Ревизия и кассация в военных судах Франции конца XVIII – начала XIX в.: к вопросу о юридической природе постоянных ревизионных советов

Кричевцев Михаил Владимирович кандидат исторических наук доцент, Новосибирский государственный университет экономики и управления 630099, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Каменская, 52/1 Krichevtsev Mikhail Vladimirovich PhD in History Associate professor, Department of Theory and History of State and Law, Novosibirsk State University of Economics and Management 630099, Russia, Novosibirsk, Kamenskaya Street 52/1 cm.martellus@gmail.com Другие публикации этого автора

В эпоху Великой революции во Франции были созданы особые правовые средства для пересмотра и отмены несправедливых и незаконных судебных решений, в том числе в системе военной юстиции. В 1797 г. были учреждены постоянные ревизионные советы, которые были призваны рассматривать решения первых инстанций военного правосудия – постоянных военных советов. В науке сложилось представление, что ревизионные советы, по сути, являлись не ревизионными, а кассационными судами. К такому выводу пришел исследователь института кассации Эмиль Шенон в конце XIX в. Он полагал, что при их создании была допущена ошибка в терминологии, и речь должна была идти о военных кассационных судах ^{[13, p. 221, 222]}. Подобное мнение есть и в современной науке. Так, А. Пижар считает, что постоянный ревизионный совет, не входя в рассмотрение существа дела и решая лишь вопросы компетенции и соблюдения форм, «несколько напоминает Кассационный суд наших дней» ^{[21, p. 335]}. Однако изучение военно-судебного права следующей эпохи Консулата показывает, что оно разделяло понятия «ревизии» и «кассации». В качестве примера можно привести Постановление консульского правительства от 19 вандемьера XII г. Республики (далее – г. Р.) (12 октября 1803 г.) об учреждении специальных военных советов по делам о дезертирстве. В соответствии с арт. XLII Постановления, решения таких советов не должны были выступать «предметом ни для апелляции, ни для кассации, ни для ревизии» ^[9]. Таким образом, право признавало ревизию и кассацию как самостоятельные формы пересмотра судебных решений. При этом постоянные ревизионные советы продолжали существовать и при Наполеоне, и никого не смущало такое обозначение данных судов. Попытаемся определить, что понималось под ревизией и кассацией во французском военно-судебном праве конца XVIII – начала XIX в. на основе изучения правовых аспектов регулирования деятельности постоянных ревизионных советов. Данный сюжет представляется довольно интересным не только по той причине, что в отечественной историографии тема французского военного правосудия эпохи Наполеоновских войн практически не исследована, но и в свете различных подходов к пониманию самого термина «ревизия» в современной российской юриспруденции (см. обзор предлагаемых точек зрения: ^[1]).

Военная юстиция Франции эпохи Старого порядка не допускала пересмотра судебных решений. Вынесенные судами приговоры считались окончательными и подлежали быстрому исполнению – в 24 часа. Возможность пересмотра была введена только во время Великой революции. По декрету Учредительного собрания от 30 сентября 1791 г. (Военному кодексу) осужденным было предоставлено право обжалования приговора в Кассационном трибунале на таких же основаниях, что и обжалование приговоров обычных уголовных судов. Таким же правом был наделен и комиссар-аудитор, выполнявший функции обвинителя при военном суде. Однако уже вскоре подобное подчинение военного правосудия штатскому было сочтено предосудительным и отменено декретом Законодательного собрания от 12 мая 1792 г. В дальнейшем обжалование решений военных судов не допускалось вплоть до эпохи правления Директории ^{[13, p. 219, 220]}. Закон от 17 жерминаля IV г. Р. (6 апреля 1796 г.) допустил возможность рассмотрения приговора до его вступления в силу особой комиссией из трех офицеров. За 24 часа комиссия должна была проверить вынесенное решение на соответствие законам (по форме и налагаемому наказанию). Если комиссия соглашалась с приговором, он должен был быть приведен в исполнение в 24 часа, если нет – члены комиссии назначали «ревизию». Последняя предполагала немедленный созыв нового военного суда (военного совета) и повторное рассмотрение дела. Как комиссия из трех членов, так и этот военный совет должны были созываться генералом, сформировавшим первоначальный военный совет, либо его преемником по должности ^[2]. Закон от 18 фрюктидора IV г. Р. (4 сентября 1796 г.) подтвердил проведение ревизии только в двух случаях: при нарушении установленных законом форм либо при назначении более сурового наказания, чем предписано законом для данного правонарушения ^[3]. По оценке Э. Шенона, указанный «ревизионный» порядок стал применяться слишком упрощенно и грозил превратиться в пустую формальность ^{[13, p. 220, 221]}. Он был отменен Законом от 13 брюмера V г. Р. (3 ноября 1796 г.), который создавал для каждой военной дивизии в качестве суда постоянные военные советы (conseils de guerre permanents) ^[4]. Обжалование их решений поначалу не допускалось, пока не были учреждены постоянные ревизионные советы.

Постоянный ревизионный совет (conseil de révision permanent) был введен в каждой военной дивизии Французской республики по Закону от 18 вандемьера VI г. Р. (9 октября 1797 г.) ^[5]. Закон состоял из 27 артикулов и определял состав совета, порядок его формирования и работы, устанавливал компетенцию суда и порядок реализации его решений. Состав суда определялся в пять человек и включал в себя: генерала (председателя совета); командира бригады; командира батальона или эскадрона; двух капитанов, а также секретаря, назначенного по выбору председателя. Среди членов совета выбирался один, на которого возлагались функции докладчика (rapporteur). Кроме того, при совете должен был состоять комиссар-распорядитель (commissaire-ordonnateur) или обычный военный комиссар первого класса для выполнения функций комиссара исполнительной власти. Указанные члены совета и комиссары должны были назначаться военачальниками – либо генералами армии, либо генералами или главнокомандующими дивизиями войск внутри страны из военнослужащих офицеров своего подчинения. При нехватке офицеров в дивизии можно было привлекать других офицеров из числа уволенных или отставленных с должности и участвовавших ранее в «войне за свободу» (очевидно, в защите революции и войне с первой антифранцузской коалицией). Однако, следовало строго придерживаться правила, по которому члены постоянного военного совета (суда первой инстанции) не могли входить в состав ревизионного совета. Были установлены и некоторые особые цензы для членов ревизионного суда. Кандидат должен был достичь полных тридцати лет, быть участником трех военных кампаний или состоять на действительной военной службе в армии или на флоте не менее шести лет. Не допускалось присутствие в совете лиц, состоявших между собой в близком родстве или имевших родственные связи с обвиняемым или судьями, вынесшими приговор. При назначении в совет отказаться от участия в нем без достаточных причин было невозможно: офицер обязан был исполнить свой долг. Допускалась замена членов совета на новых: она могла осуществляться военачальниками лишь при наличии законных оснований.

Пересмотр решения постоянного совета мог производиться в ревизионном совете либо по жалобе сторон (от подсудимых или их защитников), либо при отсутствии такой жалобы по обращению комиссара исполнительной власти. При оспаривании оправдательного приговора на подачу и регистрацию жалобы от комиссара отводилось только 24 часа. Ревизионный совет созывался председателем и собирался в указанном им месте. На совете помимо представления материалов докладчика могли быть представлены доводы защитников обвиняемых. Они также имели право на замечания после выступления комиссара исполнительной власти. После заслушивания доводов сторон ревизионный суд мог приступить к обсуждению собственного постановления. Решение совета принималось по большинству голосов. Предполагалось, что ревизионный совет может собраться лишь однократно: он не должен был расходиться до вынесения решения по приговору нижестоящей инстанции.

Заседания суда были публичными: на совете могли присутствовать зрители в количестве, не превосходящем тройного числа судей. Посетители обязаны были сидеть с непокрытой головой и сохранять молчание. Нарушение ими порядка могло быть наказано лишением свободы на срок до 15 дней.

По Закону от 9 октября 1797 г. круг ведения постоянных ревизионных советов был строго ограничен. Совет имел право аннулировать приговор суда первой инстанции в пяти случаях:

«1. когда военный совет не был составлен в порядке, предписанном законом;

2. когда он вышел за пределы своей компетенции либо в отношении обвиняемых, либо в отношении правонарушений, отнесенных законом к его ведению;

3. когда он признал себя некомпетентным, чтобы судить обвиняемого, подлежащего его юрисдикции;

4. когда не была соблюдена одна из предписанных законом форм либо при получении доказательств (information), либо при расследовании (instruction);

5. наконец, когда решение не соответствует закону в применении наказания» (art. XVI) ^[5].

Если находилась одна из указанных причин, ревизионный совет, не входя в существо дела, отменял приговор постоянного военного совета. При этом, если основанием для отмены приговора служил недостаток в сфере компетенции суда, дело направлялось на рассмотрение в тот трибунал, которому было подсудно. Во всех других случаях материалы дела в 24 часа передавались во второй постоянный военный совет, учрежденный в каждой дивизии по образцу первого (в соответствии с нормами Закона от 3 ноября 1796 г.), но в который уже не могли входить его члены. Второй совет призван был провести новое расследование и рассмотреть дело по существу (Loi du 9 octobre 1797, аrt. XVIII, XIX, XXI).

Особый случай – когда приговор второго военного совета мог вызвать новые возражения и требование ревизии. Если основания претензии были те же, что и при отмене первого приговора, повторное решение уже не могло быть предметом рассмотрения ревизионного совета. В этом случае, как указывал арт. XXIII, вопрос передавался на обсуждение в Законодательный корпус (парламент эпохи Директории) для принятия соответствующего закона. Ревизионный совет должен был последовать нормам принятого акта. Закон 1797 г., однако, не предусматривал случая, когда ревизионный совет уже по другим основаниям мог аннулировать приговор второго военного совета. Специально данный случай был обозначен в Законе от 29 прериаля VI г. Р. (17 июня 1798 г.). Там было указано, что при повторной отмене приговора дело должно быть передано на новое производство в первый военный совет одной из соседних военных дивизий ^{[6],[19, p. 78]}.

Из текста Закона от 9 октября 1797 г. трудно понять, почему данный способ пересмотра судебного решения получил обозначение именно как «ревизия», а не «кассация». Обратимся к мнению такого авторитетного юриста Наполеоновской эпохи как Ф.-А. Мерлен из Дуэ (1754–1838). В своем многотомном справочнике по юриспруденции (издание периода Империи) он говорил о ревизии в военных судах, ссылаясь на указанные выше законы 1796 и 1797 гг. По его словам, «ревизия для решений военных советов и морских трибуналов есть не что иное, как кассация для решений обычных трибуналов. Своей целью она имеет не новый суд над обвиняемыми, которые уже были осуждены, но принятие решения о том, были ли они судимы по законной форме и соответствовали ли назначенные им наказания тем, что определены законом» ^{[18, p. 103]}. Таким образом, не смешивая понятия «ревизии» и «кассации» в сфере штатской юстиции, Мерлен тем не менее видел их соединение в военно-судебном производстве. Однако, что он понимал под «ревизией» вообще. Ревизия процесса – «это есть новое рассмотрение процесса, проведенного в последней инстанции», – писал Мерлен ^{[18, p. 83]}. По уголовным делам цель представления к ревизии виделась в «отмене приговора с оправданием происшествий, которые вменялись осужденному, и его восстановлением в имуществах и доброй репутации». При этом ошибка, допущенная судьей, рассматривалась как главное основание для осуществления ревизии. Она могла быть как ошибкой в факте, так и ошибкой в праве (вызванной «незнанием или нарушением служебного долга») ^{[18, p. 86]}. Признавая, что поводом к ревизии может быть ошибка судьи в праве, Мерлен тем самым допускал, что ревизия может заключаться в отмене приговора по формальным основаниям – при неверном применении в нем действующих норм права. Таким образом, кассация могла пониматься как один из возможных способов ревизии или как один из ее составных компонентов. Не случайно, что в своем справочнике он рассматривал деятельность военных ревизионных советов, осуществлявших кассацию, в составе общей статьи, посвященной ревизии. Отсюда можно заключить, что в юриспруденции Наполеоновской эпохи понятие ревизии не являлось полной противоположностью кассации и могло включать ее в свой состав, являясь более широким по значению. Поэтому наименование «ревизионные советы» не содержало в себе терминологической ошибки, хотя бы деятельность таких советов и сводилась только к кассации.

Следует также учитывать различия институционального порядка, которые не позволяют полностью отождествлять постоянные ревизионные советы с кассационными судами. В эпоху Реставрации юрист П.-А. Одье выдвинул ряд предложений по реформе военного законодательства и правосудия, в частности, о преобразовании ревизионных советов в кассационные трибуналы. Его предложения представляют интерес в плане понимания различий между данными судебными учреждениями. Одье полагал, что «организация ревизионных советов должна подвергнуться важным изменениям». «Здесь нет сомнений, что невозможно и не должно иметь специальных судей: речь идет не об интересе граждан, но об интересе закона, и можно было бы в определенной степени лишить армию права рассматривать дела по кассации. Тем не менее, оставим, насколько возможно, за военной семьей то, что ей свойственно, сохраним за военными офицерами этот высокий уровень юрисдикции, но преобразуем по возможности наши ревизионные советы в кассационные трибуналы; составим их из несменяемых судей; подчиним выбор этих судей порядку, несколько схожему с порядком выбора судьи для Кассационного суда; придадим этим трибуналам компетенцию и практику Кассационного суда по уголовной части; оставим, впрочем, все как есть в отношении количества и воинских званий судей» ^{[20, p. 402, 403]}. Как видно, в приведенном отрывке выявляются определенные отличия военных ревизионных советов от Кассационного суда: в порядке формирования судов, отбора судей, в компетенции и практике судебного органа.

В эпоху Директории, когда появились постоянные ревизионные советы в армии, Кассационный трибунал (ставший Кассационным судом в эпоху Империи) был составлен из выборных судей. Порядок их избрания и смещения с должности был определен Конституцией III г. Р. (1795 г.). Судьи выбирались на избирательных собраниях каждого департамента страны, при этом количество судей в трибунале не должно было превышать трех четвертей от общего количества департаментов (в Конституции указаны 89 департаментов). Ежегодно состав трибунала должен был обновляться на одну пятую часть посредством выборов на тех же избирательных собраниях. Допускалось, что судьи могли быть переизбраны в любое время. При суде должны были также состоять комиссар и его заместители, которые назначались и смещались исполнительной Директорией ^{[12, p. 78]}. По данным французского исследователя Ж. Годшо, трибунал должен был состоять из 50 судей, но Директория, используя исключительные законы, добилась введения в его состав 28 человек. При трибунале состоял один комиссар Директории и семь его заместителей. Орган был поделен на три секции: уголовную, для рассмотрения прошений по гражданским делам и для вынесения по ним решений. В каждой секции при принятии решения должно было присутствовать по меньшей мере 9 судей ^{[14, p. 480]}.

В период Консулата порядок формирования суда изменился. В соответствии с Конституцией VIII г. Р. (1799 г.), члены Кассационного трибунала должны были назначаться Охранительным Сенатом по национальному списку нотаблей (избранных гражданами из департаментских списков) и являлись несменяемыми ^[7]. Затем по Органическому сенатус-консульту Конституции от 16 термидора X г. Р. (4 августа 1802 г.). Сенат должен был пожизненно назначать членов Кассационного трибунала из трех кандидатов, предложенных первым консулом Наполеоном Бонапартом ^[8]. Став императором французов, Наполеон приобрел также право назначения первого президента и президентов секций Кассационного суда с пожизненным сроком полномочий (по Органическому сенатус-консульту от 28 флореаля XII г. Р. (18 мая 1804 г.)). В состав Кассационного суда Империи входили 52 судьи, включая четырех президентов, императорский генеральный прокурор, 6 заместителей в звании генеральных адвокатов, главный секретарь, 4 секретаря-канцеляриста и 8 привратников. Как и в эпоху Директории, суд состоял из трех секций (уголовной палаты, палаты прошений и палаты гражданской) ^{[10],[14, p. 629],[17, p. 243],[22, p. 618]}. Очевидно, что Кассационный трибунал (Кассационный суд) сильно отличался от постоянных ревизионных советов, которые изначально формировались только путем назначения судей от воинских начальников и в принципе могли быть ими смещены.

Что касается компетенции Кассационного трибунала по уголовным делам, она определялась конституционными и уголовно-процессуальными законами Франции. По Конституции III г. Р. (1795 г.) трибунал должен был рассматривать дела по прошениям о кассации решений, вынесенных судами в последней инстанции. При этом Кассационный трибунал не должен был входить в существо дела, но призван был отменять приговоры, вынесенные с нарушением процедурных форм или содержавшие явное нарушение закона, после чего направлять дело на рассмотрение в суд соответствующей компетенции ^{[12, p. 76, 77]}. Конституция VIII г. Р. (1799 г.), в сущности, повторила эти положения термидорианской Конституции ^[7]. Дополнительную характеристику компетенции Кассационного суда по уголовным делам в эпоху Империи содержал Кодекс уголовного расследования 1808 г. В соответствии с Кодексом, кассация допускалась в отношении как вынесенных приговоров судов в последней инстанции, так и в отношении предварительных решений и проведенного расследования, но только после вынесения окончательного приговора. Предметом кассации могли быть также решения относительно компетенции суда (даже при отсутствии окончательного приговора) (art. 416). После отмены судебного акта Кассационный суд мог направить дело на новое рассмотрение в императорский суд (суд апелляционной юрисдикции в Империи), если решение суда было отменено по одной из трех причин: когда деяние не было квалифицировано как преступление в соответствии с законом; когда не была выслушана прокуратура; когда решение не было вынесено количеством судей, положенным по закону (art. 299, 429). Дело направлялось на новое рассмотрение в суд ассизов (уголовный суд с участием присяжных по делам о преступлениях), если приговор и расследование были отменены по причине неверных действий самого этого суда. Наконец, дело могло быть направлено в трибунал первой инстанции (суд гражданский и одновременно уголовный – по делам о проступках), если приговор и расследование аннулированы по основным пунктам, представляющим гражданские интересы. В случае, когда приговор и расследование были отменены из-за неверного определения компетенции суда, Кассационный суд мог передать дело соответствующим судьям (если дело подлежало ведению трибунала первой инстанции, в котором состоял судья, производивший первоначальное расследование по нему, оно должно было быть передано в другой такой же трибунал) (art. 429) ^{[11, p. 101, 143, 147, 152, 153]}. (См. также: ^{[16, p. 45, 48]}).

При анализе вопроса о компетенции Кассационного трибунала следует учитывать также возможности данного суда проводить толкование норм закона при сопоставлении с ним судебных актов. На основе таких толкований появилась самостоятельная юриспруденция Кассационного трибунала, прецеденты толкования могли использоваться впоследствии для принятия судом аналогичных решений при проведении кассации. (См. подробнее о юриспруденции трибунала эпохи Революции в исследовании Ж.-Л. Альперена: ^[15]).

Сравнение компетенции Кассационного трибунала (Кассационного суда) с компетенцией постоянных ревизионных советов наводит на мысль, что кассация в первом суде понималась более широко, но не по сути производимых трибуналом действий (они были одинаковы в Кассационном трибунале и в ревизионных советах – отмена решения по формальным основаниям), а по диапазону проверяемых судебных актов. Кассационный суд мог не только отменить вынесенный нижестоящим судом окончательный приговор, но и кассировать предварительные решения этого суда и отменять проведенное с нарушением закона расследование, мог также отменить решение, принятое судом в отношении своей компетенции по рассматриваемому делу. Кассационному трибуналу были предоставлены более широкие возможности в оценке применяемых законодательных норм. В этом смысле право кассации, принадлежавшее Кассационному трибуналу (Кассационному суду) являлось более полным, чем право постоянных ревизионных советов. Из этого можно заключить, что ревизия в военных судах Франции состояла только в ограниченной кассации судебных решений, она не совпадала полностью с правом кассации, принадлежавшим штатскому суду.

Подводя итоги, следует сказать, что во французской юриспруденции конца XVIII – начала XIX в. понятие «ревизии» могло включать в себя одновременно и кассацию судебных решений, но на примере постоянных ревизионных советов отчетливо видно, что кассация, которую призваны были проводить военные суды в порядке ревизии, носила ограниченный характер. Постоянные ревизионные советы, составленные из непрофессиональных юристов, обычных военнослужащих, сменяемых и зависящих от своих военных командиров, не могли в силу своего положения быть подобием авторитетного и независимого Кассационного трибунала. Поэтому и право, принадлежавшее им, было более узким и лишь отчасти совпадало с правом кассационных судей.