Столыпинское землеустройство в Калужской губернии в годы Первой мировой войны (июль 1914 - июнь 1917 гг.)

Панасюк Виктор Вячеславович кандидат исторических наук доцент, кафедра истории, Калужский государственный университет имени К.Э. Циолковского 248009, Россия, г. Калуга, ул. Аллейная, 12 Panasuk Viktor Vyacheslavovich PhD in History Docentm, the department of History, Kaluga State University named after K. E. Tsiolkovsky г. Калуга, ул. Аллейная д. 12 victor77777@mail.ru

Введение

Актуальность исследования обосновывается тем, что столыпинские земельные преобразования начала XX в. на протяжении уже более столетия приковывают пристальное внимание многих поколений исследователей. Отечественная историография данной проблематики насчитывает сотни публикаций, посвященных изучению этой темы как на общенациональном, так и на региональном уровнях. На современном этапе историографии интерес к этой теме резко возрос, появились альтернативные оценки, подходы, введены в научный оборот новые источники ^{[4, 42, 46]}. Однако несмотря на то, что многие вопросы получили детальное освещение, анализ столыпинских земельных преобразований в Калужской губернии в такой сложный, экстремальный период как Первая мировая война до настоящего времени является фрагментарным, малоисследованным вопросом ^{[2, 45]}. Отсюда следует, что сегодняшняя историографическая ситуация предполагает постановку нового круга исследовательских задач и раскрытия ранее малоизученных аспектов этой проблематики.

Целью настоящей работы является проведение анализа столыпинского землеустройства в Калужской губернии в годы Первой мировой войны и его трансформация после Февраля 1917 г. К основным задачам исследования относятся выявление динамики образования единоличных хозяйств, анализ условий и характер проведения землеустроительных работ, а также роль Временного правительства по отношению к столыпинскому землеустройству. Источниковую базу исследования составили различные документы и материалы, которые можно разделить на несколько групп. Во-первых, делопроизводственная документация фонда 575 – «Калужская губернская землеустроительная комиссия», выявленная в Государственном архиве Калужской области. Здесь содержатся ценные сведения о количестве хуторов и отрубов по отдельным уездам и в губернии в целом, тексты ведомственных циркуляров и т. д. Во-вторых, справочно-статистические издания, где представлены данные о ходе землеустроительных работ в исследуемом регионе и в масштабе страны. И, в-третьих, материалы центральной и местной печати (например, «Калужский курьер» и «Голос Калуги»), на страницах которых прослеживается реакция общественности на события и процессы, связанных с проведением столыпинского землеустройства.

Основная часть

В конце июля 1914 г. Российская империя, следуя своим союзническим обязательствам перед странами Антанты, вступила в Первую мировую войну. Новый международный политический конфликт, принявший для всех ее участников затяжной, изматывающий характер, оказал самое непосредственное влияние на все стороны жизни. Земельные преобразования П. А. Столыпина, целью которых было создание зажиточного слоя крестьян в деревне, длившиеся к этому времени уже почти десять лет, в новых исторических условиях вступили в завершающий этап развития.

Когда пришло известие о начале войны, межевые работы в Калужской губернии находились в самом разгаре. Согласно плану, принятому губернской землеустроительной комиссией в апреле 1914 г., в текущем году в регионе предполагалось проведение работ по единоличному землеустройству для 3330 домохозяев на площади свыше 31090 дес. ^{[37, с. 8]} Стоит отметить, что этот план ставил перед местными землеустроителями более амбициозные задачи по сравнению с предвоенным 1913 г., когда было образовано 2700 хуторов и отрубов – рекордное количество участковых хозяйств в довоенные годы столыпинской реформы ^{[44, с. 46]}.

Тем временем в начале августа 1914 г., когда масштаб наступившей трагедии до конца еще не был известен, в газете «Калужский курьер» появляются первые пессимистичные прогнозы относительно дальнейшего развития местного землеустройства ^{[18, с. 3]}. Объявленная в России всеобщая мобилизация коснулась большой группы людей, причастных к землеустройству – от крестьян до служащих Главного Управления Землеустройства и Земледелия (далее – ГУЗиЗ). Так, по официальным данным, во второй половине 1914 г. из Калужской губернии в ряды армии было призвано 40 землемерных чинов: 6 непременных членов и 1 секретарь уездных землеустроительных комиссий, а также 33 межевых техника. Властям удалось частично решить возникшую кадровую проблему. Для замещения вакантных должностей членов уездных землеустроительных комиссий был приглашен технический персонал – межевые техники ^{[44, с. 46]}. Например, в декабре 1914 г. должность непременного члена Калужской уездной землеустроительной комиссии занял ее старший землемер Бривинг ^{[26, с. 3]}. Между тем подобная практика замещения должностей обернулась увеличением недостатка технического персонала в регионе. Остро эта проблема стояла в Медынском уезде. Если в предвоенном 1913 г. здесь работало до 20 человек, то в ноябре 1914 г. лишь 5 межевых техников. К концу осени этого года ситуация в регионе приобрела настолько удручающий характер, что по сообщению местной прессы, «из Калуги никто уже не хотел добровольно ехать на подготовительные работы к весне 1915 г. Землеустроительных дел скопилось много – около 100. Возникал серьезный вопрос: кто их будет исполнять и как – это было неизвестно» ^{[25, с. 4]}. Более того, в одном из отчетов за 1914 г. ГУЗиЗ признало, что среди землеустроительных комиссий центральной России одна из самых сложных ситуаций с кадровым составом сложилась в Калужской губернии ^{[28, с. 194]}. Условия военного времени, в которых теперь развивалось столыпинское землеустройство, диктовало необходимость пересмотреть все ранее намеченные планы землеустроительных работ «в соответствии с наличным, остающимся вне призыва составом землемеров и землеустроительных чинов, а также степенью важности и неотложности отдельных работ» ^{[37, с. 6]}. Такая практика проведения землеустроительных работ стала ведущей на протяжении всего военного периода.

Проблема нехватки землемеров продолжала оставаться острой и в дальнейшие годы. Местные власти были озабочены этой непростой ситуацией, пытаясь ее разрешить, предпринимая для этого ряд действий. Во-первых, весной 1915 г. на должность помощников землемеров уездных землеустроительных комиссий были приглашены 10 выпускников Московского Константиновского межевого института ^{[47, с. 2]}. Во-вторых, в конце августа 1915 г, в период Великого отступления русской армии на Восточном фронте, во временное подчинение Калужской губернской землеустроительной комиссии поступил персонал эвакуированных Гродненской губернской, Белостокской и Бельской уездных землеустроительных комиссий. Сотрудники других уездных землеустроительных комиссий северо-западной губернии перешли под контроль ведомственных уездных комиссий Калужской губернии ^{[1, с. 3]}.

Другой сложной проблемой, вызванной военными действиями, стало решение центральных властей в начале августа 1914 г. о сокращении до 50% всех видов сметных ассигнований в области землеустройства (ссуды, пособия и пр.) на второе полугодие текущего года. При этом все ходатайства, поступившие в землеустроительные комиссии после 1 августа этого года, уже не рассматривались ^[34]. Эта вынужденная и непопулярная мера привела к сворачиванию операций по оказанию планомерной материальной помощи хуторянам и отрубникам. Так, в 1914 г. в Калужской губернии предполагалось проведение широкого комплекса гидротехнических мероприятий (по обводнению, устройству колодцев, проведению канав) на общей площади 1245 дес. ^{[37, с. 20]}. Однако уже в конце июля 1914 г. Калужско-Тульское управление земледелия и государственных имуществ известило губернскую землеустроительную комиссию о необходимости отложить проведение плановых работ за исключением только дел особой срочности и неотложного характера. В ходе переписки с местными землеустроительными комиссиями выяснялось, что к такой категории дел относились работы по устройству колодцев только для хуторян Мещовского, Тарусского и Малоярославецкого уездов. В остальных местностях работы были отложены ^{[5, л. 1, 5, 7, 8, 10, 12, 14]}. Приведем еще пример по Калужскому уезду, являвшегося в довоенные годы одним из центров хуторского расселения в регионе. Так, если в 1913 г. 28 домохозяевам были выделены ссуды на перенос жилых и хозяйственных построек на общую сумму 5010 руб., в среднем 179 руб. на 1 двор, то в 1914 г. – уже 11 домохозяевам на общую сумму 1116 руб., в среднем 101 руб. на 1 двор ^{[16, с. 41]}. Сократились объемы помощи хуторянам Калужской губернии и при возведении огнестойких строений, относящихся к компетенции Отдела сельского строительства ГУЗиЗ. Если в 1913 г. крестьянам на эти цели было отпущено 79 ссуд на общую сумму 7524 руб., то в 1914 г. – 59 ссуд в размере 2737 руб. Сократился и размер предоставленной ссуды: в среднем с 95 руб. в 1913 г. до 46 руб. в 1914 г. ^{[33, с. 32; 44, с. 48]}

В результате, к началу сентября 1914 г. в Калужской губернии, спустя месяц после начала войны, для 15% домохозяев были прекращены дела по образованию участковых хозяйств на площади равному этому показателю. Кроме того, из-за военной мобилизации домохозяев местные землеустроители перенесли ряд запланированных работ на следующий год ^{[37, с. 6]}. Однако несмотря на эти объективные трудности, выпавшие на долю всех лиц, кто был причастен к правительственному курсу землеустройства, в 1914 г. в Калужской губернии было образовано 2469 единоличных хозяйств, что составило 91% дворов по отношению к довоенному 1913 г. Анализируя эти результаты, можно считать, что первый год военных действий не привел к резкому падению темпов единоличного землеустройства ^{[44, с. 46]}.

Наряду с исполнением землеустроительных работ война вела и к сокращению объема необходимых для этого подготовительных работ. На эту проблему обратила внимание местная пресса. Так, в декабре 1914 г. «Калужский курьер» сообщал о том, что в довоенные годы специалисты-межевики принимали активное участие в зимний период в сборе информации на местах с целью изучения ходатайств крестьян, намеревавшихся перейти на единоличные хозяйства, поскольку ГУЗиЗ регулярно оплачивало специалистам командировочные суточные. Однако в условиях войны выделение средств на эти цели было прекращено, поэтому специалисты «неохотно едут в такие командировки» – констатировала газета ^{[19, с. 2]}. Чины землеустроительного ведомства с горечью признавали, что «зимой подготовительные дела вести прямо невозможно, – крестьян не соберешь на сходы, да многих и нет в деревнях, в виду их призыва на войну. Многие просто не хотят собираться на сходы...» ^{[15, с. 3]}.

1915 г. для местных землеустроителей стал вторым годом новых испытаний. В марте-апреле текущего года в адрес ведомственных комиссий поступил целый ряд обращений от домохозяев Жиздринского, Калужского, Малоярославецкого и Перемышльского уездов, в которых они заявляли об отказе от проведения землеустроительных работ или просили отложить их до осени или вообще до окончания войны. Свои действия крестьяне мотивировали тем, что им крайне важно было дождаться возвращения в родные дома мужчин членов семьи, которые в своих письмах настоятельно просили подождать с выходом на единоличные участки ^{[29, с. 3]}.

Накануне нового полевого сезона 13 марта 1915 г. Калугу с кратким рабочим визитом посетил уполномоченный Центрального района ГУЗиЗ Г. П. Гнедич, целью которого было обсуждение насущных проблем развития землеустройства на местах в условиях военного времени. Ознакомившись с делами непременных членов уездных землеустроительных комиссий, высокопоставленный чиновник заявил о том, «что лучше оканчивать уже начатые раньше землеустроительные работы, не захватывая новых, если только сами крестьяне не будут настаивать на производстве новых работ». ^{[41, с. 2]}. Через месяц, в середине апреля 1915 г., был утвержден новый план землеустроительных работ в Калужской губернии на текущий год. Документ включал 228 дел по образованию 3257 единоличных владений на площади 28745 дес., задействовав для этих целей 72 чел. По сравнению с предыдущим годом новый план предполагал сокращение всех этих показателей ^{[37, с. 15; 36, с. 17]}. Документ разрабатывался с учетом разъяснений Г. П. Гнедича, а также циркуляра ГУЗиЗ от 6 апреля текущего года, согласно которому проведение землеустроительных работ на местах было возможно только при желании самих крестьян без всякого склонения их на выделы и разверстания со стороны землеустроителей ^{[6, л. 75]}.

Накануне выезда землемеров на полевые работы, 29 апреля 1915 г. Главноуправляющий землеустройством и земледелия А. В. Кривошеин издал новый циркуляр, адресованный землеустроительным комиссиям страны. Документ устанавливал временную приостановку землеустроительных работ до окончания войны в тех случаях, когда среди домохозяев не было достигнуто полного согласия на выдел. В циркуляре особо оговаривалось, что речь не идет вообще об отказе в праве крестьян на землеустройство. Политическая власть фактически пошла на уступки общинникам, т. к. опасалась значительного роста социального напряжения в деревенской среде в условиях непрекращающегося военного конфликта ^{[7, л. 87-88]}. Издание этого циркуляра нашло отклик в местной печати. Так, в мае 1915 г. в «Калужском курьере» была опубликована статья под названием «Новые веяния в землеустройстве», в которой выражалась пессимистичная оценка его дальнейшего развития: «… теперь работы могут производиться лишь в случае согласия всех домохозяев, что, в большинстве случаев, невозможно» ^{[27, с. 1]}.

Затянувшийся военный конфликт продолжал оказывать негативное влияние на темпы землеустройства. В 1915 г. по сравнению с предшествующим годом сократилось количество ходатайств домохозяев Калужской губернии о единоличном землеустройстве – с 3918 до 2178, т. е. почти в 2 раза ^{[31, с. 62; 32, с. 64]}. К середине июля текущего года для 20% крестьянских дворов были отложены работы по единоличному и групповому землеустройству, охватив площадь 15% от запланированной. В целом, по стране эти показатели составляли – 22 и 29% ^{[36, с. 10, 22, 23]}. Всего в 1915 г. в Калужской губернии на крестьянских землях было образовано 2486 хуторов и отрубов. Причем по сравнению с предыдущим годом количество участковых хозяйств увеличилось – на 17 дворов.

На этот результат повлияли следующие обстоятельства. Во-первых, за счет проведения групповых землеустроительных работ, таких как, например, уничтожение чересполосицы, отграничение земель, были образованы индивидуальные домохозяйства (71 и 2 двора, соответственно). Отсюда следует, что групповое землеустройство, основной целью которого являлась ликвидация недостатков общинного землевладения, могло быть предшествующим для единоличного. Такая норма содержалась в законе «Положение о землеустройстве» от 29 мая 1911 г. Во-вторых, за счет исполнения в натуре большого количества работ, запланированных еще в довоенные годы. Так, количество единолично устроенных хозяйств в 1915 г. превысило (на 308 дворов) число поданных ходатайств ^{[32, с. 62-63]}. В целом, по словам современника, «в 1915 году в Калужской губернии, несмотря на военное время, землеустройство шло средним шагом. … В некоторых уездах возникали частичные разверстания, единичные выделы земель из общины и разделы земли селениями. … Не было ничего дутого, выдуманного и главное не было навязывания землеустройства. Все шло своим чередом» ^{[21, с. 2]}.

В преддверие нового полевого сезона, в январе 1916 г. министр земледелия А. Н. Наумов (сменил на этом посту А. В. Кривошеина в ноябре 1915 г.) разослал циркуляр землеустроительным комиссиям страны, в котором были указаны рекомендации при составлении нового плана землеустроительных работ на текущий год. Во-первых, руководитель министерства настаивал на том, чтобы подготовительные работы в зимний период проводились только в том случае, когда имеются соответствующие ходатайства о разверстании сельских обществ. Во-вторых, с учетом новых призывов новобранцев и ратников ополчения, непременным членам уездных комиссий и землемерам необходимо было в зимний период выяснить на местах вопрос - намерены ли домохозяева проводить землеустроительные работы или требуют их отложить. В-третьих, к исполнению самых сложных землеустроительных работ должны были привлекаться, в первую очередь, землемеры, которые имели освобождение от обязательной военной службы ^{[23, с. 74]}.

Третий год войны продемонстрировал дальнейшее сокращение количества ходатайств домохозяев Калужской губернии о единоличном землеустройстве – почти на 400 заявлений. Ходатайства о переходе на индивидуальные участки поступили от крестьян всех 11 уездов региона. Особо здесь выделим Мещовский уезд, в котором рекордное число – 600 домохозяев подали заявления о разверстании селений на хутора и отруба, что составило 1/3 от общего количества ходатайств о единоличном землеустройстве. Прямо противоположная ситуация складывалась в ряде других уездов – Жиздринском, Козельском, Мосальском, Перемышльском и Тарусском, где крестьяне прекратили подачу таких заявлений. Заметим, что в состав этой группы вошли многодворные южные районы – Жиздринский и Козельский, а также Мосальский уезд в западной части губернии, являвшийся на протяжении многих довоенных лет одним из лидеров по количеству образованных единоличных хозяйств. Сокращение крестьянских ходатайств о разверстании практически до нуля прямо свидетельствовало о том, что вследствие военных мобилизаций деревня лишилась многих мужчин домохозяев. В тоже время исполнение работ в натуре по переходу селений на хутора и отруба продолжалось и охватило все уезды Калужской губернии ^{[11, л. 9, 12, 13, 15,18, 20-22, 25, 27, 30]}.

Лидером по количеству образованных участковых хозяйств в 1916 г. стал Медынский уезд – 340 дворов на площади 1843 дес. ^{[12, л. 20]} В качестве примера приведем разверстание д. Хопилово, насчитывающей 50 дворов, на 19 хуторских и 31 отрубных участков на общей площади 491 дес. При этом вся надельная земля пошла в разверстку, что было редким случаем в регионе ^{[22, с. 2]}. По сравнению с 1915 г. в Калужской губернии почти в 2 раза сократилось количество образованных участковых хозяйств, а отведенная под них площадь более чем в 2,5 раза, что в абсолютных цифрах составило 1299 хуторов и отрубов на площади 7733 дес. ^{[11, л. 9, 12, 13, 15,18, 20-22, 25, 27, 30]} Землеустроительные комиссии вновь столкнулись с нехваткой специалистов. В течение года половина состава их работников были призваны на военную службу. Например, к середине октября 1916 г. в 3 ведомственных уездных комиссиях должность непременного члена, являвшегося одним из руководителей землеустройства на местах, оказалась вакантной ^{[20, с. 2]}. Несмотря на значительное сокращение кадрового состава землеустроительных комиссий, в текущем году им удалось провести обследование и закончить подготовительные работы на 1917 г. для 1649 домохозяев на площади 12119 дес., что составило 92% от общего числа крестьян, заявивших о единоличном землеустройстве ^{[11, л. 9, 12, 13, 15,18, 20-22, 25, 27, 30]}. В частности, в Тарусском уезде находилось в подготовке 1 дело по разверстанию сельского общества в составе 95 домохозяев и 5 дел по выделам 6 домохозяев ^{[9, л. 61, 65]}. Итогом напряженной деятельности землеустроителей в 1916 г. стало проведение масштабных подготовительных работ для крестьян Медынского и Мещовского уездов, которым была отведена почти половина всей площади таких работ в регионе ^{[13, л. 20, 21]}.

Основным способом организации единоличных хозяйств в Калужской губернии в годы Первой мировой войны являлось разверстание сельских обществ. Доля таких дворов в 1915 г. составила 87%, в 1916 г. – 82% от общего количества единоличных хозяйств ^{[32, с. 65; 11, л. 9, 12, 13, 15,18, 20-22, 25, 27, 30]}. Несмотря на уменьшение удельного веса таких дворов, надо отметить, что в балансе видов единоличного землеустройства начиная с 1912 г. разверстания сельских обществ значительно преобладали над выделами ^{[35, с. 163]}. По данным современного исследователя М. А. Давыдова, подобная ситуация была весьма характерна и для многих других регионов страны ^{[4, с. 127]}.

В практике землемерных работ широко известны были случаи, когда при разверстании сельских обществ единоличным домохозяевам отводилась земля в общее пользование (пастбищные, сенокосные угодья, лесные участки и пр.) Данная норма, учитывавшая разнообразные хозяйственные интересы домохозяев, была предусмотрена законом «Положение о землеустройстве» 1911 г. Этим правом воспользовались многие калужские крестьяне. Так, если к 1 января 1914 г. площадь земли, отведенная в общее пользование единоличным домохозяевам, составляла 1120 дес., то через два года, к 1 января 1916 г. она достигла уже 8440 дес. ^{[30, с. 9; 32, с. 31]} К этому времени только в одном Малоярославецком уезде при разверстании 8 сельских обществ, насчитывающих 610 дворов, в общем пользовании домохозяйств находилось 3320 дес., что составило 49% количества земли, отведенной в единоличную собственность в этой местности ^{[10, л. 107]}.

При организации выделов в натуре местные землеустроители также столкнулись с новыми случаями в своей практике. Если в довоенные годы при проведении этого вида землеустроительных работ вся надельная земля отводилась в единоличную собственность домохозяев, то в исследуемый период имели место случаи другого характера. Так, в 1916 г. в Перемышльском уезде при организации группового выдела на отруба 5 домохозяевам на общей площади 57 дес. было отведено в общее пользование 6 дес. ^{[8, л. 15]} Очевидно, что длительная война послужила толчком для таких перемен в единоличном землеустройстве, поскольку в ситуации, когда многие крестьяне были мобилизованы, общее пользование землей выступало тем необходимым компромиссом, который учитывал заинтересованность всех сторон землеустроительного процесса.

Разрушительная, кровопролитная Первая мировая война способствовала обострению социально-экономических и политических противоречий в России, что привело к Февральской революции 1917 г. Падение монархии не только коренным образом изменило политическую систему в стране, но и оказало самое непосредственное воздействие на дальнейшую судьбу столыпинского землеустройства. Временное правительство, объявив себя новым легитимным органом государственной власти, признало аграрный вопрос одним их главных в своей политике. Так, в постановлении Временного правительства от 19 марта 1917 г. было заявлено о срочной подготовке новой земельной реформы. Для выполнения этой задачи при министерстве земледелия предполагалось образовать Земельный комитет ^{[38, с. 1]}. Тем временем 28 марта 1917 г. под руководством непременного члена Калужской губернской землеустроительной комиссии С. Ф. Трухачева состоялось совещание землемеров ведомственных комиссий, где он выразил общее состояние обеспокоенности собравшихся неопределенностью вопроса по поводу предстоящих полевых работ. В результате, было принято решение, согласно которому землемерам предоставлялось право самостоятельно на местах определять насколько среди населения имеется устойчивый интерес к землеустройству. В противном случае предлагалось направить землемеров на оказание помощи по снабжению армии продовольствием как внутри губернии, так и за ее пределами ^{[43, с. 2]}.

Далее, 31 марта 1917 г. министр земледелия А. И. Шингарев направил циркулярную телеграмму новому калужскому губернскому комиссару Д. Н. Челищеву, в которой содержалось требование о приостановке на местах всех видов землеустроительных работ на общинных, частновладельческих, банковских землях, а также отменить предстоящие выезды землемеров на полевые работы ^{[17, с. 3.]} По замыслу Временного правительства основной задачей, образованного 21 апреля 1917 г. Главного земельного комитета, стала разработка «неотложных временных мер впредь до разрешения земельного вопроса Учредительным Собранием» ^{[40, с. 1]}. По сообщению местной прессы, прекращение землеустроительных работ в Калужской губернии не могло не вызвать в землемерных кругах чувства озабоченности, растерянности по поводу своего неопределенного положения. Некоторые из них откровенно заявляли, что заниматься не срочными, камеральными работами по изготовлению документов, удостоверяющих право собственности домохозяев на единоличные участки, в новых условиях уже не было необходимости ^{[3, с. 3]}.

Спустя некоторое время Главный земельный комитет выразил свое критичное отношение к столыпинскому землеустройству. На его заседании 31 мая 1917 г. было предложено упразднить губернские и уездные землеустроительные комиссии, кроме их канцелярии и землемерного состава служащих ^{[14, л. 5]}. Далее, 28 июня 1917 г. Временное правительство приняло судьбоносное постановление с характерным названием «О приостановлении действием некоторых узаконений о крестьянском землевладении и землепользовании, положения о землеустройстве, а также об упразднении землеустроительных комиссий», которое официально прекратило столыпинский курс аграрной политики в стране. Сущность данного документа сводилась к следующему. Во-первых, приостанавливалось производство дел по удостоверительным актам на подворные участки в соответствие с законом от 14 июня 1910 г., а также дела по укреплению наделов согласно указу 9 ноября 1906 г. Во-вторых, землеустроительные комиссии упразднялись, а все их дела (как завершенные, так и не завершенные) передавались губернскому и уездным земельным комитетам. В-третьих, приостанавливались единоличные и групповые землеустроительные работы, а весь состав землемеров теперь переходил в подчинение Главного земельного комитета ^{[39, с. 1]}.

Это решение властей не осталось без внимания со стороны печати. Так, 4 июля 1917 г. в правительственной газете «Сельский вестник», подписчиками которой являлись волостные правления страны, была опубликована статья, разъясняющая позицию государства по данному вопросу. По оценке этого издания, принятие постановления от 28 июня 1917 г. было вызвано необходимостью снижения социального напряжения между различными группами крестьянства, а также стремлением сохранить имеющийся у домохозяев земельный запас до разрешения аграрного вопроса Учредительным собранием ^{[48, с. 1]}. Затем, через несколько дней уже в местной газете «Голос Калуги» вышла небольшая заметка с красноречивым названием «Ликвидация землеустройства», где были изложены основные положения вышеуказанного правительственного документа ^{[24, с. 3]}

Заключение

Подводя итог последнему периоду деятельности столыпинского землеустройства в Калужской губернии, следует отметить следующее. Первая мировая война нарушила поступательный мирный путь развития аграрных преобразований в местной деревне. Многочисленные призывы в армию сотрудников ведомственных комиссий и десятки тысяч домохозяев, резкое сокращение государственного финансирования на землеустройство самым негативным образом отразились на динамике столыпинской реформы. Тем не менее, несмотря на все тяжести и лишения, в годы войны действовала законодательная база аграрных преобразований, что свидетельствовало о сохранении их потенциала и после окончания военных действий. Однако Февральская революция 1917 г. и последовавшие за этим действия Временного правительства привели к полному прекращению столыпинского землеустройства. Следовательно, вопрос об итогах реформы не имеет однозначной оценки, поскольку аграрные преобразования в калужской деревне получили незавершенный характер.