Современное гражданское общество в России: проблемы становления и регионального развития

Попов Евгений Александрович доктор философских наук профессор кафедры социологии и конфликтологии Алтайского государственного университета 65649, Россия, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66, каб. 513А Popov Evgeniy Aleksandrovich Doctor of Philosophy Professor of the Department of Sociology and Conflictology of Altai State University 656038, Russia, Barnaul, 66 Dimitrova str., room 513А popov.eug@yandex.ru Другие публикации этого автора

Максимова Светлана Геннадьевна доктор социологических наук заведующий кафедрой, ФГБОУ ВПО "Алтайский государственный университет" Maksimova Svetlana Gennad'evna Doctor of Sociology Head of the Department of Communication Psychology and Psychotechnologies at Altai State University svet-maximova@yandex.ru Другие публикации этого автора

Публикация осуществлена при финансовой поддержке грантов Губернатора Алтайского края в сфере деятельности социально ориентированных некоммерческих организаций, проект «Социальный капитал гражданского общества: состояние и перспективы развития сектора негосударственных некоммерческих организаций в Алтайском крае» (2011-2012 гг.); Министерства образования и науки в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы по государственному контракту № 16.740.11.0109 «Модели конструирования новой геронтологической реальности и адаптивные стратегии современных россиян: институциональный, социально-групповой и индивидуально-личностный уровни анализа».

В последнее время, как известно, о гражданском обществе дискутируют представители различных сфер жизни и научных областей. Это стало приметой эпохи, переживающей многочисленные «сломы» мировоззрений, исторических реалий, виртуальных миров, мнений и концептов. Публицистика все большее внимание обращает на неразвитость институтов гражданского общества или его диверсификацию, связанную с выраженным отдалением власти от граждан, их забот и чаяний. Такие оценочные суждения, как правило, бытуют в ситуации, когда о гражданском обществе судят по конкретным повседневным реалиям коллективной и индивидуальной жизнедеятельности людей, например, доступности или недоступности образования, участившихся случаях закрытия учреждений культуры, дороговизне продуктов питания и промышленных товаров и др.

Более предметно, на наш взгляд, феномен гражданского общества рассматривается в современном социогуманитарном знании, но все же приходится в связи с этим констатировать, что зачастую спор ведется вокруг самой категориальной системы «гражданское общество» и не выходит за рамки актуализации сущностных свойств изучаемого явления. Вместе с тем существующие различные точки зрения относительно специфики гражданского общества позволяют сделать один примечательный вывод о том, что исследователи исходят прежде всего из внутренних системных свойств самого гражданского общества. Так, к примеру, в самом широком толковании гражданское общество предстает как «правовое общество, ставящее своей первоочередной целью гуманизацию всех сторон государственного бытия» ^{[1, с. 124]} или как «системное образование, необходимое для развития и закрепления в государстве институтов демократии, принципов народовластия» ^{[2, с. 35]}. Как видим, в этих двух трактовках очевиден крен в сторону государства, и, действительно, развитие гражданского общества почти всегда в научном дискурсе связывается с приоритетами государственности и государства над всеми иными. Такое доминирование можно, с одной стороны, объяснить еще сохраняющейся инерцией прошлого, когда основной закон страны прямо указывал на такое превалирование (Конституция РСФСР 1978 года, например, сначала устанавливала основы общественного строя и политики, а затем сравнивала позиции государства и личности, однозначно отдавая приоритет государству ^{[3, с. 557-565]}), с другой стороны, сам термин «гражданское общество» в этимологическом смысле сразу наталкивает на цивилистическое понимание сути этого феномена. Именно поэтому гражданское общество связывается прежде всего с государственной политикой, с философией государства, с устройством власти, наконец, с явлениями экономики, демографии и т.д. Этот факт, к примеру, отмечает А.В. Тонконогов, полагая, что государственная политика Российской Федерации «должна представлять собой систему официальных научно-прагматических взглядов и принципов, определяющих направления, средства и методы совместной деятельности органов законодательной, исполнительной, судебной власти и институтов гражданского общества по защите национальных духовных...ценностей...» ^{[4, с. 120]}. На первое место, как видим, вновь выдвигаются приоритеты и концепты государственной политики, хотя и признается необходимость совместного участия государства и институтов гражданского общества в защите и сохранении ценностей. Безусловно, можно согласиться с установившимся в социогуманитарном знании мнением о непреложной связи гражданского и государственного, но речь идет не только об этом отношении. Нужно иметь в виду, что гражданское общество — это выраженная в особых, допустимых с точки зрения права, формах позиция граждан по отношению к деятельности государства и его механизмам, это ценностно-смысловая система, утверждающая духовно-консолидирующие доминанты в жизни человека и социальном бытии.

В правоведении сложился дискурс, в котором гражданское общество в своем становлении и развитии связывается с правом. Некоторые исследователи в связи с этим признают за данность сам факт существования в России гражданского общества и влияние его институтов во всех сферах коллективной и индивидуальной жизнедеятельности человека. Так, Л.С. Мамут отмечает, что «закрепленные в Конституции РФ ценности по своему смыслу и содержанию релевантны другой реальности — развитой демократически-правовой государственности, цивилизованной рыночной экономике, сложившемуся и упрочившемуся (курсив наш. — Е.П., С.М.) гражданскому обществу...» ^{[5, с. 52]}. По-видимому, для правоведов вопрос о том, что институты гражданского общества упрочили свое положение, давно уже признан решенным и не нуждающимся в какой-либо дополнительной рефлексии. Однако стоит в связи с этим отметить примечательный факт, что в действующей Конституции РФ отсутствует даже упоминание о гражданском обществе, хотя нужно признать, что многие ее нормы так или иначе к гражданскому обществу имеют отношение. И все же гражданское общество — это идеальная модель социального бытия и, как всякий идеал, практически оказывается недостижимым. В эпоху перекрестья различных мировоззрений и концептов, переосмысления известных идей и положений любая идеализация (и тем более социального феномена) становится малоубедительной.

Во времена постмодерна, ознаменовавшегося травестией самих идей социальности и государственности, не всегда удавалось прийти к единому мнению о сути и предназначении институтов гражданского общества. Представления о них неразрывно связывались с идеологией социальной справедливости (так, например, признавалось, что «именно идея социальной справедливости осуществляет интеграцию общества» ^{[6, с. 27]}), с идеями о сохранности частной собственности ^[7] и почти всегда — с возможностью нахождения взаимопонимания с органами власти [см., например: 8]. В условиях постмодерна гражданское общество переживает нелегкие времена: о каких социально-политических исканиях народа может идти речь тогда, когда человек мыслит симулякрами и чаще признает необходимость или допустимость разрушительной деятельности по сравнению с созидательной. Это тем более очевидно, если иметь в виду, что сама власть в 90-е годы ушедшего столетия переживала тяжелые испытания в борьбе за новую Конституцию, за демократические принципы и убеждения, за правовой характер решения проблем государственного масштаба. В этом случае постмодерн, как нам кажется, мог помочь лишь в одном — когда катастрофа власти, сопряженная с борьбой за власть, замещается искренней гражданской позицией или намерениями человека. Но этого не произошло в силу различных обстоятельств и, пожалуй, главного из них — исчезновения самого общества. Об этом, в частности, размышляет известный исследователь постмодерна В.А. Кутырев: «Понятие постмодернизм фиксирует состояние общества, когда оно, собственно человеческое общество, исчезает» ^{[9, с. 25]} и далее: «Время не останавливается, люди, как таковые, не исчезают, а исчезает культура...» [там же, с. 26]. Постмодернизм сокрушает традиционные устои и ценности человека как таковые, от природы, естественные и неотчуждаемые с позиции права. Конечно, инерция постмодерна продолжает нивелировать саму возможность «закрепления» гражданского общества в российской действительности не в его пользу. Исчезнувшее общество — это не только метафорический комплекс, таковым является общество переходного периода, находящееся на грани выбора, принимающее судьбоносное для себя решение. Очевидно, что в таком социальном мире основы гражданственности, приоритеты гражданского общества также «стихают», перверсируют в открытую политическую демагогию или борьбу, замещающие высшую ценность человека и обязательства государства эту ценность признавать, сохранять и развивать.

В эпоху постмодерна многие теоретические построения предопределили отношение к миру, к человеку, культуре. Стали возможными такие философские, политические и концептуально-правовые обобщения, которые в условиях тоталитарной идеологии никак не могли самостоятельно возникнуть или были обречены на провал и не могли должным образом оказывать воздействие на отношения человека и государства. Согласно концепции власти ярчайшего представителя постмодерна М. Фуко, люди управляют миром при помощи знаний, интеллектуальной деятельности. Описывая «микрофизику власти», мыслитель выделяет три действенных инструмента власти. Первый — иерархическое наблюдение, или способность чиновников наблюдать все, что ими контролируется, одним пристальным взглядом. Второй инструмент — способность выносить нормализующие приговоры и наказывать тех, кто нарушает нормы. Так, человека могут негативно оценить и наказать в категориях времени (за опоздание), деятельности (невнимание) и поведения (за невежливость). Третий инструмент — использование исследования для наблюдения за людьми и вынесения относительно их нормализующих приговоров ^{[10, р. 26-27]}. В условиях постмодернизма подобного рода концепции становятся метанарративами, которые представляют собой показатели образованности и организованности гражданского общества, призванному, как полагает К.А. Феофанов, «противостоять произволу власти, интеллектуально и организационно значительно уступают воле, организации и интеллектуальной разработанности акций по возвеличиванию и развенчиванию правовых решений...» ^{[11, с. 90]}. Это фундамент всякого гражданского общества — противостояние власти, но не отказ от права, морали, нравственности, философии, политики.

Гражданское общество на современном этапе развития – это общество свободной самоорганизации. Очевидно, что формирование в нашей стране полноценного гражданского общества невозможно без наличия широкого спектра различных объединений, ассоциаций граждан, помогающих реализации гражданской активности. Взаимодействие гражданских объединений и организаций в решении социальных проблем является стабильной основой развития демократических институтов и в конечном итоге становления зрелого гражданского общества.

Как мы знаем, по Конституции Российская Федерация — демократическое государство, в котором должна доминировать открытость государства человеку и гражданину. Но действующие правовые нормы, напротив, не всегда соответствуют духу демократии, все более разделяя человека и государство. Речь здесь можно, к примеру, вести о постмодернистской трансформации избирательного законодательства, в результате которой перестали избираться всенародным волеизъявлением губернаторы, мэры некоторых российских городов и т.д. В государстве, исторически длительное время находившемся под пятой царских особ, возврат в эпоху назначенцев, вне всяких сомнений, становится аллюзией прошлых эпох. А эпоха постмодерна вовсе не собирается эти аллюзии развенчивать и даже более того — их подчеркнуто выпячивает, огрубляет и заставляет обращать на них внимание. Смыкание исторического прошлого России, в наименьшей степени регламентированного нормами права, с современной реальностью, признающей доминирование права, может привести к выхолощенности правовой системы. И если в Европе эта негативная характеристика объясняется во многом тенденциями глобализации права, то в российской действительности она актуализирована возвратом в прошлое, когда формализация права и правоотношений являлось обычным делом. Ситуация предельно усугубляется тем обстоятельством, что, мысли Л.С. Мамута, «глубинная причина отсутствия в стране нормальной...общественно-политической жизни — неудовлетворительное состояние политико-правовой культуры народа в целом» ^{[5, с. 55]}.

В 2012 году исследовательским коллективом социологов Алтайского государственного университета под руководством доктора социологических наук, профессора С.Г. Максимовой было проведено довольно интересное исследование, цель которого выразилась в мониторинге общественного мнения о состоянии гражданского общества, в котором приняли участие 2045 человек, проживающих в 14 муниципальных образованиях Алтайского края – 4 городах и 10 сельских административных районах. Мониторинг был проведен на территории Алтайского края по четырем направлениям: оценка состояния гражданского общества, институциональных условий функционирования гражданского общества, социальной активности граждан региона и экспертные оценки развития некоммерческого сектора в регионе.

Анализ представлений населения Алтайского края о том, что такое гражданское общество, каковы его критерии и существенные признаки, позволяет выявить устойчивые мнения населения следующего характера. Так, 38% населения трактует гражданское общество как «общество, где главенствует закон, и все люди перед ним равны»; 19% – «самоуправляемое общество, свободное от диктата со стороны государства, но сотрудничающее с ним для выполнения функций защиты от внешней угрозы, поддержания правопорядка и т.п.». Третью позицию занимает определение, наиболее близко отражающее суть гражданского общества – «общество, в котором граждане имеют возможность создавать независимые от государства объединения для защиты собственных интересов» (17%).

Представления о гражданском обществе жителей Алтайского края заметно разнятся. Так, высказываемое мнение о том, что гражданское общество — это «общество, в котором воспитывается гражданская позиция, и общественные интересы имеют приоритет над частными» – занимает четвертое место в рейтинге определений (6,5%). Наименьшую распространенность в оценках респондентов получили такие подходы к пониманию гражданского общества, как «сообщество граждан, населяющих данную страну» (4%), «общество, в котором частные интересы граждан имеют приоритет над общественными» (3,1%), «общество, в котором самоуправление граждан заменяет государственные органы управления» (2,3%), «общество, свободное от влияния религии» (1,3%), «общество, в котором армия и силовые структуры не играют значительной роли» (0,8%). Среди самостоятельно предложенных респондентами вариантов определений гражданского общества встречались следующие: «общество, которое обязано участвовать в жизни страны, быть свободным в выборе власти», «сфера самопроявления свободных граждан». Необходимо отметить, что более 7% опрошенных не знают, что вкладывать в понятие «гражданское общество».

Таким образом, проведенное исследование понимания сущностных характеристик гражданского общества позволяет судить о том, что население Алтайского края руководствуется слабо структурированными и систематизированными представлениями о том, что представляет собой гражданское общество и какими характеристиками оно обладает. Подавляющее большинство опрошенных имеют устойчивые заблуждения при выделении важнейших критериев «гражданского общества», их представления варьируют в диапазоне от характеристик гражданского общества как сотрудничества органов власти и общества до отождествления его с правовым государством. Лишь в восприятии каждого шестого опрошенного (как городского, так и сельского жителя) наиболее точно и правильно отражается суть гражданского общества, преимущественно, это молодые люди в возрасте от 15 до 29 лет.

Современное состояние гражданского общества в России характеризуется существенными диспропорциями, как по отдельным секторам, так и в региональном сравнении ^[12].

Оценивая уровень развития гражданского общества в России, население Алтайского края также демонстрирует разнообразие мнений, в основном преобладают довольно оптимистичные оценки относительно уровня развития гражданского общества в России. Прежде всего, это установка на то, что о наличии гражданского общества говорить пока рано, но процесс его формирования уже идет (26%). Второй по популярности является установка на то, что в России уже есть гражданское общество (16%).

Особую настороженность вызывает тот факт, что почти 15% жителей региона считают, что в России гражданское общество начинало формироваться, но сейчас оно уничтожается. Максимальную поддержку данное утверждение вызвало у городских жителей Алтайского края – 16% (у сельских жителей – 13%).

Наименьшую популярность (14%) вызвало утверждение, что в ближайшее время гражданское общество в России вряд ли возникнет. Больше всего в этом убеждены опять же жители городов края (15%).

Также более оптимистично настроены на существование гражданского общества в России в настоящее время группы молодежи от 15 до 29 лет. При этом выявлено, что с возрастом снижается степень оптимизма населения, и чем старше становится человек, тем меньше у него уверенности в том, что в России есть гражданское общество и возможно его формирование.

В связи с этим представляется необходимым определение наиболее эффективного пути, способа формирования гражданского общества в России. Социологическое исследование продемонстрировало противоречивое восприятие населением Алтайского края данного вопроса.

Наибольшую поддержку у респондентов получило утверждение, что формирование гражданского общества должно идти как «снизу», так и «сверху» (33%).

Важной и второй по распространенности (23%) является убежденность жителей Алтайского края в том, что наиболее эффективным путем формирования гражданского общества в России является путь «снизу», когда гражданское общество формируется за счет инициативы россиян, испытывающих потребность в объединении для защиты своих прав и интересов (достоверно значимо (χ², р≤0,05) здесь лидируют сельские жители (25% против 21% у горожан).

Однако, каждый седьмой опрошенный житель Алтайского края (в сумме около 14%) уверен, что гражданское общество можно сформировать «сверху», когда инициативу в его создании проявляет государственная власть – Президент и Правительство.

Почти 5% респондентов убеждено, что гражданское общество для России неприемлемо.

Выявленные оценки еще раз подтверждают пессимистичное мнение горожан об уровне развития гражданского общества в России и их позицию относительно ближайших перспектив его становления. Четверть (25%) населения Алтайского края не знает, какой путь формирования гражданского общества в России будет эффективен.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в сознании населения Алтайского края присутствуют достаточно разрозненные и противоречивые представления об эффективности тех или иных механизмов формирования гражданского общества в России. При этом, анализ этих механизмов в разрезе дифференцированных социальных групп по возрасту или месту проживания нисколько не облегчает видение проблемы. Хотя самыми «негативно» настроенными по отношению к гражданскому обществу, считающими, что оно не приемлемо для России, оказались городские жители и представители возрастной группы от 30 до 39 лет – наиболее активной и трудоспособной категории граждан. Противоречивость представлений о способах формирования гражданского общества подтверждается и наличием устойчивых заблуждений при выделении важнейших характеристик и критериев «гражданского общества», и оценками его состояния и уровня, не позволяющими пока с достаточной уверенностью говорить о развитости гражданского общества в России. Все это свидетельствует о том, что для большинства населения региона гражданское общество остается пока еще абстрактным понятием, слабо представленным на уровне практики, и даже такой характерный инструмент защиты гражданами своих прав и интересов, как общеизвестные, независимые от государства объединения, практически не рассматривается ими как характерное проявление гражданского общества.

Базовым показателем сформированности гражданского общества является уровень социальной активности населения. Под социальной активностью в самом общем смысле понимается целенаправленная деятельность индивида, направленная на решение социальных проблем, стоящих перед отдельной личностью, социальной группой или обществом в целом. Важнейшими характеристиками социальной активности являются добровольность, инициативность, рефлексивность и направленность на высшие социальные и духовные потребности личности в самореализации, самопожертвовании, социальном служении.

Авторский коллектив факультета социологии Алтайского государственного университета под руководством профессора С.Г. Максимовой провел социологическое исследование – мониторинг общественного мнения состояния гражданского общества, в котором приняли участие 2045 человек, проживающих в 14 муниципальных образованиях Алтайского края – 4 городах и 10 сельских административных районах), организованного на территории Алтайского края по четырем направлениям: оценка состояния гражданского общества, институциональных условий функционирования гражданского общества, социальной активности граждан региона и экспертные оценки развития некоммерческого сектора в регионе.

Для получения представления о социальной активности населения Алтайского края как показателе развитости гражданского общества разработаны вопросы, позволившие охарактеризовать особенности и мотивацию вовлеченности населения в социально значимые виды деятельности, оценить формы выражения общественных гражданских инициатив. В проведенном исследовании мы анализировали формы социальной активности, касающиеся участия респондентов в социально значимой деятельности, и определяли уровень активности населения в общественно значимой работе, под которым понимался процент населения, активно вовлеченного в социально значимую деятельность, от общего числа респондентов.

Охват общественно значимой деятельностью населения Алтайского края достаточно высок – 42,5% респондентов занимаются теми или иными видами социально значимой деятельности (при этом, некоторые респонденты заняты в нескольких видах деятельности одновременно), и это несмотря на то, что большинство опрошенных (57,5%) указали на то, что не имеют к этому отношения.

Направления/виды социально значимой деятельности в структуре активности респондентов, занимающихся ею, распределились следующим образом: на первом месте по количеству выборов стоит такой вид социально значимой деятельности, как здоровье и пропаганда ЗОЖ (13%). На втором месте – защита окружающей среды (11%). Третью и четвертую позицию поделили два вида социально значимой деятельности – благотворительность и помощь людям, находящимся сложной жизненной ситуации (по 11%). Организация молодежного досуга, отдыха, организация культурно-массовых мероприятий занимает пятое место в рейтинге видов социально значимой деятельности респондентов (10%). Менее 10% отведено респондентами таким видам социально значимой деятельности, как воспитание и образование (общественные школы, приюты, детские больницы и т.п.), информационно-просветительская деятельность, работа с людьми с ограниченными возможностями и правовая защита. Незначительная часть опрошенных, порядка 1%, не могут однозначно идентифицировать свою деятельность как социально значимую, либо сомневаются в ее добровольном характере, что выражается в выборе варианта ответа «другое».

Таким образом, результаты исследования выявили довольно высокий уровень занятости населения социально значимой деятельностью (42,5%). Распределение ответов на вопрос о направлениях социально значимой деятельности в зависимости от места проживания респондентов позволило сделать выводы о преобладании тех или иных видов деятельности в городском или сельском социуме.

Согласно результатам исследования, большую часть социально активных граждан Алтайского края составляют лица 30-39-летнего возраста. Уровень их активности в процентном отношении от общей численности группы составил 51%. На втором месте по степени активности молодые люди в возрасте от 15 до 19 лет – 48% представителей данной группы занимаются социально значимой деятельностью. Третье место заняли лица предпенсионного и пенсионного возраста (от 50 лет и старше) – уровень их активности составил 37% от общей численности опрошенных в данной группе.

В то же время привлечение молодежи как значимого социального ресурса незначительно. Менее активными являются молодые люди 20-29 лет (36%) и респонденты среднего возраста 40-49 лет (32%). Полученные выводы являются в некоторой степени парадоксальными, поскольку принято считать, что главным ресурсом и движущей силой общественного развития, в том числе развития гражданственности, является молодежь. В то же время нередки случаи, когда молодежь привлекается на всевозможные общественно-значимые мероприятия не как активный субъект и участник, а в качестве массовки и бесплатной рабочей силы.

Итак, население Алтайского края обладает довольно высоким потенциалом социальной активности, необходимым для успешного развития гражданского общества, общественных объединений граждан и свободных ассоциаций. Выявленные отличия в социальной активности населения дифференцируются по видам социально значимой деятельности и доли не участвующих в ней индивидов.

Несмотря на то, что охват общественно значимой деятельностью опрошенного населения Алтайского края достаточно высок, тот факт, что около 60% респондентов не занимаются ею, может привести не к стимулированию общественной активности, а скорее к ее демотивации и, как следствие, затруднению процесса формирования активной гражданской позиции индивида, становления гражданского общества.

Основными факторами демотивации социально значимой деятельности для не участвующих в ней граждан, согласно результатам исследования, являются факторы как субъективного, так и объективного плана. Первоочередным препятствием на пути к участию в социально значимой деятельности является нехватка свободного времени и сил для более, чем трети респондентов. На втором месте с существенным отрывом стоит отсутствие личного интереса как важный фактор демотивации деятельности (23%). Незнание к кому и куда необходимо обратиться для того, чтобы начать участвовать в социально значимой деятельности, занимает третью позицию в рейтинге основных факторов демотивации (16% выборов). Далее, на четвертом месте находится такой фактор как недостаточная информированность о возможности применения своих сил – 14% выборов респондентов. Почти столько же голосов (14%) респонденты отдали собственной лени и пассивности, как основным препятствиям на пути к социально значимой деятельности – пятое место среди других ответов. Шестую позицию, но не менее значимую в вопросах формирования социальной активности и гражданственности населения, занимает такой фактор демотивации социально значимой деятельности, как отсутствие решительности и ощущение своей неподготовленности (6%).