быть вовлечены несколько поколений одной семьи. Это явление известно по всему миру в различных демократических государствах, в том числе в США, но в странах Южной Азии и в Индии в частности «политические династии» получили наибольшее распространение. В Индии, Пакистане, Шри-Ланке, Бангладеш существуют десятки семей, которых можно назвать политическими династиями. Этому во многом способствовало правление в Индии семьи Неру-Ганди.

Семья Неру-Ганди имеет долгую историю. Самым ранним известным представителем данной семьи является кашмирский пандит Радж Каул, который покинул Кашмир в начале XVIII в. на пожалованный ему феодальный земельный надел (джагир) около Дели. Надел был расположен около канала, поэтому к имени его владельца присоединили фамилию Неру, произошедшему от слова Nahar, что означает «канал», которую будут носить его потомки ^{[1, р. 18]}. В дальнейшем представители данной семьи будут ассоциироваться уже не с Кашмиром, а с территориями недалеко от Дели, которые в колониальный период будут называться Северо-Западными провинциями, а затем - Соединенными провинциями, ныне – штат Уттар-Прадеш. Фундамент семьи Неру-Ганди как политической династии заложил именно Мотилал Неру (1861-1931), который начал заниматься активной политической деятельностью в 1910-е гг., когда началось национально-освободительное движение. В дальнейшем его политическую позицию будет продвигать и развивать его сын, Джавахарлал Неру (1889-1964). Обретение независимости позволило Неру начать осуществление программы масштабных преобразований страны, находясь в должности премьер-министра Индии. Дело Неру продолжила его дочь Индира Ганди (1917-1984), которая так же, как и отец, с молодых лет была вовлечена в политическую деятельность. И продолжила внутреннюю и внешнюю политику своего отца, направленную на укрепление строительства «социалистической модели общества» и доктрины неприсоединения. В свою очередь, Индира Ганди открыто продвигала своих детей в политику и на государственные посты, поскольку доверяла только им. Сначала Индира Ганди делала ставку на своего младшего сына Санджая (1946-1980), который отметился своими инициативами в годы чрезвычайного положения (1975-1977 гг.). Однако он погиб в авиакатастрофе 23 июня 1980 г. Поэтому пришлось вовлекать в политическую деятельность старшего сына Раджива (1944-1991), который станет премьер-министром Индии после её смерти в 1984 г. После его гибели в 1991 г. ни один из членов семьи Неру-Ганди не был избран на пост премьер-министра Индии и не занимал важнейшие государственные посты. Вдова Раджива Ганди Соня (род. 1946) отказывалась от них из-за своего иностранного происхождения (она – итальянка) и резкой критики её оппонентов-националистов на этой почве. Она ограничилась избранием на должность председателя ИНК в 1998 году и избранием в Лок Сабху. Аналогично поступили её дети, Рахул (род. 1970) и Приянка (род. 1972) Ганди, которые тоже активно занимаются политической деятельностью, но в связи с кризисом ИНК и резким усилением Бхаратии Джанаты Парти (БДП) им не удается занять важные посты. Отдельно отметим, что и в БДП есть представители семьи Неру-Ганди, в частности вдова Санджая Ганди Манека (род. 1956), которая перешла на сторону оппонентов ИНК из-за конфликта с Индирой и Радживом Ганди, и её сын Варун (род. 1980), являющиеся также депутатами Лок Сабхи, но не имеющими большого влияния и авторитета внутри партии, поэтому они также не занимают важнейших государственных постов.

Проблема освещения семьи Неру-Ганди как политической династии была затронута и в отечественной, и в индийской историографии. Советскими индологами данный вопрос в исследованиях не ставился. Более того, утверждения о правлении Неру-Ганди как проявление династийности считались в СССР неприемлемыми, дискредитирующими политический строй в Индии, назывались «происками врагов» данной семьи, оружием в политической борьбе, для таких утверждений не требовалось большой фантазии и эрудиции. В СССР считалось, что династические связи определяются не степенью родства, а принципом и формой передачи власти. Каждый представитель семьи Неру-Ганди свой политический авторитет заработала своим трудом и политическим авторитетом, а не по наследству ^{[2, с. 216]}. В качестве доказательства своей позиции утверждалось отсутствие единых взглядов и личные качества у разных поколений данной семьи. Джавахарлал Неру не считался наследником своего отца Мотилала в политическом плане, он был радикальнее его. К тому же, свой авторитет он заработал своей политической борьбой, а не влиянием отца. Так же сравнивали Неру с его дочерью Индирой Ганди, которая считалась в СССР более демократичным правителем. Вместо термина «политическая династия» использовался термин «патриотическая семья», при этом передача власти внутри семьи из поколения в поколение не отрицается. Только в постсоветский период о Неру-Ганди стали говорить как о политической династии, и была поставлена проблема феномена их правления. В этом большая заслуга Ф. Н. Юрлова, который начал с обозначения этой проблемы и её природы свою двухтомную монографию по Неру-Ганди. Феномен династийности Юрлов назвал одной из специфических особенностей индийского общества, которую будет очень трудно искоренить в связи с процессами модернизации из-за традиционного характера данной проблемы и поддержкой значительной частью общества политических династий ^{[3, с. 18]}. Такая же ситуация наблюдается и в Индии, этой проблемой в историографии на родине занялись только в последние годы. Впрочем, отечественные и индийские историки могли изучать не весь феномен в целом, а только его отдельные аспекты, которые можно разделить на политические и социокультурные.

Социокультурные аспекты политической династии Неру-Ганди как феномена политической жизни Республики Индия

Основным культурным аспектом данного явления безусловно является главенствующая роль семейных ценностей в Индии. Крепкая семья — основа общественной жизни, залог стабильности государства, она держится на преемственности в роде занятий. Семейные ценности и традиции имеют первостепенное значение, поэтому ещё на базовом уровне формируются семейные династии, которые занимаются одним общим делом, в том числе и политикой ^{[3, с. 9]}. Создание и сохранение семьи, рождение и воспитание детей, почитание родителей, любовь к братьям, сестрам, другим дальним и ближним родственникам считается в Индии, прежде всего, сакральным, кармическим долгом. Поэтому чувство привязанности к семье, любви к родителям и детям в Индии стали использовать в политических целях ^{[4, с. 12]}. Поскольку данное явление продолжает традиции правящих родов доколониальной и колониальной Индии, где власть передавалась от одного члена семьи к другому вне зависимости от названия титула правителя (раджа, махараджа, наваб, низам и др.), династийность можно назвать одним из признаков традиционности индийской политической культуры.

Характерно также и то, что индийское общество не возражает против передачи власти от одного члена семьи к другому, относится к этому спокойно, не считает это неприемлемым. Ведь крепкая сплочённая семья, занимающаяся политикой, является образцом для тех, кто находится на более низких ступенях социальной иерархии ^{[3, с. 10]}. К тому же, такая практика официально не запрещена индийским законодательством. Этим активно пользовалась и пользуется до сих пор семья Неру-Ганди, сделав это своим орудием во внутриполитической борьбе. Некоторые специалисты, в частности, А. В. Гилёв считает использование родственных связей способом укрепить позиции плохо и неэффективно работающие политические институты, в том числе партию ИНК ^{[5, с. 10]}. Поэтому такую политику называют клановой, хотя понятие «клан» в Индии не распространено.

Немалую роль в этом процессе играет кастовый фактор. Каста состоит из замкнутых групп людей, объединенных выполнением определенной функции, наследственными занятиями или профессиями, районом проживания, эндогамией и общим предком. Каста неразрывно связана с дхармой (долг человека, его статус, права и обязанности), и несет в себе различные ограничения, прежде всего в общении с другими кастами. Таким образом, принадлежность к касте определяла всю жизнь человека: его профессию, стиль поведения, мораль, этику и многое другое, включая и политические отношения. К власти в Индии допускались как правило представители высших варн и каст.

Современные политические династии также сформировались по этому принципу. Неру-Ганди не является исключением. Они принадлежат к кашмирским пандитам (ещё их называют кашмирскими брахманами), которые относят себя к кастовой группе сарасвати-брахманов. Это одна из высших брахманских каст и часть крупнейшей группы брахманов Панча-Гауда, проживающих севернее горного массива Виндхья в Центральной Индии (южнее проживает другая крупнейшая группа брахманов Панча-Дравида). Кроме того, слово «пандит» переводится с санскрита как «ученый», оно обозначает знатока классической индийской литературы на санскрите и в целом высокообразованного человека. Брахманское происхождение Неру-Ганди означает для индийцев их хорошую карму, которая позволяет занимать высокие государственные должности и получать в ответ всеобщее уважение и почет населения.

Особенностью кашмирских пандитов в лице Неру-Ганди будет паниндийское мировоззрение, уважение к другим культурам и космополитизм. Причинами являются то, что «они процветали в государстве, где число мусульман превышало их в соотношении 13 к 1; у них не было истории кастовых ссор, поскольку небрахманские касты Кашмира и несколько брахманских обратились в ислам; им было комфортно с мусульманской культурой, с персидским языком и даже с употреблением мяса (от которого отказывались большинство индийских брахманов, кроме кашмирцев и бенгальцев)» ^{[1, р. 19]}.

Примечательно, что несмотря на принадлежность к высшим кастам, Неру-Ганди будет бороться с кастовым неравенством в Индии и способствовать назначению на государственные посты сначала представителей низших каст, а затем и неприкасаемых. Причинами были не только преодоление кастового неравенства, но и социально-экономические, прежде всего экономическая модернизация Индии, рост общественного сознания населения и её политизация, произошедшей не без влияния со стороны самого ИНК с его масштабными пропагандистскими кампаниями времен правления Индиры Ганди ^{[4, с. 7]}. Однако до конца это неравенство так и не будет ликвидировано. Причина кроется в глубине кастовых различий в регионе: «Опыт показал, что именно разделительные интересы гораздо больше влияли на сознание людей, а преданность региону, общине или касте возбуждает намного большие страсти, чем безработица или несправедливость» ^{[6, с. 388]}.

Нельзя не отметить в развитии феномена этих династий гендерный фактор, а именно высокую роль женщин. Несмотря на то, что женщина занимает в Южной Азии подчинённое положение и её основная роль — заниматься домашним хозяйством, она может управлять государством. С момента обретения независимости стран региона женщины стали играть заметную роль в политической жизни. Этому способствовала не только политика государств по отношению к женщинам, но и рост собственно политической активности женщин. Более того, в Индии женщины избирались на высокие государственные должности президента или премьер-министра, прежде всего, это касается Индиры Ганди. Приход женщин к власти в Индии считается отдельным политическим феноменом этого региона или, как выразилась А. А. Суворова, «чёрным лебедем» (так обозначают непрогнозируемые события, имеющие глобальные последствия).

Выделяют несколько причин такого восхождения женщин. Первая связана с представлениями индийцев о женщине. В индуизме каждое божество имеет шакти (женскую энергию), которая является божественной творящей силой. Эта энергия у женщин воплощается в исполнении роли героинь, воительниц, политических лидеров. «Индиpу Ганди, писал один индийский автоp, «женщины воспpинимали как символ надежды и видели в ней воплощение богини Дуpги» ^{[7, с. 287]}. Индира Ганди собрала в себе многие достоинства индийских женщин, такие как способность к настойчивой, упорной работе, решительность и самопожертвование, стратегическое и тактическое мышление, умение выбрать приоритетные цели политики, патриотизм ^{[7, с. 287]}.

Вторая причина заключается в том, что население поддерживало женщин, так как они представляют уважаемые семьи политиков и общественных деятелей. Их избрание на высшие государственные должности во многом объясняется популярностью отцов (Индира Ганди) или мужей (Соня Ганди), поскольку «избиратель с готовностью голосует за них. Для избирателей это не новый, неизвестный человек, а член авторитетной общественно признанной семьи» ^{[7, с. 288]}. Они отождествлялись исключительно с их выдающимися мужьями или отцами и их политическим курсом, а также традициями общественной жизни. При этом эти права нужно было отстаивать на демократических выборах в условиях жесткой политической борьбы, их родственная связь с выдающимися отцами или мужьями становилась одним из преимуществ женщин-политиков в ходе предвыборной кампании.

Третья причина —тяжелые личные потрясения (это в большей степени касается Индиры Ганди). Эта причина тесно соседствует со второй, поскольку судьбы мужей или отцов тоже были трагическими. «Право наследования, как мы видели, определялось ближайшим родством с покойным патриархом. Победа такой “законной” наследницы в борьбе за власть воспринималась народом как заслуженное возмездие “узурпаторам”, восстановление попранной справедливости, глобальное торжество добра над злом. Как демонстрирует история, смерть политика – не частное дело, а некий важный этап его деятельности, который может оказаться более или менее успешным и влиять на будущие поколения» ^{[8, с. 30]}. Любовь народа к женщинам-правительницам объяснялась подвигом и жертвенностью героически сражавшихся или павших мужей или отцов, так переносился на женщин ореол харизматического лидера.

Четвёртая причина — ожидания населения от женщин. Женщина-лидер должна быть более мягкой по отношению к простому населению, более чувствительной к проблемам народа, более решительной к решению этих проблем, более миролюбивой. Правление Индиры Ганди показывает, что ожидания населения с реальностью могут не совпадать.

Пятая причина — отсутствие достойных наследников-мужчин. Суворова указывает на то, что Индира Ганди была единственным ребенком Джавахарлала Неру, поэтому в семье Неру её заменить было некем. А возвышение Сони Ганди связано с малолетством на момент гибели Раджива Ганди в 1991 году их сына Рахула. При этом Суворова отмечает роль гендерных стереотипов в этом вопросе, поскольку для оппозиции женщина считалась менее суровым противником, а для правящей элиты (прежде всего, партийной) приход к власти женщины был средством сохранения за собой контроля над армией, партией, правительством и другими институтами власти ^{[8, с. 38]}.

Шестая причина — националистическая. В индийском национализме женщины несут особую ответственность перед нацией, она заключается прежде всего, в воспитании «детей нации», воспроизводство национальной культуры, сохранение национальных традиций и др. Носителями национальной чести и достоинства являются именно женщины ^{[9, с. 67]}. Поэтому Индира Ганди нередко представала в образе «Матери Индии» («Бхарат Мата»), индийской репрезентации образа Богини-матери в виде женщины в оранжевом сари, держащей в руке национальный флаг. Так она проявляла «мужественность» в противостоянии врагам индийской нации и одновременно исполняла по отношению к нации базовые женские функции ^{[9, с. 71]}. И это при том, что идеология ИНК провозглашала «единство в многообразии», концепцию «инклюзивного национализма».

Заключительная причина — феминистская. Правление женщин-лидеров в Южной Азии плотно ложится в концепцию постколониального феминизма, распространившегося в регионе с начала 1980-х годов. Мыслительницы этого направления считали приход к власти женщин в регионе проявлением гендерного равенства, разрушении традиционного отношения к женщине, провозглашении её автономности, что у них сочетается с борьбой против колониального прошлого. При этом ни Индира, ни Соня Ганди никогда не называли себя феминистками и не причисляли себя к феминистическому движению.

Главный вывод этого явления — смена правящих элит, модернизация политической культуры региона, в частности традиционных представлений о власти, демократизация и либерализация правовых норм ^{[9, с. 83]}. Женщина-лидер была символом обновления власти, укрепления национального единства, борьбы с репрессиями, коррупцией, иными политическими проблемами, носителем «доброй» власти, бескорыстной любви к народу и высокой политической морали. «На подступах к заветному премьерскому посту они претендовали на политическую “незапятнанность”, готовность к жертвам ради народа и даже свою неопытность в деле управления страной представляли как моральную альтернативу соперникам-мужчинам, якобы прожженным политиканам, склонным к политическому насилию и личному обогащению» ^{[8, с. 28]}. Однако это не спасало женщин-лидеров, в том числе Индиру Ганди от обвинений оппозиции, потери доверия населения, склонности к жестким политическим решениям, вынужденным отставкам.

Политические аспекты политической династии Неру-Ганди как феномена политической жизни Республики Индия

Главным политическим аспектом правления Неру-Ганди как феномена являются их личные политические качества, которые сформировались ещё во время национально-освободительного движения в Индии. Мотилал и Джавахарлал Неру заработали огромный авторитет и популярность в обществе в те годы, за счёт этого они смогли оказаться у власти и проявить себя в годы независимости.

В советской историографии было принято восхвалять Джавахарлала Неру, называть его «последовательным демократом, борцом за равноправие, против кастовых пережитков и религиозно-общинной реакции, за прочное национальное единство Индии, основанное на сочетании принципов демократии и централизма» ^{[2, с. 120]}, выдающимся мыслителем-гуманистом, сторонником ненасильственных методов решения международных проблем и независимого развития своей страны, политическим реалистом, человеком широкого кругозора и острого видения современных общественных процессов, многогранной личностью и так далее. Отмечали его роль в создании демократической системы правления в Индии, индустриализации страны, введению планирования в национальных масштабах, созданию политической мысли для стран «третьего мира», при этом отмечая незавершённость устранения всех противоречий, существовавших в Индии и неспособность создать цельный механизм для осуществления своего курса. Так же оценивали и деятельность Индиры Ганди. Её называли «последовательным индийским патриотом-националистом, реформистом, центристом» ^{[2, с. 219]}. Ярким подтверждением силы личного авторитета Неру называли уверенные победы ИНК на парламентских выборах и провал голосования в парламенте по вотуму недоверия его правительству в 1963 году, у Индиры Ганди — её политику в 1970-е годы, в том числе в годы чрезвычайного положения. В постсоветскую эпоху обратили внимание и на их недостатки, в частности, В. П. Кашин называл Джавахарлала Неру властолюбцем, авторитарным управленцем, не доверявшим даже близким соратникам и не имевшим друзей, обидчивым и болезненно реагировавшим на критику ^{[10, с. 47-48]}.

Индийские специалисты придерживались тех же оценок политического лидерства Неру-Ганди. Эта семья была центром привлекательности партии ИНК, поскольку только за счёт его харизмы и ораторского искусства партия могла одерживать уверенные победы на выборах. Отмечалась их самокритичность, поскольку для семьи Неру методика демократического правления представляет собой искусство и целью его является обеспечение сотрудничества между широкими кругами, при котором возникает чувство собственного участия у всех заинтересованных в ней участников ^{[11, с. 189]}. Чаще всего индийские авторы называли семью Неру демократами, поскольку они внедрили принципы парламентской демократии на родине, отмечают их большое уважение к парламентским институтам, чувствительность к настроениям оппозиции, поощрение дебатов и дискуссий ^{[12, р. 94]}. Структура независимой Индии строилась на четырёх принципах: национализме как форме политического единства Индии, демократии, секуляризме как равенстве религий и экономическом развитии. Семья Неру, прежде всего Джавахарлал Неру, видели недостатки демократии, но до конца следовали пути её строительства, поскольку видели в ней одну из высших человеческих ценностей ^{[12, р. 107]}.

При этом индийские авторы с большим уважением относились к политическим качествам Джавахарлала Неру, чем к его потомкам — Индире и Радживу Ганди. В Индире Ганди таких качеств индийские авторы не видели. Её воспринимали исключительно как «дочь Неру», неяркой фигурой и плохим оратором с быстрой реакцией на посягательства её статуса, «она производила впечатление подавления и осторожности» ^{[13, р. 13]}. Индира Ганди копировала манеру общения и поведение отца, к тому же взгляды и линия политики мало чем отличались от отцовской, её не хватало широкого кругозора. «Она приняла его манерность отбрасывать назад гирлянды, она получала восторг от наблюдателей, особенно от детей, и углублялась в толпу, что найти себе ответ, что происходит… Миссис Ганди, которая производила неловкое впечатление как оратор в некоторых случаях перед проницательной аудиторией, когда её подача письменных речей была плоской, уходила в себя перед толпой, где была плавной и выразительной» ^{[13, р. 35]}. Индира Ганди не была похожа на амбициозную, жаждущую власти правительницу, она выглядела слишком не примечательно. Она прошла особую подготовку под начальством её отца, получила неоспоримое преимущество перед другими лидерами индийской политики, смогла мастерски использовать свои преимущества во время пребывания у власти, но в то же время показала себя как политик, стремящийся удержать власть и сохранить имидж своей семьи всеми возможными способами ^{[14, р. 35]}.

Во время своей политической борьбы представители политической династии попадали в различные политические скандалы, неоднократно оказывались за решёткой, причём и во время национально-освободительных движений в колониальную эпоху, и после обретения независимости. Джавахарлал Неру просидел в тюрьме в общей сложности около 10 лет, Индира Ганди — несколько месяцев в конце 1970-х гг. Причины этих арестов были различными, они по большей части связаны с политической борьбой внутри стран региона. Семья Неру-Ганди часто подвергалась насилию, покушениям, Индира, Санджай и Раджив Ганди трагически погибали в результате техногенной катастрофы или убийства. Эти трагедии только сплотили население вокруг представителей этих династий и укрепили их политические позиции. Их жертвенность во имя развития Индии сильно подкупала местное население. Причём если Джавахарлал Неру свою жертвенность проявлял по большей мере в период национально-освободительного движения, то все остальные — уже в период независимости. Ради достижения целей развития страны можно было пожертвовать единством свой партии, свободами граждан, своей репутацией и даже жизнью. Яркий пример – уверенная победа ИНК на выборах 1991 г., которые прошли через несколько недель после гибели Раджива Ганди.

Кроме того, Неру-Ганди сумела консолидировать вокруг себя старейшую в Индии политическую партию — Индийский Национальный Конгресс (ИНК), основанную в 1885 году. К власти она пришла по мере развития национально-освободительного движения в Индии, после обретения независимости в 1947 г. именно ИНК станет на долгие годы правящей силой в стране. Процесс консолидации партии вокруг семьи Неру произошел во время нескольких расколов ИНК в 1940-1960-е годы. Основной результат этих расколов — уход политических оппонентов Неру из ИНК, как с правого, так и левого фланга и значительное укрепление позиций семьи Неру-Ганди в руководстве партией. Для семейства Неру-Ганди ИНК имел важное значение, поскольку именно партия определяла стратегическую линию политики династии в Индии, являлась механизмом мобилизации ресурсов, она имела большое влияние и престиж среди населения, на неё возлагали ответственность за строительство новой, современной Индии, сохранение её единства и целостности ^{[3, с. 320-321]}.

Семья Неру-Ганди характеризуется единством своей внутри- и внешнеполитической программы развития Индии. Внутриполитическую линию называют в литературе «конгрессистским социализмом», поскольку Джавахарлал Неру-её разработчик, свою политику строил на синтезе марксистского социализма с идеями М. К. Ганди. Эта программа предполагала индустриализацию, плановую экономику с преобладанием государственного сектора, секуляризацию Индии. Проводилась национализация промышленности, банковской системы, вводились протекционистские меры для стимулирования собственного производства, масштабные аграрные реформы и т.д.

В советской историографии это обосновывалось так: «Они обуславливались исключительно сложным переплетением присущих современной Индии классовых противоречий, множественностью социальных укладов, а самое главное ─ недооценкой Неру особой исторической роли рабочего класса как носителя идеологии научного социализма» ^{[2, с. 146]}. Однако версия «демократического социализма» Неру резко размежевалась от советского понимания социалистического строя, поскольку для него марксизм устарел, коммунизм для Индии не пригоден, был выбран «средний путь» со смешанной экономикой и прагматическим подходом к данной идеологии ^{[15, с. 157]}. Впрочем, советские индологи высказывали мнение, что Неру смотрел на социализм шире, как философское, а не только экономическое учение. Он рассматривал её как растущую динамическую концепцию, как способ преодолеть экономическую отсталость народа и покончить с вековыми проблемами страны ^{[16, с. 277]}. Отмечалась и социальная политика Неру с целью преодоления кастовости в Индии, улучшения уровня здравоохранения и образования, построения социальных лифтов для низших слоев общества, в том числе и для построения демократии. «Неру не превращал демократию в самоцель, наоборот, он утверждал, что демократия — это средство для достижения цели, каковой является хорошая жизнь человека» ^{[15, с. 254]}. В постсоветскую эпоху стали писать о разделении идей Неру-Ганди с коммунистической. Неру-Ганди отвергали принципы классовой диктатуры, коммунистические практики принуждения и подавления личности, отклоняли их требования о перераспределении доходов и ресурсов индийских монополий и так далее. «Он часто повторял, что в Индии не существует такого богатства, которое можно было бы разделить, можно разделить только бедность, и призывал сосредоточить усилия на приросте национального продукта, увеличении производства товаров и услуг и организации справедливого распределения» ^{[17, с. 43]}.

Индийские авторы подчеркивали, что «конгрессистский социализм» стал проповедью экономической и социальной справедливости для Неру-Ганди, в котором есть место и индивидуальной свободе, и экономическому планированию, которое автор называет прагматическим и прогрессивным. Целью такой идеологии называется преодоление бедности и неравенства без ограничения прав и свобод человека ^{[18, p. 105]}. Это не был догматический социализм, поскольку это не соответствовало агностическим взглядам данной династии, она принимала во внимание духовную силу человека, выражающая в доблестной борьбе человека со стихией, его мужестве, которое покоряет саму природу, безграничной выносливости, высоких стремлениях, преданности товарищам и самозабвении, а также его хорошем настроении перед лицом всех мыслимых несчастий ^{[12, р. 35]}. Джавахарлал Неру не считал коммунизм работоспособной идеологией, поскольку ему не симпатизировало «безжалостное подавление всех противоположных мнений, повсеместное регулирование и ненужное насилие при проведении различных политических мер» ^{[12, р. 43]}. Важным было построить свободный от авторитаризма социализм, с полноценным равенством и свободой, кроме того, Неру активно поддерживал индивидуализм, поскольку он не противоречит социализму ^{[12, р. 107]}. Социалистические взгляды семьи Неру связаны с желанием насильственного разрыва с прошлым, прежде всего, с колониальным. Больше всего в марксизме Неру привлекал исторический подход к социальным проблемам и желание справедливости, несмотря на глубокое восхищение интеллектуальным уровнем марксистских идей и их научный характер ^{[19, р. 162]}. Они не были поклонниками и западного социализма, понимал необходимость соединения социалистических принципов с индийскими реалиями, планирование имело цель подъема человечества на более высокие материальные, культурные и духовные уровни с прививанием духа бескорыстия, служения, доброй воли и любви ^{[20, р. 472]}. В последние годы социалистические идеи Неру-Ганди в Индии критикуются, поскольку все меры, принимаемые данным семейством выглядели не как социалистические, а как проявление строительства государственного капитализма ^{[6, с. 62]}.

Внешняя политика Неру-Ганди основывалась на доктрине неприсоединения, Индия строила равные с двумя сверхдержавами — СССР и США в условиях «холодной войны», а также попыткой установить лидерство в странах «третьего мира». В Советском Союзе её охарактеризовали не как прагматичную, а как широкомасштабную, с высокими социально-историческими и прагматическими требованиями, поскольку «широта кругозора, прекрасное знание истории и современного ему состояния международных отношений позволили Дж. Неру выработать прогрессивный политический курс, отвечающий национальным интересам, послуживший примером для многих развивающихся стран и способствующий консолидации сил мира и социального прогресса на мировой арене» ^{[1, с. 152]}. Принципы неприсоединения называли интернациональным достоянием, вошедшей в практику международных отношений, помощью бывшим колониям Азии и Африки, получившим независимость. Концепция неприсоединения признавалась динамичной, гуманистической, опирающейся на мощь современного независимого государства, показывающая широту национальных интересов Индии, а не только мировоззрение Неру-Ганди ^{[21, с. 57]}. Бандунгскую конференцию 1955 года советские учёные называли его ответом на американскую политику военных блоков и империалистического вмешательства. Роль семьи Неру-Ганди в этом движении исследователи оценивали как ведущую, называя их главными борцами с империализмом в Азии.

В постсоветской историографии формирование этой доктрины диктовалось утверждением Индии как независимого государства, способного оказывать влияние на международные отношения и окончательным крушением мировой колониальной системы. Ф. Н. Юрлов назвал концепцию неприсоединения «позитивным нейтралитетом», где нежелание вступать или сближаться с каким-либо лагерем в холодной войне сочеталось с активным участием в мировой политике в роли лидера бывших колоний Азии и Африки. Неру-Ганди развивали и активно распространяли свою концепцию по всему миру для решения таких фундаментальных задач, такие как мирное сосуществование, отстаивание принципов равенства и демократии, независимость и безопасность всех стран, устранение бедности, ускорение сотрудничества стран глобального Юга. Акцент в реализации этой концепции постепенно смещался с политического на экономический, особенно при Радживе Ганди, начавшем либерализацию экономики Индии, поскольку страна стала выступать за коренную перестройку международных экономических отношений на основе справедливости и равноправия, отстаивала право каждой страны на свои ресурсы и свою политику, требовала отсрочки выплаты долгов развивающихся стран, проведения реформы международной валютно-финансовой системы, которая безнадежно устарела, стала несправедливой и неадекватной, чтобы страны Азии и Африки смогли удовлетворить чаяния своего населения ^{[22, с. 336]}. Движение Неприсоединения считается идеологической базой лидерства Индии в странах «третьего мира». «В условиях холодной войны неприсоединение стало защитной реакцией освободившихся стран на попытки внешних сил втянуть их в идеологическое и военно-политическое противоборство между двумя блоками, позволило оградить от влияния СССР, претендовавшего на руководство национально-освободительным движением» ^{[23, с. 27]}.

В Индии эта концепция считалась возможностью предотвратить третью мировую войну, заявить о новой роли Азии и Африки в мировых делах, чтобы к их мнению прислушивались, заявить о нежелании совершать агрессивные действия против кого-либо, а решения, навязываемые извне, назвать неприемлемыми. Это было осознанием величия Индии как страны с древней историей и культурой, с её достижениями, с великим стремлением к добру и истине. Неприсоединение является элементом независимой и динамичной внешней политики Индии, не являющейся политикой нейтралитета: «Это политика защиты национальных интересов, включающая целостность, независимость и достоинство» ^{[12, р. 162]}. Сейчас на родине Неру-Ганди концепция неприсоединения критикуется в связи с её, как считается, откровенно космополитическим характером ^{[24, р. 40]}. Впрочем, сохранились и позитивные характеристики этой доктрины ^{[6, с. 152; 25, р. 175]}.

Выводы

Феномен правления семейства Неру-Ганди в Индии возник на основе как социокультурных, так и политических факторов. Социокультурной основой стали традиции и обычаи индийского общества, в которых отсутствуют законодательные и моральные запреты на участие целой семьи в политической деятельности, если она имеет высокий кастовый статус в индийской политической культуре, такой как семейство Неру-Ганди, являющиеся представителями высшей брахманской варны. Отсюда и допущение присутствия женщин на высших государственных постах.

В качестве политических факторов выступают взгляды представителей семейства Неру-Ганди на развитие индийской государственности, на место и роль граждан страны в процессе строительства индийской независимости, на пути и методы улучшения жизни беднейших слоёв населения, одним словом, все те аспекты политического сознания, культивировавшиеся и передававшиеся в этой семье из поколения в поколение на протяжении десятилетий, и сформировавшие основу единой внутри- и внешнеполитической доктрины, провозглашённой Джавахарлалом Неру.

Феномен правления данной политической династии как в целом, так и по отдельным аспектам подробно рассматривался как в нашей стране, так и в Индии. Однако он ещё недостаточно изучен, поэтому исследования по этой проблеме остаются актуальными и в настоящее время.