Экологическая повестка в контексте самоопределения коренного населения в Арктике

Хусаинова Софья Салаватовна ORCID: 0000-0002-8423-5311 аспирант, кафедра мировой политики, Санкт-Петербургский Государственный Университет. 191060, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Смольного, 1/3 Khusainova Sofia Postgraduate student, the department of World Politics, Saint Petersburg State University 191060, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Smol'nogo, 1/3 selenis95@mail.ru Другие публикации этого автора

Ретроспектива взаимозависимости коренного населения и экологии

Эпоха колониализма кажется минувшим временем, обращением в прошлое, которое на сегодняшний день не имеет практического веса для предопределения тенденций мирового развития. На первый взгляд проблема самоопределения коренных малочисленных народов в разных странах давно решена, существующие общественные объединения ^{[1; 2; 3]}, нормативно-правовая база ^[4], законодательство в странах Северной Европы ^{[5; 6]}, и Российской Федерации ^[7], полностью удовлетворяют потребности коренного населения.

Однако существующая нормативно-правовая база не всегда может отразить реальную ситуацию в регионах. Проблематика такого несоответствия кроется в низком уровне качества жизни, в недостаточной представленности некоторых культурных объектов, в отсутствии централизованного аппарата ^[9]. Урбанизация территорий, на которых проживают коренные жители, приводит к оттоку населения в большие населенные пункты, что влечет неминуемый эффект исчезновения языкового разнообразия, а также традиционных промыслов.

Особенность традиционного хозяйства играет ключевую роль в понимании экологической проблематики расселения коренного малочисленного народа или же просто коренных жителей, чье существование напрямую зависит от территории, которую они населяют. Национальная идентичность формируется путем отождествления личности с окружающими ее факторами жизни, при условии, что все этапы социализации будут свершены в определенных культурных традициях, что приводит к становлению зрелой личности, заявляющей о своей «особенности» и исключительности происхождения. Для коренных народов свойственна не только национальная, но и коллективная идентичность, что проявляется в их общем осознании «различности» с другими гражданами. Такая специфика сообщества формируется при определенном взаимодействии, что в нашем случае относится к традиционному промыслу, который и является сутью самоопределения коренного народа.

Именно в такой подробной связи открываются глубинные проблемы отсутствия законодательной базы, регулирующей способы и методы ведения традиционного хозяйства. На сегодняшний день существует определенная база нормативно-правовых актов, однако их разрозненность не может быть координирующей силой для промыслов коренных народов с целью реализации продуктов на открытом рынке и популяризации промысла среди молодого поколения. Традиционными промыслами зачастую выступают скотоводческие производства, что присуще народам, чья жизнь полностью подчинена климатической зоне, в которой была сформирована их сущность посредством использования природных благ населяемой территории.

Характерная черта такого образа проживания – размеры этих земель, которые подчинены нуждам культурно-технической революции – земли коренных народов используются компаниями для добычи полезных ископаемых, в числе которых находятся как государственные, так и частные предприятия ^{[10, стр 256-452]}. Традиционные промыслы - устаревшие обряды, в то время как добыча полезных ископаемых – прогрессивное явление, атрибут XXI века и основа существования. Традиционные промыслы не монетизированны, однако они не только сохраняют самоопределение коренного малочисленного народа, но и обеспечивают экологический покой территорий самобытного хозяйства, охраняют землю и обеспечивают устойчивость климатической зоны в Арктике. Готовность нефтедобывающих компаний к диалогу успешно решает данное противоречие, однако механизм взаимодействия не закреплен законодательно, что порождает сомнения о границах самоопределения коренного населения.

Теоретическое обоснование такого феномена как экологическая колонизация обращается к истокам классического понимания колониализма, как явления порабощения одной структуры другой, менее сильной. Эксплуатация в основном происходила за счет завоевания различными способами (военным, политическим, экономическим) и дальнейшего использования территорий подчиненного игрока, который экономически не может противостоять захватчику. Процессы демократизации и гуманизации, центральной идеей которых является превосходство счастливой человеческой жизни, привели к независимости многих территорий после 1945 года (Индонезия, 1945г., Индия 1947г., Индокитай 1954, 1960 «год Африки» и т.д.) ^{[11, стр. 14- 17]}. Несомненно, обращение к прошлому дает основание полагать, что появившийся на свет неоколониализм стал следствием, ответом на изменившуюся систему международных отношений.

Неравноправие проявляется как в торгово-промышленной сфере, так и в военно-политических отношениях, скрытый на первый взгляд факт зависимости проявляется лишь на момент результатов: макроэкономических показателей, именно поэтому зачастую очень сложно отследить феномен неоколониализма, например, между странами, чьи экономические скорости развития не остро разняться.

Известный постулат «империализм как высшая стадия капитализма» ^[12] утверждает, что путь к капиталистическому единству и прогрессу оканчивается некой формой колонизации менее приспособленных экономик, однако на месте колониализма, как главного инструмента империализма, сегодня мы имеем неоколониализм. Результатом такого состояния является деградация неразвитых регионов, при условии обширных вложений в депрессивные территории ^[13]. Такая ретроспектива помогает понять особенности вопросов идентичности и инструментов управления, влияния на коренные малочисленные народы через призму популяризации господствующего гегемона в прошлом. Неоколониализм может проявляться в мероприятиях по интеграции культурного наследия правящих в прошлом политических элит. Такой пережиток прошлого не может быть частью сценария новой политики по выстраиванию политики в отношении культурного самоопределения коренного населения. Ретроспектива сознания порождает дихотомию, о том, что зависимый объект может претендовать на взыскание справедливости за события в прошлом, что, безусловно может стать проблематикой внутреннего государственного покоя.

Схожим теоретическим сюжетом обладает такое явление, как и новый империализм, который по сути является тем же новым колониализмом. Главным отличием является лишь временной период: новый империализм зачастую звучит в промежутке конца XIX — начала XX веков. Проявление нового империализма, безусловно, можно расценивать как последствие многолетней зависимости и привычки подчинения, однако в эпоху рисков экологической безопасности последствия нового империализма в XXI веке должны быть полностью искоренены, прежде всего в целях сохранения суверенитета государств перед лицом внешних угроз. Сложнейшая структура современного политического управления внутренними делами государства с целью реализации более крупных, международных проектов межнационального взаимодействия могут преследовать корыстные цели, посредством популяризации определенного языка или культуры, путем навязывания идеи устойчивого развития ^[15] или же с помощью обещаний о счастливом развитом будущем, которое может так и не наступить. Такой скрытый механизм воздействия путем экстраполяции на коренное население Арктики иностранных сюжетом при отсутствии должного контроля могут привести к неожиданным последствиям.

Теоретическое обоснование феномена самоопределения коренного населения

Соответственно, такой конструкт выстраивания стратегической политики определенного государства ставит под угрозу не только благополучие коренных народов в Арктике, но и политическое спокойствие практических территорий ведущих Северных стран. Исследования в области эксплуатации природных ресурсов уже крупных индустрий с точки зрения научного подхода на русском языке встречаются крайне редко. Данный вопрос открыто представлен доктором экономических наук, доктором философских наук, профессором Субетто Александром Ивановичем, который заявляет, что глобализм подразумевает справедливое и честное начало и не может преследовать эгоистических целей, однако реалии сегодняшнего дня показывают образовательный, экономический и экологический империализм, лишенный социальной справедливости и далекий от идеала ноосферно-социалистического строя на Земле ^{[16, стр. 7-14]}.

Эта идея тесно переплетается с более новыми зарубежными исследованиями: австралийская научная школа в лице Марка Гиббса и Максина Ньюлендса утверждает, что перенос капитала, методов добычи, трудовых ресурсов и технологий, разработанных в промышленно развитом мире в потенциально непромышленные страны, в которых расположены полезные ископаемые — это путь к возмещению ущерба от воздействия глобальных выбросов. Исследователи утверждают, что этот механизм также можно использовать в качестве троянского коня для дальнейшей колонизации через вектор экологического империализма, при котором помощь ведет к нежелательным социальным и экологическим воздействиям на природу и человеческие сообщества в «непромышленных нациях» ^{[17, стр. 23-26]}. Более того, согласно исследователю Сабрине Фернандес, экологический дисбаланс имеет фундаментальное отношение к экономическому неравенству, которое окружает все деловые контракты, связанные с добычей полезных ископаемых или же по восстановлению территории ^[18]. Дисбаланс между экономическими структурами так же представляет собой не только капиталистическое столкновение, но и национальное восприятие. Именно поэтому эффект экологического вмешательства затрагивает национальный вопрос, который должен являться основой внутренней организации социальной и экономической планировки территории, на которой проживает определенное культурное общество ^{[19, стр. 7-11]}.

Существует точка зрения, что строй экологического империализма неочевиден по своей сути, например, согласно исследованию Джаспера Абембия, такой империализм имеет эффект романтизации инвестиций, вкладываемых в регионы, говорит о движущей силе экономического роста и пользы, однако на деле демонстрирует масштабную хищническую деятельность, представляющую экологическую и социальную угрозу населению, проживающему на этой территории ^{[20, стр. 3]}.

Проблематика определения сущности экологической взаимозависимости упирается так же в междисциплинарность понятия. Согласно исследованию Хенрика Торена и Санны Столхаммар, теоретическая обоснованность оправдывает экологический неоколониализм, который зачастую может иметь позитивный посыл и первое время показывать успешные экономические показатели ^{[21, стр. 14-17]}. Следовательно, трудно сказать, где границы нового колониализма и экологического империализма, где заканчивается экономический рост и начинается процесс разрушения национальной идентичности и экологии региона. Трудно так же оценить границы самоопределения коренного населения, предугадать где именно произойдет расхождение, и в зависимости окажется уже не идентичность коренных жителей, а жизненно необходимые добывающие полезные ископаемые компании, которые стараются учитывать специфику региона.

Такая пропасть отражается в длительных (технологических, социальных, культурных, экологических) сложностях при выстраивании отношений сегодня ^{[22, стр. 8]}. Стремление к игнорированию проблем прошлого могут быть причиной неспособности разобраться, как именно действовать в регионах, которые уже столкнулись с феноменом денежных вложений, отнюдь не способствующих улучшению качества жизни населения.

Еще одной теоретической особенностью феномена самоопределеняи в Арктике можно считать тесную взаимосвязь с «теорией накопления» Джона А. Хобсона ^{[23, стр. 140-157]}, которая концентрирует свое внимание на инвестициях в регионы, которые уже достигли определенного качественного уровня и дальнейшее их развитие упирается в тупик. Технологические новшества и внедрение экономических моделей в уже развитые территории порождает ситуацию, в которой капиталовложения начинают базироваться в менее развитых регионах, где они заканчивают цикл и не могут быть движущей силой без регулирующего звена.

Пути стабилизации устойчивой Арктики

Следовательно, дальнейшая индустриализация экономически сильных предприятий, даже при наличии восстановительных программ для регионов, не может стать решением проблемы природоохранного характера. Непосредственное включение коренного населения в процессы решения вопросов может рассматриваться как способ взаимодействия в данной ситуации. Неимпериалистический путь развития может сложиться путем политической социологии, в центре которой будет находиться субъект – человек из числа коренного населения. Макроэкономические рамки могут обеспечить основу для переосмысления потока информации в мире и способствовать нормализации диалога. Равноправное соотношение экономической силы и феномена самоопределения коренного населения может быть найдено путем трудоустройства их представителей, что предопределит рамки проявления культурной идентичности и предоставит возможность добывающим компаниям проводит сбалансированную деятельность.

Позитивный вектор 2021 года, ознаменованный председательством Российской Федерации в Арктическом Совете (2021-2023г) под эгидой ответственного управления для устойчивой Арктики предусматривает продвижение коллективных подходов к обеспечению устойчивого развития региона. Человеческий капитал как возрастающий потенциал прогресса был представлен на Международной научной конференции «Арктика как объект государственной политики» ^[24]. Экспертный доклад в лице А.В. Головнёва МАЭ РАН (Кунсткамера) осветил культурное наследие технологии освоения ресурсов контроля над пространством, представленное кочевниками. Этнологическая экспертиза, доказывает, что коренные народы Арктики не являются оседлыми, не являются тупиковой ветвью, а напротив, составляют важнейший актив Арктической территории, который не может быть реализован во многом из-за технологического прорыва стран Северной Европы и Российской Федерации. Исследования доказывают, что освоение территории происходит традиционным путем, кочевым образом, методом беспрерывным, профессиональным, которым не обладают современные технологии. Согласно экспертному мнению, на сегодняшний нет разделения на традицию и инновацию, есть тандем таких явлений, который необходимо развивать.

Таким образом, устойчивое развитие арктического региона относительно нового столетия показывает, что изучаемые вопросы соприкасаются с серьезными вызовами не только для внутренней политики государства, но и для международного статуса Российский Федерации в Арктике. Предпринимаемые инициативы относительно поддержки самоопределения коренного населения помогают восстановить баланс между культурным взаимодействием, однако современная повестка дня свидетельствует о более глубоких проблемах и рисках экосистемы региона. Политика по освоению арктических территорий сопряжена с действиями сразу нескольких государств Северной Европы, с сильнейшей экономкой, регион представляет собой площадку политического взаимодействия между Китайской Народной Республикой и Российской Федераций, что делает Арктику еще более трудоемким сюжетом во внутригосударственном формате. Разветвленная нормативно-правовая база Российской Федерации относительно реализации прав коренного малочисленного народа представляет собой документацию, сформированную в ответ на происходящие инциденты, что не является сбалансированной системой законодательства, которая может сдержать культурный всплеск самоопределения и найти баланс между добывающими полезные ископаемые бизнес-структурами и идентичностью коренного населения.

Следовательно, нельзя игнорировать уже текущий и развивающийся процесс использования эффекта экологического империализма в Арктике. Такое движение остановит не полный отказ от денежных вложений и стремлений к исключению капитала в вопросе восстановления и поддержки экономически слабых стран и территорий, а продуманная нормативно-правовая база взаимоотношений. Такой ход будет способствовать ситуации, в которой финансовая мощь капиталистических гигантов будет сдержана и не сможет препятствовать развитию малых экономик, а так же поможет определить границы проявления культурной идентичности. Представленность коренного населения в процессах принятия решений поможет предотвратить эффект накопления инвестиций, которые не приводит к развитию. Признание коренного населения в качестве экспертов на территории Арктике позволит понять специфику климатической зоны, поможет предотвратить экологические катастрофы, поможет решить вопрос с трудоустройством. Тесное взаимодействие разрешит дихотомию развития технологии и прорисует рамки проявления идентичности коренного населения на арктических территориях Российской Федерации.