Национальные сценарии цифровизации политического протеста

Патарая Кристина Ираклиевна студент, кафедра российской политики, МГУ имени М.В. Ломоносова 410080, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект 27, 24 Pataraya Kristina Iraklievna Student, Department of Russian Politics, Lomonosov Moscow State University 410080, Russia, Moscow region, Moscow, Lomonosovsky Prospekt 27, 24 ussr8673@gmail.com

Крымова Ксения Михайловна студент, кафедра российской политики, МГУ имени М.В. Ломоносова 410080, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект 27, 24 Krymova Kseniya Mikhailovna Student, Department of Russian Politics, Lomonosov Moscow State University 410080, Russia, Moscow region, Moscow, Lomonosovsky Prospekt 27, 24 ussr8673@gmail.com

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и АНО ЭИСИ в рамках научного проекта № 21-011-31160 опн "Цифровизация политического протеста в условиях становления новых медиакорпораций: причины, механизмы, тенденции".

Введение

В условиях стремительного развития цифровых технологий за последние годы произошли существенные изменения политического ландшафта. С появлением новых цифровых инструментов, трансформировавших политическое участие, изменилась и природа политического протеста, организуемого при помощи различных мобильных технологий и социальных медиа.

Несмотря на тот факт, что использование цифровых технологий при организации и поддержании политического протеста исследуется учеными уже достаточно долго, последние несколько лет отметились существенными изменениями роли цифровых инструментов в данных процессах. Цифровые технологии начинают занимать в них все более важное место, переставая быть лишь вспомогательными средствами. Особенно отчетливо это проявилось в следующих кейсах цифровизации политического протеста: протесты против законопроекта об экстрадиции в Гонконге (2019-2020 гг.), протесты несогласных с результатами президентских выборов в Белоруссии (2020-2021 гг.), протесты во Франции против законопроекта «О глобальной безопасности» (2020-2021 гг.), протесты несогласных с результатами выборов в США (2020-2021 гг.), а также протесты в поддержку А. Навального в России (2021 г.). Необходимость научного переосмысления политико-технологического статуса цифровых инструментов в рамках национальных сценариев организации и поддержания протестной активности обуславливает теоретическую и практическую актуальность исследования.

В рамках настоящей работы были рассмотрены пять кейсов, раскрывающих сущность сценариев цифровизации политического протеста в Гонконге, Белоруссии, Франции, США и России с целью выявления общих и особенных характеристик этих моделей.

Теоретико-методологическая основа исследования

Теоретическую основу данного исследования составляют следующие теории и концепции: сетевого общества (М. Кастельс), «умной толпы» (Г. Рейнгольд), состязательной политики (Д. МакАдам, Ч. Тилли, С. Тэрроу) и относительной депривации (Т. Гарр).

Современные исследования, посвященные данной проблематике, можно разделить на несколько групп. К первой группе относятся работы, изучающие характер современного политического протеста (Р. Пырма, А. Соколов)^[1]. Ко второй – исследования, касающиеся феномена цифровизации в политической сфере (М. Васильев, Я. Игнатовский, А. Коньков, Д. Мухаметов)^[2]. Третью группу представляют публикации, связанные с изучением мобилизационного потенциала цифровых технологий (В. Ачкасова, О. Башева, А. Макарычев, Р. Ениколопов и др.)^[3]. Четвертая группа – исследования, анализирующие отдельные отечественные и зарубежные протестные акции, опосредованные цифровыми инструментами (И. Суслов, Е. Бродовская и др.)^[4].

Стоит отметить, что в научной литературе уже давно были выявлены два основных подхода к оцениванию влияния цифровых инструментов на протестное политическое участие^[5]. В рамках одного заключается, что цифровизация предоставляет новые возможности для организации и поддержания политического протеста, становясь одним из ключевых. Так, по мнению К. Ширки, развитие цифровых технологий трансформировало политическую активность в связи с существенным облегчением поиска и мобилизации сторонников^[6]. Среди приверженцев второго подхода – техно-скептиков – популярен тезис о том, что современные технологии, наоборот, обуславливают новые угрозы организации политического протеста (например, феномен слактивизма, возможность возникновения кибератак, потеря конфиденциальности информации)^[7]. Несмотря на то, что события последних лет в основном подтверждают позиции техно-оптимистов, на наш взгляд, оба подхода в той или иной степени отражают влияние цифровых технологий на характер современного политического протеста.

В качестве основных методов мы использовали case study и компаративный анализ, опираясь на открытую статистику, изучение научных и аналитических публикаций отечественных и зарубежных исследователей, а также на освещение выбранных кейсов протестов в медиасреде. Кроме того, в процессе исследования также был применен сценарный подход (Э. Минкс, Э. Бельке) для идентификации ключевых факторов влияния на процесс цифровизации политического протеста, для определения различных перспектив развития будущего, а также для выработки возможных практических решений.

Метод case study был задействован для анализа современных практик применения цифровых технологий в контексте современного политического протеста. Для выявления национальных сценариев цифровизации политического протеста были проанализированы пять кейсов: протесты в Гонконге, Белоруссии, Франции, США и России.

Метод компаративного анализа был применен для выявления значимых особенностей национальных моделей цифровизации политического протеста в Гонконге, Белоруссии, Франции, США и России. Сравнительный анализ проводился в два этапа: первый был необходим для исследования современных условий и предпосылок цифровизации политического протеста в выбранных кейсах, второй – для выявления общих и особенных характеристик национальных моделей цифровизации политического протеста.

Результаты исследования

В качестве первого этапа исследовались технологические и социально-политические аспекты, влияющие на цифровизацию политического протеста в выбранных кейсах. Отдельный немаловажный блок был связан с современным этапом развития цифровых технологий. В качестве критериев для сравнения цифрового потребления были выбраны следующие показатели: проникновение интернета, уровень вовлеченности населения в социальные медиа (общее количество активных пользователей и доля использующих смартфоны среди них), наиболее популярные платформы. Критерии для оценки социально-политического состояния были выбраны следующие: уровень развития политических прав и гражданских свобод (согласно организации Freedom House, оценивающей их состояние по шкале, где 100 – самый высокий показатель), уровень доверия к органам власти у населения, уровень свободы СМИ (всемирный индекс свободы прессы по версии организации «Репортеры без границ», где 0 – лучший показатель) и уровень урбанизации. Результаты представлены в таблице 1.

Таблица 1. Технологические и социально-политические аспекты, влияющие на цифровизацию политического протеста

Table 1. Technological and socio-political aspects affecting the digitalization of political protest

По результатам сравнения показателей мы можем сделать следующие выводы:

Во-первых, заметно, что в Белоруссии и России процент пользующегося интернетом населения значительно уступает уровню проникновения интернета в Гонконге, США и Франции: если в этих странах из десяти жителей интернет не используется лишь одним, то в России и Белоруссии – примерно двумя, что в масштабах страны может создавать трудности для оперативной мобилизации и координации протестов.

Во-вторых, несмотря на существенную разницу в общем количестве активных пользователей соцсетей, можно отметить тенденцию предпочтения смартфонов другим устройствам: везде более 95% активных пользователей социальных медиа выбирают именно их. Что касается Белоруссии и России, то стоит отметить тот факт, что меньшее количество инструментов для организации и поддержания протестов (что сказывается, например, на их географии или интенсивности) не говорит об их полном отсутствии, хотя несколько тормозит процессы протестной мобилизации и координации.

В-третьих, стоит отметить, что среди населения Гонконга, России и США пользуются популярностью национальные платформы, что также может влиять на специфику национальных сценариев цифровизации политического протеста, определяя их масштаб и информационную освещенность. Тесные взаимоотношения Белоруссии с Россией обуславливают популярность российских платформ, а отсутствие во Франции подобных национальных проектов компенсируются доминированием Facebook. Кроме того, мы также предполагаем, что ежегодно растущая популярность Facebook в Гонконге обусловлена не только ростом глобального влияния этой платформы, но в определенной степени и стремлением гонконгцев отделиться от китайского влияния: по результатам опросов, только 11% жителей Гонконга назвали бы себя «китайцами», а 71% утверждают, что не гордятся тем, что являются гражданами Китая^[16].

В-четвертых, довольно высокий уровень урбанизации в выбранных странах подтверждает выводы исследователей о том, что высокая концентрация населения в городах представляет больше возможностей для социальной мобилизации^[17].

Наконец, в-пятых, несмотря на высокий уровень развития политических прав и гражданских свобод в США и Франции, доверие к власти и состояние свободы СМИ в этих странах (как и в более несвободных Белоруссии, России и Гонконге) находятся не в идеальном состоянии, что говорит о возможных затруднениях в диалоге между государственными институтами и гражданским обществом. Это способствует росту политической напряженности и усилению протестного потенциала. Тем не менее, их характер, в силу различных показателей, также будет отличаться.

Гонконг: протесты против законопроекта об экстрадиции

Законопроект об экстрадиции, предложенный гонконгским правительством в феврале 2019 г., наделял главу исполнительной власти и местные суды полномочиями рассматривать запросы о выдаче подозреваемых в совершении преступлений, в том числе и со стороны материкового Китая. Подобные действия правительства вызвали недовольство: противники законопроекта полагали, что в материковом Китае гонконгцы могут подвергнуться несправедливому суду. Кроме того, они утверждали, что законопроект позволит Китаю преследовать правозащитников.

Несмотря на то, что тысячные протесты против законопроекта были в марте-апреле, наиболее крупные акции произошли летом 2019 г. 9 июня в мирном шествии против второго чтения законопроекта участвовали около миллиона человек. 12 июня, в день второго чтения, состоялась новая акция, в ходе которой полиция применила резиновые пули и слезоточивый газ. 15 июня глава исполнительной власти Гонконга Кэрри Лэм объявила о приостановлении обсуждения законопроекта, но на следующий день на улицы вышло около двух миллионов человек, требующих его полного отзыва. По мере развертывания протеста были выдвинуты еще четыре требования: организация расследования действий полиции, отказ от характеристики протеста как «бунта» (riot), амнистия для арестованных и введение всеобщего избирательного права вместе с отставкой Кэрри Лэм. К июлю-августу произошла эскалация протеста: в ответ на ужесточение действий полиции участились акты вандализма^[18]. Законопроект был отозван к осени, но количество выступлений сократилось только после вспышки COVID-19, хотя с ослаблением ограничений акции возобновились в связи с принятием Китаем нового закона о национальной безопасности в Гонконге. В результате, несмотря на репрессивные действия гонконгского правительства, некоторые уступки все же были сделаны.

Хотя применение цифровых технологий при организации и проведении протестных акций знакомо гонконгцам со времен «революции зонтиков», появление новых тактик и принципов предопределило изменения в использовании самих цифровых инструментов. В кейсе протестов в Гонконге виден запрос на анонимность: так, если в 2014 г. в качестве основных платформ использовались Facebook и Twitter, то в протестах 2019 г. их функция заключалась лишь для глобального освещения протестных акций и формирования повестки, поскольку публичный характер этих платформ не позволял протестующим координировать действия. Данную функцию стали выполнять более «безопасные» цифровые платформы и использование VPN для обхода блокировки и поддержки конфиденциальности. Так, например, если в июле 2018 г. в Telegram было 26 тыс. новых пользователей, то через год это число возросло на 323%, составив 110 тыс. Telegram-каналы и закрытые секретные чаты применялись для получения информации о происходящих событиях и координации действий. Кроме того, Telegram служил одним из источников для сервиса HKmap.live, где на карте показывалось местоположение полиции и проводимых акций.

В кейсе Гонконга заметно, как неподвижная «оккупационная» (от движения «Occupy») логика протеста, заметная еще в «революции зонтиков», постепенно трансформируется в гибкую и мобильную тактику-метафору: блокируя улицы, протестующие стремились «быть как вода», географически рассредоточиваясь и меняя направление, фокус и характер акции. С «тактикой воды» сочетается принцип децентрализованного лидерства: в кейсе гонконгских протестов не наблюдалось четко выраженного лидера (как Д. Вонг в 2014 г.), а действия во время акций определялись коллективно. Еще один принцип – «не разделяться» – объединил между собой радикально настроенные и мирные протестные группы. Так, система голосования на анонимном форуме LIHKG облегчала принятие решений при подготовке к протестам. Перечисленные принципы и тактики также способствовали анонимизации участников. Важно, что запрос на анонимность во время протестов в Гонконге требовался не только онлайн, но и офлайн: из-за существующей в стране системы распознавания лиц протестующие надевали очки и маски, отворачивались от камер видеонаблюдения и использовали лазерные указки для их «ослепления».

Интересно также стремление к т.н. «геймификации» протеста: отмечается, что некоторые стратегии организации акций напоминают видеоигры, где молодые участники, выбирая определенную роль, выполняют отведенные ей задания^[19].

Протестующие также использовали для координации протестов цифровые технологии, которые работают по Bluetooth (Bridgefy, AirDrop), что позволяло «быть водой» и коллективно действовать даже без доступа к Сети. Для скрытой передачи информации о протестах гонконгцами применялись и нетипичные сервисы: Uber, Tinder и игра Pokemon Go, а во время коронавирусных ограничений проводились онлайн-митинги в игре Animal Crossing. Кроме того, с целью привлечения внимания к проблемам гонконгцев проводились глобальные акции: например, онлайн-флешмоб #Eye4HK, когда пользователей призывали публиковать фотографии, на которых они закрывают правый глаз в знак сочувствия одной из протестующих, повредившей его в результате действий полиции. Также встречались случаи хактивизма (доксинг), когда протестующие раскрывали личные данные полицейских.

Таким образом, разнообразие форм цифровой активности в сочетании с офлайн-акциями позволило, на наш взгляд, гонконгской оппозиции организовать массовую и продолжительную протестную кампанию, даже несмотря на возникавшие ограничения (помимо сопротивления протестным акциям в офлайне) в виде дезинформирующих атак ботов в социальных медиа, DDoS-атак на Telegram, а также цензурирования китайских платформ (Weibo) с целью продвижения повестки материкового Китая.

Белоруссия: протесты несогласных с результатами президентских выборов

В Республике Беларусь актуализация протестной ситуации произошла в контексте результатов президентских выборов, состоявшихся 9 августа 2020 г., в которых одержал победу Александр Лукашенко – действующий президент. Стоит отметить, что протестная активность в Белоруссии наблюдалась и в течение предвыборного периода (она была связана с недопуском альтернативных кандидатов к участию в выборах, а также их арестом), своего пика она достигла после закрытия избирательных участков. 9 августа на улицы Минска и других белорусских городов вышли тысячи жителей для выражения своего несогласия с результатами выборов. В этот же день в Белоруссии начались проблемы с доступом в интернет. Они были устранены лишь к 12 августа, когда жители вновь могли пользоваться социальными медиа и поисковыми системами без помощи VPN и прокси-серверов.

В этих условиях одним из ключевых источников информации для жителей Белоруссии стал Telegram, который, несмотря на временные сбои, все же продолжал работу. Telegram-каналы (NEXTA, NEXTA Live, «TUT.BY новости», «Беларусь головного мозга», «Мая Краiна Беларусь» и др.) и чаты формировали протестную повестку, сообщая о происходящих событиях (например, об актах насилия со стороны сотрудников правоохранительных органов) и одновременно выступая площадками для их обсуждения. Также Telegram использовался хактивистами как площадка для публикации персональных данных сотрудников правоохранительных органов. Однако главная роль мессенджера заключалась в его использовании как инструмента для организации и проведения протестных акций: в Telegram публиковались методические рекомендации для участников, анонсы и планы проведения будущих акций, раскрывалось местоположение силовых структур, указывались направление движения и возможности укрытия, а также организовывалась помощь арестованным и пострадавшим во время протестов. Объединенные в одном мессенджере чаты и Telegram-каналы сыграли важную роль, поскольку смогли консолидировать в единый информационный поток разрозненную по стране протестную активность^[20]. Telegram также удовлетворил запрос участников протеста на анонимность с помощью секретных чатов, настроенных на автоматическое стирание сообщений, и возможности создавать группы, не раскрывая имен и номеров телефонов.

Несмотря на тот факт, что протестная активность в Республике Беларусь была названа «первой Telegram-революцией», ландшафт использования цифровых технологий во время белорусских протестов гораздо шире. Instagram, Facebook, VK и Twitter также использовались для информирования и выражения солидарности (например, с помощью хэштегов #FreeBelarus и #ЖывеБеларусь). В августе 2020 г. активистами были созданы проект BYSOL и Probono.by, помогающие пострадавшим и арестованным во время протестов. Они также имеют свои площадки в социальных медиа (Facebook, VK, YouTube, «Одноклассники» и др.). Кроме того, белорусами использовались платформы ZUBR, осуществляющие гражданский контроль за электоральным и судебным процессами. Помимо этого, протестующие применяли сервисы, позволяющие координировать акции без подключения к интернету («Марш»).

Что касается основных принципов организации протеста, то несмотря на то что на начальных этапах протеста в Республике Беларусь в качестве лидеров можно было последовательно рассматривать Светлану Тихановскую и Марию Колесникову, фактически белорусские протесты носили деперсонализованный характер – им было не свойственно централизованное лидерство^[21]. Кроме того, протестующие заимствовали использованную гонконгцами «тактику воды», чтобы избежать ареста. Тем не менее, несмотря на довольно высокую степень координации протестов в Белоруссии и их продолжительность, их участникам все же не удалось добиться реализации поставленных целей, поскольку у государственной системы получилось перестроиться для подавления протестной активности.

Франция: протесты против законопроекта «О глобальной безопасности»

В 2020 г. правительство Франции приняло решение о необходимости введения законопроекта «О глобальной безопасности». Нужда в нем аргументировалась важностью безопасности на всех этапах и уровнях социальных взаимодействий. Авторы данной инициативы подчеркнули также новизну и правильность подхода как защиты граждан, так и правоохранительных органов. Кроме того, законодатели руководствовались логикой, при которой упрощение работы полицейских является выгодным и для всего общества в целом, так как те смогут более качественно и оперативно выполнять поставленные задачи.

Тем не менее, некоторые пункты данного документа вызвали общественный резонанс. Согласно проекту, полномочия силовых структур значительно расширились: теперь представители закона могли самостоятельно устанавливать факт наличия состава ряда преступлений, изымать те или иные улики, использовать средства видеонаблюдения для регулирования порядка и так далее. Наиболее спорной стала статья 24, согласно которой ограничилась запись полицейских операций. Кроме того, за публикацию подобных материалов любой нарушитель мог получить штраф в размере до 45 000 евро и уголовное наказание.

Данные нововведения касаются непосредственно свободы слова граждан и границ использования социальных медиа. В связи с тем, что постинг новостей с полицейским произволом нередко становится единственно возможным вариантом причины разгорания общественного резонанса, французы проявили крайнюю степень несогласия с действиями правительства. В течение всего времени бушевания протестов на территории Франции было проведено более 90 манифестаций, множество митингов, в результате которых состоялись массовые задержания активистов, некоторые из которых получили уголовный срок. Одним из основных инструментов выражения недовольства стали массовые публикации негативного мнения об инициативе на таких площадках, как Facebook, Instagram, Twitter и TikTok.

Стоит отметить, что это не первая серия массовых длительных протестов во Франции за последние несколько лет: в 2018 г. из-за ряда политических действий Эммануэля Макрона в стране разгорелось движение желтых жилетов, отличившееся многочисленными митингами и шествиями, а также многочисленными стычками с правоохранительными органами. Данное движение также активно координировалось через социальные медиа: повестка, время, место того или иного протеста согласовывались в интернете. Кроме того, недовольные зачастую обсуждали через подобные приложения и действия во время самих событий.

Мы можем говорить о том, что протесты в Париже против законопроекта «О глобальной безопасности» приобрели достаточно крупный масштаб. По тем или иным данным, количество протестующих во время данных демонстраций достигало от 133 000 до 500 000 человек.

Несмотря на то, что правительство пообещало общественности отозвать и пересмотреть законопроект «О глобальной безопасности», что в итоге и сделало, протестующие, как и журналисты, чья деятельность напрямую связана с данными ограничениями, не были удовлетворены данными мерами. Они требовали полное исключение статьи 24 из документа. Кроме того, требования об отмене распространились на 21 и 22 статью, которые предусматривали расширение видеонаблюдения посредством беспилотных летательных аппаратов. Несогласные видят в данных пунктах попытку ограничения свободы слова и посягательство на неприкосновенность частной жизни граждан. Подобный настрой не удивителен: за последние несколько лет поддержка сил правопорядка во Франции упала с 72% до 66%^[22].

США: протесты в Вашингтоне

3 ноября 2020 г. в США прошли 46-е президентские выборы, результатом которых стала победа Джозефа Байдена от демократической партии с 306 голосами и поражение Дональда Трампа, 45-го президента США, с 232 голосами. В рамках данного события разгорелись множественные скандалы: республиканцы были уверены, что голоса были подброшены и фактическая победа осталась за их кандидатом. Поводов для подобных подозрений было несколько: попытка проведения процедуры импичмента в адрес Д. Трампа со стороны демократической партии; обвинения Трампа в сотрудничестве с Россией; сомнения крупных медиаплатформ в достоверности информации, размещенной на них Трампом; «почтовый скандал», в рамках которого сторонники демократической партии обвинили в содеянном президента.

Из-за подобной, на взгляд республиканцев, несправедливости, сторонниками Дональда Трампа было принято решение о поднятии ряда протестов, кульминацией которых стали события 5 и 6 января, когда множество сторонников кандидата собралось в Вашингтоне с целью демонстрации своего несогласия с результатами президентской гонки. Апогеем данного действия стал захват Капитолия 6 января в рамках митинга «Спасите Америку», вылившийся в массовые беспорядки и приведший к человеческим жертвам.

Во время подсчета голосов Коллегии выборщиков Конгрессом, протестующие положили начало штурму Капитолия: они выломали потенциальные пути проникновения в здание, в то время как заседающие в нем представители власти были вынуждены эвакуироваться. Помимо прочих актов вандализма, проявившихся в разрушении государственного объекта, некоторые недовольные готовили теракт, о чем свидетельствуют найденные впоследствии самодельные взрывные устройства.

Акция не была спонтанной и единичной: недовольство общественности скапливалось с самого начала президентской гонки. Захват Капитолия – это кульминация протестных движений в США, формировавшихся еще с осени 2020 г., в связи с чем грамотнее будет рассматривать активности 5 и 6 января в контексте нараставших в обществе негативных настроений, а не обособленно от остальных событий данного периода.

Несмотря на неоднозначные методы в разрешении политического конфликта, результатом применения которых стала смерть 4 человек, Дональд Трамп назвал действия митингующих проявлением патриотизма и открыто одобрил применение насильственных актов в отношении к действующей власти. К вечеру 6 января протест был разогнан американскими правоохранительными органами, а по отношению к особо агрессивным активистам ФБР завело более 170 дел.

Особенную роль в рамках протеста сыграли интернет-площадки, в частности социальные медиа. Именно в них митингующие размещали материалы, подтверждающие их участие в данном событии. Кроме того, в подтверждение своих слов о штурме Капитолия соответствующие фотографии и видео выкладывали и сами члены Конгресса. Помимо этого, сам Д. Трамп методично призывал в своих аккаунтах, в частности в Twitter, к неправомерным действиям по отношению к его политическим оппонентам.

В связи с этим аккаунты Дональда Трампа, как и многих его сторонников, были заблокированы крупными социальными медиа. К примеру, интернет-платформа Reddit заблокировала несколько сообществ, посвященных поддержке Д. Трампа, общая аудитория которых составляла более 800 000 аккаунтов. Кроме того, наиболее активные в рамках данных событий платформы, такие как Twitter, Facebook, чью политику поддержал и Amazon, цензурируют посты сторонников Трампа и удаляют как их, так и сами аккаунты. Данные действия мотивируются статьей в пользовательских сообщениях платформ о запрете призывов к насилию, которая, по мнению администрации сайтов, повсеместно нарушается республиканцами^[23]. Кроме того, из магазинов Apple и Google была удалена платформа Parler, популярная у сторонников Трампа, в результате чего ее пользователи начали призывать к переходу в Telegram, который на фоне новостей о блокировках Трампа и его сторонников вышел в топ популярных приложений в США.

Помимо банов, Д. Трамп подвергся культуре отмены со стороны демократов, в связи с чем временно почти полностью лишился возможности коммуницировать со своей аудиторией и, в частности, лояльными к нему протестующими. После описанных событий команда политического лидера приняла решение создать «свободную от цензуры» социальную сеть Gettr в качестве альтернативы пожизненно заблокировавшего 45-го президента США Twitter. Несмотря на масштабы разгоревшихся беспорядков, фактически арестованными в ходе захвата Капитолия стали 68 человек, а какие-либо санкции к Трампу, кроме осуждения со стороны медийных личностей, применены не были.

Россия: протесты в поддержку А. Навального

В январе 2021 г. из-за важного в политической жизни России события, а именно задержки известного оппозиционного лидера Алексея Навального, началась серия массовых протестов, масштабы которых особенно отличились на территории Москвы и Санкт-Петербурга. Акции длились в период с 23 января, с заключения под стражу самого А. Навального и нескольких представителей созданной им организации «Фонд борьбы с коррупцией», по 21 апреля, когда к общественному деятелю после объявленной им самим голодовки допустили независимых врачей. Отметим, что протесты носили общенациональный характер: хотя мы и фокусируемся на московском и петербуржском кейсах, волна митингов прошла по большинству крупных городов России. Десятки тысяч задержанных находились не только в центральных городах страны, но и в регионах.

Митинги, проводимые А. Навальным и его сторонниками, всегда проходили с использованием цифровых технологий: анонс и организация данных событий в связи со спецификой ведущихся им блогов появлялись на YouTube- и Telegram-каналах. Однако важно понимать, что данные протесты отличаются от предыдущих акций проявления несогласия с проводимой государством политической деятельностью в первую очередь уровнем использования в их рамках цифровых технологий. В этот раз было задействовано большее количество электронных площадок, функционал которых значительно расширился. На данный факт указывает штраф, выписанный Роскомнадзором и адресованный сразу шести интернет-площадкам, в рамках которых публиковались те или иные материалы в поддержку деятельности А. Навального и митингов, поддерживающих его идеи. Составление протоколов об административных правонарушениях осуществлялось на базе статьи 13.41 КоАП РФ в связи с распространением информации, направленной на привлечение несовершеннолетних к участию в несанкционированных массовых (публичных) мероприятиях.

Среди списка нарушителей мы можем встретить такие площадки, как Facebook, Instagram, Twitter, TikTok, VK, «Одноклассники» и YouTube. «Несмотря на требование Генпрокуратуры и уведомление Роскомнадзора, эти интернет-платформы не удалили своевременно в общей сложности 170 противоправных призывов», — говорится в сообщении ведомства^[24].

Для многих представителей власти, как и для самих протестующих, стал открытием тот факт, что российский сегмент TikTok оказался весьма оппозиционным и решил активно поддержать и без того набравшие большую популярность протесты. Пользователи повсеместно начали выкладывать ролики, оповещающие население о датах, времени и местах проведения протестов, мотивирующие принять в них участие и требующие свободы А. Навального. Так, в период проведения данной серии митингов, тематические видео собрали около 200 млн просмотров. Данное явление успело получить в Сети название «факторTikTok».

Изначально TikTok создавался как платформа, на которой пользователи могли бы делиться с аудиторией танцами под аудиотреки. Тем не менее, теперь на просторах данного видеохостинга в рекомендациях мы можем регулярно наблюдать ролики, посвященные политической тематике: нарезки выступлений медийных политиков и политических экспертов, высказывание мнений о тех или иных государственных решениях, выстраивание собственных прогнозов последующего развития государства и т.д. Подобный скачок политической активности в TikTok и его последующее развитие случились именно во время протестов 2021 года.

Данная волна протестов окончилась массовыми задержаниями, арестами и уголовными делами в адрес активистов, так или иначе нарушивших закон РФ. Тем не менее, цифровая активность в рамках поддержки данных протестов стала беспрецедентной: говоря о TikTok, у хэштега #23января (дата несогласованной акции, объявленной сторонниками Навального) – 70 млн просмотров, и еще 29 млн – у похожего: #23января2021^[25].

Помимо прочего, деятельность протестующих координировалась с помощью Telegram-каналов. Именно через данную площадку активисты получали основную информацию о местах сбора, действиях в рамках митинга и сообщали о задержаниях. Если деятельность в других социальных медиа шла вокруг распространения информации о протестах и соответствующей агитации, то Telegram-каналы служили еще и средством коммуникации протестующих.

Кроме того, немаловажную роль в цифровом пространстве протестов сыграли такие площадки, как ФБК и ОВД-Инфо. Первая организация брала на себя роль организации митингов: назначение дат, мест, времени и тактики протестов, освещала основную повестку. ОВД-Инфо же занималась сбором средств для найма адвокатов задержанным и освещением действий, совершенными в адрес активистов со стороны силовых структур.

Итак, опираясь на представленные выше национальные сценарии цифровизации протеста, можно обобщить перечисленные характеристики и перейти ко второму этапу сравнительно-сопоставительного анализа (таблица 2).

Таблица 2. Основные черты национальных сценариев цифровизации политического протеста

Table 2. The key features of national scenarios of political protest digitalization

Опираясь на проведенный анализ, можно сделать следующие выводы:

1. В каждом из рассмотренных кейсов политических протестов, организуемых и поддерживаемых с помощью цифровых технологий, можно выявить ряд общих черт:

· Данные протесты разворачиваются вокруг масштабных событий, затрагивающих сферы жизни большинства населения. За счет общественного резонанса, поднимающегося из-за использования цифровых инструментов, даже локальные недовольства становятся общенациональными и выливаются в целую волну протестов по всей стране, встречающих жесткую реакцию со стороны представителей власти.

· Хотя распространенными цифровыми платформами являются Facebook, Instagram, Twitter, TikTok и YouTube, во многих кейсах наблюдается рост популярности мессенджера Telegram.

· Представленные цифровые инструменты и технологии используются протестующими преимущественно для мобилизации и координации протестов, а также обсуждения и сбора мнений касаемо применяемых стратегий. Кроме того, при организации протестов практиковался широкий спектр форм цифрового активизма, среди которых выделяются краудфандинг, краудсорсинг, хэштег-активизм и хактивизм.

· В представленных кейсах наблюдается тенденция постепенной децентрализации в управлении протестами: вместо конкретных политических лидеров мы видим сообщества, самоорганизующиеся посредством цифровых технологий.

· Несмотря на разнообразные ограничения в использовании цифровых инструментов, наиболее часто применяется блокировка с целью ограничения распространения нежелательной информации.

· Среди участников протестов заметен запрос на анонимность с целью усложнить процесс отслеживания личностей протестующих и предлагаемых ими инициатив, а также избежать блокировок.

· С одной стороны, данные протесты практически во всех случаях демонстрируют ту или иную результативность, что, говорит о неспособности органов власти к мгновенному реагированию на запросы граждан. С другой – в большинстве случаев при ригидной реакции политической системы была выполнена лишь часть требований, чем объясняется пролонгированный характер протестов: все они длятся от нескольких недель до нескольких лет, не ограничиваясь единичными акциями.

2. Высокий уровень цифрового потребления позволил протестующим в Гонконге продемонстрировать широкий спектр примененных тактик и цифровых технологий, что позволило добиться эффективной координации действий, поэтомусравнительно успешные практики протестной активности в Гонконге были в той или иной степени заимствованы активистами из других стран.

3. Несмотря на изначальный относительно низкий уровень цифрового потребления в Белоруссии, общенациональные протесты 2020-2021 гг. обозначили точку перелома в использовании цифровых инструментов: так, мессенджер Telegram, позволяя активистам распространять альтернативную повестку и способствуя политизации граждан, за время протестной активности стал не только основным инструментом для мобилизации и координации протестов, но и полноценным источником получения информации.

4. Протесты во Франции отметились сравнительно наименьшей продолжительностью, а также меньшим количеством задержанных, что говорит о большей гибкости политической системы при осуществлении политических прав и гражданских свобод.

5. Важной особенностью протестов в США стал тот факт, что ключевую роль в ограничении использования протестующими цифровых технологий сыграли крупнейшие медиаплатформы, а не органы государственной власти, что говорит о возрастающем влиянии корпораций на современный политический процесс.

6. Хотя изначально деполитизированная платформа TikTok так или иначе использовалась протестующими в большинстве кейсов, именно в России произошла ее резкая политизация: TikTok стал одним из ключевых инструментов для формирования протестной повестки в Сети.

Заключение

Приведенное нами исследование свидетельствует о существенном изменении роли цифровых технологий при организации и поддержании политических протестов по всему миру: они имеют все большее влияние на распространение информации, минимизируя коммуникационные издержки, что увеличивает скорость мобилизации протестов и улучшает их координацию. Разнообразие применяемых технологий позволяет активистам формировать альтернативную информационную повестку и вовлекать в протест широкие массы людей за счет доступности распространяемой информации.

Жесткая реакция органов власти на протестную активность, проявляющаяся в использовании силового ресурса для ее подавления и в накладываемых ограничениях на использование цифровых инструментов, продвигающих альтернативную повестку, не только не способствует построению конструктивного диалога государства и гражданского общества, но и наносит ущерб любым попыткам его поиска. Поэтому, на наш взгляд, наиболее успешным выходом из данной ситуации должны стать меры по решению проблемной ситуации на начальных стадиях ее развития.

Сетевой характер организации современных протестов, не предполагающих структурной иерархии и четко определенного лидерства, обуславливает тренд на децентрализованное управление протестами. Децентрализация лидерства, представленная через коллективное принятие решений самоорганизующимися интернет-сообществами, формирует доверительные отношения между участниками протеста и их особую идентичность, что, с одной стороны, способствует сплоченности и организованности протестующих, а с другой – может создать дополнительные трудности при поиске пути к эффективному публичному диалогу между органами государственной власти и гражданским обществом.

Крупные медиакорпорации в современных условиях приобретают статус самостоятельных политических акторов^[26], оказывая реальное влияние на публичную политику, что в ближайшем будущем может привести к обострению вопросов о подотчетности платформ (platform accountability) и конфликтам, связанным с регулированием цифрового пространства. В современных условиях, на фоне роста воздействия медиакорпораций на политические процессы, когда протестующие подвержены деанонимизации, а также блокировкам в связи с модерацией контента крупными медиаплатформами, на первый план постепенно выходят инструменты, позволяющие анонимизировать активность в Сети (Telegram), способствуя обеспечению как физической безопасности пользователей, так и конфиденциальности их данных. Запрос на анонимность в целях минимизации ограничения в использовании цифровых инструментов, создаваемые государством и медиакорпорациями, в будущем также может стать новым серьезным вызовом для органов государственной власти, поскольку те будут неспособны своевременно реагировать на анонимно организованную протестную активность, что может привести к непредвиденным изменениям в политических системах.