Влияние проблем колониального прошлого на современные торговые диспуты Республики Корея и Японии

Колесникова Александра Валерьевна ORCID: 0000-0003-1157-8150 аспирант, МГУ имени М.В. Ломоносова, Институт стран Азии и Африки, кафедра экономики и экономической географии стран Азии и Африки 125009, Россия, г. Москва, ул. Моховая, 11 с.1 Kolesnikova Alexandra Valer'evna postgraduate student, Moscow State University, Institute of Asian and African Studies, Department of Economics and Economic Geography of Asian and African Countries 125009, Russia, Moscow, Mokhovaya str., 11 p.1 alexakolesnikova@mail.ru

Суть конфликта

Вот уже более года отношения между Японией и Южной Кореей находятся в состоянии свободного падения. То, что началось как простое продолжение давнего спора по поводу противоречивой истории региона, превратилось в квазиконфликт с далеко идущими последствиями для архитектуры экономической стабильности и региональной безопасности в Тихоокеанском регионе.

Суть данного спора сосредоточена вокруг последствий японской колонизации Кореи с 1910 г. до конца Второй мировой войны в 1945 г.

Список преступлений, в которых обвиняют Японию, внушительный: принудительный труд, эксплуатация женщин и массовые убийства.

Согласно корейским оценкам, во время Второй мировой войны императорская Япония мобилизовала 7,8 миллиона корейцев на принудительный труд, включая военную службу и сексуальное рабство ^[1].

Когда обе страны наконец нормализовали отношения в 1965 году, Япония предложила более 500 миллионов долларов экономической помощи вместо репараций, а взамен Корея согласилась урегулировать все претензии военного времени против Японии “полностью и окончательно”.

Верховный суд Южной Кореи постановил, что Nippon Steel и Mitsubishi Heavy Industries, две корпорации, эксплуатировавшие корейскую рабочую силу во время японской колонизации Кореи (1910-1945), должны выплатить репарации своим жертвам ^[2].

Япония утверждает, что все претензии, возникшие в этот период, включая индивидуальные претензии, были урегулированы Договором об основных отношениях между Японией и Республикой Корея 1965 года.

Этот договор о нормализации отношений установил дипломатические отношения между двумя враждебными странами в обмен на 300 миллионов долларов в виде грантов и 200 миллионов долларов в виде займов Японии Корее.

Статья II предусматривает, что в результате “проблема, касающаяся собственности, прав, интересов ... и претензии между [Республикой Корея и Японией] и их гражданами [урегулированы] полностью и окончательно.” ^[3]

Несмотря на это, вопрос истории остался открытой раной в двусторонних отношениях. В 2018 г. Верховный суд Южной Кореи постановил, что две японские компании обязаны выплатить компенсацию корейцам, которые были вынуждены работать на эти компании во время Второй мировой войны.

Взаимные обвинения только усилились после того, как Япония обвинила Корею в нарушении Договора 1965 года, возобновив требования о компенсации.

Ситуация резко ухудшилась, когда Япония объявила об ограничении высокотехнологичного экспорта некоторых химических веществ и изделий, используемых в производстве смартфонов и полупроводников.

Япония объяснила свое решение тем, что меры экспортного контроля Сеула не смогли предотвратить попадание этих чувствительных технологий в руки таких стран, как Северная Корея, Сирия и Иран.

Запрет стал тяжелым ударом по экономике Южной Кореи, поскольку корейские компании, такие как Samsung и SK Hynix, доминируют на мировых рынках полупроводников^[4].

Япония также исключила Корею из своего “Белого списка” предпочтительных торговых партнеров, которым выгодны ускоренные процедуры экспортного контроля.

В то время как Япония утверждала, что ее решение было чисто технократическим вопросом правоприменения, в Сеуле рассматривали его как возмездие за решение Верховного суда Кореи о репарациях в 2018 году.

Корея ответила полным исключением Японии из своего собственного Белого списка. Затем Южная Корея подала жалобу во Всемирную Торговую Организацию (ВТО) по поводу японского экспортного контроля.

Кроме того, после пандемии принятие Японией временного 14-дневного периода самокарантина для людей, летящих из Южной Кореи и Китая, а также приостановление программы безвизового въезда побудили Сеул приостановить свою собственную программу безвизового въезда^[5].

Экономические последствия торгового спора

Если говорить о глобальных последствиях торговой войны, то, во-первых, увеличился объем бюрократической работы и увеличились задержки доставок материалов.

Компании, которые импортируют и экспортируют товары между двумя странами, начали испытывать трудности. Срок таможенных процедур искусственно увеличился в связи с вводом лицензий на товары.

В настоящее время стратегические материалы импортируются только с индивидуальными лицензиями или по ограниченным специальным экспортным лицензиям через компании ICP после того, как Корея была исключена из «белого списка».

И фтористый водород, и полиимид фтора являются нечувствительными стратегическими материалами. В настоящее время импорт нечувствительных стратегических товаров составляет около 36% мирового импорта и 47% импорта из Японии^[6].

Еще одна проблема-нарушение цепочки поставок. Несколько экспертов выразили озабоченность по поводу угроз, которые торговый спор представляет для глобальных потоков высокотехнологичных компонентов.

По словам Раджива Бисваса, главного экономиста Азиатско-Тихоокеанского региона IHS Markit, японский экспортный контроль останется в силе в течение длительного периода, и это “может нарушить глобальную цепочку поставок электроники”, учитывая доминирование Южной Кореи на рынке микрочипов а цена компонентов памяти “может значительно вырасти из-за неспособности других поставщиков удовлетворить глобальный спрос.”^[7]

Существует также риск эскалации торгового конфликта между двумя странами.

В целом статистика показала, что двусторонняя торговля Японии с Южной Кореей сократилась на 41%, причем сократился как экспорт, так и импорт ^[8].

Исходя из данных по товарообороту экспорту-импорту (по данным МВФ), импорт Южной Кореи (из Японии) сократился с 54 559 миллионов долларов (2018 год) до 47 937 миллионов долларов (2019 год) ^[9].

Что касается экспорта (из Японии), то эти цифры составляют от 39 595 миллионов долларов (2018 год) до 28 242 миллионов долларов (2019 год).

Внутреннее отношение к японской продукции определенно повлияло на импорт, но пока разрыв в экспорте не слишком велик.

Однако если между двумя сторонами возникнет эскалационный цикл, это выбьет из колеи обе экономики с побочными эффектами в то время, когда из-за COVID-19 мировая экономика уже вступает в фазу рецессии.

Обе страны сталкиваются с неустойчивыми перспективами роста. Так, «Барометр глобальной торговли» DHL сообщил, что за последние три года индекс ожидаемого развития торговли Японии снизился на пять пунктов до 48, а индекс Южной Кореи снизились на 2 пункта до 43.

Это первый случай более чем за три года, когда прогноз DHL для каждой страны упал ниже 50, что указывает на снижение темпов роста экономики ^[10].

Наконец, существует возможность взаимного бойкота товаров и услуг. Этот спор привел к тому, что население обеих стран бойкотировало продукцию друг друга.

Так, бойкот японских товаров усилился в июле. Продажи японских автомобилей в Южной Корее упали на 32 процента в июле 2019 года, сократив долю рынка на 6%. Продажи пива упали почти на 97%, а розничные компании, такие как магазины Uniqlo в Южной Корее, пострадали от низких показателей продаж. Число корейцев, посещающих Японию, также упало на 7,6 процента в июле 2019 года ^[11].

Что касается влияния торгового спора на состояние экономики Южной Кореи, то последствия тоже очень неоднозначные.

Так, снизилась зависимость от японского импорта относительно фоторезиста и фтористого водорода на 6% процентов и 33% процента, а также произошла диверсификация импорта в сторону Бельгии и Тайваня соответственно.

В случае полиимида фтора зависимость от Японии все же сохранилась на уровне более 90% и после введения экспортных ограничений.

Однако, вопреки первоначальным опасениям, японская экспортная политика стала позитивной возможностью для корейской вспомогательной промышленности оторваться от зависимой от Японии структуры импорта и постепенно достичь локализации.

Если Япония введет дополнительные экспортные ограничения, то, как ожидается, возрастут опасения по поводу экспортных ограничений в отношении "нечувствительных стратегических товаров" с относительно большей импортной зависимостью от Японии.

Нечувствительные стратегические материалы состоят в общей сложности из 1932 кодов ТН ВЭД, из которых материалов суммой более 1 миллиона долларов в год импортируется из Японии, а импортная зависимость составляет более 70%. Эти изделия в основном используются для производства полупроводникового оборудования и плоских дисплеев.

Также импортная зависимость сказывается на поставках материалов, таких как производственное оборудование, тонкое химическое сырье и пластмассовые изделия, и по-прежнему достигает 80-90%, поэтому усилия по упреждающей локализации и диверсификации импорта являются неотложными ^[12].

Влияние пандемии COVID-19 на Японию и Южную Корею

Пандемия COVID-19 оказала серьезное влияние на экономику обеих стран. Экономика Японии уже вступила в фазу рецессии. В период с января по март ВВП сократился на 3,4%. В течение первого квартала все основные показатели, включая потребительские расходы, экспорт и производство, вошли в низкую фазу.

Во втором квартале страна может зафиксировать сокращение более чем на 20%. Согласно прогнозам, если пандемия продолжит усиливаться во второй половине года, японская экономика может сократиться на 4,6% в 2020 году, прежде чем немного восстановиться и вырасти на 2,8% в 2021 году.

В результате пандемии снизился как внутренний, так и внешний спрос. Япония изо всех сил пытается отойти от кризисной линии и разработать стратегии роста. Хотя в стране еще не зафиксирован высокий уровень безработицы, в отчетах утверждается, что официальные цифры не отражают огромного количества населения, которое все еще официально занято, но не получает зарплату за свою работу. С учетом 4 миллионов человек, находящихся в отпуске, уровень безработицы может достичь 11,5% (в апреле он составлял всего 2,6%) ^[13].

Отчеты показывают, что экономика Южной Кореи сократилась на 1,4% в первом квартале, что является самым большим падением со времен финансового кризиса 2008 года.

За этот период экспорт сократился на 24,3%. Поскольку рынки в США, Европе и Японии сократились, экспорт чипов, крупнейший источник дохода Южной Кореи, привлекает меньший спрос. Экономист Роберт Карнелл предсказал слабый второй квартал для южнокорейской экономики из-за COVID-19 и глобальной рецессии.

Согласно отчетам, уровень безработицы вырос до 4,5% в мае по сравнению с 3,8% в апреле – самым высоким показателем с 2010 года ^[14].

После серии неудачных переговоров между министерствами торговли обеих стран в начале этого года, а теперь, когда Южная Корея объявила о возобновлении своей жалобы в ВТО, торговый спор между Японией и Южной Кореей кажется бесконечным.

Поскольку мир вступает в фазу экономического спада, торговый спор, подобный этому, добавит проблем, учитывая различные экономические неудачи, от которых страны страдают прямо сейчас.

Помимо того, что двусторонние связи слабы, это также угрожает повлиять на траекторию безопасности региона. В прошлом мы видели, как этот двусторонний торговый спор смог поставить под угрозу соглашение об обмене разведданными GSOMIA, поставив трехсторонний альянс США, Южной Кореи и Японии в неопределенное положение.

Очевидно, сценарий эскалации торгового спора связан с долгосрочными издержками. Учитывая обостряющийся мировой экономический кризис, в интересах обеих стран прийти к соглашению, положившему бы конец спору.