Ревность и месть как сопутствующие элементы мотивации убийства, совершенного в состоянии аффекта

Убийство, совершенное в состоянии аффекта, является одним из привилегированных составов особо опасного преступления против жизни. При этом аффективное состояние, в момент возникновения которого начинается реализация умысла на лишение жизни потерпевшего, провоцируется его противоправными или аморальными действиями, вследствие чего общественная опасность содеянного значительно понижается (при идентичном характере общественной опасности убийства его степень существенно варьируется в составах, предусмотренных ст. 105 и ст. 107 УК РФ). В контексте обеспечения безопасности личности от насильственных общественно опасных посягательств вопрос о формировании мотивации убийств на основе чувств ревности и мести обладает безусловной актуальностью, поскольку ценность человеческой жизни является абсолютной, а ее утрата – невосполнимой. Также существенно важным является перспектива назначения справедливого наказания, поскольку версия о совершении убийства в состоянии аффекта обладает достаточной востребованностью на практике и должна получать опровержение во всех случаях, когда признаки аффекта не установлены.

Будучи «мерой нравственной и социальной несправедливости», выраженной в конкретном поступке, преступление никогда не может оставаться безнаказанным, – справедливо отмечает В. Д. Филимонов ^{[1, с. 138-139]}. Тем не менее, привилегирующая роль признаков, имманентно характеризующих состояние аффекта, констатируемая целым рядом исследователей ^{[2, с. 72-79; 3, с. 79; 4, с. 74]}. В определении понятия аффекта исследователи сохраняют относительное единство, разграничивая физиологическое и патологическое состояния ^{[5, с. 304]}, проводя сравнение влияния аффекта на способность осознавать характер и степень общественной опасности совершаемых действий и руководить ими ^{[6, с. 24]} или же основываясь на противоправности или аморальности поведения будущей жертвы преступления в предкриминальной ситуации ^{[7, с. 66]}. Известные отечественные правоведы (Ю. М. Антонян, С. В. Бородин, Э. Ф. Побегайло) уделили необходимое внимание процессу формирования аффективного состояния, в том числе, роли ревности в предкриминальной ситуации ^{[8, с. 158; 9, с. 165]}, а специалисты в области психологии (Р. Крафт-Эбинг, С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев) – процессу определения аффективного состояния судебно-экспертным путем ^{[10, с. 8-10, 26-41]}.

Тем не менее, несмотря на достаточно хорошую научную разработанность проблематики аффективных состояний и квалификации преступлений, совершенных при их наличии, имеются определенные лакуны, нуждающиеся в дополнительном научном анализе. Во-первых, общепринятый доктринальный стереотип о провокации потерпевшим убийства или причинения вреда здоровью в состоянии аффекта не содержит характеристики мотивационной составляющей. Во-вторых, в контексте связи этой мотивации с чувствами ревности и мести научного осмысления не получили отдельные сущностные характеристики внезапно возникшего сильного душевного волнения. В подтверждение этих тезисов ниже будут приведены материалы судебной практики, а имеющиеся научные результаты получат дополнительную актуализацию. По данным судебной статистики, количество убийств, совершенных в состоянии аффекта, значительно (примерно в 100 раз) уступает числу убийств, квалифицированных по ст. 105 УК РФ ^[11], однако версия осужденного о наличии такого состояния является весьма распространенной (на основании изучения материалов 200 уголовных дел, рассмотренных судами различных регионов РФ, можно констатировать, что до 60% лиц, привлеченных к уголовной ответственности, заявляли о провокативных действиях со стороны потерпевших или же о возможном совершении преступления в состоянии аффекта, а более половины из них характеризовали содеянное с упоминанием о чувствах ревности или мести в структуре мотивационного компонента). В связи с изложенным можно заключить, что изучение ревности и мести как сопутствующих элементов мотивации убийства, ответственность за совершение которого предусмотрена ст. 107 УК РФ, обладает достаточной актуальностью, а проведенное исследование – признаками научной новизны. Современные исследователи говорят о полимотивированности преступлений, совершенных в состоянии аффекта ^{[12, с. 8]}, однако можно констатировать, что ревность и месть занимают значительное место в процессе формирования криминальной мотивации. Следует поддержать позицию А. А. Чугунова, который обоснованно полагает, что доминирующим мотивом аффектированных убийств является месть ^{[13, с. 9]}. В свою очередь, достаточно дискуссионным следует признать суждение Н. В. Лысака, который акцентирует внимание исключительно на «извинительных» причинах, вызывающих аффект, в отрыве от низменного характера как ревности, так и мести ^{[14, с. 7]}. Другие исследователи справедливо разграничивают физиологический аффект и уменьшенную вменяемость, признавая его криминальный характер, а значит – и в целом низменную мотивацию ^{[15, с. 125-128]}.

При написании статьи использовалась методология, основанная на приемах диалектического познания, выраженная в совокупности общенаучных (анализ и синтез, абстрагирование и обобщение, дедукция и индукция) и частно-научных (правовое моделирование, правовое прогнозирование) методов. Их применение обеспечило достоверность полученных результатов, равно как и широкое использование эмпирических методик (наблюдение, описание, эксперимент). Основываясь на представительной эмпирической базе, представляется возможным определить роль эмоциональных компонентов ревности и мести в структуре умысла, присущего составу убийства, совершенного в состоянии аффекта.

По материалам судебной практики можно заключить, что ревность как деструктивное эмоциональное состояние чаще сопутствует формированию умысла на совершение убийства, ответственность за которое предусмотрена ст. 105 УК РФ. Например, по уголовному делу № 1-144/2020, рассмотренному Октябрьским районным судом г. Санкт-Петербурга, установлено, что подсудимый испытывал сильное чувство ревности в отношении своей сожительницы, они часто конфликтовали, и в ходе одной из ссор он совершил ее убийство. Поводом для ревности была значительная разница в возрасте (практически двукратная) и относительно свободный образ жизни девушки, не имевшей намерения создать семью с подсудимой, но не возражавшей против совместного проживания. Однако хладнокровный образ действий осужденного (застрелил потерпевшую из ружья, прятал тело, впоследствии расчленил его и пытался утопить в реке), а также серийный характер конфликтов как с потерпевшей, так и с несколькими другими женщинами, с которыми он встречался до знакомства с ней, не убедили суд в правдоподобности совершения убийства в состоянии аффекта. Не нашли подтверждения и доводы об измене либо ином поведении потерпевшей, способном спровоцировать состояние аффекта.

Напротив, в уголовном деле № 22-438/2021, рассмотренному Ярославским областным судом, установлено, что подсудимая, сожительствуя с потерпевшим, неоднократно оказывалась под воздействием его аморального поведения, выражавшегося в неоднократных и нескрываемых изменах, и это привело к возникновению стрессового состояния. Суд указал, что она действовала в состоянии эмоционального возбуждения, которое оказало существенное влияние на её сознание и поведение и по степени выраженности достигало состояния аффекта, то есть по степени дезрегулирующего влияния на сознание и поведение в юридически значимый период времени данное состояние может быть приравнено к аффекту. При этом роль ревности в формировании аффектированного умысла представляется очевидной (измены со стороны сожителя были неоднократными, этих фактов он не считал нужным скрывать, а кроме того, определенным образом использовал информирование подсудимой об этом для дестабилизации ее эмоционального фона).

Аналогично рассуждал суд Промышленного района г. Самары, переквалифицировавший действия подсудимой с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 107 УК РФ. Подсудимая, разведясь с мужем, продолжала совместно проживать с ним, однако он поддерживал отношения и с другой женщиной. Застав их по месту своего жительства спящими в постели, подсудимая, руководствуясь чувством ревности, нанесла этой женщине несколько ножевых ранений, приведших к смерти. В приговоре суд отметил аморальное поведение потерпевшей, поддерживавшей интимные отношения с бывшим мужем подсудимой и неоднократно шантажировавшей ее тем, что он оставит семью. Очевидно, что в данном случае чувство ревности было сгенерировано открытым характером неверности мужчины, а также в полном объеме сформировало умысел на совершение убийства.

Подводя промежуточный итог, можно заключить, что ревность как обстоятельство, сопутствующее возникновению состояния аффекта, первично не имеет проявления в актах агрессии, но серьезно продуцирует конфликты между будущими преступником и жертвой. При этом поведение будущего потерпевшего характеризуется такими параметрами, которые свидетельствуют о создании психотравмирующей ситуации (например, он поддерживает брачно-семейные отношения, но игнорирует присущие им нравственные стандарты, не скрывая факты интимного общения с другими людьми, открыто конфликтуя и унижая будущего (будущую) убийцу). Подобное поведение не имеет юридической квалификации, однако является безнравственным и генерирующим формирование умысла на лишение жизни. Привилегированный характер убийства в таких случаях представляется бесспорным, а накопление отрицательных переживаний, связанных с обстановкой в семье, – влекущим степень эмоционального возбуждения, идентичного состоянию аффекта.

Иначе складывается судебная практика по уголовным делам, в которых определяющую роль в мотивации преступного поведения играет месть. В отличие от ревности, месть как способ разрешения конфликтных ситуаций зарождается на почве обиды, оскорбления, унижения ^{[16, с. 296-301]}. Субъект, действующий из мести, обладает толерантным отношением к возможному насилию в отношении «обидчика», полагая его средством восстановления справедливости. При этом он руководствуется заранее обдуманным, а не спонтанно возникшим умыслом, вследствие чего постановка вопроса о наличии аффективного состояния не представляется возможной. Аффекту – даже кумулятивному – не присущи планирование преступления, подготовка его совершения, иные характеристики, свидетельствующие о рациональной оценке преступных последствий. Поэтому даже в условиях, когда установлено, что насильственному преступлению предшествовал агрессивный конфликт между виновным и потерпевшим, а их предшествовавшие взаимоотношения дают основания полагать о возможном наличии мотива мести, квалификация содеянного по ст. 107 или ст. 113 УК РФ не производится.

Соответственно, спланированные преступления, мотивированные чувством мести, квалифицируются по соответствующей части ст. 105 УК РФ. Например, по уголовному делу № 2-10/2022, рассмотренному Свердловским областным судом, по пп. «а», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ были квалифицированы действия осужденных, один из которых, испытывая чувство мести к их общему знакомому, предложил второму принять участие в выяснении отношений. Однако дома этого гражданина не оказалось, и подсудимые убили вместо него двух человек – его отца и друга, ранее им даже не знакомых. События, во взаимосвязи с которыми возникло чувство мести, имели место за несколько лет до описываемых событий. В уголовном деле № 2-6/2022, рассмотренном Новосибирским областным судом, было установлено, что летом 2020 г. подсудимый совершил убийство двух лиц во время ссоры, возникшей из-за того, что в 2013 г. они дали показания, позволившие изобличить его в совершении грабежа. Двойное убийство было совершено им спустя неделю после освобождения из мест лишения свободы. В данном случае, очевидно, мотив мести возник не спонтанно, но, хотя в приговоре суд и отметил наличие ранее сложившихся неприязненных отношений, оценка мести во взаимосвязи с п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ не проводилась. Ожидаемо не ставился в данном случае и вопрос о гипотетическом аффективном состоянии.

В судебной практике, тем не менее, исследование версии о сочетании чувства мести и состояния аффекта является достаточно распространенным. Однако суды, как правило, приходят к выводу об ее ложности. Например, в приговоре по уголовному делу № 1-424/2021, рассмотренному Ленинским судом г. Новосибирска, указано, что подсудимая, неоднократно ссорившаяся с потерпевшим и нанесшая ему смертельный удар по голове микроволновой печью, отчасти руководствовалась чувством мести, испытывая обиды за ранее применявшееся с его стороны насилие, однако в состоянии аффекта не находилась, совершила преступление осознанно, попыток оказать медицинскую помощь потерпевшему не предпринимала. В уголовном деле № 1-427/2021, рассмотренном этим же судом, версия о состоянии аффекта не нашла подтверждения, хотя систематическое совершение потерпевшим противоправных действий в отношении подсудимой было признано доказанным, равно как приведены ее собственные показания относительно того, что она убила мужа за то, что он ее бил. Иными словами, мотив мести в данном случае в определенной степени присутствует, хотя его сложно отграничить от внезапно возникшей личной неприязни; имеет место и спонтанный умысел. Но при этом скоротечное развитие ссоры, предшествовавшей убийству, не дало оснований для оценки наличия гипотетического аффективного состояния (находившийся в нетрезвом виде потерпевший потребовал от подсудимой сходить купить водки, она отказалась, он нанес ей несколько ударов кулаками, после чего она кухонным ножом нанесла ему смертельное колотое ранение шеи). Давая оценку еще одной ситуации, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в постановлении по делу № 67-009-50 указала, что мотивом совершенного осужденным убийства двух лиц было не оскорбительное поведение потерпевших в отношении матери осужденного, а дача уличающих его показаний, т.е. месть за правомерные действия. В данном случае, как представляется, сформирована четкая правовая позиция, исходя из которой месть за правомерные действия никак не может спровоцировать возникновение состояния аффекта, тогда как за неправомерные – может.

Видимо, руководствуясь аналогичной логикой, Калининский районный суд Саратовской области в приговоре по уголовному делу № 1-83/2018 квалифицировал по ч. 1 ст. 107 УК РФ следующие действия. Родная сестра подсудимого неоднократно рассказывала ему о конфликтах с сожителем, о том, что он ее часто бьет и оскорбляет. Соответственно, подсудимый испытывал к потерпевшему личную неприязнь, имел основания для возникновения чувства мести. Находясь у потерпевшего в гостях и став очевидцем ссоры, нанес ему множественные удары кулаками, а также рукояткой электрического фонарика. Применяя в данном случае ч. 1 ст. 107 УК РФ, суд руководствовался тем, что имела место длительная психотравмирующая ситуация, выразившаяся в совершении противоправных и аморальных действий потерпевшим, а именно, в избиении и унижении сестры подсудимого. Преступление было совершено в тот момент, когда подсудимый специально приехал к ним, чтобы урегулировать существовавший конфликт, но потерпевший вновь стал унижать его сестру, спровоцировав тем самым дальнейшее развитие событий.

Однако в целом приведенный способ разграничения убийств, в основе мотивации которых находится мотив мести, не является востребованным в полном объеме. Например, по уголовному делу № 1-3/2021, рассмотренному 2-м Восточным окружным военным судом, версия о наличии мотива мести нашла подтверждение, а о состоянии аффекта – нет. При этом судом было установлено, что подсудимый неоднократно подвергался насилию, унижениям и издевательствам со стороны сослуживцев, а в день убийства в его адрес были высказаны угрозы насилием сексуального характера, после чего он из автоматического оружия расстрелял десятерых потерпевших, восемь из которых погибли. Примечательно, что один из сослуживцев подсудимого был осужден по ст. 335 УК РФ, т.е. факт неуставных отношений подтвердился.

Подводя промежуточный итог, можно заключить, что мотив мести является более сложным для установления и не имеет выраженной связи с предположительным формированием состояния аффекта. Более того, он имеет две особенности, исключающие квалификацию насильственного преступления как совершенного в состоянии аффекта: возникновение в период, существенно предшествующий времени совершения преступления, и возникновение во взаимосвязи с правомерными действиями потерпевшего. Применительно к мотиву ревности указанные особенности обладают меньшей выраженностью и отчасти коррелируются фактами совершения аморальных действий потерпевшим (потерпевшей).

Таким образом, ревность, как и месть, в целом получают отражение в структуре мотивации убийства, совершаемого в состоянии аффекта. И ревность, и месть обладают низменными характеристиками, продуцируют агрессию и насилие, но, в то же время, могут быть вызваны противоправными или аморальными действиями потерпевшего. Тем не менее, без учета нормативно определенных условий возникновения сильного душевного волнения и их установления в конкретном деле заключением комплексной психолого-психиатрической экспертизы квалификация убийства по ч. 1 ст. 107 УК РФ не представляется возможной. В этой связи в целях оптимизации правоприменительной деятельности является необходимым детальное исследование особенностей личности подсудимого, его отношений с потерпевшим (потерпевшей), роль жертвы преступления в создании конфликтной ситуации и ее развитии. Для создания дополнительных гарантий защиты безопасности личности исследование этих обстоятельств имеет существенное значение, в особенности при совершенствовании механизма предупреждения насильственных преступлений.